Четвертое крыло

Ребекка Яррос, 2023

Двадцатилетняя Вайолет Сорренгейл готовилась стать писцом и спокойно жить среди книг и пыльных документов. Но ее мать – прославленный генерал, и она не потерпит слабости ни в каком виде. Поэтому Вайолет вынуждена присоединиться к сотням молодых людей, стремящихся стать элитой Наварры – всадниками на драконах. Однако из военной академии Басгиат есть только два выхода: окончить ее или умереть. Смерть ходит по пятам за каждым кадетом, потому что драконы не выбирают слабаков. Они их сжигают. Сами кадеты тоже будут убивать, чтобы повысить свои шансы на успех. Некоторые готовы прикончить Вайолет только за то, что она дочь своей матери. Например, Ксейден Риорсон – сильный и безжалостный командир крыла в квадранте всадников. Тем временем война, которую ведет Наварра, становится все более тяжелой, и совсем скоро Вайолет придется вступить в бой. Книга содержит нецензурную лексику.

Глава 8

В искусстве отравлений есть момент, который редко обсуждают — и это верный расчет времени. Лишь настоящий мастер может правильно дозировать и ввести яд для максимально эффективного воздействия. Ибо необходимо учитывать массу тела жертвы и способ доставки действующего вещества в это самое тело.

Капитан Лоуренс Медина. Эффективное использование дикорастущих и культивируемых трав

Когда я одевалась утром, в женском зале общежития еще царила тишина. В дальних окнах виднелись первые лучи солнца, которое едва брезжило над горизонтом. Я сняла броню из драконьей чешуи с вешалки у изножья кровати и надела поверх черной рубахи с короткими рукавами. Хорошо, что я уже наловчилась затягивать шнурки на спине, потому что Рианнон не оказалось в ее постели.

По крайней мере, хотя бы одна из нас регулярно получала столь необходимые оргазмы. Я была уверена, что еще несколько кадетов из нашей комнаты успели обзавестись парами. Командиры отрядов твердили о необходимости соблюдать комендантский час, но на самом деле им было плевать. Всем, кроме Даина. Его заботило соблюдение любых правил.

Даин. При воспоминании о нем в груди затрепетало, и, закончив заплетать косу, я улыбнулась. Видеть его было самой счастливой частью дня, даже когда на людях он вел себя не как человек, а как бездушный свод правил. И когда попытки спасти меня из этого места поглощали его с головой.

Я подхватила сумку и отправилась на выход, мимо рядов пустых кроватей — они принадлежали тем девушкам, которые не сумели дожить до августа, — и открыла дверь.

А вот и он.

Глаза Даина загорелись, он оттолкнулся от стены коридора, возле которой, очевидно, поджидал меня.

— Доброе утро.

Я не могла сдержать улыбку:

— Знаешь, тебе не обязательно каждое утро провожать меня.

— Это единственное время, когда я могу поговорить с тобой не как командир отряда, — возразил он, пока мы шли по пустому коридору, мимо холла, через который будем ходить в наши личные комнаты, если переживем Молотьбу. — Поверь мне, это стоит того, чтобы вставать на час раньше, хотя я все еще не понимаю, почему ты выбрала именно дежурство на завтраке.

Я пожала плечами:

— У меня есть на то свои причины.

Очень, очень, очень веские причины. Хотя я скучала по лишнему часу сна, который у меня был до того, как мы выбрали места дежурства на прошлой неделе.

Дверь справа открылась, и Даин бросился ко мне и рванул за руку, пряча за себя, — так сильно, что я впечаталась лицом в его спину. От него пахло кожей, мылом и…

— Рианнон? — прорычал он.

— Прости! — глаза Рианнон виновато расширились.

Я вытащила руку из захвата Даина и шагнула в сторону, чтобы видеть подругу из-за его спины.

— Интересно, где это ты была сегодня утром, — ухмылка расползлась по моему лицу, когда рядом с ней появилась Тара. — Привет, Тара.

— Привет, Вайолет.

Она помахала мне рукой, а затем направилась прочь по коридору, заправляя рубашку в брюки.

— У нас тут не просто так комендантский час, кадет. — Даин отчитывал Рианнон, а я боролась с желанием закатить глаза. — Ты же знаешь, что никто не должен находиться в отдельных комнатах до окончания Молотьбы.

— Может быть, мы просто рано встали, — возразила Рианнон. — Прямо как вы.

Она перевела взгляд от меня к нему с озорной улыбкой.

Даин потер переносицу.

— Просто… вернись в общий зал и притворись, что ты спала, хорошо?

— Конечно! — Она сжала мою руку, проходя мимо.

