Перстень принцессы

Робин Каэри

«Вы можете на меня положиться» — обещание, прочное, как алмаз, было дано принцессе вместе с перстнем. Это обещание пережило смену эпох, а рыцарь, давший его, прошёл через многие испытания.Канули в лету имена тех, о ком рассказывает легенда о Перстне Принцессы. Сам перстень перешёл из рук принцессы к её дочери, а от той к её дочери — юной Генриетте Стюарт, нежной и чистой, как майская роза. Кто станет её верным рыцарем и другом, на которого она может положиться?Февраль 1661. Англия, Лондон.

Глава 5. Жених по доверенности

После полудня. Уайтхолл, Парадный зал

— Идёмте же, господа! — широким взмахом руки король указал всем на двери и первый устремился к выходу.

Де Руже вопросительно посмотрел на Вильерса. Тот кивнул. Краем глаз Арман заметил недовольное лицо герцога де Креки. Тот нервно покусывал губы, видимо, кляня про себя вопиющее пренебрежение правилами протокола, когда его — посла короля Франции — оставили стоять в задних рядах из-за нелепого каприза английского монарха. Судя по всему, Карл рассчитывал на то, что предложение руки и титула от имени герцога Анжуйского будет принято принцессой с большей благосклонностью, если это будет сделано молодым красавцем вроде Армана де Руже.

— Следуйте за мной, дорогой мой, — шепнул Джордж Вильерс, заметив лёгкое замешательство на лице своего нового друга. — Предоставим дипломатам решать свои протокольные вопросы, — улыбнулся он, проследив за взглядом, который Арман обратил в сторону де Креки. — Здесь, в семейном кругу, всё решает только Карл. Но в зале Совещаний дела ведутся иначе.

— И в этом кроется причина, отчего Его величество решил лично объявить эту новость Её высочеству? — тихо спросил Арман, поставив на поднос стеклянный бокал с высокой ножкой.

— Примерно так, — уклончиво ответил Джордж, слывший мастером увиливать от прямых вопросов, когда объяснения не служили его интересам, или же, когда заданный вопрос не входил в его компетенцию, что он считал досадным упущением.

***

Шумная толпа, заполонившая покои принцессы, схлынула вслед за королем и его свитой. Будучи человеком широкой души, щедро дарящим своё внимание и время благодарной публике, Карл устремился в сторону Парадного зала, где по распоряжению обер-гофмейстера уже были накрыты столы для небольшого обеда в том широком понимании близкого семейного круга, которое подразумевало присутствие всех тех, кто состоял при дворе и был представлен королевской семье лично.

— Если мы продолжим давать столь щедрые пиршества в честь каждого семейного торжества, то королевская казна отощает ещё до конца этого лета, — послышалось за спиной у де Руже.

Осторожно повернув голову в сторону говорящего, чтобы не выдать свой интерес к нему, Арман увидел стоявшего за ним невысокого мужчину старше средних лет с густыми седеющими волосами, которые красивыми волнами падали на узкие, сутулые плечи. Его бледное, испещрённое сеточкой морщин лицо резко контрастировало с гладкой чёрной парчой камзола, сшитого по строгим, давно вышедшим из моды канонам. Только наличие отложного воротничка из тонкого, как паутинка, кружева намекало на его высокое положение при дворе.

— А вот и господин главный ворчун при дворе нашего любимого добряка Чарли, — ухмыльнулся Джордж Вильерс, который тоже обернулся, услышав ворчание пожилого сановника. — Это лорд-канцлер, сэр Генри Гамильтон. После возвращения Карла в Англию он считает себя вправе критиковать каждый его шаг. Его терпят, потому что он умён. И ещё потому, что, пока он крепко держит в своих руках ключи от королевской казны, можно надеяться на то, что она не только не оскудеет, но и продолжит пополняться. Чисто по секрету скажу вам, дорогой друг, что у лорд-канцлера есть сильные соперники. Не только ему известно, на какие рычаги следует надавить ради достижения финансовых выгод и результатов.

