Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов

Рик Риордан, 2017

Уж что только не выпадало на долю славного эйнхерия Магнуса Чейза. Но корабль из ногтей мертвецов – это что-то совсем из ряда вон! И все же именно его нужно отыскать Магнусу и его друзьям, чтобы раз и навсегда покончить с коварными планами Локи, бога обмана, мечтающего лишь об одном – начать Рагнарок. Чтобы добраться до Нагльфара, судна, кишащего мертвецами, друзьям придется столкнуться с такими испытаниями, которые и в кошмаре не приснятся. И если бы речь шла только об убийцах-великанах и утаскивающих на дно моря водяных лошадях! На этот раз каждому из друзей придется столкнуться со своими самыми потаенными страхами… Чего же им будет стоить спасение Девяти Миров?

Глава VIII

Хоромы хмурого хипстера

Нестись на всех парусах ко дну было само по себе достаточно неприятно.

А тут еще и это пение.

Пока наш корабль проваливался, падал, летел сквозь колоссальную воронку соленой воды, девять гигантских дев метались вокруг нас, то появляясь из водяного вихря, то скрываясь в нем, — казалось, будто они снова и снова тонут. Их лица были перекошены от гнева и злобного ликования. Их длинные волосы полоскались на ветру, окатывая нас ледяным дождем. Они вопили и завывали, но не просто так, кто в лес, кто по дрова — в их визгах прослеживалась некая система. Казалось, кто-то проигрывает запись хорового пения китов с мощной обратной связью. Мне даже удалось уловить обрывки слов: «Мед кипящий… дочери волн… вам погибель!» Вспомнилось, как Хафборн Гундерсон впервые дал мне послушать норвежский тяжелый рок. И через несколько тактов до меня дошло: «Погодите! Так это типа музыка!»

Мы с Сэм накрепко вцепились в канаты. Ти Джей растопырился в «вороньем гнезде» и вопил так, словно катался на самой жуткой карусельной лошадке в мире. Хафборн упорно держал руль, хотя какой в этом толк, когда корабль прямым ходом летит ко дну, — загадка. В трюме раздавалось мерное «Бац-хрясь! Бац-хрясь!» — это Мэллори и Алекс болтались там словно игральные кости в стаканчике.

Корабль мчался по спирали. Ти Джей, не удержавшись, с отчаянным криком повалился в водоворот. Самира метнулась к нему — счастье, что валькирии так здорово летают. Ухватив Ти Джея за пояс, она полетела назад к кораблю, уворачиваясь от морских великанш и наших же сумок и ящиков, которые корабль сбрасывал, словно балласт.

Едва она опустилась на палубу, как корабль — ХЛЮПС! — шмякнулся на воду и погрузился в нее.

Самое неожиданное было, что вода оказалась горячая. Я-то приготовился ощутить невыносимый холод, а меня будто окунули в горяченную ванну. Спина вы-гнулась дугой, мышцы свело судорогой. Каким-то образом мне удалось не хлебнуть воды, но когда я открыл глаза и посмотрел наверх, то обнаружил, что вода имеет странный золотистый цвет.

«Это не к добру», — подумал я.

Палуба подо мной стала подниматься, и вскоре «Большой банан» всплыл на поверхность… чего-то. Водоворота как не бывало. Девяти великанш тоже нигде не наблюдалось. Наш корабль покачивался, поскрипывая, в тихих золотистых водах, которые бурлили за бортом, издавая аромат экзотических пряностей, цветов и выпечки. Со всех сторон нас окружали отвесные коричневые утесы — водоем, куда мы угодили, представлял собой идеально ровный круг диаметром около мили. Сначала я подумал, что мы упали посреди вулканического озера.

По крайней мере, корабль вроде бы уцелел. Промокшие желтые паруса полоскались на мачтах, канаты блестели и исходили паром.

Самира и Ти Джей поднялись на ноги и, оскальзываясь, побрели на корму, где лежал Хафборн Гундерсон. Он тяжело навалился на руль, из жуткого вида раны у него на лбу сочилась кровь.

Первой моей мыслью было: «Вот вечно Хафборну как помирать, так от дыры в черепе». И только потом я спохватился, что мы уже не в Вальгалле. Куда бы нас ни занесло, если он здесь умрет, то навсегда.

— Живой! — крикнула Самира. — Только без сознания.

В ушах у меня все еще звенело от странноватой музыки. Мысли еле ворочались. Я все никак не мог понять, почему Ти Джей и Самира выжидающе смотрят на меня.

А потом до меня дошло: ну точно! Я ж умею исцелять!

И я побежал на помощь. Пока я призывал силу Фрея, чтобы залечить рану на голове Гундерсона, на палубу выбрались Мэллори и Алекс, окровавленные и помятые.

— Что вы делаете тут, наверху, идиоты?! — настойчиво поинтересовалась Мэллори.