— Молодец, — быстро прошептала я.

Уверена, что она была неравнодушна к Таре с тех пор, как мы прибыли сюда.

— Знаю, знаю, — она отступила с улыбкой, затем отвернулась и ушла через холл.

— Следить за сексуальной жизнью первогодков — это вовсе не то, о чем я мечтал, подавая заявление на должность командира отряда, — пробормотал Даин, когда мы продолжили свой «поход» в сторону кухни.

— Ой, да ладно. Как будто ты сам не был первокурсником в прошлом году.

Он задумчиво поднял брови и слегка пожал плечами.

— Справедливо. А теперь ты первокурсница… — Его взгляд скользнул в мою сторону, когда мы приблизились к арочным дверям, ведущим в ротонду.

Он открыл рот, как будто собирался продолжить… Но тут же отвел взгляд, поворачиваясь, чтобы распахнуть для меня дверь.

— Да-да, Даин Аэтос? Ты собирался поговорить о моей сексуальной жизни? — Я провела пальцами по обнаженным клыкам скульптуры зеленого дракона, проходя мимо него, и еле сдержала улыбку.

— Нет! — он покачал головой, потом сделал паузу… и задумчиво договорил: — А что… у тебя есть сексуальная жизнь, о которой можно поговорить?

Мы поднялись по ступенькам, ведущим в общий зал, и перед самой дверью я повернулась к нему лицом. Даин стоял на две ступеньки ниже меня, так что мы оказались на одном уровне и смотрели друг другу глаза в глаза.

— С тех пор как я здесь… — я коснулась пальцем своего подбородка и улыбнулась: — Это не твое дело. Или до моего прибытия в квадрант? Все равно не твое дело.

— Еще одно справедливое замечание, — он улыбнулся, и от этой улыбки мне тут же захотелось, чтобы это всё… стало его делом.

Я быстро развернулась, пока не совершила глупость, реализовав свое желание здесь и сейчас. И мы продолжили идти бок о бок, мимо пустых учебных столов и входа в библиотеку. Она не так впечатляла, как Архивы писцов, но в ней были все книги, которые мне понадобятся для обучения здесь.

— Ты готова к сегодняшнему дню? — спросил Даин, когда мы подошли к залу собраний. — К вызовам, которые начнутся днем?

Я сглотнула.

— Со мной все будет в порядке, — заверила я его, но он развернулся и преградил мне путь.

— Я знаю, что ты тренировалась с Рианнон, но… — его лоб перечеркивали морщины, во взоре сквозило беспокойство.

— Я справлюсь, — еще раз пообещала я, глядя ему в глаза, чтобы он понял, что я говорю серьезно. — Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Вчера вечером имя Орена Сейферта было вывешено рядом с моим, прямо там, где сказал Бреннан. Орен, высокий блондин из Первого крыла, не слишком мастерски владеющий ножом, но с охренительно сильным ударом.

— Я всегда беспокоюсь о тебе. — Руки Даина сжались в кулаки.

— Не стоит, — я покачала головой. — Я могу постоять за себя.

— Я просто не хочу, чтобы ты снова пострадала.

Мои ребра будто тисками сжали сердце.

— Тогда не смотри, — я взяла его мозолистую руку в свою. — Ты не сможешь спасти меня от всего, Даин. Я буду проходить испытания раз в неделю, как и все остальные курсанты. И этим дело не ограничится. У тебя не получится защитить меня ни от Молотьбы, ни от Полосы, ни от Джека Барлоу…

— Тебе нужно затаиться, — скривился Даин. — Избегай этого напыщенного осла всеми силами, Ви. Не давай ему повода преследовать тебя. На его счету уже слишком много имен из списка погибших.

— Драконам он точно понравится.

Они всегда выбирают самых злобных.

Даин мягко сжал мою руку:

— Просто держись от него подальше.

Я моргнула. Этот совет изрядно отличался от идеи Ксейдена просто бросить пару кинжалов козлу в башку.

Ксейден. Узел вины, завязавшийся в моем животе на прошлой неделе, стал еще больше. Повинуясь Кодексу, я должна была рассказать Даину о встрече меченых под дубом, но я этого не сделаю. Не потому, что пообещала Ксейдену, а потому, что сохранение этой тайны казалось мне правильным поступком.

А ведь раньше я никогда не хранила секретов от Даина.

— Вайолет? Ты меня услышала? — спросил Даин, поднимая руку, чтобы прикоснуться к моему лицу.

Переведя взгляд на него, я кивнула и повторила:

— Держись подальше от Барлоу.

Он опустил руку и засунул ее в карман штанов.