Выслушивая эти нелестные для почтенного сановника слова, де Руже сделал вид, будто его увлекла эта беседа. На самом же деле его мысли были далеки от всего происходящего вокруг, и он всё ещё оставался там, откуда они только что вышли, рядом с Генриеттой.

Каково это бедной девушке получить известие о своей помолвке, в единый миг переменившей всю жизнь? От взгляда Армана не укрылось ошеломлённое выражение лица и протест в глазах Генриетты. Должно быть, она хорошо знала герцога Анжуйского и не была готова видеть его ни в роли жениха, ни тем более в качестве супруга. А может быть, это только показалось Арману? Он ловил себя на том, что по какой-то неведомой ему причине он больше склонялся к худшему. Но с чего вдруг? Отчего ему сопереживать чувствам девушки, с которой его не связывает ничего, кроме декоративной роли представителя её наречённого жениха?

— Что-то вы совсем поддались мрачному настроению, друг мой, — сквозь нарисованную улыбку проговорил Джордж Вильерс и кивком указал на столик с расставленными на нём графинами и бокалами с вином. — Думаю, что виной всему было то лёгкое вино, которым нас угостили в гостиной Её высочества. Не ждите ничего хорошего от пузырьков, если только это не старый добрый эль! Уж поверьте мне, дорогой мой!

С этими словами Бэкингем подошёл к столу и взял по бокалу с вином в каждую руку.

— Выпьем же! А знаете, вот я вам скажу: — Всё должно быть к месту. Пузырьки — это эль или то немецкое пиво, которое подают во всех трактирах Европы к северу от французских границ. А вино должно быть глубоким, терпким и лишённым всяческих пустых привкусов. Как вот это превосходное испанское вино. Кстати, оно прибыло в Англию почти одновременно с вами, герцог. Сдаётся мне, что король Испании проведал кое-что о готовящемся браке. И откуда только?

Вот на этот счёт у де Руже были свои соображения. Но он не стал делиться тем, что ему доподлинно известно о действующей системе шпионажа, которую разработали министры Габсбургов при всех хоть сколько-нибудь важных аристократических домах Европы.

— Джордж, подойдите сюда вместе со своим другом!

На призыв Его величества следовало отреагировать, незамедлительно представ перед ним. Однако у герцога Бэкингема было иное мнение о выражении верноподданнических чувств в отношении короля. Он медленно осушил свой бокал, вернул его на стол, развернулся спиной к Карлу и, чуть наклонив голову, посмотрел в глаза своему собеседнику.

— Я предлагаю вам нынче вечером отправиться вместе со мной в театр. В Глобус. Постановки у них не бог весть какие, но для развлечения сойдут. Конечно же, это ни в какое сравнение не идёт с тем, что я видел в Парижских театрах! Выступления трагиков и примадонн Бургундского отеля в Марэ — вот настоящее упоение! А чего стоит появление на сцене актрис из труппы театра Итальянской комедии! Ах, герцог, поверьте мне, частичка моей души навсегда поселилась по ту сторону Ла-Манша, ага! — он подмигнул собеседнику. — Кстати, я успел достаточно близко сойтись с вашим братом, маркизом дю Плесси-Бельером. В те времена он был ещё новичком в театральном мире. И это я представил его той обворожительной особе, которая ввела его в парижский высший свет. Считайте, что меня почётным ментором вашей славной семьи, герцог.

— Да, пожалуй, — Арман вежливо кивнул в ответ и отпил из своего бокала.

Испанское вино оказалось настолько же превосходным, насколько и расхваливал его Джордж Вильерс. Но не чета винам из южных регионов той же Кампании, которые ему довелось пить в Италии. Но что толку объяснять англичанину, выросшему в любви к немецкому пиву, тонкости вкуса настоящего вина, произведённого в традиции, история которой исчислялась не одним тысячелетием?