И словно в ответ, половину неба над нашими головами закрыла грозовая туча и глас с небес прогремел:

— ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ В МОЕМ КОТЛЕ?!

Туча опустилась ниже, и я увидел, что это вовсе не туча, а лицо. И его обладатель ни капельки не рад нас видеть.

По прошлому опыту общения с великанами я уже знал: чтобы не сойти с ума, пытаясь уместить в голове их гигантские размеры, лучше всего разглядывать их по частям. Вот нос размером с нефтяной танкер. Вот борода, густая и огромная, словно секвойный лес. Вот очки в золотой оправе, смахивающие на круги на полях. А вот на голове великана красуется самая большая во Вселенной панама — это ее поля я сперва принял за край грозовой тучи.

И когда его голос прокатился над водой, отразился от утесов и заставил все вокруг гулко задрожать, я понял, что мы вовсе не в кратере вулкана. Скалы вокруг на самом деле были стенками огромной кастрюли. Озеро, над которым поднимался пар, — каким-то варевом в этой посудине. А мы — секретной приправой.

Мои друзья застыли с отвисшими челюстями, пытаясь осмыслить открывшееся им зрелище; один Хафборн ничего не пытался, потому что благоразумно оставался в отключке.

Я опомнился первым. Терпеть не могу, когда так получается.

— Здрасьте, — сказал я великану.

Такой уж я великий дипломат — всегда знаю, кого каким образом следует приветствовать.

Мрачная мегаморда над нами нахмурила лоб — мне сразу вспомнилось движение тектонических плит, мы проходили эту тему в шестом классе. Великан зыркнул налево, направо и гаркнул:

— Дочки! Быстро сюда!

Над краем кастрюли появились новые гигантские лица — то есть уже знакомые нам лица девяти дев из водоворота, только теперь они казались еще больше, потому что волосы у них стояли дыбом, в улыбочках сквозило безумие, а глаза блестели то ли от возбуждения, то ли от голода. (Я надеялся, что все-таки не от голода.)

— Мы поймали их, папочка! — пискнула одна из них. Ну, то есть это можно было бы назвать писком, если бы великанша не была размером с Южный Бостон.

— Вижу, но с чего вам это взбрело в головы? — спросил великан-папаша.

— Они желтые, папочка! — вступила в разговор другая великанша. — Мы их издалека приметили. Кораблик такого цвета уж точно неплохо было бы потопить!

Я принялся мысленно составлять для собственного папы список слов на «Ж»: желтый, жизнь, жуть, жар, жир… и еще кое-что.

— А еще один из них упомянул мед, — сообщила третья. — И мы поняли, что ты захочешь поговорить с ними, папочка! Это же твое любимое слово!

— Стоп-стоп-стоп! — Алекс замахал руками, как спортивный судья, останавливающий игру. — Никто из нас ни про какой мед не говорил! Тут какая-то ошибка… — Он осекся, потом с сомнением посмотрел на меня: — Правда же?

— Э-э… — Я кивнул на Самиру, которая попятилась, спеша оказаться подальше от Алекса, за пределами досягаемости его гарроты. — Я просто рассказывал…

— ВСЕ ЭТО НЕ ВАЖНО! — прогремел Хмурый. — Главное, что вы здесь, но я не хочу, чтобы вы болтались в моем котле. Я как раз варю мед. А драккар в котле может совершенно отбить у напитка его сладкий аромат!

Я покосился на бурлящую жижу за бортом и порадовался, что она таки не попала мне в легкие.

— Сладкий? — переспросил я.

— Не смей меня так называть! — прорычал Алекс.

Шутил, наверное. У меня что-то не возникло желания уточнять.

Над нами нависла колоссальная ручища и взяла корабль за мачту.

— Они такие малюсенькие, что толком и не разглядишь, — проворчал Хмурый. — Подровняем-ка масштаб.

Ненавижу, когда великаны берут и меняют соотношение размеров. Все вокруг вдруг сделалось больше, словно кто-то подкрутил зум. Желудок у меня сжался, глаза самым болезненным образом полезли из орбит.

БУМ! ХРЯСЬ! ШМЯК!

Я кое-как поднялся на ноги и обнаружил, что мы с друзьями стоим посреди просторного викингского зала.

В углу на боку лежал наш корабль, обтекая горячей медовухой. Стены помещения были украшены корабельными килями, которые вздымались на десятки метров, как колонны, и загибались внутрь, формируя сводчатый потолок. Между колоннами-килями вместо штукатурки или досок колыхалась зеленая вода. Какие силы удерживали ее в виде стен — понятия не имею. Тут и там в этих водяных стенах виднелись двери, ведущие, должно быть, в иные подводные покои. Пол был выстлан зыбким ковром водорослей — я прямо порадовался, что стою на нем не босиком.

