DS: Откровение

Полина Ордо, 2018

Человеческая жестокость и неожиданная страсть перевернули мой крошечный мирок. У меня были нелюбимая работа, лежащая в руинах личная жизнь и привычная серость будней. И главное – покой, пусть и похожий на болото. Но один мужчина толкнул меня на скользкую дорожку. Второй подхватил, тщательно подкармливая моих внутренних демонов… Есть ли у меня шанс на счастье, любовь и примирение с новой собой? Роман из цикла "Клуб Допинг" Содержит нецензурную брань.

Глава пятая

ДЕКАБРЬ 2012

— Прошу прощения, пробки, будь они не ладны, — приятный голос рассеял наваждение.

— Д-да… — неуверенно проблеяла, всё ещё чувствуя солоноватый привкус моря. Неужели это всё по-настоящему?

Непринуждённый тон совсем не вязался с первым впечатлением, что он произвёл на меня. Словно это два абсолютно разных человека.

Мужчина задержался передо мной ровно настолько, сколько было нужно, чтобы рассмотреть его.

Ему нельзя было дать и сорока лет. Среднего роста, статный, подтянутый, со спортом явно на «ты». Он расстегнул пиджак и сел напротив меня.

Пожалуй, он старше, чем кажется. Его выдавали тёмные волосы с лёгкой проседью и небольшие морщинки вокруг глаз. Аккуратный прямой нос и немного узкие для его лица губы. Прямо сейчас он что-то говорил мне, а я, как дура, сижу и пялюсь на него.

— Угу…

Недоумённый взгляд заставил меня встрепенуться.

— Простите, я отвлеклась.

— На меня?

Стыдливо опустив глаза, стала пристально рассматривать свои руки. Выглядели они просто ужасно. Кошмар! Спрятала их под стол.

— И как? Страшный?

— Нет, совсем нет. Очень красивый…

Мельком взглянула на него, уголки его губ слегка приподнялись вверх. Спустя мгновение до меня дошло, что я сморозила.

— Я совсем не это хотела сказать. Нет, страшным не выглядите. В смысле… Ну…

Блин, что за каша у меня в голове! Краснея от стыда, смотрела на свои колени. Я просто кожей чувствовала его взгляд. Меня буквально ощупали с головы для ног. И ему явно было смешно. Ну ещё бы! Нервно стуча ногой, молила бога, чтобы лимонад принесли быстрее. Когда официант подошёл к нашему столику, я чуть ли не силой вырвала стакан из его рук.

Оба мужчины удивлённо посмотрели на меня. Я же с наслаждением пила свой лимонад и ни на кого не смотрела. Пока в стакане ещё что-то плещется, я не оторвусь от него.

— Ристретто, пожалуйста. Всё, да.

Я буквально шипела от ледяного лимонада, мне нужно срочно остыть, иначе уровень фатальных ошибок будет стремиться к бесконечности.

— Меня зовут Егор Аркадьевич. — мужчина сцепил руки в замок и упёрся запястьями в стол.

— Мария… Маша.

— Костя сказал мне.

Ага, вот как зовут того знакомца. Неловкая пауза. Наверное, стоит посмотреть на него? Искоса взглянула на него, его лицо казалось отрешённым, хотя взглядом он задумчиво изучал меня. Вспыхнув и покраснев с новой силой, крутила в руках почти пустой стакан.

Странно, в прошлые разы у меня не было такой реакции. Значит ли это, что… он мне понравился?

— Вы новая в Теме? Опыта, я так понимаю никакого.

— Да…

— Даже не пробовали?

— Нет.

— Так с чего решили, что вам это нужно?

Я замялась. Это допрос какой-то, а не беседа. Как я могла ответить на последний вопрос? Сказать правду? От одной только мысли стало плохо.

— Прочитала книгу. — ложь вырвалась сама. Поняв, что сказала, посмотрела на мужчину и тут же наткнулась на его холодный взгляд. Он всё понял? — Мне понравилось, заинтересовалась этой темой и решила попробовать.

— Что за книга?

— «История О».

Мужчина поморщился, теперь он разминал свои пальцы. Выглядел очень недовольным. Надеюсь, я всё не испортила?

— Встань. — грубый оклик.

Внутри всё запротестовало, но тело само решило. Я подскочила как ужаленная, не зная, куда девать свои руки.

— Повернись.

Словно кукольная балерина я медленно крутилась, терзаясь двумя вопросами: какого чёрта я это делаю, и какого чёрта ему это нужно? Я топталась на месте ещё минуту или две, пока он не разрешил мне сесть.

