Правосудие королей

Ричард Суон, 2022

Интриги и магия сталкиваются в этом эпическом фэнтези о сэре Конраде Вонвальте, Правосудии императора, который является детективом, судьей и палачом в одном лице. Империя Волка кипит от волнений и беспорядков. Мятежники, еретики и могущественные патриции – все они бросают вызов могуществу императорского трона. Это опасные времена для Правосудия. Только Орден магистратов стоит на пути хаоса. Сэр Конрад Вонвальт – самый страшный судья из всех, отстаивающий закон благодаря своему острому уму, магии и мастерству фехтовальщика. Когда Вонвальт вместе со своей протеже расследуют убийство, то раскрывают заговор, который тянется к самым верхам имперского общества. Ставки растут и становятся все более личными, и Вонвальт оказывается перед соблазном нарушить закон. Но стоит ли даже самая высшая цель такой жертвы? «„Правосудие королей” – это одновременно героическое фэнтези и увлекательный детектив. Мощный интеллект и магическая мощь сэра Конрада Вонвальта поражают воображение. Но благодаря Хелене, его юной протеже, сюжет начинает по-настоящему играть всеми красками. Изысканность, которую в исполнении Ричарда Суона приобретает жанр фэнтези, заставляет читателей с нетерпением ждать продолжения». – Себастьян де Кастелл, автор книги «Творец заклинаний» «Выдающийся образец современного фэнтези». – Р. Дж. Баркер, автор книги «Костяные корабли» «Книга написана так виртуозно, захватывающе и убедительно, что я едва мог оторваться от чтения. Персонажи кажутся настолько реальными, что я всерьез пережил вместе с ними весь ужас и тяжесть похмелья. А их мир – пусть нам и видна лишь малая его часть, – он видится чрезвычайно сложным, балансирующим на грани катастрофы, которую я предвкушаю». – Николас Имс, автор «Королей жути» «Завораживающий взгляд на правосудие, месть и закон с великолепными героями, убедительными и прекрасно описанными. Блестящий дебют и фантастическое начало серии». – Джеймс Айлингтон, автор книги «Тень ушедшего» «Изумительно детализированный мир с захватывающими приключениями и уникальной перспективой». – К. С. Виллосо, автор книги «Волчица Орен-Яро» «Суон создал сильного, динамичного героя в лице Вонвальта. Это залог того, что в будущем серия станет еще лучше». – Publishers Weekly «Загадочное убийство переплетается с мрачным политическим фэнтези. Интригующе мрачная деконструкция любимых детективных тропов». – Kirkus Reviews «Мир Империи Волка богат и интересен. Читателям понравятся структура мира, сэр Конрад и его команда, а также уникальные детали, которые автор добавил в классическую фэнтезийную историю». – Booklist «Ричард Суон с его познаниями в юриспруденции и политике как нельзя лучше применил свои знания в мрачном мире темного фэнтези, где именно эти сферы и выходят на первый план. Он подвергает предрассудки, мораль и сам закон пристальному анализу, который затем и предстает на суд читателей». – Р. Р. Вирди, автор книги «Первая формула» «„Правосудие королей” мгновенно вошло в топ моих любимых книжных новинок этого года. Помимо ярких персонажей, безупречного повествования и выразительного авторского слога, в книге есть всё то, что я так люблю – тайна, военный натиск, некромантия и настолько реалистичные персонажи, что я скрепя сердце перевернул последнюю страницу. Это было по-настоящему захватывающее чтение, и я дождаться не могу продолжения». – Х. М. Лонг, автор книги «Дымный зал»

VI

Торговые гарантии

«Мало что в нашей жизни вызывает столь же твердую уверенность, как то, что человек пойдет на немыслимые ухищрения, лишь бы получить деньги из ничего».