— Джордж! — голос короля прозвучал уже тоном приказа, а не дружеского призыва, и герцог повернулся, чтобы совершить переход сквозь уплотнившуюся на глазах толпу, отделяющую его от того места, где стоял Карл в окружении советников и французских послов во главе с герцогом де Креки.

— И захватите с собой нашего славного генерала! — добавил Карл, бросив доброжелательный взгляд на де Руже.

Арман только кивнул Бэкингему, давая понять, что готов следовать за ним. Он поставил свой бокал на стол и пошёл вперёд, пользуясь тем, что толпа моментально расступалась перед королевским фаворитом.

— Ваше величество, но это идёт вразрез с рекомендациями Его высокопреосвященства! — настаивал на чём-то герцог де Креки, пока молодые люди направлялись к ним.

— Мой дорогой господин посол! Ну право слово, что такого в том, что одного молодого человека будет представлять другой? Вас смущает недостаточно высокий статус нашего друга? — Карл посмотрел на идущего в их сторону де Руже. — Мне кажется, что титулом и древностью своего рода герцог нисколько не уступает кандидату, которого предложил нам господин кардинал. И к тому же это всего лишь церемония передачи невесты по доверенности, как вы сами изволили только что выразиться. Итак?

Вместо ответа де Креки обернулся к одному из советников посольства, но тот лишь пожал плечами, предлагая согласиться.

— Герцог!

Вместо приветствий к цветущему от улыбки Бэкингему, король в дружеском жесте протянул обе руки к де Руже, при этом лёгким кивком указывая на де Креки, который тщетно пытался скрыть своё недовольство:

— Мы с господином послом только что уладили кое-какие формальности. И мы с ним пришли к общему выводу, что являясь представителем Его величества короля Людовика, вы достойны представлять и его Единственного брата.

— Сир? — де Руже поклонился королю, при этом выражение его лица указывало на то, что он не готов дать безоговорочное согласие.

Наверное именно это отсутствие энтузиазма и радости по поводу оказанной ему чести и стало спасением молодого генерала от неприязни и личной вражды со стороны герцога де Креки. Сдержанно кивнув не оценившему своего счастья генералу, посол чуть слышно пробормотал поздравления и отсалютовал бокалом вина только что избранному представителю герцога Анжуйского.

— Я хочу, и в этом мы едины во мнении с герцогом де Креки, — пояснил Карл. — Чтобы вы представляли Филиппа Анжуйского на церемонии передачи невесты. Друг мой, я несказанно рад, что вы согласны! — пылко и со страстью, которая выдавала итальянскую и беарнскую кровь его предков со стороны матери, Карл обнял Армана де Руже и заключил в объятия на несколько мгновений.

Этот жест короля не был оставлен без внимания со стороны всех собравшихся. И вот уже имя молодого французского генерала зазвучало в громких разговорах в зале, а через минуту пересуды о нём были слышны во всех коридорах дворца, чтобы не прекращаться до следующей сенсационной выходки короля.

— Для меня — это честь, Ваше величество, — произнёс Арман, сдержанно поклонившись Карлу после того, как тот выпустил его из объятий.

Не показывая, насколько он был ошеломлён этим назначением, Арман проявил должное смирение. Под давлением обращённого к его персоне внимания, завистливого со стороны одних, любопытного и даже уважительного со стороны других, де Руже чувствовал неодолимое желание немедленно скрыться. Не зря Франсуа-Анри предупреждал его накануне отъезда из Сен-Жермена, что роль посланника, пусть и чисто формальная, окажется гораздо более обременительной и будет сопряжена с серьёзным риском, даже больше, чем командование армией в настоящей войне. Да, нечто такое говорила им и их троюродная тётушка — мадам де Ланнуа, когда напутствовала Армана после церемонии принятия королём его присяги в качестве военного атташе. Тогда она ещё предупредила его о том, что в дипломатии соперником не всегда является тот, кто сидит по другую сторону за столом переговоров. Им может оказаться советник противника, а может даже и собственный помощник или же друг. Враг может прикрываться доброжелательными заверениями в преданности…

— Я буду верен присяге, данной моему королю, — произнёс Арман. — Я повинуюсь его приказу, и принимаю это предложение, Сир. От имени Его величества короля Людовика.