— Надеюсь, он забудет о своей маленькой мести тебе.

— А что, многие мужчины забывают сладкий момент, когда женщина держит нож у их яиц? — Я вскинула бровь.

— Нет, — он вздохнул. — Знаешь, еще не поздно протащить тебя к писцам. Фитцгиббонс отведет тебя…

Тут зазвенели колокола, отмечая четверть пятого и спасая меня от очередного сеанса убеждений и увещеваний, которые устраивал Даин, умоляя меня сбежать в квадрант писцов.

— Со мной все будет в порядке. Увидимся на построении, — я сжала руку Даина и ушла, оставив его на пороге кухни.

Я всегда приходила на кухню первой из дежурных, и сегодня не исключение.

Достав из своего ранца пузырек с растертыми в порошок сушеными ягодами фонили, я уже приступила к работе, когда пришли остальные дежурные, сонные и ворчливые. Порошок почти белый, почти невидимый. И незаметный. Через час я заняла свое место на раздаче и посы́пала им яичницу Орена Сейферта, когда тот подошел ко мне.

* * *

— Помните о темпераменте каждой конкретной породы, когда будете решать, к каким драконам подходить, а от каких убегать во время Молотьбы, — сказал профессор Каори.

Его серьезные темные глаза косили к переносице, и не понять было, на кого именно он смотрит, изучая нас, новобранцев. Затем он сменил проекцию, которую наколдовал, и зеленый кинжалохвост превратился в красного жалохвоста.

Каори был заклинателем иллюзий и единственным профессором в квадранте, обладающим способностью проецировать то, что видит в своем сознании. Иллюзии делали его предмет одним из моих любимых. А еще благодаря ему я точно знала, как выглядит Орен Сейферт. Чувствовала ли я себя виноватой за то, что ввела профессора в заблуждение относительно того, зачем мне нужно найти другого кадета? Нет. Считала ли я это жульничеством? Тоже нет. Я делала именно то, что советовала Мира: использовала мозг.

Красный жалохвост в центре составленных в круг столов был совсем небольшим, всего лишь уменьшенная копия, не более шести футов в высоту. Но тем не менее она давала точное представление о настоящем огнедышащем драконе, ожидающем нас в Долине на Молотьбе.

— Красные жалохвосты, как представленный здесь Гхриан, быстрее всех выходят из себя, — продолжил профессор Каори, его идеально подстриженные усы изогнулись, когда он улыбнулся иллюзии, словно сам был драконом. Мы все наклонились над бумагами, поспешно делая заметки. — Так что если вы его обидите, то…

— Станете его обедом, — заявил Ридок слева от меня, и весь класс грохнул от смеха. Даже Джек Барлоу, который пялился на меня вот уже полчаса, с тех пор как его отряд занял свою четверть класса, фыркнул.

— Именно, — ответил профессор Каори. — Так как правильнее всего подойти к красному жалохвосту?

Он обвел взглядом аудиторию.

Я знала ответ, но держала его при себе, прислушиваясь к совету Даина не высовываться.

— Правильно вообще не подходить, — пробормотала Рианнон, и я тихонько засмеялась себе под нос.

— Они предпочитают, чтобы к ним подходили слева и спереди, — ответила девушка из другого отряда.

— Отлично, — профессор Каори кивнул. — На этой Молотьбе будет три красных жалохвоста, желающих связать себя узами с всадниками.

Изображение перед нами изменилось, и появился другой дракон.

— А сколько всего будет драконов? — спросила Рианнон.

— В этом году — сто, — ответил профессор Каори, снова меняя изображение. — Но некоторые могут и передумать после Презентации, если их не впечатлит то, что они увидят.

Мой желудок подпрыгнул, и тошнота подкатила к горлу.

— На тридцать семь меньше, чем в прошлом году, — и, может быть, станет еще меньше, если им не понравится наш вид, когда они поглядят на нас за два дня до Молотьбы. Хотя обычно после этого события курсантов все равно убавляется.

Темные брови профессора Каори поднялись.

— Да, кадет Сорренгейл, это так, и на двадцать шесть меньше, чем в позапрошлом.

Все меньше драконов решали связать себя узами, но число всадников, прибывающих в квадрант, оставалось неизменным. Мысли так и крутились вихрем у меня в голове. Согласно боевым сводкам, нападения на восточных границах участились, и все же драконов, желающих связать себя с людьми, чтобы защитить Наварру, становилось все меньше…

— Они скажут нам, почему передумали? — спросил другой первокурсник.