Обстановка не сильно отличалась от обычной викингской трапезной. Посреди зала стоял прямоугольный стол, вдоль него — стулья, вырезанные из алых кораллов, а в дальнем конце высился трон, украшенный жемчугом и акульими челюстями. В жаровнях горело зеленоватое пламя, наполняя воздух ароматом водорослей гриль. Над огнем в главном камине висел котел, где мы только что плавали, хотя теперь он казался намного меньше — в таком разве что пару волов с телегой можно сварить. Его начищенные бока украшала гравировка в виде волн и скалящихся лиц.

Наш гостеприимный хозяин-захватчик, хмурый великан-папашка, стоял перед нами, скрестив руки на груди и насупив брови. Он был всего лишь вдвое выше человека. Великан щеголял в подвернутых штанах цвета хаки, остроносых черных сапогах, жилетке, застегнутой на все пуговицы, и белой сорочке. Рукава сорочки тоже были закатаны, поэтому мы имели возможность полюбоваться на татуированные рунические надписи, спиралями обвивавшие его предплечья. В целом, с учетом уже упомянутых панамы и очков в золотой оправе, он смахивал на завсегдатая супермаркета экопродуктов, который хотел всего-то прихватить японского чаю с макробиотиками и направился на кассу для тех, у кого мало товаров, — а там, глядь, очередища, и у каждого в тележке куча всякого-разного.

За его спиной широким полукругом выстроились девять теток-волн, которые — вот чудеса-то! — волну не гнали. Каждая была ужасна по-своему, но все они хихикали, переглядывались и толкались локтями, как фанатки у черного хода в предвкушении, когда появится их кумир и они смогут разорвать его в клочья в порыве любви.

И тут я вспомнил, как богиня Ран рассказывала нам о своем муже: хипстер, мол, тот еще, увлекается варкой крафтового меда. Тогда я так удивился, что даже не принял ее слова всерьез. Потом, вспоминая задним числом, подумал, что это смешно. А теперь вот понял, что все это правда. Потому что этот бог-хипстер стоял передо мной.

— Вы — Эгир, — озвучил я свою догадку. — Бог моря.

Эгир только крякнул, словно хотел сказать: «И что? Ты все равно испортил мне медовуху».

— А эти… — я нервно сглотнул, — эти прекрасные леди, должно быть, ваши дочери?

— Разумеется, — буркнул он. — Девять дев волн! Знакомьтесь: Химинглэва, Хефринг, Хрённ…

— Я Хефринг, пап, — сказала самая высокая из великанш. — А она Хрённ.

— Да, конечно, — отмахнулся Эгир. — А это Унн. И Бюлгья.

— Букля? — переспросила Мэллори, из последних сил поддерживая Хафборна, так толком и не пришедшего в себя.

— Приятно познакомиться! — воскликнула Самира, пока Эгир не успел представить нам каких-нибудь Комету, Купидона и Рудольфа^[18]. — Мы взываем к законам гостеприимства!

Это она умно придумала. В приличных йотунских домах, если гость воззвал к законам гостеприимства, его уже нельзя убить. По крайней мере, прямо с порога нельзя.

Эгир фыркнул:

— Я, по-вашему, кто, дикарь? Конечно, мы чтим законы гостеприимства! И хотя вы испортили мне мед и путешествуете на невыносимо желтом корабле, вы гости в моем доме. По меньшей мере, вы можете разделить с нами трапезу, пока я решаю, что с вами делать. Разумеется, если среди вас нет Магнуса Чейза — иначе я убью вас всех на месте. Надеюсь, его тут нет?

Все мои друзья промолчали, хотя в их взглядах, направленных на меня, ясно читалось: «Черт тебя побери, Магнус!»

— Э-э, мне просто любопытно… — сказал я. — Почему вы так хотите убить этого Магнуса Чейза?

— Потому что обещал жене! — рыкнул Эгир. — Она за что-то ненавидит этого типа!

Девять его дочерей закивали, бормоча:

— Ага, ненавидит. Ух, как она его ненавидит!.. Прямо до жути!

— А-а… — Я порадовался, что стою весь мокрый от медовухи. Может, под ней не так заметно, как я вспотел. — А кстати, где же ваша очаровательная жена?

— Ее нет дома, — ответил Эгир. — Отправилась ловить мусор своей сетью.

— Хвала богам! — вырвалось у меня. — В смысле, хвала богам, что мы застали хотя бы вас с дочерьми и можем провести этот вечер в вашей чудесной компании.

Эгир склонил голову к плечу:

— Да. Девочки, накройте для гостей дополнительные места за столом. А я пойду скажу шеф-повару, чтобы приготовил тех сочных пленников.

Он махнул рукой в сторону одной из дверей, и та сама собой распахнулась перед ним. За дверью оказалась огромная кухня. Увидев, что висит над плитой, я только безумным усилием воли смог сдержаться, чтобы не заорать, как дева волн. Там, в двух гигантских птичьих клетках, сидели наши непревзойденные разведчики, Блитцен и Хэртстоун.

Примечания

18

То есть оленей Санта-Клауса.