Философ и юрист Фрэнсис Герехт

Мы быстро закончили обедать и, снова ощутив, что действовать нужно безотлагательно, расстались на выходе из трактира. После письма Августы меня охватило неутолимое любопытство, но я с большим успехом смогла бы выдавить кровь из камня, чем выпытать что-либо еще у Вонвальта. Впрочем, мне не стоило беспокоиться: в недалеком будущем я стала молить богов, в которых не верила, чтобы получить вести хоть о чем-то — о чем угодно — другом.

Вонвальт хотел отправиться в здание суда и заявить о себе, причем поскорее — кому-то уже могло показаться, что, не появляясь там, он показывает свое пренебрежение. Поскольку наш хозяин был занят, Брессинджер решил, что мы с ним отправимся на пристань.

Мы пробирались по холодным, покрытым талой слякотью улицам к лесу мачт, который я видела перед этим. Воздух наполняли крики матросов и докеров, а улицы были загружены торговыми повозками. Стражников и констеблей здесь было предостаточно, и они внимательно приглядывали за драгоценной жемчужиной города.

Мы вышли из-за угла большого склада. За ним находился порт. Он был не самым большим из всех, что я видела, — это звание принадлежало Имперской морской верфи в Моргарде, — но он точно оказался самым загруженным. На воде теснились торговые когги и суда поновее — каракки, некоторые из них были высотой с трехэтажный дом. Качаясь на волнах, они скрипели и стонали натянутыми, набухшими от воды снастями. Многие корабли стояли под флагами Аутуна, но были и другие, над которыми развевались диковинные флаги далеких, не входящих в состав Империи стран, о которых я почти ничего не знала.

Воды порта были такими же коричневыми и вонючими, как и питавшая их река. Судя по всему, сюда выходила городская канализация. Если в гавани Моргарда пахло морской солью, то здесь, несмотря на холод, от воды разило дерьмом. Мы шли по краю пристани, стараясь не путаться под ногами рабочих, разгружавших и загружавших корабли.

Чуть дальше на пристань выходили фасады нескольких питейных заведений, и мы нырнули в первое попавшееся. Оно мало походило на таверну, в которой мы только что обедали. Пол покрывали тростниковые циновки, от которых воняло прокисшим пивом, а единственный зал был забит длинными столами на козлах из дешевого дерева. В заведении яблоку было негде упасть, и среди посетителей, снося хамство и распускание рук, сновали многострадальные женщины с подносами болотного эля.

— Мадам, — обратился Брессинджер к проходящей мимо работнице. Грозодский акцент и черты лица пристава выделяли его из толпы хаунерцев.

— Да? — спросила она, смерив Брессинджера взглядом с головы до ног. Скорее всего, увидев его богатую одежду, она стала прикидывать, сколько денег сможет с него содрать.

— Я хочу поговорить с торговцем, который занимается гарантированием грузов, — сказал Брессинджер и достал из кошеля гроут. — Не привлекая лишнего внимания.

Женщина потянулась было за монетой, но Брессинджер ловко отвел руку в сторону.

— Отдам после того, как поговорю с ним.

Женщина, казалось, обиделась.

— Стол в самом конце, — сказала она. — Там ведутся дела. — Она прищурилась, глядя в ту сторону и не обращая внимания на подзывавших ее посетителей. Затем она указала на мужчину, сидевшего с краю стола. — Я точно знаю, что мистер Лоренц занимается чем-то подобным. Но подробности мне неизвестны.

— Благодарю, — сказал Брессинджер и, вопреки собственным словам, отдал ей монету.

Мы подошли к мужчине, на которого она указала. Тот пил в одиночестве и просматривал какие-то бумаги. Окинув взглядом длинный стол, я увидела, что остальные торговцы сидели точно так же, все с одной стороны. Двое из них вели переговоры с капитанами кораблей. У стены стояли несколько вооруженных верзил. Они настороженно смотрели на нас.

— Мистер Лоренц? — спросил Брессинджер.