— Нет, болван, — хохотнул Джек, его льдисто-голубой взгляд скользнул к недотепе-кадету. — Драконы разговаривают только со своими всадниками и полное имя называют только своему всаднику. Тебе уже пора бы это знать.

Профессор Каори бросил на Джека взгляд, от которого тот заткнулся, но все равно не прекратил издевательски ухмыляться другим кадетам.

— Они не делятся причинами, — сказал профессор. — И любой, кому дорога жизнь, не станет задавать вопрос, на который они не готовы ответить.

— Влияют ли эти цифры на силу чар? — спросила Аурелия, сидевшая позади меня и постукивавшая пером о край стола.

Ей никогда не нравилось сидеть на месте без движения.

У профессора Каори дважды дернулся подбородок.

— Мы не уверены. Количество связанных драконов никогда раньше не влияло на целостность защитных чар Наварры, но я не собираюсь лгать вам и говорить, что мы не наблюдаем увеличения в числе прорывов… Раз уж вы знаете, что это так.

Чары и вправду слабели со скоростью, от которой мой желудок отвратительно сжимался каждый раз, когда профессор Девера начинала ежедневный инструктаж. Либо мы слабели, либо наши враги становились сильнее. Оба варианта означали, что кадеты в этой комнате нужны как никогда.

Даже я.

Изображение сменилось, и в воздухе соткалась Сгаэль, темно-синяя драконица, связанная с Ксейденом.

У меня напряглись все мышцы пресса, когда я вспомнила, как она смотрела прямо сквозь меня в первый день.

— Вам не придется беспокоиться о том, как обращаться с синими драконами, поскольку в этом году среди них нет желающих связать себя с вами. Но вы должны быть в состоянии узнать Сгаэль, если увидите ее, — сказал профессор Каори.

— Узнать, чтобы на хрен свалить подальше, — тут же выпалил Ридок.

Я кивнула, а остальные рассмеялись.

— Она — синий кинжалохвост, самый редкий вид из синих, и да, если вы увидите ее без всадника, вам следует… определенно следует тут же найти другое место. Безжалостность — далеко не самое сильное слово, чтобы описать ее, и она не соблюдает то, что, как мы предполагаем, драконы считают законом. Она даже связала себя с родственником одного из своих предыдущих всадников, что, как вы все знаете, обычно запрещено. Но Сгаэль делает все, что захочет и когда захочет. На самом деле, если вы увидите любого из синих драконов, не подходите к ним. Просто…

— Просто бегите, — повторил Ридок, запустив пальцы в свои каштановые космы.

— Бегите, — с улыбкой согласился профессор Каори, и усы над его верхней губой слегка дрогнули. — Есть еще несколько синих, сейчас находящихся на службе, но в основном вдоль Эсбенских гор на востоке, где бои наиболее интенсивны. Они все устрашающие, однако именно Сгаэль — самая могущественная из них.

У меня перехватило дыхание. Неудивительно, что Ксейден орудует тенями — тенями, которые выдергивают кинжалы из деревьев, тенями, которые, возможно, могли метать те же кинжалы. И все же… он оставил меня в живых. Однако я спрятала ядро тепла, которое давала мне эта мысль, далеко-далеко.

Наверняка он сделал это, просто чтобы поиздеваться, как монстр играет со своей добычей, прежде чем наброситься.

— А что насчет черного дракона? — спросил первокурсник рядом с Джеком. — Здесь есть один, верно?

Глаза Джека загорелись.

— Я хочу его оседлать.

— Не то чтобы ваше желание имело значение, — профессор Каори двинул запястьем, и Сгаэль исчезла, а ее место занял огромный черный дракон. Даже иллюзия стала больше, заставляя меня слегка повернуть голову, чтобы увидеть его морду. — Но поскольку это ваша единственная возможность его увидеть, удовлетворю ваше любопытство. Вот он. Кроме него, черный дракон из ныне живущих есть лишь у генерала Мельгрена.

— Он огромный, — сказала Рианнон. — Это дубинохвост?

— Нет. У него хвост в форме «утренней звезды». Сила удара как у дубинохвоста, но шипы изрежут человека не хуже кинжалохвоста.

Каори крутанул иллюзию, давая нам всем возможность взглянуть на ужасающий хвост, который светился настолько ярко, что я прикрыла глаза.

— Идеальное сочетание! — воскликнул Джек. — Он выглядит как машина для убийства.

— Так и есть, — ответил профессор Каори. — И, честно говоря, я не видел его последние пять лет, так что это изображение, мягко говоря, устарело. Но раз уж он у нас здесь, что вы можете рассказать мне о черных драконах?

— Они самые умные и проницательные, — заговорила Аурелия.