Щёки рдели как маков цвет, сердце колотилось в груди, норовя выскочить и унестись прочь. Ладони вспотели, теперь мои руки намертво прилипли к ногам. Я мяла свои колени в ожидании вердикта. Оторвать взгляд от стола было очень сложно. Скатерть уже изучила вдоль и поперёк, закрой я глаза, её узор и плетение без труда всплыли бы в памяти.

Это действительно так для меня важно? Не совершаю ли я сейчас самую страшную ошибку в своей жизни.

— Если ты скажешь, что ещё и девственница, — он слегка растягивал слова, недовольно стуча пальцем по столу. — Это…

— Нет, я была замужем. — торопливо перебила его, теперь мой взгляд остановился на его руках.

— Во-первых, запомни — меня перебивать нельзя. Поняла?

Испуганно подняла голову. Мужчина строго одёрнул меня, совершенно не изменившись в лице. Словно сказал что-то совсем обыденное.

— Да.

— Во-вторых, брак не является весомым аргументом в пользу отсутствия невинности.

Я опять вернулась к скатерти. Просто невозможно оторваться от этого прекрасного рисунка! Ругая себя, зажмурилась и закрыла лицо руками.

— В-третьих, если уж ты так серьёзно настроена «попробовать», — демонстративно выделил это слово, слегка повысив голос, — ты всегда должна смотреть мне в глаза, если я не требую другого.

Вот и пошли отличия реальности от мифических миров беллетристики. Мне стоило громадных усилий поднять на него глаза. Всё то же спокойное, безразличное лицо. И только его взгляд говорил о том, что он чем-то обеспокоен. Или рассержен. Трудно понять.

— Ты действительно этого хочешь? Не хотелось бы тратить время впустую.

— Да.

— Хорошо. Ты свободна в следующую субботу?

Задумалась. Двадцать девятое число. Особых планов не было. На носу Новый год, но… Так ли теперь это важно? Соглашаться или ещё потянуть резину? Может, найдётся кто-то ещё? Или… Нет. Я сдержанно ответила:

— Да, свободна

— Я заеду за тобой с утра. Оденься тепло, поедем загород. Если не понравится — вернёшься вечером.

Вариант того, чтобы я добралась сама, похоже, даже не обсуждался. Я хотела спросить, можно ли доехать до этого места самостоятельно, но ляпнула совершенно другое:

— А если понравится?

— Тогда мы с тобой решим, что будет дальше.

* * *

Мой потолок был самым захватывающим действом моей жизни. По-другому я никак не могла объяснить свою любовь к нему и многочасовое бдение с рассматриванием белоснежной штукатурки. Кажется, я выучила все трещинки. Иногда они выливались в странный фантасмагоричный рисунок. Пыльная люстра совдеповского образца напоминала о тщетности бытия и уборке.

Завтра суббота. Я взглянула на электронное табло старых часов. Точнее, сегодня. От этого меня бросало то в жар, то в холод. Низ живота онемел, и ноги мне казались ненужным хламом, по ошибке приделанным к моему телу. Руки тряслись. Я даже перед свадьбой так не волновалась.

Сознание рисовало множество ужасных и прекрасных картин, доводя меня до состояния варёной макаронины. Что это будет? Как? Как я на это согласилась?

Мы созванивались ещё два раза, Егор Аркадьевич уточнял детали, а я просто сходила с ума, желая отказаться от опрометчивой затеи. Но каждый раз наступала на горло самой себе. Словно во мне жили два существа: робкое, невесомое нечто и пылающая страстью демоница. Или дьяволица. А, может, стерва. Не знаю.

Вчера я с достоинством, как мне казалось, выдержала самый тяжёлый момент: зачёт у третьего курса.

Тестовый вариант подала слишком поздно, поэтому мне его на кафедре не одобрили. Пришлось возвращаться к старым добрым билетам.

Олег зашёл в аудиторию самым последним. Специально. Он всё делал, чтобы лишний раз напомнить о себе. Вот и сейчас. Пойдёт отвечать в конце, когда никого не будет. От перспективы тесного общения в горле пересохло.

Мне с трудом удалось посмотреть ему в глаза, когда он сел возле моего стола. Тьма, чёрная, беспросветная. Олег буравил меня взглядом, молча выжидая. Его тихое дыхание заглушалось моим шумным.

— Лосовский, пятнадцатый билет. Хорошо. Первый вопрос.

Он что-то начал рассказывать. Я честно вслушивалась, но страх просто донельзя обострил все мои чувства. Словно оголённый нерв.

— Второй вопрос, — я хрипло прошептала и, с трудом сдерживая дрожание руки, взялась за прохладный стакан с водой.