— Да? — почти приветливо ответил мужчина. На вид он был грозодцем, смуглым, одетым в дорогой красно-желтый дублет из овечьей шерсти. Его шапочку венчало большое перо какой-то диковинной птицы — какой именно, я понять не могла. Минуту или две он и Брессинджер говорили на грозодском, болтали и смеялись, словно знали друг друга всю жизнь, пока Брессинджер наконец не вытащил грамоту, подтверждающую его полномочия.

— Я — представитель Короны, — теперь Брессинджер заговорил на старом саксанском, чтобы я могла его понять. — Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

Лоренц внимательно изучил грамоту.

— Я уже наслышан о вашем господине, — сказал он, тоже перейдя на саксанский. — Могу вас заверить, что мои сделки честны и прозрачны и все налоги я уплачиваю в срок. Вы можете проверить документы в здании суда.

Мы с Брессинджером сели.

— Я пришел не за этим, — сказал Брессинджер. — И не для того, чтобы заключить с вами сделку. Я бы хотел, чтобы вы мне кое-что объяснили — простыми словами, как если бы говорили с дураком.

Лоренц приподнял бровь.

— Постараюсь сделать все, что смогу. Я — верный подданный его величества. — Я заметила, как он едва уловимым жестом приказал одному из верзил расслабиться.

— И вы никому не расскажете о нашем разговоре, — предупредил Брессинджер.

Лоренц понимающе склонил голову.

— Сегодня утром мы беседовали с лордом Бауэром, — понизив голос, начал Брессинджер. — Он поведал нам о своем деловом предприятии. О том, что он гарантирует грузы в обмен на плату.

— Такая практика встречается довольно часто в других частях света, — сказал Лоренц. — В ней нет ничего противозаконного.

— Меня интересует не ее законность, — нетерпеливо сказал Брессинджер. — Я хочу понять, как именно это работает.

— Как вам угодно, — сказал Лоренц. Он оглядел стол, взял стакан и кружку и поставил их перед собой. — Представьте, что мне нужно отправить груз ткани из Лиендау в Венланд. Как я могу это сделать?

— Я не торговец, — мрачно сказал Брессинджер. — География Империи меня мало интересует.

— Ясно, — сухо ответил Лоренц. Я подавила желание улыбнуться. — Я мог бы отправить его на восток, пройти между Лотгаром и Гвородской степью, затем выйти к Нефритовому морю. Или я могу пройти по реке Треба, миновать Хассе и герцогство Ковоск. Если груз слишком тяжел, я могу отправиться в сторону Денхольца, пройти на юг мимо Грозоды, затем выйти к Гралльскому морю. Три совершенно разных маршрута, и у каждого — свои риски. Я могу столкнуться с северянами или пиратами, корабль может налететь на камни, в море нас может застать шторм, а в реке мы можем сесть на мель… ну вы меня понимаете.

— Да, — сказал Брессинджер.

— Многие корабли пройдут, и с ними ничего не случится, но некоторым не повезет. Каждый рейс, в который отправляется корабль, может стать для него последним.

— Это понятно.

— Давайте представим, что мы все же решили отправить груз из Лиендау. Торговец заплатил за груз двадцать крон.

Я выпучила глаза. Двадцать крон за трюм ткани! Это была невероятная сумма. Неудивительно, что недавно возникший класс торговцев мог позволить себе строить огромные дома из дерева и кирпича, со стеклянными окнами и множеством очагов.

— Если корабль утонет, то торговец потеряет эти деньги, — сказал Брессинджер. — Это я понимаю.

— Верно, — сказал Лоренц. — Поэтому, чтобы… снизить убытки, торговец заплатит человеку, занимающемуся гарантированием грузов.

— Он заплатит ему двадцать крон? — спросил Брессинджер.

— Нет! — Лоренц рассмеялся. — Это было бы равносильно тому, что корабль пошел на дно. Как бы ни завершился рейс, торговец все равно потеряет двадцать крон. Нет, вместо этого он заплатит лишь часть суммы, которая рассчитывается с учетом всех различных рисков: времени года, маршрута, самого груза, состояния судна, охраняется ли оно вооруженным отрядом и так далее.