— Они самые редкие, — добавила я. — За последнее… столетие не родилось ни одного.

— Верно, — профессор Каори снова покрутил иллюзию, и на меня уставилась пара сверкающих желтых глаз. — Они также самые хитрые. Невозможно перехитрить черного дракона. Этому чуть больше ста лет, то есть он примерно среднего возраста. Он почитается как лучший боевой дракон среди себе подобных, и если бы не он, мы, скорее всего, проиграли бы во время восстания в Тире. Добавьте к этому хвост в форме «утренней звезды», и вы поймете, что смотрите на одного из самых смертоносных драконов в Наварре.

— Готов поспорить, что он владеет охерительно выдающейся печатью. Как к нему подойти? — спросил Джек, наклоняясь вперед и чуть не сползая с сиденья.

В его глазах читалась чистая алчность, и она же отражалась в лице его дружка, который сидел рядом.

Нет уж. Последнее, что нужно этому королевству, — кто-то вроде Джека верхом на черном драконе. Нет, спасибушки. Ни за что.

— Нет, — ответил профессор Каори. — Он не соглашается на связь с тех пор, как его предыдущий и единственный всадник был убит во время восстания, и оказаться рядом с ним ты сможешь только в Долине, а этого не произойдет, потому что тебя испепелят еще до того, как ты пересечешь ущелье.

Бледная рыжеволосая девушка, сидевшая передо мной, сдвинулась со своего места и опустила рукав, чтобы прикрыть свою метку отступника.

— Кто-то должен спросить его снова, — крикнул Джек.

— Это так не работает, Барлоу. Сейчас только один черный дракон находится на службе…

— У генерала Мельгрена, — сказал Сойер. Его тетрадь лежала перед ним закрытой, но я не могла его в том винить. Я бы тоже вряд ли стала делать записи, если бы проходила этот урок во второй раз. — Кода, верно?

— Да, — профессор Каори кивнул. — Старший из них, мечехвост.

— Просто ради любопытства, — леденяще-голубой взгляд Джека не отрывался от иллюзии черного дракона, все еще спроецированной в центре класса. — Какой способностью он одарил бы своего всадника?

Профессор Каори сжал кулак, и иллюзия исчезла.

— Неизвестно. Печати являются результатом уникальной химии между всадником и драконом и обычно говорят больше о человеке, чем о драконе. Единственное верно: чем крепче связь и чем могущественнее дракон, тем сильнее печать.

— Отлично. Каким был его предыдущий всадник? — спросил Джек.

— Печатью Наолин был переброс, — плечи профессора Каори опустились. — Он мог поглощать силу из различных источников: других драконов, других всадников, а затем использовать ее или перераспределять.

— Крутейше, — в тоне Ридока слышалось чуть больше, чем просто восхищение героем прошлого.

— Более чем, — согласился профессор Каори.

— Что же убило человека с такой печатью? — спросил Джек, скрестив руки на своей обширной груди.

Профессор Каори посмотрел на меня, потом отвел взгляд.

— Он попытался использовать эту силу, чтобы оживить павшего всадника, — что не получилось, потому что не существует печати, способной воскрешать, — и истощил себя в процессе. Говоря словами, к которым вы привыкнете после Молотьбы, он сгорел — и умер рядом с тем всадником.

Что-то в моей груди сдвинулось, вызвав странное чувство, которое я не могла объяснить и от которого в то же время не могла избавиться.

Зазвенели колокола, сигнализируя, что час занятия истек, и мы все начали собирать вещи. Отряды выходили в коридор, помещение пустело, Рианнон уже ждала меня у двери с озадаченным выражением лица, а я очень медленно встала из-за стола и взяла в руки свой ранец.

— Это был Бреннан, не так ли? — спросила я у профессора Каори.

Печаль наполнила его взгляд, когда тот встретился с моим.

— Да. Он умер, пытаясь спасти твоего брата, но Бреннану было уже не помочь.

— Зачем он это сделал? — Я поправила ранец на плече. — Воскрешение невозможно. Зачем ему было убивать себя, если Бреннана уже не стало?

Волна горя затопила мое сердце, унесла мое дыхание. Бреннан никогда не хотел, чтобы кто-то умирал за него. Это было не в его характере.

Профессор Каори откинулся на спинку своего стула и уставился на меня, подергивая пальцами короткие черные усы.

— То, что ты Сорренгейл, не облегчает твою жизнь здесь, не так ли?

Я покачала головой.

— Есть пара-тройка… или гораздо больше кадетов, которые хотели бы избавиться от меня вместе с моей фамилией.

