Тёмное пророчество

Рик Риордан, 2018

Итак, Аполлона лишили божественной силы, заставили пройти смертельно опасный квест в Лагере полукровок и бросили одного на произвол судьбы, – но на этом его испытания еще не закончились! Чтобы вернуться на Олимп, Лестеру Пападопулусу (то есть несравненному Аполлону, конечно!) предстоит отправиться на поиск следующего оракула, который не только предопределит его судьбу, но и повлияет на жизнь его близких друзей. Однако чтобы добраться до него, бывшему богу придется взглянуть в глаза своим страхам и встретиться со старыми врагами, которые больше всего на свете хотят убить его. На что же готовы пойти Аполлон и его друзья, чтобы выполнить свою миссию? Рик Риордан – автор мировых бестселлеров для подростков, лучший современный писатель в детской литературе, по мнению авторитетного издания «New York Times».

2

Безголовые парни и девы

Не по духу мне Средний Запад

О, глянь, сырный призрак

«Как же так, Аполлон? — могли подумать вы. — Почему ты просто не достал свой лук и не убил ее? Почему не очаровал ее песней и музыкой своего боевого укулеле?»

Да, и лук, и укулеле висели у меня за спиной вместе с колчаном. К сожалению, даже лучшее оружие полубогов нуждается в том, что называется ремонт и уход. Мои дети Кайла и Остин объяснили мне это перед тем, как я покинул Лагерь полукровок. Я не мог просто вынуть лук и колчан из ниоткуда, как делал это раньше, когда был богом. Я не мог сделать так, чтобы по моему желанию в руках у меня появилось прекрасно настроенное укулеле.

Мне пришлось аккуратно завернуть в ткань свое оружие и музыкальный инструмент. В противном случае после полета по дождливому зимнему небу лук искривился бы, стрелы испортились, а во что превратились бы струны укулеле, одному Аиду известно. Чтобы достать их сейчас, мне потребовалось бы несколько минут, которых у меня не было.

Кроме того, я сомневался, что они мне помогут в борьбе с блеммией.

Я не имел дела с этими существами со времен Юлия Цезаря, и с радостью не встречался бы с ними еще две тысячи лет.

Что может сделать бог поэзии и музыки существу, уши которого зажаты под мышками? К тому же блеммии не боятся и не уважают лучников. Эти толстокожие крепыши предпочитают рукопашный бой. Большинство болезней их не берет, а значит, они никогда не просили моей врачебной помощи и не страшились моих чумных стрел. И хуже всего то, что у них нет ни чувства юмора, ни воображения. Будущее их не интересует, а значит, оракулы и пророчества им ни к чему.

Короче говоря, невозможно даже создать существ, менее близких по духу такому привлекательному и наделенному многими талантами богу, как я. (И уж поверьте мне, Арес пытался. Помните гессенских наемников, которых он состряпал в восемнадцатом веке? Брр! Мы с Джорджем Вашингтоном с ними намучились.)

— Лео, — сказал я, — активируй дракона.

— Но я только что запустил энергосберегающий режим!

— Быстро!

Лео потыкал в кнопки на чемодане. Ничего не произошло.

— Я же говорил, чувак. Даже когда Фестус не сломан, если он уснул, его очень трудно разбудить.

«Отлично!» — подумал я. Калипсо склонилась над сломанной рукой, бормоча минойские ругательства. Лео, раздетый до белья, дрожал от холода. А я… ну, я был Лестером. И в довершение всего, вместо того чтобы устрашить наших врагов огромным огнедышащим автоматоном, мы должны были дать им отпор с помощью почти неподъемного железного чемодана.

Я повернулся к блеммии.

— УБИРАЙСЯ, мерзкая Нанетт! — Я постарался изобразить свой прежний голос разгневанного бога. — Только попробуй еще раз поднять руку на мою божественную персону — и я тебя УНИЧТОЖУ!

Когда я был богом, такой угрозы было достаточно, чтобы целые армии обмочили свои камуфляжные штаны. Нанетт же только моргнула карими коровьими глазами.

— А ну не шуми, — проговорила она. Движения ее гротескных губ завораживали. Будто хирургический разрез используют как марионетку. — И вообще, дорогуша, теперь ты больше не бог.

И почему мне все постоянно об этом напоминают?!