— Значит, сэр Конрад был прав; это занятие сродни азартным играм.

— Да, если Правосудие сделал такое сравнение, то он недалек от истины. Гарант делает ставку на то, что корабль доберется до пункта назначения в целости и сохранности, и, если это происходит, он забирает уплаченные деньги себе. Торговец же, при условии, что он соблюдает условия договора — например, он не должен отклоняться от согласованного маршрута, — покупает себе душевное спокойствие, поскольку, если с судном что-то случится, гарант возместит ему его стоимость. Иногда гарант может даже заслать на корабль своего шпиона, чтобы убедиться, что оговоренные условия перевозки соблюдаются. Я знавал и конную эстафету гонцов, которая подряжалась на такую работу.

— Ясно, — сказал Брессинджер. — По-моему, гарант получает деньги ни за что.

Лоренц подмигнул.

— Вам так кажется, мой друг, потому что большую часть времени так и есть. Однако эта торговая сделка ничуть не отличается от других, и ее заключают деловые люди, которые держат руку на пульсе жизни. Как я и сказал, в этом нет ничего противозаконного.

— И именно этим занимается лорд Бауэр?

— Да. Он не единственный, кто предоставляет подобную услугу, но, насколько мне известно, он за короткий срок сколотил на таких сделках огромное состояние.

Я заметила, что один из торговцев, сидевших с нами за столом, вслушивается в наш разговор, хотя мы и говорили тихо. Я несильно ткнула Брессинджера в бедро.

— Я знаю, — тихо сказал он мне, а затем снова повернулся к Лоренцу. — Благодарю, что уделили нам время, мистер Лоренц. Я больше не стану вас отвлекать.

Торговец склонил голову.

— Я всегда рад оказать услугу Императору.

Мы вышли из трактира. Даже холодный воздух пристани с его тлетворным душком показался мне приятнее стоявшего в таверне зловония. Мы быстро пошли обратно, двигаясь той же дорогой, и остановились лишь для того, чтобы Брессинджер мог спросить у прохожего, как пройти на Портняжную улицу.

— Что думаешь? — спросил он, когда мы зашагали по слякоти.

— Думаю, что все ясно, — сказала я. — Сэр Конрад раньше уже рассказывал о сложных денежных махинациях, которые проводятся в Сове.

— Ага, — ответил Брессинджер. — И чего только люди не придумают, когда появляется возможность заработать денег. — Мы миновали двух стражников в ливреях, и на лице Брессинджера появилась ехидная ухмылка. — Ты, наверное, ждешь не дождешься, когда снова увидишься со своим кавалером?

— Никакой он мне не кавалер! — огрызнулась я, прекрасно осознавая, что именно такой реакции он и добивался.

— Пока еще нет, — согласился Брессинджер. — Только я видел, как ты смотрела на него вчера. Я же тебе говорил — такой парнишка тебе неровня. Ты же состоишь на службе у Императора.

— Уж лучше бы не состояла, — буркнула я.

Брессинджер внезапно остановился и резко повернулся ко мне.

— Думай, что говоришь! — прошипел он. — Глупая девчонка. — Я совершенно опешила; Брессинджер часто бывал угрюм, но его настроение редко менялось так внезапно и столь кардинально. Думаю, он и сам себе удивился, потому что я сразу же прочла на его лице сожаление. Пристав смягчился. — Нельзя тебе так трепать языком, — немного лицемерно сказал он. — Особенно так близко к Гуличу.

— Критиковать Императора не преступление, — сказала я.

— Да, но только на словах, — сказал Брессинджер. — Ты ведь слышала, что он за человек.

— Хм, — недовольно промычала я.

Брессинджер выпрямился и огляделся.