Он кивнул:

— Все изменится, когда ты уедешь. После окончания академии ты поймешь, что быть дочерью генерала Сорренгейл — означает быть тем, ради кого другие готовы будут в лепешку расшибиться. Ради того, чтобы сохранить тебе жизнь. Не потому, что они любят твою мать, а потому что либо боятся ее, либо хотят ее благосклонности.

— Чего же хотел Наолин?

— И того и другого. А еще всаднику с такой мощной связью сложно осознать и принять пределы своих возможностей. Но связь с драконом делает тебя всадником, а воскрешение кого-то из мертвых… оно делает тебя богом. Но я что-то не думаю, что Малек был бы рад, если бы кто-то потянул на себя его одеяло.

— Спасибо, что ответили, — я повернулась и пошла к двери.

— Вайолет, — окликнул профессор Каори, и я остановилась, чтобы оглянуться. — Я учил и твоего брата, и твою сестру. Моя печать слишком полезна здесь, в академии, чтобы позволить мне надолго отправляться с крылом на поле боя. Но должен сказать… Бреннан был великолепным всадником и хорошим человеком. Мира же проницательна и одарена, когда дело доходит до езды на драконе.

Я кивнула.

— Но ты умнее их обоих.

Я растерянно моргнула. Нечасто меня сравнивали с братом и сестрой, да еще так, чтобы я оказалась круче, чем они.

— Судя по тому, что я видел, ты каждый вечер сидишь в аудитории и помогаешь своим друзьям заниматься. Кажется, это значит, что ты еще и более сострадательная. Не забывай об этом.

— Спасибо, но ум и сострадание не помогут мне во время Молотьбы, — у меня вырвался самоуничижительный смешок. — Вы знаете о драконах больше, чем кто-либо другой в квадранте и, возможно, на всем континенте. Они выбирают силу и проницательность.

— Они выбирают по причинам, которыми не считают нужным делиться с нами, — профессор оттолкнулся на стуле. — Сила не обязательно должна быть физической, Вайолет.

Я просто кивнула, потому что не могла найти подходящих слов в ответ на его неприкрытую лесть… пусть и вызванную благими намерениями. И направилась к Рианнон, чтобы наконец выйти из класса вместе. Наверняка я знала только одно: сострадание точно не поможет мне во время спарринга.

* * *

Я так нервничала, что меня затошнило еще до собственного боя, когда я стояла на краю широкого черного мата и смотрела, как Рианнон выбивает дерьмо из своего соперника. Это был не слишком ловкий парень из Второго крыла, и ей почти не потребовалось времени, чтобы взять его в захват, перекрыв доступ воздуха. Именно этому приему она изо всех сил пыталась обучить меня в последние пару недель.

— У нее так легко получается, — сказала я Даину, который стоял совсем рядом, касаясь своим локтем моего.

— Он попытается убить тебя.

— Что? — я подняла глаза и проследила за направлением взгляда Даина. Через два мата от нас.

Даин зло смотрел на Ксейдена. На лице у того застыло выражение откровенной скуки, а Рианнон тем временем все крепче сжимала шею первогодка из Второго крыла.

— Твой противник, — тихо проговорил Даин. — Я подслушал его и нескольких его друзей. Барлоу убедил их, что ты помеха для крыла.

Его взгляд переключился на Орена, который рассматривал меня, как игрушку, которую собирался сломать.

Но в цвете его лица прослеживался некий зеленоватый оттенок, который заставил меня ухмыльнуться.

— Со мной все будет в порядке, — повторила я, потому что это моя гребаная мантра.

Я сняла все, кроме жилета из драконьей чешуи, который уже стал казаться мне второй кожей, и боевого облачения. Все четыре моих кинжала лежали в ножнах, и если план сработает, то скоро в моей коллекции появится еще один.

Первокурсник из Второго крыла потерял сознание, и Рианнон победно поднялась на ноги под наши аплодисменты. Затем она наклонилась над своим противником и сняла кинжал с его пояса.

— Похоже, теперь он мой. Приятных снов.

Она погладила лежащего парня по голове, и я рассмеялась.

— Не понимаю, чему ты радуешься, Сорренгейл, — раздался позади меня насмешливый голос.

Я обернулась и увидела Джека, который широко расставив ноги стоял у стены, обшитой деревом, примерно в десяти футах от меня. На лице его светилась улыбка, которую иначе как злобной не назовешь.

— Отъебись, Барлоу, — я показала ему средний палец.

— Искренне надеюсь, что ты выиграешь, — в его глазах горело садистское веселье, от которого меня тошнило. — Будет обидно, если кто-то другой убьет тебя раньше, чем я. Но я не удивлюсь. Фиалки такие нежные… и хрупкие.