— Ты меня боишься? — его голос мерзким буравчиком втиснулся в моё сознание.

Я уронила стакан. Звон стекла и остатки воды вылились мне на ноги. Хватило одного мгновения, чтобы отвлечься на осколки и пропустить опасность. Его рука вцепилась в мой локоть, больно его выкручивая.

— Убери свои лапы, гадёныш, — вырвав свою руку, я вскочила из-за стола, полыхая от ярости.

Он засмеялся, откинувшись на стуле. Теперь в его глазах к холодности прибавилась злость. Этот прищур, напряжённое лицо не вязалось с его смехом, звучавшим почти искренне. Если бы не металлические нотки.

Я наклонилась к зачётке, дрожа от гнева и страха, размашисто поставила «зачтено» и расписалась.

— Держи и вымётывайся, — прошипела, швырнув зачётку ему в лицо.

Он с плавностью пантеры мгновенно приблизился ко мне, его руки вцепились в мои волосы. Сквозь растрепавшиеся пряди я видела его довольное лицо.

— Рано или поздно мы с тобой завершим начатое.

Олег толкнул меня, и я с грохотом упала на жалобно скрипнувший стул. Схватив зачётку, молча ушёл, хлопнув дверью.

Отдуваясь и тяжело дыша, злилась на саму себя. Нужно поставить точку во всей этой истории.

Ещё час просидела в аудитории, пытаясь собраться с мыслями. Меня только что вышвырнуло на берег реальности. Я думала, что всё закончилось. Нет, всё только начиналось.

Рано или поздно он доберётся до меня.

* * *

Проворочавшись всю ночь, урывками то засыпая, то просыпаясь, встала вся разбитая.

Мама уехала два дня назад. В этом году она решила поехать к бабушке в деревню. Звала и меня, но я, отбрехавшись завалами на работе, осталась дома. Тем лучше, не нужно врать о том, куда и с кем поехала. Кажется, она просто решила дать мне возможность побыть одной. Хм. Надеюсь, я грамотно воспользуюсь этим шансом.

Утром настолько перенервничала, что за завтраком выпила махом три чашки кофе. Егор Аркадьевич уже позвонил, а я всё не могла из туалета выбраться.

— Два пропущенных, чёрт! — сжав телефон в руке, заметалась по коридору в поисках одежды.

Знакомая трель.

— Д-да…

— Жду внизу.

И повесил трубку. Краткость — сестра таланта, блин. Тёплые колготки и свободные серые шерстяные брюки. Белый свитер с воротником-хомутом. Зимняя шапка с меховым помпоном. Схватила куртку и сумку. Мельком глянула на себя в зеркало. Кошмар… Просто ужас. И я, и вся эта ситуация.

Чертыхаясь про себя из-за своей лени, я на негнущихся ногах спускалась вниз. Всё-таки нужно было накраситься что ли. Бледная моль.

Чёрный внедорожник ждал меня возле подъезда. Воровато оглянувшись, я направилась к машине. Егор Аркадьевич неспешно вышел и помог положить мою спортивную сумку и куртку в багажник.

В машине было тепло. Я нервно ёрзала на переднем пассажирском сидении. Практически сразу пристегнулась и сняла шапку. Помпон пришёлся как нельзя кстати: было чем занять руки. Взглянув на них снова чертыхнулась. И маникюр не сделала.

Мужчина, негромко хлопнув дверью, сел за руль. Убедившись, что я пристегнулась, повернул ключ в замке зажигания, и мы медленно выехали со двора.

Впервые нарушили молчание, когда выехали за город. Чернильного цвета небо только начинало алеть. Свет фар выхватывал часть деревьев, покрытых пушистым снегом, словно это были какие-то странные фигуры. Скоро пошёл снег, и Егор Аркадьевич сбавил скорость.

— Куда мы едем?

— Ко мне на дачу.

Мужчина внимательно вглядывался на дорогу, изредка бросая на меня косой взгляд. Я совсем измочалила помпон. Мне уже не казалось такой хорошей идеей ехать куда-то с незнакомым мужчиной. Чувствовала себя неимоверно глупо.

— От города не так далеко. В случае чего посажу тебя на электричку. На ней час езды.

Я хмыкнула.

— Нет, вернёшься вместе со мной утром тридцать первого.

Быстрый взгляд на его руки: кольца не было. Выдохнула. Хотя это тоже не гарантия. Но стало спокойнее.

— Успокойся, — Егор Аркадьевич резко вырвал из моих рук шапку и бросил её назад. — Надоела своим мельтешением. Я не кусаюсь.