— Мы — его представители, — сказал он. — Ты не можешь так говорить, особенно на людях. И вообще, Хелена, подумай, что бы почувствовал сэр Конрад, услышь он от тебя такое?

Вот Брессинджер и назвал настоящую причину, почему он так быстро и так сильно вспылил. Ему не было дела до того, что я оскорбила Императора, — Нема тому свидетельница, он и сам частенько делал то же самое.

Я вздохнула, постепенно остывая, и сказала:

— Я знаю. — Чувствовала я себя отвратительно, и, должно быть, это отразилось на моем лице, потому что Брессинджер подошел и положил руки мне на плечи.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он. — Ты молода, тебе не сидится на месте, и тем, что тебе пришлось пережить в юности, мог бы гордиться сам князь Преисподней Казивар. Но не позволяй своим порывам загубить тебя. Под покровительством сэра Конрада тебя ждет жизнь, полная богатства и привилегий.

— А что, если мне не нравится наша работа? — Эмоции переполнили меня и вместе со словами выплеснулись через край, как пена из наскоро налитой пинты. Мне внезапно захотелось плакать от злости, досады и стыда.

Брессинджер не смог скрыть охватившую его тревогу — у него было слишком выразительное лицо. Но, учитывая, насколько близки мы стали за эти два года, он должен был ослепнуть, оглохнуть и отупеть, чтобы не заметить, как сильно за последние несколько месяцев изменился мой настрой.

— Но ведь ты все схватываешь на лету, — с убеждением сказал он. — Только вспомни, с чего ты начинала. — Он огляделся, словно ища правильные слова в холодном воздухе вокруг нас. — Я не должен тебе этого говорить, но сэр Конрад мне все время тебя нахваливает. Он гордится тобой так, как гордился бы любимой дочерью.

Я не хотела этого слышать. Он не сказал ничего, чего я бы не знала. Я прекрасно осознавала, как Вонвальт ко мне относится и что он чувствует по отношению ко мне. Именно из-за этих чувств — из-за его гордости, его отеческой любви и желания видеть, как я добиваюсь успеха и становлюсь лучше, — я и испытывала такие душевные муки. Я уже объездила гораздо больше уголков Империи, чем доводилось увидеть большинству. И я видела ту нищету, в которой это большинство жило. Проклятье, да я и сама столько лет провела в Мулдау, живя в холоде, неуверенности и страхе. Брессинджер был прав; мне нужно было лишь продолжать трудиться, и когда-нибудь меня отправили бы в Орден, чтобы я закончила там обучение и сама стала Правосудием.

Однако я просто не могла с этим смириться. Я считала работу законника кропотливой и в основном нудной. Посвятив себя ей, я могла превратиться в кого-нибудь вроде Вонвальта — сурового, мучимого своей некромантией, вынужденного иметь дело с людьми вроде сэра Радомира и патре Клавера и наводящего ужас на простых людей. Его жизнь, проводимая в странствиях, казалась мне немного печальной, ведь он был лишен любви хорошей женщины и места, которое мог бы назвать домом. И чем дольше я сама так жила, тем больше мне хотелось освободиться. Пусть у Вонвальта были богатства и привилегии, но ни то ни другое не приносило ему счастья.

— Брось, Хелена, — осторожно сказал Брессинджер, пытаясь определить источник моего недовольства, подобно рыбаку, который забрасывает леску в мутный омут. — Мужчины Совы не похожи на мужчин из провинций. Говори об Аутуне что хочешь, но с женщинами они обходятся как с равными. Ты сможешь найти там множество достойных кавалеров. Мужчин, с которыми ты сможешь раскрыться и которые будут тебя уважать.

— Хорошо, Дубайн, — сказала я, раздосадованная, расстроенная и стремящаяся поскорее закончить этот разговор.

— Ты ведь еще не прыгнула в постель к тому пареньку? — внезапно спросил Брессинджер.