Ага, нежные, как бы не так.

Он, вероятно, дважды подумает, прежде чем замышлять твое убийство, если ты метнешь ему в голову несколько кинжалов.

Я вынула два кинжала из ножен и одним плавным движением отправила в его сторону. Они попали туда, куда я целилась: один почти задел ухо Барлоу, а другой вошел всего на дюйм ниже его яиц.

Джек распахнул глаза невообразимо широко… от страха.

Я бесстыдно ухмыльнулась и красиво взмахнула пальцами.

— Вайолет, — прошипел Даин, глядя, как Джек маневрирует между моими клинками, осторожно отступая от стены.

–Ты заплатишь за это, — Джек ткнул в мою сторону пальцем, резко развернулся и ушел.

Но плечи его подрагивали… немного нервно.

Я проследила за его удаляющейся спиной, затем достала из стены свои кинжалы, убрала их в ножны и вернулась к Даину.

— Что это было, блин? — прорычал он. — Я сказал тебе не отсвечивать перед Джеком, а ты… — он покачал головой. — Ты только разозлила его еще больше.

— Затаившись, я ничего не добьюсь, — сказала я, пожимая плечами и глядя, как противника Рианнон уносят с матов. — Он должен понять, что я не помеха.

И что убить меня будет труднее, чем он думает.

По коже головы прокатилась волна леденящих острых мурашек, которые невозможно было просто игнорировать, и я подняла глаза, позволив себе встретиться взглядом с Ксейденом.

Мое сердце снова замерло, как будто он послал тени прямо сквозь мои ребра, чтобы сжать его изо всех сил. Он поднял покрытую шрамами бровь, и, клянусь, на его губах появился намек на улыбку. А потом он развернулся и ушел, чтобы понаблюдать за курсантами Четвертого крыла, что сражались следующими.

— Это было охерительно, — сказала Рианнон, становясь рядом со мной. — Я думала, Джек прямо тут обосрется.

Я с трудом погасила улыбку.

— Хватит ее подначивать, — с укором проговорил Даин.

— Сорренгейл, — профессор Эметтерио посмотрел в свой блокнот и поднял одну кустистую черную бровь, прежде чем продолжить: — Сейферт.

Сглатывая панику, которая пеной ползла к моему горлу, я ступила на коврик напротив Орена… Который сейчас определенно выглядел зеленым.

Как раз вовремя.

Я подготовилась максимально хорошо, обмотав бинтами лодыжки и колени на случай, если он возьмется за ноги.

— Не принимай это близко к сердцу, — сказал он, когда мы начали кружить, выставив руки. — Но ты для нашего крыла гребаная помеха.

Он бросился на меня, но его ноги не особо слушались: я легко увернулась, нанося удар по почкам, а затем отскочила назад, качнулась на пятках и выхватила кинжал.

И обвиняюще заявила:

— Не более помеха, чем ты.

Его грудь тяжело вздымалась, на лбу выступил пот, но он смахнул его, быстро моргнул и тоже потянулся за клинком.

— Моя сестра — целительница. Я слышал, что твои кости трещат и ломаются, как прутики.

— Почему бы тебе не подойти и не проверить? — я заставила себя улыбнуться, выжидая, когда он начнет заводиться, потому что это то, что он делал всегда.

Три занятия я наблюдала за ним с расстояния всего в несколько матов. Он каждый раз вел себя как бык, сплошная сила и никакой грации.

Все его тело вдруг пошло волной, как будто Орена сейчас вырвет, и он закрыл рот ладонью и глубоко задышал, прежде чем снова выпрямиться. По идее, я должна была атаковать, но вместо этого я ждала. И тогда напал он, сделав мощный замах клинком.

Мое сердце колотилось, пока я выжидала несколько мучительных секунд, которые потребовались Орену, чтобы дотянуться до меня. Мой мозг каким-то образом убедил тело оставаться на месте до последнего. Орен замахнулся ножом, и я уклонилась влево, полоснула лезвием его бок, затем повернулась и нанесла удар ногой в спину, отчего враг пошатнулся и полетел вниз лицом.

Сейчас.

Он рухнул на мат, и я немедленно воспользовалась преимуществом, всадив колено в его позвоночник, как это проделала со мной Имоджен, и приставив лезвие к его горлу.

— Сдавайся.

Кому нужна сила, когда есть скорость и сталь?

— Нет! — закричал он, но его тело бессильно извивалось под моим, а потом его вырвало.

Пришлось смотреть на все, что он съел за завтраком, разбрызганное по коврику вокруг нас.

Это было охуенно противно.