Угу. Доминирую, властвую и унижаю. Но не кусаюсь. Это обнадёживало.

Я крепко сцепила руки, судорожно дыша носом.

«Решетниково», свет фар вырвал из ниоткуда ярко-белую надпись на синем фоне указателя. Мы проехали через всю деревню, она была небольшая, через пару минут снова оказались в жилом массиве. Теперь это было больше похоже на дачи.

Я только начала успокаиваться, как вдруг выяснилось, что мы приехали. Или нет? Впереди был шлагбаум, возле него стоял мужчина в камуфляжной форме. Он приветственно махнул рукой Егору Аркадьевичу и открыл нам проезд.

Внутри всё оборвалось. Что это за место?

Мы ехали по узкой дороге мимо бесконечных, высоких заборов, пока машина не остановилась у небольшого двухэтажного дома. Кирпичные колонны ограды перемежались двумя рядами деревянных реек. Я очень удивилась этой конструкции. Гораздо позже по достоинству оценила её: благодаря этому двор и первый этаж дома были полностью закрыты для глаз, независимо от того под каким углом смотреть. Удобно.

Егор Аркадьевич открыл ворота, и мы въехали во двор.

— Подожди меня здесь.

Он быстро выскочил из машины и, схватив мою куртку и сумку, забрал свою из тёмного брезента и также быстро скрылся за металлической входной дверью. Мужчина так сильно ею хлопнул, что с козырька упала шапка снега.

Я выдохнула и смежила веки. Как можно собраться с мыслями, если меня швыряет и крутит в невообразимом водовороте чувств? Господи, куда я вляпалась?

Морозный воздух мигом вернул меня к реальности. Он открыл дверь, выжидающе смотря на меня. Да, этот взгляд. Внимательный, изучающий, спокойный. Невозможно было понять, что он сейчас чувствует, что испытывает. Заинтересованная отрешённость.

Он помог мне выйти из машины. Открыл передо мной входную дверь, услужливо предложил войлочные тапки. Мда. Настоящий джентльмен. Моя куртка висела на громоздкой деревянной вешалке. Я засунула шапку в рукав. Плавный щелчок заставил меня обернуться: так и есть, закрыл дверь. Глупый маленький кролик, попался.

Тесный коридор со светлыми стенами, я одна, один на один с опасным человеком. Это моё предчувствие или глупая догадка?

Егор Аркадьевич присел на пуф и стал переобуваться.

Конечно же, опасен.

Я присела рядом, расстёгивая сапоги. Несмотря на всю обыденность ситуации, мне показалось, что я снова в той проклятой лаборантской.

— Ну, чего? Что будешь? Чай, кофе?

Я, зажмурившись, тряхнула головой, прогоняя страх. Наваждение прошло. Мужчина уже держался за ручку деревянной двери, ожидая моей реакции и ответа.

— Чай, зелёный. — несмело улыбнулась.

Кухня оказалась небольшой, но достаточно уютной. Гарнитур был сделан нарочито грубо, деревянный, словно сколоченный из старых досок. Каменная столешница с резной раковиной. Впервые такую видела. Складывалось ощущение, что интерьер выдержан в скандинавском стиле. Строгий, но светлый, выдержанный.

Овальный стол из таких же досок и мягкий уголок, обитый кожей.

Сам дом не казался большим. Сразу из коридора мы попали в большой светлый холл, соединяемый аркой с кухней. Справа от коридора санузел, о чём мне услужливо напомнил хозяин дома. Винтовая кованая лестница у самой кухни вела наверх.

Напротив неё был большой камин, закрытый толстым стеклом. В самом доме было не то, чтобы тепло, но и не холодно.

Егор Аркадьевич сказал, что скоро станет теплее. В целом дом не казался страшным замком Синей Бороды или Маркиза де Сада. Нет, загородный домик обеспеченного холостяка. Очень стильный. Отчего я чувствовала себя не в своей тарелке. Не музей, конечно, но прикасаться к чему-либо было боязно. Со страхом осматривала дом. Только сейчас понимала, как сглупила. Ведь никто не знал, куда я поехала.

Сидя за столом в самом углу, нервно вцепилась в чашку из тёмного стекла. Приятный цветочный аромат успокаивал, но я с напряжением смотрела на мужчину ожидая неизвестно чего. Осторожно пронюхала чай: листовой зелёный с жасмином. Ничего постороннего. Пригубила. Неимоверно вкусно.

Похоже, мои опасения излишни. Ведь кто мешал провернуть всё на безлюдной дороге?