— Нема! — выругалась я. — Да когда бы я успела? Мы и пяти минут в Долине не пробыли! — Брессинджер продолжал смотреть на меня с каменным лицом. Я стиснула зубы. — Нет, а даже если бы и прыгнула, то это было бы не твоего ума дело!

— Смотри, чтобы и дальше ни-ни, — строго сказал Брессинджер, которого ничуть не смутило мое возмущение. — Если он тебя обрюхатит, сэру Конраду придется найти себе нового секретаря, и будет уже не важно, захочешь ты остаться или нет.

Он отвернулся и пошел дальше в сторону Портняжной улицы. И я была рада тому, что он ушел, — если бы Брессинджер остался, то я наговорила бы ему такого, отчего вылетела бы из услужения Вонвальта и безо всякой беременности.

* * *

Лавку на Портняжной улице мы нашли только с третьей попытки, поскольку портных, швей и разнообразных торговцев тканями там было хоть пруд пруди. Владелец лавки был суетлив, носил очки и явно сделал удачную ставку на грозодский бархат — торговля у него шла очень бойко. Его лавка была набита женами состоятельных торговцев и их служанками так же, как таверна на пристани любителями выпить.

Торговец был измотан, наши имперские грамоты его ничуть не впечатлили, и мы слишком долго выуживали из него ответы. Его уже допрашивали люди сэра Радомира, и он смог лишь подтвердить, что леди Бауэр посетила его лавку вместе с Ханой, что они выбирали бархат и что леди Бауэр велела Хане уйти прежде, чем ушла сама. Когда мы снова вышли на Портняжную улицу, день уже клонился к вечеру. Солнце висело так низко, что почти спряталось за гряду Толсбургских Марок, а талая слякоть на улицах уже снова начала замерзать. Словно и этого было мало, тучи снова затянули небо, и в воздухе закружились снежинки, гонимые пронизывающим ветром.

Мы поспешили вернуться в резиденцию лорда Саутера. Вонвальт уже был там. Я надеялась, что мы успеем еще немного обсудить содержимое письма Правосудия Августы, однако сразу же услышала, что Вонвальт с кем-то разговаривает. По-видимому, лорд Саутер уже вернулся. Брессинджер и я скинули с себя плащи, Брессинджер снял свой меч, а затем слуга провел нас в главную приемную — уютную, теплую комнату, обставленную дорогой мебелью.

— А, вот и вы, — сказал Вонвальт, когда мы оказались в дверях. Тепло постепенно возвращалось в мою кровь, и мое лицо покалывало с мороза.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказал грузный лысый мужчина, который, по всей видимости, и был мэром. — Сэр Конрад рассказал мне о вас двоих. Вы, должно быть, Дубайн и Хелена.

Мы поклонились.

— Сир, — сказал Брессинджер.

— Проходите, садитесь, — сказал Саутер. Он показался мне приятным человеком, а не суровым, как я ожидала. Я сразу же поняла, почему люди вроде сэра Радомира его недолюбливали. Несмотря на его добродушие, мэр все время нервничал, и было легко представить, как его осаждают властные торговцы и лорды, каждый из которых пытается склонить его к своей воле.

Мы сели. Нам предложили еду и выпивку. Я увидела, что Вонвальт пьет вино — горячее и со специями, — и потому мы с Брессинджером оба благодарно согласились выпить. Однако правила этикета обязывали меня, несмотря на урчание в желудке, отказаться от еды, поскольку ни Саутер, ни Вонвальт не ели.

— Мы как раз собирались обсудить убийство леди Бауэр, — сказал Вонвальт, и я поняла, что мы с Брессинджером пропустили лишь пустую болтовню в начале разговора.

— Да, да, — сказал лорд Саутер, заламывая свои пухлые руки. — Страшное дело. Вся Долина потрясена. И ни одного подозреваемого.

— Вы правильно сделали, что поспешили сообщить мне об этом деле, — сказал Вонвальт, отпив вина. — Хотя шериф Радомир впечатлил меня своим ревностным стремлением к поддержанию законности и правопорядка.