К нам приближалось все больше местных. Двое полицейских сбежали со ступеней Капитолия. На углу Сенат-авеню трое уборщиков бросили мусоровоз и ковыляли в нашем направлении, размахивая большими железными мусорными баками. С другой стороны полдюжины мужчин в деловых костюмах пересекали лужайку Капитолия.

Лео выругался:

— А что, в этом городе все металлисты? Я не о музыкантах или рабочих.

— Не волнуйся, милый, — сказала Нанетт. — Сдавайтесь, и нам не придется серьезно вас калечить. Это дело императора!

Несмотря на сломанную руку, Калипсо сдаваться явно не собиралась. С громким воплем она снова бросилась на Нанетт, в этот раз намереваясь поразить ударом карате гигантский нос блеммии.

— Не надо! — вырвалось у меня, но было поздно.

Как я уже сказал, блеммии — крепкие создания. Их трудно ранить, а убить еще труднее. Когда нога Калипсо достигла цели, ее лодыжка, неприятно хрустнув, изогнулась, и она упала, задыхаясь от боли.

— Кэл! — Лео кинулся к ней, по пути бросив Нанетт: — Пошла прочь, грудомордая!

— Следи за языком, дорогуша, — пожурила его та. — А теперь, боюсь, мне придется на вас напасть.

Она подняла ногу в лакированной туфельке, но Лео оказался быстрее. Он создал огненный шар и метнул его словно бейсбольный мячик, целясь точно между глазищ, таращившихся на нас с груди Нанетт. Пламя объяло блеммию, подожгло ее брови и платье в цветочек.

Нанетт закричала, споткнулась, а Лео завопил:

— Аполлон, помоги!

Я понял, что стою, замерев от изумления, что было бы простительно, если бы я наблюдал за разворачивающейся сценой со своего трона на Олимпе. Увы, я был весьма себе внизу, застрял в окопах с низшими существами. Я помог поднять Калипсо на ноги (по крайней мере, на одну ногу), мы закинули ее руки к себе на плечи (все это под дикие вопли Калипсо, потому что я случайно задел ее сломанную руку) и захромали прочь.

Пройдя тридцать футов по лужайке, Лео вдруг остановился:

— Я забыл Фестуса!

— Оставь его!

— Что?!

— Мы не сможем тащить и его, и Калипсо! Вернемся позже. Может быть, блеммии не обратят на него внимания.

— А если они сообразят, как его открыть? — волновался Лео. — Если они его тронут…

— Ааааррррр! — Позади нас Нанетт сорвала с себя обрывки горящего платья. Ниже пояса ее тело было покрыто лохматой светлой шерстью, как у сатиров. Несмотря на тлеющие брови, ее лицо, похоже, не пострадало. Блеммия выплюнула пепел и уставилась на нас. — Это было некрасиво! ВЗЯТЬ ИХ!

Бизнесмены наступали нам на пятки, лишая нас всякой надежды на то, что мы сможем не попасть к ним в руки и вернуться за Фестусом.

Нам как героям оставался только один выход — и мы побежали.

Настолько неуклюжим я не чувствовал себя со времени нашей с Мэг Маккаффри смертельной гонки трехногих в Лагере полукровок. Калипсо пыталась помочь, подпрыгивая, словно пого-стик, между Лео и мной, но стоило ей задеть больную ногу или руку, как она взвизгивала и оседала на нас.

— П-простите, ребята, — бормотала она, обливаясь потом. — Похоже, рукопашный бой — это не мое.

— И не мое, — признался я. — Может, Лео сможет задержать их ненадолго…

— Эй, а что сразу я? — проворчал Лео. — Я просто техник — подумаешь, могу разок-другой метнуть огненный шар. Наш боец застрял вон там в режиме чемодана.

— Хромаем быстрее? — предложил я.

До улицы мы добрались живыми только потому, что блеммии двигались очень медленно. Думаю, и я был бы медлительным, если бы мне приходилось удерживать фальшивую металлическую голову у себя… э-э… на голове. Хотя даже без маскировки проворность блеммий явно уступала их силе. У них были большие проблемы с восприятием глубины, так что передвигались они с чрезмерной осторожностью, будто под ногами у них была не земля, а многослойная голограмма. Если бы нам только удалось обхромать их!..

— Доброе утро! — Нас догнал полицейский с пистолетом в руках. — Стойте, или я буду стрелять! Спасибо!