— О боги! — воскликнула Рианнон, и в ее голосе звучало явное отвращение.

— Сдавайся, — снова потребовала я, но его уже всерьез рвало, и мне пришлось отвести нож, чтобы случайно не перерезать ему горло.

— Он сдается, — заявил профессор Эметтерио, с отвращением глядя на нас.

Я убрала клинок в ножны и слезла с Орена, осторожно ступая, чтобы не попасть в лужу блевоты. Затем я взяла клинок, который Орен отбросил на несколько футов, когда его особенно сильно затошнило. Этот нож тяжелее и длиннее остальных, но теперь он мой, и я его заслужила. Я вложила его в пустые ножны у левого бедра.

— Ты победила! — заявила Рианнон, обнимая меня, когда я спустилась с матов.

— Он болен, — сказала я, пожимая плечами.

— А я вот в любой день приму удачу за благо, — возразила Рианнон.

— А я должен найти кого-нибудь, чтобы привести это в порядок, — сказал Даин, и его собственное лицо пошло пятнами.

Я выиграла.

* * *

Правильно рассчитывать время — вот что было самым сложным в моем плане.

Я выиграла на следующей неделе, когда коренастая девушка из Первого крыла не сумела сосредоточиться достаточно хорошо, чтобы нанести достойный удар. Всё благодаря нескольким грибам лейгоррел и их галлюциногенным свойствам, которые каким-то образом попали в ее обед. Она успела хорошенько приложить меня по колену, но ничего страшного — несколько дней в бинтах, и все прошло.

Я выиграла неделей позже, когда высокий парень из Третьего крыла споткнулся, потому что его большие ноги временно потеряли чувствительность. Не без помощи корня зихны, которая росла на одном приметном выступе возле оврага. Однако я немного не рассчитала время, и он успел нанести мне несколько сильных ударов по лицу, разбив губу и на следующие одиннадцать дней украсив мою щеку синяком, но, по крайней мере, этот неудачник не сломал мне челюсть.

И на следующей неделе я снова победила, когда у симпатичной кадетки в середине поединка помутилось зрение из-за листьев тарсилы, которые чудесным образом попали в ее чай. Она была быстра, повалила меня на мат и нанесла несколько чрезвычайно болезненных ударов ногами в живот, которые оставили разноцветные синяки и один отчетливый отпечаток ботинка на моих ребрах. Тогда я чуть не сломалась и не пошла к Нолону, но потом стиснула зубы и просто перемотала ребра, решив не давать остальным повода выполоть меня из рядов нашего крыла, как хотел Джек или меченые дети отступников.

Я заработала пятый кинжал, с красивым рубином в рукояти, во время последнего вызова в августе, когда победила одного особенно потного парня с щелью между передними зубами. Кора карминового дерева, попавшая в его флягу с водой, сделала его вялым и больным. Эффект был очень похож на воздействие ягод фонили: ужасно обидно, что весь третий отряд секции Когтя Третьего крыла страдал от расстройства желудка. Должно быть, подхватили какой-то вирус. По крайней мере, так я сказала, когда он наконец поддался моему захвату головы — правда, после того, как вывихнул мне большой палец и чуть не сломал нос.

В начале сентября, когда я вышла на ковер в очередной раз, мой шаг пружинил и был гораздо увереннее, чем раньше. Я победила пятерых противников, не убив ни одного из них, чем не могла похвастаться четверть нашего курса — за последний месяц в список умерших добавилось еще почти двадцать имен, и это только среди первогодков.

Я размяла больные плечи и стала ждать своего противника.

Но Райма Корри из Третьего крыла не вышла вперед, как должна была. Ее просто не было в зале.

— Прости, Вайолет, — сказал профессор Эметтерио, почесывая короткую черную бороду. — Ты должна была бросить вызов Райме, но ее отвели к целителям, потому что у нее очень сильно закружилась голова.

Кожура фрукта вальвин дает именно такой эффект, если ее проглотить сырой… скажем, когда ее подмешивают в глазурь утренней выпечки.

— Это, — вот дерьмо, — очень плохо, — я поморщилась. Вайолет, чтоб тебя. Ты дала ей яд слишком рано. — Может, мне просто… — начала я говорить, уже отступая назад, чтобы сойти с матов.

— Я с удовольствием займу ее место.

Этот голос. Этот тон. Эти ледяные колючки на коже головы и шеи…

О нет. Проклятье, нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

— Уверен? — спросил профессор Эметтерио, оглядываясь через плечо.

— Абсолютно.

Мой желудок, кажется, упал на пол и провалился сквозь него.

А Ксейден ступил на коврик.