Роковая женщина

Радаслава Андреева

Анна – молодая, красивая женщина, и уже трижды вдова. Что за напасть такая? А теперь ещё и подозреваемая. И откуда он взялся – этот оперативник, посчитавший женщину виновной в смерти мужей, хотя, конечно, подозрительно, что они мрут, как мухи, по прошествии трёх лет совместной жизни. Что-то не так, явно, с молодой троекратной вдовой.

ГЛАВА 1. Воспоминания

Они вышли из маленького, неприметного кафе.

— Как это тебя свекровь отпустила? — удивилась Люся, зябко кутаясь в дублёнку, которую ей лень было застёгивать. На улице было, не то, чтобы сильно холодно, но однозначно ветряно и некомфортно.

— Люсь, да она у меня вроде ничего так, — вступилась в защиту матери своего мужа Анна. — Правда с ней мы мало знакомы, я её видела-то раза три. На свадьбе, после родов Севы и год назад мы к ней в деревню ездили, как раз когда мелкому год исполнился. А сейчас она меня просто пожалела, и отпустила с поминок.

Подъехало такси, обе подружки погрузились в тёплый салон и, поздоровавшись с водителем, решили, что пока стоит благоразумно помолчать.

В этот день состоялись похороны третьего мужа Анны, он разбился на машине, пять дней назад. Выслушав все соболезнования и пожелания держаться, Аня чувствовала себя выжатой как лимон. Ольга Васильевна, мать покойного мужа, заприметила состояние невестки и отпустила её, под сопровождением подруги, домой, пообещав, проследить за гостями. Кто-то из сидящих за столом с укоризной смотрели на молодую вдову, считая неприличным, что она покидает застолье так рано. Но Анна махнула на них рукой, ей уже было наплевать, что и кто о ней подумает. Собственное состояние ей казалось важнее, благо свекровь поддержала и дала шанс уйти.

Такси подъехало к нужному подъезду. Люся молча расплатилась и обе молодые женщины выбрались на улицу, в холодный зимний день.

— Ну, что? В магазин? — спросила Аня.

— Конечно в магазин, согреться надо, да и помянуть Лёху не помешает, — совершенно серьёзно ответила Люся.

Идти далеко не пришлось, прямо на углу дома ютился небольшой магазинчик.

— Одной бутылки хватит? — поинтересовалась подруга у Ани, — или всё-таки две?

— Бери две, чего мелочиться, — разрешила молодая вдова, выбирая закуску.

В квартире стояла полнейшая тишина и занавешенные зеркала.

— Вот зачем зеркала закрывать? — снимая дублёнку, спросила Люся.

— Свекровь сказала, что иначе покойник захочет меня забрать. Типа через зеркало может достать, — пояснила Анна. — Да собственно, после каждого мужа говорили закрывать, я и закрывала, даже не задумываясь раньше.

Накрывая стол, Аня вздохнула, что не преминула заметить подруга.

— Не грусти — всё наладится, — Люся обняла её и погладила по голове. — Страдалица ты моя.

— Ой, Люсенька, одна ты у меня и есть, — вздохнула Анна, стараясь не заплакать.

— Да, ладно, у тебя мальчишки хорошие растут. Ромка вообще золотой парень будет. Ну, а Сева думаю, глядя на брата не отстанет.

— Это-то да. Ещё у меня есть Екатерина Владимировна — она мне больше, чем мать, — Аня вздохнула и, достав штопор, протянула его подруге, у той лучше получался данный процесс.

Справившись с удалением пробки, Люся разлила вино:

— А твои родители где?

— Дома, вернее мать одна осталась, отец умер в прошлом году. Меня даже не позвали. Как сказала мать, при моём первом замужестве: «Больше дочери у меня нет». Я с ней пыталась потом пообщаться, но она демонстративно меня игнорировала, я попытки забросила. Они брата всегда больше любили и баловали, хоть он и старший был.

Люся подругу не прерывала, хотя всю её историю уже слышала не раз. Но Ане надо было выговориться — и это было самым лучшим лекарством от боли.

