Синдром авокадо

Петр Лерин (2023)

Два брата, Кирилл и Альберт, оказываются перед выбором: работать в фирме отца, но заключить сделку с совестью, или отправиться в свободное плавание. Один рискует — и теряет все, превращается в сухое и бездушное авокадо. Его пытаются вернуть к жизни и брат, и друзья. Но сможет только она. Девушка, с которой не может быть будущего. Девушка, которая была свидетелем всех ошибок. Девушка, ради которой и стоит все начинать сначала. Потому что даже из сухого авокадо могут вырасти зеленые листья.

…

Москва. Октябрь

— Пиши четко и разборчиво, — кто-то с силой ударил его сзади, и Альберт пошатнулся. Свободной рукой он приложил полотенце к разбитой губе и попытался сосредоточиться на написанном.

Буквы плясали перед глазами. «Я, Костецкий Альберт Андреевич, добровольно передаю права на владение компанией… Отказываюсь от любых форм наследования… Претензий не имею…»

— Ну, написал? Чего ты тянешь?! Или мне с ней поговорить?! — Костецкий-старший с силой стукнул по столу, и Альберт молча протянул ему мятый листок.

— Нет, так дело не пойдет, — елейным голосом запел юрист Иван Янович, которого Альберт знал, кажется, всю жизнь, — пишите еще раз, четко и разборчиво.

— Ты оглох, нет? Пиши, — его снова ударили. Когда взгляд удалось сфокусировать, Альберт увидел новый — очередной — листок.

— Пишите, Альберт Андреевич, я продиктую, — юрист был вежлив и невозмутим. Будто не при нем уже второй час бьют парня, знакомого еще с пеленок. Будто не при нем разносят квартиру и угрожают насилием девушке. Будто не при нем…

Альберт оторвался от бумаги, удобнее переложил полотенце, чтобы кровь не капала на стол, и нашел глазами Инну. Последний час она сидела, вжавшись в стул, не шевелясь, хотя охранники перестали обращать на нее внимание. Ее взгляд был холодным, лицо не выражало эмоций. Почему, почему Инна переехала к нему? Почему он не поселил ее в отеле? Какой шанс, что она выйдет живой из этой квартиры? В том, что сам он живым не выйдет, Альберт уже не сомневался. Или его выведут, посадят в машину и отвезут — в ближайший лес…

— Эй, ты, — боль вернула его к действительности. Нужно писать. Может, эти бумаги — шанс на спасение Инны.

— Альберт Андреевич, пишите, — Янович был любезен как никогда, — иначе мне придется пожаловаться вашему папе.

Отец ушел вглубь квартиры, иногда слышался его хохот. Кажется, Костецкому-старшему доставляло удовольствие копаться в вещах сына. С грохотом падали чашки, картины со стен и книги с полок. Ценное — деньги, часы, антиквариат — отец предлагал охранникам, те брали. Остальное просто кидал на пол. Какая-то часть сознания Альберта прислушивалась, не дошел ли отец до полки, где было спрятано кольцо. Кольцо, которое Альберт долго выбирал, но потом так и не решился подарить Инне. Кольцо, которое уже никогда не увидит и не подарит…

Шелестели бумаги. Альберт, наконец, справился с дарственной. Теперь перед глазами мелькали множество контрактов: отказ от собственности, от машины, от банковских счетов, доверенности на снятие наличных. И ворох рабочих договоров. Их подписывать было опасно: вдруг его оставят в живых, чтобы назавтра обвинить в финансовых махинациях фирмы? И он ставит подписи на будущем тюремном сроке? Альберт медлил и пытался вчитываться, пока охранник отца не приставил к виску пистолет.

— Будешь рыпаться, пойдем к твоей девке, — сказали ему на ухо. — И не важно, что нам Андрей запретил.

Альберт дернулся было, но его снова ударили.

— Что такое? — Отец заглянул на кухню. — Хулиганит?

— Уже не хулиганит, Андрей Васильевич, — охранники засмеялись.

— Ах, Инна-Инна, — голос отца звучал даже ласково. — Зачем ты связалась с этим слизняком? Что ты в нем нашла? Поедем со мной в клуб, отвлечешься, развеешься…

Этот разговор повторялся уже раз четвертый. Инна холодно говорила «Нет, спасибо», и у Альберт внутри все обрывалось. Он знал, как отец обращается с девушками. И то, что Инну просто привязали к стулу, а не отвели на кровать в спальню, уже было чудом.

— Эх, Инна, я думал, ты умнее, — вздохнул отец. — Если бы не твой брат, ты бы у меня сейчас так себя не вела. Ты бы у меня в ногах валялась и молила тебя отпустить. Хотя, может, тебе бы и понравилось.

Андрей Васильевич захохотал, довольный своей шуткой. Лицо Инны, кажется, стало еще бледнее. Альберт видел совсем плохо: оба глаза заплыли от отека, разбитые очки помочь не могли. Скорей бы это закончилось. Только бы ее отпустили. Все, что угодно, только бы ее отпустили.

— Если бы не твой брат, красотка, — отец будто ответил мыслям Альберта, — если бы не Игорь, мы бы с тобой беседовали в другой плоскости. Так что вернешься домой, его благодари. Без твоего брата я работать не смогу. Кто же мне контракты заключать будет, Игорь только. На сына родного надежды больше нет.

Отец резко пошел к Альберту, который как раз закончил подписывать последнюю бумагу из огромной стопки.

— Ну, что, парни, все сделали?

— Все готово, Андрей Васильевич.

— Пусть еще пару пустых листов подпишет, на всякий случай. И пора с этим цирком заканчивать. Ночь на дворе. Слышите? Шустрее, шустрее. И чтоб без лишнего шума.

Альберт отложил ручку и посмотрел в глаза охраннику. Тот спокойно достал пистолет.