Лео, достав из своего пояса закупоренную стеклянную бутылку, бросил ее под ноги полицейскому, и вокруг того тут же взметнулись языки зеленого пламени. Полицейский выронил пистолет и начал срывать с себя горящую форму, под которой оказалось лицо с лохматыми бровями на груди и брюшной бородкой, которую уже пора было побрить.

— Уф! — выдохнул Лео. — Слава богам, это все-таки блеммия! У меня была только одна бутылка с греческим огнем, ребята. А если я буду и дальше кидаться огненными шарами, то скоро отключусь, так что…

–…нужно найти укрытие, — закончила Калипсо.

Разумный совет, но, похоже, с укрытиями в Индиане было туго. Улицы — широкие и прямые, ландшафт плоский, пешеходов мало, а обзор великолепный.

Мы свернули на Саут-Кэпитол-авеню. Я оглянулся и увидел, что нас нагоняет целая толпа улыбающихся местных с фальшивыми головами. Один из них, строитель, остановился, оторвал бампер пикапа «Форд» и, закинув новую хромированную дубинку на плечо, вернулся в строй.

Тем временем обычные смертные — по крайней мере те, кто вроде бы не стремился убить нас, — шли мимо по своим делам, звонили по телефону, стояли на светофорах, попивали кофе в кафе и совершенно нас не замечали. На углу закутанный в толстое покрывало нищий, сидя на ящике из-под молока, попросил у меня мелочи со сдачи. Я едва сдержался, чтобы не ответить, что сдачи ему скоро дадут наши вооруженные преследователи.

Сердце у меня колотилось. Коленки дрожали. Смертное тело — это ужасно. Мне приходилось терпеть столько неудобств: страх, холод, тошнота, желание заскулить «Не убивайте меня, пожалуйста!». Если бы не лодыжка Калипсо, мы бежали бы быстрее, но просто взять и бросить волшебницу было нельзя. Не то чтобы я испытывал особенную симпатию к Калипсо, не подумайте, но я уже заставил Лео бросить дракона и больше искушать судьбу не хотел.

— Туда! — воскликнула волшебница и указала подбородком на переулок за отелем, напоминающий служебный проезд.

Я вздрогнул, вспомнив первый день в Нью-Йорке, который я провел в облике Лестера Пападопулоса.

— А вдруг там тупик? В последний раз, когда я был в тупике, ничего хорошего не произошло.

— Нужно попробовать, — сказал Лео. — Может, нам удастся спрятаться там или… не знаю.

«Или… не знаю» — так себе запасной план, но ничего лучшего я предложить не мог.

Хорошая новость: это был не тупик. Я ясно видел выход в конце квартала. Плохая новость: двери к погрузочным площадкам отеля были закрыты, так что нырнуть туда мы не могли — вдоль противоположной стены проезда стояли мусорные баки. Ох эти мусорные баки! Ненавижу!

Лео вздохнул:

— Что ж, можем запрыгнуть в…

— Нет! — рявкнул я. — Ни за что!

Мы продвигались по проезду так быстро, как только могли. Я старался успокоить нервы, сочиняя про себя сонет о разных способах, которыми разгневанный бог мог уничтожить мусорные баки. Увлеченный этим занятием, я ничего не видел перед собой, пока не услышал вскрик Калипсо.

Лео остановился.

— Что за… Hijo!^[1]

От призрака исходило оранжевое сияние. Он был одет в классический хитон, сандалии, я заметил меч в ножнах — ни дать ни взять греческий воин в расцвете лет… только без головы. Правда, в отличие от блеммий, он явно был когда-то человеком. Кровь из раны у него на шее капала на светящееся оранжевое одеяние.

— Сырный призрак! — выпалил Лео.

Дух поднял руку, призывая нас идти вперед.

Будучи бессмертным, я не особенно боялся мертвецов. Если видел одну измученную душу — считай, видел их все. Но что-то в этом призраке меня насторожило. Он всколыхнул какое-то далекое воспоминание, чувство вины за нечто, случившееся тысячи лет назад…

Голоса блеммий позади нас стали громче. Я слышал, как они кричат прохожим: «Доброе утро!», «Извините!», «Какой чудесный день!»

— Что будем делать? — спросила Калипсо.

— Пойдем за призраком, — ответил я.

— Чего?! — взвизгнул Лео.