Немного успокоилась. Наслаждаясь чаем, с интересом рассматривала мужчину.

Тот стоял у кофеварки, дожидаясь сигнала. Она шипела и булькала, медленно наполняя чашку напитком.

А он красивый. Нет, не тот смазливый красавчик, на которого с визгом вешаются все подряд. Нет… В нём чувствовалась сила и уверенность, рядом с ним все мои страхи затихали. Определённо его уверенность была заразительна.

Аккуратные, точные движения и никакой скованности.

И фигура… Да-а-а… Мой взгляд скользнул по его широким плечам, отмечая чёткие линии мышц. Спорт он точно любит. Крепкая спина… Взгляд соскользнул вниз. Вздохнула. Ещё раз.

Никогда не думала, что мужской зад может быть таким привлекательным. Нет, в самом деле. Подперев подбородок рукой, буквально пожирала глазами мужчину.

Он слишком быстро обернулся. Знал, что я смотрю на него. Вот был зад, и резко стал перед. Интерес не угас. Даже наоборот. Секунда, две, три…

Чёрт! Обернулся же и смотрит на меня. Подняла взгляд.

Егор Аркадьевич, прислонившись спиной к столешнице, мирно пил свежезаваренный кофе. В его глазах была лёгкая смешинка и ни капли укора.

Ай-ай-ай! Заливаясь краской, стыдливо прикрыла глаза рукой. Неловко как-то вышло.

Боже, я совсем потеряюсь на его фоне… Стало стыдно за себя и свой внешний вид. Никогда не думала, что выгляжу так безобразно.

Молчание стало напрягать. Я стеснялась что-либо спросить, а мужчина не считал нужным первым начинать разговор.

— У вас красивый дом.

— Спасибо. На втором этаже ещё лучше…

Сердце ёкнуло. Ведь на первом не было ничего, кроме кухни и холла, значит, на втором — спальня? Кровать с бархатным балдахином и резной спинкой… Свечи… Эх, куда же меня понесло?

— Давай сначала просто поговорим. Считай это небольшой вводной лекцией.

Я утвердительно кивнула.

— Все наши встречи будут происходить только по предварительной договорённости. Сессии. Каждую сессию мы будем с тобой тщательно обговаривать, по крайней мере, первое время. Пока ты не поймёшь, что тебе нужно. Вот поэтому я задам первый важный вопрос: тебя погружать сразу или вводить постепенно. Оба метода имеют право быть. Но от этого зависит наш дальнейший путь.

Нервно облизнув губы, задумалась. Я такая мямля. Конечно, погружение было бы предпочтительней. Но что, если…

— Наверное, сразу.

— Хорошо.

Мужчина снова отхлебнул кофе.

— Всё, что будет происходить на сессии, должно приносить удовлетворение не только мне, но и тебе. Если что-то не нравится, ты должна сразу сказать об этом. Я не фанат деспотичного принуждения и насилия вообще. Но думаю, ты себе явно не садиста искала. Мне больше нравится воспитывать и взращивать. Так что не стесняйся и говори сразу. Всё понятно?

— Да.

— Как я и сказал, ты можешь стать моей нижней. Она всегда подчиняется своему хозяину или господину, называй как хочешь. Слова не важны. Важен сам процесс — подчинение и угождение. Но, мы, конечно, будем обсуждать сессионные эпизоды. Может оказаться, что определённая практика совсем тебе не нравится. И это нормально. — небольшая пауза, очередной глоток и он продолжил. — Есть два стоп-слова. Первое означает, что в данный момент тебе не нравится то, что я с тобой делаю, но ты хочешь продолжить. Второе — это конец сессии. То есть после того, как ты скажешь его, сессия заканчивается.

— Первое — поменять правила игры, второе — конец, окончательный и бесповоротный?

— Да, но только конкретной сессии, а не сессий вообще.

— Ясно.

— Каждый сам выбирает для себя, что будет стоп-словом. Если мне что-то не понравится, в первую очередь спрошу тебя. Так что будь откровенной, это в твоих интересах.

— Имбирь и мята. — я выпалила, едва дослушав мужчину.

Чёрт.

— Извините.

Но Егор Аркадьевич, казалось, не заметил этой моей оплошности. Он продолжал пить кофе.

— Первое — имбирь, второе — мята?

Как странно, что именно эти слова пришли мне на ум. Тогда в кафе я пила имбирно-мятный лимонад. С чего всё началось…

— Да.

— Отлично. — он кивнул и поставил пустую чашку в раковину.