— Я как вспомню то первое замужество — так до сих пор вздрагиваю. Дурой была — несусветной. Хотя, что можно хотеть от девочки семнадцати лет. Влюбилась во взрослого парня, замуж побежала, так как залетела. Он бы может и не женился, да мне ещё восемнадцати не было, могли привлечь к ответственности, — Анна пригубила вино. — Это были три года ада. Люсь, ты представить не можешь — у меня весь мир с ног на голову перевернулся.

— Да представляю я, — подруга с сочувствием посмотрела на молодую вдову, которая совсем недавно похоронила третьего мужа. — Я же прекрасно помню, как мы с тобой познакомились, тебя тогда свекровь из дома гнала.

— Ой, Люсенька, ты же меня тогда спасла, морально. Твоя поддержка была очень вовремя, я ведь удавиться хотела. Так мне было плохо. Только Ромка и останавливал. Кому он, кроме меня ещё нужен. Как вспомню мужа, который матери во всём потакал, и в моих унижениях особенно. Сейчас бы я себя в обиду не дала. И ты знаешь, честно — я ведь не жалела об их смерти. Всплакнула на похоронах, скорее от радости. Я как поняла, что надо мной измываться никто не будет — так слёзы катились уже от облегчения.

— Они своё получили, — поддержала Люся, подругу. — Не убивайся ты так. Ты же не виновата в их смерти.

— Вот знаешь, — Анна задумчиво глянула в окно. — Мне иногда кажется, что виновата. Я ведь с первым мужем долго терпела, крепилась, не плакала даже. Старалась изо всех сил угодить всем, и себя считала виноватой, что не получается семью хорошо содержать. Это я сейчас понимаю, что они оба на меня сели и ноги свесили. Да финансы зарабатывал муж. Но его маменька взвалила на меня всю работу по дому. Знаешь как она на меня орала, что я на сохранение легла, а как вышла из больницы — заставила делать генеральную уборку, с передвиганием мебели. К вечеру по «скорой» — я опять попала в больницу. Врач меня тогда боялся выпускать домой. И это всё на восьмом месяце беременности. У мужа тогда просветление случилось, и он маму свою отправил в санаторий. Даже помогал мне по дому, и не приставал с каждодневными уборками.

— Да, Ань, тяжела женская доля, — вздохнула Люся. — Я ведь по работе часто с таким сталкиваюсь. Когда на беременную женщину взваливают домашнюю работу. Тут один мужик приходил, его жена на восьмом месяце, как и ты, попала к нам с начавшимся кровотечением, думали родит, так он попросил ей кровь остановить, и сразу домой отпустить, а то ему есть будет нечего и посуду кто помоет. Я ему тогда ответила: «Купите посудомоечную машину». Он хамить собрался, но не вышло, рядом охранник Василий, как встал, тот и стушевался. Ты нашего Васю видела?

Анна отрицательно помотала головой.

— Шкаф двухстворчатый, — хохотнув, ответила Люся, показывая руками, насколько он широк. — Обычно хамоватым мужикам одного его взгляда достаточно.

На некоторое время над столом повисла тишина, обе женщины закусывали, каждая в этот момент думала о чём-то своём.

— Ой, я же не договорила, — спохватилась Аня, — начала говорить, что чувствую себя виноватой, и как-то съехали мы с этой темы.

— Ну, и в чём ты чувствуешь себя виноватой? — со снисходительной улыбкой спросила Люся. — Слушаю тебя внимательно.

— Вот смотри, с первым мужем я долго терпела, ждала, а потом начала реветь от горя и безысходности. И, что уж греха таить, от жалости к себе, особенно. И ведь недели не прошло, как он со своей маменькой попал в аварию, и погибли оба.

— Да это же просто совпадение, — почти возмущённо, заявила Люся.

— Если один раз, то может и совпадение. Дальше, со вторым мужем у меня тоже не всё заладилось. Сергей был помешан на мне и сексе со мной. Он и женился на мне, чтобы всегда была под боком и иметь, когда ему хочется. Тут уже свекровь меня выручала. Однажды муж хотел выставить трёхлетнего Ромку на лестничную площадку, для своих утех. Мотивируя тем, что я его жена и у меня есть супружеский долг, обязана выполнять по требованию. Свекровь тогда увела сына гулять, а Сергею позже пыталась мозги вправить, да там бесполезно было.