Лорд Саутер чуть поджал губы, услышав имя шерифа.

— Ревностным — это вы верно подметили, — сказал он и немного поерзал. — Откровенно говоря, Правосудие, я был рад слышать о вашем приезде. Вы слывете просвещенным и мудрым человеком. Сэр Радомир же, хотя и стал дворянином в силу своей должности, так и остался грубым и неприятным типом.

— Очевидно, друзьями вас не назвать.

Лорд Саутер вздохнул.

— По правде говоря, сэр Радомир сохраняет свой пост лишь благодаря моему покровительству, хотя он сам и не знает об этом. Он успешно следит за соблюдением законов; даже слишком успешно, по мнению некоторых, если вы меня понимаете.

Вонвальт утвердительно склонил голову.

— Он мне не друг, это вы точно сказали, но порой ради общего блага нам приходится быть выше личной неприязни. Преступность следует за деньгами как хвост за собакой, а в Долине Гейл денег очень много. Чтобы поддерживать порядок в подобном месте, нужны люди определенного склада характера.

Вонвальт был впечатлен.

— Столь самоотверженная позиция достойна восхищения, — сказал он. — Немногие на моей памяти поступили бы так же. Тщеславие слишком часто берет верх над здравым смыслом.

Комплимент был приятен Саутеру, но он мог принять его лишь усталым пожатием плеч.

— Рейхскриг породил множество злодеев, сэр Конрад, и злодеи эти с тех пор стали дворянами. Но наличие благородного титула не делает никого благородным человеком.

Вонвальт печально улыбнулся.

— Я прежде слышал о Долине Гейл, — сказал он, — но город не всегда слыл крупным торговым узлом.

— Нет, он стал таковым лишь в последние лет десять, с тех пор как построили новую пристань. Все дело в глубине русла Гейл. Новые морские карраки — чудо, а не суда, они могут перевозить много тонн грузов, но им нужны глубокие воды, иначе они не пройдут. Гейл, в отличие от других рек, достаточно глубока, чтобы они могли по ней пройти. И течет она почти до самой Совы. Все это приносит просто ошеломительный объем денег. До того как я стал мэром Долины, я и в глаза не видел золотой кроны; теперь же карраки еженедельно привозят сюда грузы стоимостью в сотни крон. Даже с низкими акцизными сборами казна практически переполнена.

— Вы направляете эти деньги на работы?

Саутер кивнул.

— Мы можем поддерживать стены города и все башни в очень хорошем состоянии и оплачивать снаряжение, вооружение и содержание большого гарнизона стражников. Вы ведь уже видели здание суда?

— Видел. Здание новое и в сованском готическом стиле. Должно быть, оно стоило небольшого состояния.

— Верно, и оно полностью окупилось. Практика торгового права у нас просто расцвела.

— Я рад это слышать. Все, что я видел, не вызвало у меня ни малейших замечаний — а мои спутники могут подтвердить, как редко я это говорю.

— Это воистину высокая похвала, — сказал Брессинджер, и мы все рассмеялись.

— Осмелюсь сказать, что, не случись убийства леди Бауэр, мне было бы здесь совсем нечем заняться, — сказал Вонвальт, и безрадостный настрой быстро вернулся, подобно мокрому одеялу, наброшенному на огонь.

— Да, — сказал Саутер. — Мы были сильно потрясены. В Долине, конечно, случаются убийства, как и в любом городе, но чтобы жену лорда… Это неслыханно.

— Именно, — сказал Вонвальт. — Сегодня утром я поговорил с лордом Бауэром, и мы уже опрашиваем свидетелей совместно с людьми сэра Радомира. Подобные преступления необходимо расследовать быстро, чтобы была хоть какая-то надежда то, что правосудие свершится.

— У вас есть предположения, кто мог это совершить? — с надеждой спросил Саутер.