— Мы пойдем за призраком сырного цвета. Ты же сам всегда говорил: «Да прибудет с вами сыр!»

— Это же шутка, ese!^[2]

Оранжевый дух поманил нас снова, а затем полетел к дальнему концу проезда.

За нашими спинами раздался мужской голос:

— Вот вы где! Прекрасная погода, правда?

Я обернулся и увидел, что на нас летит, вращаясь в воздухе, автомобильный бампер.

— Ложись! — я схватил Лео и Калипсо, которая снова завопила от боли.

Бампер просвистел над нами и с грохотом рухнул в мусорный бак, вызвав целый взрыв конфетти из мусора.

Мы с трудом поднялись на ноги. Калипсо дрожала, но на боль теперь не жаловалась. Явные симптомы травматического шока.

Лео достал из своего пояса строительный степлер.

— Ребята, бегите вперед. Я задержу их на сколько смогу.

— И что ты намерен делать? — спросил я. — Разложить их по стопкам и сшить?

— Буду кидать в них что под руку попадется! — огрызнулся он. — Или у тебя есть идея получше?

— В-вы оба, прекратите сейчас же, — заикаясь, проговорила Калипсо. — Мы н-никого не оставим. А теперь марш! Левой, правой, левой, правой!

Из проезда мы выбежали на большую круглую площадь. Ну почему жители Индианы не могли построить нормальный город с узкими петляющими улочками, множеством темных закоулков или даже парочкой удобно расположенных бункеров-бомбоубежищ?!

Перед нашим взором предстал фонтан, окруженный кольцом дороги и впавшими в зимнюю спячку клумбами. С северной стороны возвышались высотки-близнецы — очередной отель. С южной виднелось более старое и величественное здание из красного кирпича и гранита, похожее на вокзал в викторианском стиле. С одной стороны вокзала в небо устремлялась часовая башня футов двести высотой. Над центральным входом под дугой мраморной арки мерцало гигантское окно-розетка, заключенное в зеленую медную раму, словно кто-то создал витраж, вдохновившись олимпийской мишенью для игры в дартс (мы, боги, собирались раз в неделю пометать дротики).

От этой мысли на меня навалилась тоска по дому. Я бы отдал сейчас все что угодно, лишь бы оказаться на одной из наших игровых вечеринок, даже если при этом мне пришлось бы слушать, как Афина хвастается заработанными в «Скрэббл» очками.

Я осмотрел площадь. Наш призрачный проводник, похоже, испарился.

Зачем он привел нас сюда? Может, нужно пойти в отель? Или на вокзал?

Но отвечать на эти вопросы мне не пришлось, потому что нас окружили блеммии.

Толпа преследователей наконец нагнала нас. На круговом перекрестке у отеля показалась полицейская машина. Ко входу в отель подъехал бульдозер, его машинист помахал нам и весело крикнул:

— Здравствуйте! Сейчас я по вам проедусь!

Все отступные пути с площади были перекрыты в мгновение ока.

Струйки пота на моей шее превратились в лед. В ушах стоял какой-то противный писк, и я не сразу понял, что это мой внутренний голос причитает «Не убивайте, пожалуйста, не убивайте, пожалуйста!».

«Я не умру здесь, — пообещал я себе. — Я слишком нужен этому миру, чтобы отдать концы в Индиане».

Но мои подкашивающиеся ноги и стучащие зубы, кажется, не были в этом уверены.

— У кого есть идея? — обратился я к своим соратникам. — Прошу, любая блестящая идея!

При взгляде на Калипсо становилось ясно, что сейчас ее самая блестящая идея — сдержать рвотные позывы. Лео поднял свой степлер, которым, по всей видимости, блеммий было не запугать.

Из толпы вышла наша старая знакомая Нанетт, улыбаясь всем животом. Ее кожаные лакированные туфельки никак не вязались со светлой шерстью на ногах.

— Тьфу ты, про́пасть! Дорогие мои, вы задели мои чувства! — Она схватилась одной рукой за ближайший дорожный знак и с легкостью выдернула его из земли. — А теперь, пожалуйста, постойте спокойно. Я сейчас размозжу вам головы этой штукой.

Примечания

1

Hijo (исп.) — часть бранного выражения «сукин сын». (Здесь и далее примечания переводчика.)

2

Дружище (исп.)