Люся слушала подругу и вздыхала. Она работала врачом-гинекологом, и таких историй перевидала и переслушала, за такую недолгую жизнь уже не мало. Ей самой было сложно заводить отношения с противоположным полом, так как знала, что стоит вступить в них, как тут же окажется, что завела себе великовозрастное дитя. Хотя, конечно, встречались и хорошие экземпляры, заботливые и ответственные. Тут чаще жёны были не на высоте.

— И ведь тоже почти три года терпела, — продолжила свой рассказ Анна. — До самого момента, когда забеременела, и на фоне его постоянных домогательст выкидыш и случился. Как я сказала Серёже, что половой покой требуется, он разозлился и ответил, что этому не бывать. Тут же прижал, и можно сказать изнасиловал. Я потом в больнице все две недели ревела. А потом в больницу пришла свекровь и сообщила, что муж утонул на озере, где бухал с друзьями. Я ещё тогда подумала, что все мои мужья мрут к третьему году совместной жизни. Как в воду глядела, и Лёха за всеми отправился.

— А по Лёшке-то ты чего ревела? Вроде у вас всё нормально было. Мы с тобой виделись две недели назад, ты ничего не рассказывала, — поделилась своими соображениями Люся.

— Да вот именно — вроде, — нехотя буркнула Анна. — Он же у меня жалостливый был, всё нас баб одиноких, без мужей детей воспитывающих жалел. Как раз недавно узнала, что у него ещё две бабы было, и третью обихаживал. Вернее он им помогал, они же бедненькие — одни, — в голосе вдовы послышались злые нотки. — Помочь им некому, а без мужика трудно. Знала я за ним эту черту. Но, думала, наивная, что женившись, он переключится на меня одну и всё будет тип-топ. Да вот прогадала. И тоже не удержалась. Два дня белугой ревела, когда он домой за полночь возвращался. И ведь знаешь — мне его действительно жаль. Не желала я ему смерти. Лучше бы развелась. Лёша хороший был, добрый. Я с ним оттаяла и в себя поверила.

На глаза Ани навернулись слёзы.

— А самое паршивое — то, что жалко в итоге себя. Какая же я всё-таки чёрствая. Муж погиб, а я себя жалею.

— Ты пореви, пореви — легче станет, — успокаивающим тоном произнесла Люся, поглаживая подругу по склонённой голове.

— Ага, — Аня подняла голову. — От моих слёз одни смерти случатся. Прям рок какой-то.

— Не выдумывай, — резко остановила Люся подругу. — Это просто совпадения.

— Да, блин, Люсь, что-то уж больно частые и закономерные совпадения, — возразила ей Анна. — Мне, наверное, просто замуж нельзя. Я всё меряю своей завышенной планкой. И если, что-то начинает выбиваться из рамок, которые я сама и наметила, я начинаю себя во всё винить, поедом есть, искать выход, как бы всё исправить. А потом от бессилия реветь. Ну, а после реветь, случается, — она горько вздохнула, — то, что случается.

— Да большинство баб ревёт по любому мелочному поводу, и ничего — живы их мужики, — Люся возмутилась. — А ты у нас особенная.

— А может мне надо научиться реветь по мелочам? — осенило Анну.

— Ну, ты мать, даёшь, — Люся аж опешила. — Я тебе как врач говорю — оставайся такой, какая ты есть. Найдётся ещё твой человек.

Аня махнула рукой:

— Да ну их, этих мужиков. Чего себе нервы трепать и их жизни лишать. Пусть живут без меня, или я без них. В общем, я подумала и решила.

Подруга хотела снова возразить, но Аня разлила вино по бокалам и предложила тост:

— Давай выпьем за нашу счастливую женскую долю — и пусть она всенепременно с этого дня станет счастливой — на веки вечные.

Тост Люсе понравился, и хотя она посчитала его несбыточным, согласилась с подругой. Помечтать-то можно.