Вот оно! И пусть герцог де Креки попробует злобствовать и обвинять его в интригах! Всё это по его части, а что же касается самого де Руже, то он всего-навсего исполнял свой долг перед королём Франции.

— Господа, господа! Именем Его величества короля Франции я имею честь пригласить всех на бал в честь празднования помолвки Его высочества Филиппа Анжуйского и Её высочества принцессы Генриетты! Сегодня же вечером в моей резиденции, во дворце Бристоль! — громко объявил герцог де Креки, тем самым окончательно закрепив договоренность с королём Англии.

Карл милостиво улыбнулся ему и отсалютовал бокалом под шум одобрительных голосов и тостов, раздававшихся вокруг.

— Кстати, мой милый, а где вы поселились на то время пока вы в Лондоне? — спросил Бэкингем у де Руже, допивая второй бокал вина.

— Восхитительное местечко под названием Улей. Или как-то так, — ответил де Руже, и в его улыбке мелькнула ирония.

— Знаю! Знаю я это место! — прогремел в ответ Бэкингем и с вызывающе громким хохотом взял очередной бокал. — Нет, даже не пытайтесь, друг мой! Вам никогда не разглядеть ничего восхитительного или прелестного в том Улье. Уж я-то знаю! — он наклонился к уху Армана, дохнув на него винными парами. — Даже девицы у них, хм… Каждая с целым букетом подарочков! — сквозь смех проговорил он, а стоящие поблизости аббат Уишис и епископ Йоркский поспешили отойти в сторону.

Стараясь более не вызывать скандального интереса к себе, Арман ответил Бэкингему скупой улыбкой и сделал шаг в сторону выхода, тем самым показывая своё намерение удалиться.

— Решительно же, герцог! Вы должны поселиться у меня, пока вы в Лондоне! Мой дворец вполне крепок, чтобы выдержать нас обоих, — предложение Бэкингема слышали все и в том числе де Креки, по распоряжению которого вся свита посла, кроме него самого и двух советников, назначенных кардиналом Мазарини, разместилась на различных лондонских постоялых дворах за собственные средства. Де Креки скривил губы в ухмылке и тут же развернулся спиной к Бэкингему и де Руже, сделав вид, что пропустил мимо ушей нелестное для себя предложение лорд-адмирала.

— Что скажете, друг мой? — всё больше распаляясь, спросил тот.

— Скажу, что с удовольствием принимаю ваше приглашение! — ответил ему де Руже.

— Так я сейчас же отправлю моих слуг за вашим багажом!

Не считая нужным спорить с лорд-адмиралом, горевшим энтузиазмом проявить своё гостеприимство, де Руже кивнул в знак согласия.

— Если не возражаете, герцог, то я был бы не прочь немного прогуляться в садах. Я слышал, что в оранжерее Уайтхолла вырастили прекрасную коллекцию роз, — произнёс Арман, радуясь про себя, что ему было у кого учиться увиливать от навязчивого общения и выходить из неудобных ситуаций.

— И это истинно так, мой дорогой герцог! — неожиданно сам король присоединился к их беседе и подхватил захмелевшего Бэкингема под локоть. — Джордж! На минуту, — и прежде, чем тот успел обернуться к де Руже, Карл подозвал одного из офицеров из своей личной охраны и дворянина, скромно державшегося в стороне от всех разговоров. — Это лорд Суррей. Он проводит вас, мой дорогой герцог. А после прогулки он отвезёт вас во дворец к Джорджу. Ступайте и отдыхайте, мой дорогой! И да, розы пока не зацвели, так что не тратьте время на оранжерею. Лучше прогуляйтесь в садах! Суррей, будьте любезны сопровождать герцога всюду, где он пожелает!