— Нет, — просто ответил Вонвальт. — Но дело уверенно продвигается. Вы, наверное, понимаете, что, добросовестно проводя расследование, мне приходится держать кое-какие детали в тайне.

— Конечно, конечно, — ответил Саутер. — И ваши… способности помогут с расследованием?

— Помогут, — сказал Вонвальт, — если возникнет необходимость их использовать.

Саутер на мгновение открыл и закрыл рот.

— Мистер Макуиринк сказал, что вы не стали применять к убитой некромантию?

— Не стал, — терпеливо сказал Вонвальт. — Обстоятельства были далеки от идеальных. Каким бы могущественным инструментом ни была некромантия, боюсь, для того чтобы она сработала, многое должно сложиться нужным образом.

— Н-например?

Вонвальт поджал губы.

— Если человек был хорошо расположен ко мне, если он был убит чисто и недавно и если голова более-менее цела, тогда я могу поговорить с ним, как сейчас говорю с вами.

Саутер не сдержался и содрогнулся.

— А если нет?

— Бросьте, лорд Саутер, мы так приятно проводили вечер. Мне бы не хотелось его портить, — мягко сказал Вонвальт.

— Тогда не расскажете ли о других своих способностях? — не унимался Саутер. Он нарушал все правила приличия, но Вонвальт видел в мэре союзника и, будучи в хорошем настроении, не стал ему отказывать.

— У меня их лишь две; вторая — это Голос Императора. Большинству Правосудий хватает сил только для поддержания двух способностей. Даже Магистр Кейдлек, насколько мне известно, владеет лишь тремя. Некромантия встречается реже всего, и, как следствие, практикуют ее немногие. Однако, как я уже говорил, в большинстве случаев нам хватает власти, данной нам Императором, и могущества общего права.

— Но не в этом случае?

— Еще посмотрим.

Саутер неуверенно заерзал.

— Конечно, убийство могло быть и случайным, — сказал мэр, пытаясь хоть как-то себя успокоить. — Например, ограбление пошло не так, как планировалось.

— Возможно, — согласился Вонвальт. — Такое случается довольно часто. Кстати, я был бы вам признателен, если вы предоставите моей помощнице список членов совета и их обязанностей, как основных, так и второстепенных.

Глаза Саутера чуть расширились.

— Неужели вы подозреваете кого-то из совета?

Вонвальт отмахнулся.

— Нет, эти сведения нужны мне как представителю Империи, в рамках моих обычных обязанностей и текущих дел.

Саутер с облегчением поверил в ложь.

— Как пожелаете. Такие списки хранятся в моем кабинете. Я с радостью сделаю для вас копию.

— Благодарю, — сказал Вонвальт.

— И, естественно, мой кабинет в вашем распоряжении, — прибавил Саутер.

— Я знаю, — ответил Вонвальт. Он выглянул в окно. Дневной свет уже окончательно померк, и тьма снова окутала город. По стеклу постукивали хлопья снега. — Уже поздно. Я вас сильно задержал, — сказал он Саутеру и встал.

— Пустяки, сэр Конрад, — быстро сказал мэр, тоже поднимаясь. — Вы хорошо устроились? У вас есть все, что необходимо?

— Да, — ответил Вонвальт. — Если позволите, сэр, сегодня вечером я поужинаю в своей комнате. Мне нужно заняться кое-какими делами, и это займет несколько часов. Вы не прикажете принести мне свежих свечей?

— Конечно.

— Моей помощнице они тоже понадобятся, — прибавил Вонвальт, и я пала духом, хотя и ожидала этого. Вонвальт наверняка хотел, чтобы я просмотрела журнал, который получила в здании стражи. Я же надеялась, что он займется этим сам.

Саутер согласно кивнул.

— Что ж, хорошо. На этом все. Спокойной вам ночи, — сказал Вонвальт.

— Спокойной ночи, — сказал Саутер. Мы простились с ним и поднялись наверх, где нас ждало длительное ночное чтение.