— Наши с тобой встречи будут носить, как это говорится, конфиденциальный характер. Но, будут моменты, когда мне потребуется твоё послушание вне сессий. Есть правила непреложные, их нельзя нарушать. И ты должна быть готова к этому. Каждое ослушание и проступок наказуемы. И поверь, наказания тебе совсем не понравятся, — стальной блеск в глазах заставил судорожно облизать губы. — Сегодня ты в этом убедишься. Ты же прекрасно знаешь, что…

–… перебивать нельзя, — я испуганно зажала ладонью рот, но было уже поздно.

— Отлично, второе наказание ты себе обеспечила.

Ноги стали ватными, в голове зашумело. Наказание? Сегодня?

Чёрт, дурочка, что ты хотела? Назвался груздём — вперёд! Какое по счёту предупреждение, а я всё язык за зубами удержать не могу.

— Сейчас ты новичок в начале пути. Да, по своим предпочтениям ты — нижняя. Но ты не рабыня, я не люблю это слово, оно недостаточно ёмко обозначает характер взаимоотношений. Скажем так, пока ты — никто. Если захочешь — станешь рабыней, а, может, нижней в полном смысле этого слова. Меня будешь называть мастером. И запомни: моё слово непоколебимо. Ослушание равно наказанию. Думаю, ты это быстро усвоишь.

Мужчина скрестил руки на груди, а я неотрывно смотрела в эту синюю бездну его глаз. Точно, удав на кролика. Внутри всё замерло и даже ничего не пошевельнулось, словно мы сейчас совсем обыденные вещи обсуждаем. Как борщ варить, а не тематические БДСМ-отношения.

В животе громко заурчало. Блин…

— Ты завтракала?

Я задумчиво кусала верхнюю губу. Вот такие переходы от скользких тем к обычным вещам сбивали с толку. А его нет. Для него всё — обыденность. Это для меня экзотика, неизвестный запретный плод, а он его наелся на сто лет вперёд.

— Нет… — мой шёпот затерялся в шуме воды. Мужчина мыл за собой чашку.

Из нижнего шкафчика он достал сковородку и тяжело опустил её на камень столешницы. Затем были куриные яйца, зелень, болгарский перец, лук, помидоры и ветчина. Я заворожено наблюдала за тем, как он выуживал всё это из двустворчатого хромированного холодильника. Откуда? Сумка была совсем маленькая. Кто-то ещё бывает в этом доме? От этой мысли мне стало неуютно, и я поёжилась как от внезапного холода.

Мужчина повернулся ко мне спиной и уверенно застучал ножом по разделочной доске.

— Ты же читала о Теме? Хоть что-нибудь. Какие-то представления у тебя должны быть. — спокойно вернулся к разговору, продолжая доносить до меня свою мысль.

— Да, — я допила чай и теперь не знала, куда деть свои руки.

— Есть такая вещь, как табу. И это тоже важный момент. Ты знаешь, что такое табу?

Слово было мне знакомо, но что оно означает в контексте БДСМ?

— Само слово знаю.

— Это те практики, действия, девайсы, да что угодно, в общем-то, что ты никогда не захочешь испытать на себе. Кое-что мы с тобой уже обсуждали…

Да. Было странно о таком говорить при первой встрече, но Егор Аркадьевич сразу выстроил рамки, в которых он… эм… работает. И это меня, конечно, смутило.

Первое: никакого экстремального физического насилия. Для меня само то физическое насилие являлось экстремальным, а тут. Где была граница этой экстремальности? В чём она состояла? Резать и бить не будут? Или будут, но без последствий? Я терялась в догадках

Второе: никакой крови. Вот это меня неимоверно обрадовало. Не вампир и не маньяк. Потому что я находила в сети многое, что вызывало у меня рвотный рефлекс: прокалывания, крюки и прочие мясницкие увлечения. Бр-р! Да, свою «шкурку» мне портить совсем не хотелось.

Третье: секс. Точнее, его отсутствие. Вот это конкретно взорвало мой мозг. Что первым ассоциируется с БДСМ? Да. Он самый. А тут… Это было странно. Но сейчас для меня более чем приемлемо. Я совсем не представляю, как заниматься этим без чувств. Тревожный звон колокольчика прошлого старательно заглушала. Сама себе противоречила, ну и пусть. Когда-нибудь я смогу разобраться в себе. Надеюсь. Это был очередной убедительный довод в его пользу.

Вот теперь всё это оказалось в таинственной оболочке под названием «табу».

— Я не знаю. Честно. Точно не фанатка прокалывания и прочего… У меня и серёжек-то нет. И не люблю вид крови. Да и не так много читала… Мне нравится сам момент… подчинения.

Боже! Я сказала это? Не верю своим ушам. Пунцовая краска залила моё лицо, а от жара бросила в пот.

— Когда от меня ничего не зависит… Это заводит.

Нет, ещё и говорить продолжаю. Бодро и уверенно. Кошмар. Такое ощущение, что это не я. Кто-то другой, чужой, в моём теле. Эта двойственность сбивала с толку.

— Ты не сказала ничего нового. Ладно. Кажется, я знаю, чем мы с тобой сегодня займёмся.

Поставил передо мной тарелку с вкусно пахнущей едой.

— Приятного аппетита!

* * *

Полупустая комната озадачила меня. Кровати здесь не было. Деревянные рабочий стол и стул, в таком же стиле, как и кухонная мебель. Высокий книжный шкаф во всю стену. Тяжёлые портьеры шоколадного цвета скрывали окно. Кресло с кожаной обивкой соседствовало с похожим небольшим диваном. Толстый пушистый ковёр с длинным ворсом был единственным светлым пятном. Вся комната казалась достаточно мрачной, гнетущей. Недостаток света делал её и вовсе пугающей. Или это просто моё волнение рисовало картину застенок и казематов.

Создавалось чёткое ощущение вечера или ночи, хотя сейчас, дай бог, полдень.

Оглушающая тишина только добавляла таинственности. Не зная, чем себя занять, я подошла к шкафу. Хм.

Классика, зарубежная и отечественная. Философия. Много философии. Психология? Да, и большинство имён мне неизвестны.

Перебирая пальцами корешки книг, я немного успокоилась. Вся литература стояла в строгом порядке. Каждая полка посвящена своей теме. Есть и современная литература, художественная. Складывалось ощущение, что эти книги никто не читает. В моей голове не укладывалось, как человек может одновременно читать Шекспира, Вальтера Скотта, Достоевского и Тургенева, перемежая это Гегелем и Кантом. А на соседней полке «Инсургент» и «Вселенная Стивена Хокинга», и вся трилогия Ларссона «Миллениума». Ну и отечественных авторов штабеля. Как?

Словно сорока, тащит всё блестящее в дом…

Небольшая книга на верхней полке привлекла моё внимание. Я аккуратно вытащила её.

«Тотем и табу» Зигмунда Фрейда. Хм, это то, о чём я подумала?

Открыла книгу и пролистала пару страниц. Заумный, научный текст. Так, вторая глава.

…Табу — полинезийское слово, которое трудно перевести, потому что у нас нет больше обозначаемого им понятия…

Прочитав фразу, задумалась. Ладно, перескочила на другой абзац.

…Для нас значение табу разветвляется в двух противоположных направлениях. С одной стороны, оно означает — святой, освящённый, с другой стороны — жуткий, опасный, запретный, нечистый…

Хм. Это для меня он опасный, а для него священный? Странная аналогия получилась. Может не стоит воспринимать всё так буквально?

…Ограничения табу представляют собой нечто иное, нежели религиозные или моральные запрещения. Они сводятся не к заповеди бога, а запрещаются собственно сами собой…

…Запреты табу лишены всякого обоснования. Они неизвестного происхождения. Непонятные для нас, они кажутся чем-то само собой разумеющимся тем, кто находится в их власти…

Текст казался мне слишком старомодным и странным. Но зерно разума там явно было. Сейчас я действительно во власти своей похоти и старых, нерешённых проблем. Отец психоанализа говорит о невротических заболеваниях, значит, всё из детства? Я пытаюсь решить какие-то проблемы, скрытые от меня?

Совсем смешно получается: лечение невроза старыми способами.

Пролистала её, изредка останавливаясь на интересных страницах. Со вздохом открыла самый конец. Почему эта книга? Почему она?

— Ты готова?

Гром среди ясного неба. Выронив книгу, я едва не завалила шкаф, вцепившись в него обеими руками.

Егор Аркадьевич стоял в дверях и спокойно смотрел на меня. Его взгляд был каким-то гипнотическим, иначе как объяснить то, что я мгновенно успокоилась. Мандраж был, как некий отголосок. Но даже он отошёл на второй план.

— Да, наверное.

— Отлично.

Он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.

— Что ты тут читала? — мужчина присел на корточки передо мной, подняв книгу с пола.

Я наклонилась, забирая томик Фрейда у него из рук. Он коснулся моей ладони, нежно, ненавязчиво, словно проверял её на гладкость. Мне не хватило сил остановить его, потому что это было… приятно. Никто и никогда не трогал меня так. Уважительно, чувственно.

Не хватал, сжимая пальцы. Не было грубости и пошлости. Странная эстетика, с лёгким, чарующим привкусом. Мне это нравилось.

— Да так, заинтересовалась.

Вернула книгу на место и окинула взглядом Егора Аркадьевича.

Похоже, что он даже не переоделся: чёрные джинсы, и тёмно-синяя футболка-поло. И этот настойчивый запах дерева. От этого парфюма у меня, как говорится, сносило крышу.

И вот сейчас, прошёл мимо, а я вся разомлела. Кошмар.

Мужчина направился к креслу и подвинул его ближе к центру, кивком указав мне на ковёр. Как это двусмысленно.

С трудом расставшись со шкафом, я нехотя встала на этот пушистый островок.

Егор Аркадьевич сел в кресло. Только сейчас я заметила, что за диваном стояло что-то ещё. В полумраке этого не было видно, а сейчас мне просто не удастся рассмотреть, что же там такое.

— Раздевайся.

Простое слово, спокойный тон, а я дёрнулась как от удара.

— Быстрее.

С трудом проглотив комок в горле, взглянула на мужчину. Чёрт, как ему это удаётся? Он словно истукан, ни одна жилка, ни один мускул не дёрнулись. Во взгляде же читалось такое, от чего волосы становились дыбом. Внутри шла яростная борьба. Разговоры, беседы, переглядывания — это всего лишь прелюдия. Сейчас же всё станет реальностью, о чём мы говорили. Страх и стыд, ставшие неотъемлемой частью меня всё ещё не отпускали. Но уверенность мужчины, словно волной исходившая от него, глушила всё, даже последние вопли разума.

Послушно вглядываясь в гипнотическую синеву глаз, я вцепилась в край свитера и потянула его вверх. Не зная, куда положить, просто бросила на пол и неуверенно отодвинула ногой.

Вот же блин, сказал: «одевайся теплее», а теперь вот разоблачайся. И выгляжу как клуша. Самая настоящая. Моя неопытность и лёгкая тревога выражались в крайней суетливости.

Мужчина молча смотрел на меня, положив руки на подлокотник. Я разглядывала его аккуратные пальцы, которые периодически царапали гладкую поверхность деревянной полировки.

Снять хлопковый бадлон оказалось сложнее. Я уже успела вспотеть и не один раз. Да и стыдно как-то. Неожиданно ковёр меня сильно заинтересовал. Настолько, что я очень даже им увлеклась. Слишком увлеклась.

— Тебе мало двух наказаний? — в спокойном голосе почувствовались стальные нотки.

Я испуганно подняла взгляд.

И после этого он говорит, что не садист?

Всегда смотреть ему в глаза, если не сказано иного. Теперь понятно.

Чёрт! Да что же тут понятного?

Бадлон полетел следом. Штаны на удивление легко оказались на ковре, с колготками пришлось повозиться, ведь смотреть-то нужно в глаза. Шатаясь и ругаясь про себя, сняла и их.

Отодвинув одежду ногой подальше от себя, инстинктивно скрестила руки на животе. Переминаясь с ноги на ногу, пыталась разглядеть в чернеющей бездне глаз хоть что-то. Например, одобрение. Ну или нечто похожее. Должна же я вызвать хоть какие-то эмоции.

Ничего. Разочарованно опустила взгляд, но вспомнив о непреложном правиле, вновь посмотрела ему в лицо.

— Чего ждём?

Да, говорил он именно об этом. Нижнее бельё. Но это был для меня какой-то последний порог. И переступить я его не могла. Никак.

Пронизывающий взгляд просто уничтожал все мои жалкие попытки опустить неудобный момент. Хотелось отвернуться и незаметно всё это снять. Прикрыть себя руками. Моё тело не было пределом совершенства. Я стеснялась наготы.

Оглушительная тишина была хуже крика. Мысли вперемежку толпились в моей голове. Может, в этом проблема? Я слишком много думаю? Ищу скрытый смысл, когда всё просто: кнут и пряник. И сейчас я злю очень страшного человека, в руках которого любой предмет станет кнутом. Каким же будет пряник?

Да, он страшен. Один взгляд, и я согласна почти на всё. Что о нём знаю? Вижу его второй раз, но безропотно разделась и, наверное, готова на другие безрассудные вещи. Всего лишь один взгляд.

На что он способен?

Нет, я совсем не хочу этого знать.

Доверие, тонкой нитью опутывало меня. Шаг за шагом, мужчина доказывал свою надёжность. Каждым словом, поступком, прикосновением.

Благая строгость?

Моя рука, словно чужая, потянулась к застёжке бюстгальтера.