Ты пахнешь кофе

Сана Мидзуно (2024)

Жизнь подростка, выросшего в неблагополучной семье, полна испытаний и боли. Подвергаясь жестокому обращению с раннего детства, он выбрал путь эмоционального отрешения, став бессердечным и холодным. Отстранённый от всех эмоций, он проживает свою жизнь как незаконченная головоломка, где маленькая, но важная часть его души утрачена и, казалось бы, никогда не будет найдена. Его существование напоминает бесконечное скитание в тумане, где он избегает близости и привязанностей, чтобы не испытать снова ту боль, которую когда-то пережил. Но однажды в его жизни появляется она — жизнерадостная, улыбчивая и полная энергии девушка. Она помогает ему вновь обрести утраченное, шаг за шагом показывая, что мир может быть добрым и светлым. Вместе они начинают его путь к самоисцелению и обретению себя. Она учит его жить заново, даря надежду и веру в лучшее. Благодаря её поддержке и любви, он находит свой путь назад, возвращаясь к жизни с новыми силами и открытым сердцем.

Глава 4: Перекрёстки судеб

Тишина подъезда была привычно густой. Только скрип ступеней под моими ногами и слабый звук телевизора из-за соседской двери нарушали её. Я поднялся на свой этаж, чувствуя, как усталость наваливается с каждой пройденной ступенью. В руках я держал небольшой пакет с продуктами, купленными на последние деньги после смены в кафе.

Дверь в квартиру Олега была приоткрыта, и оттуда доносился запах еды. Это был в его духе: никогда не запирать двери, будто он говорил всем соседям:"Заходите, если нужно."

— Ты так и собираешься стоять в коридоре? — раздался его голос, глубокий и чуть насмешливый.

Я вздрогнул. Олег выглянул из-за двери. В руках у него была лопатка для помешивания, а на лице покрытом щетиной была привычная улыбка.

— Заходи. Расскажешь, как прошёл день, — сказал он.

Я хотел отказаться, но что-то в его тоне всегда заставляло следовать его словам. Квартира была маленькой, но уютной. Всё было просто: диван, обшарпанный стол, книги, которые казались раскиданными хаотично, но на самом деле лежали в каком-то особом порядке. На стенах висели старые фотографии и картины.

— Садись, — махнул он рукой на стул у стола.

Я опустился, поставив пакет на пол.

— Как прошёл день? — спросил он, не оборачиваясь, продолжая помешивать что-то на сковороде.

— Как обычно, — ответил я.

— Это как? — Он усмехнулся, развернувшись ко мне. — Усталый и задумчивый?

Я не удержался от лёгкой улыбки.

— Угадал.

Олег положил еду на тарелки и поставил одну передо мной.

— Ешь, а потом рассказывай. — Сказал он подвигая ко мне тарелку.

Я молча начал есть. Мысли всё ещё путались. Разговор с ним был последним, что я хотел сейчас обсуждать.

— Так что не даёт тебе покоя? — наконец спросил он, глядя на меня поверх чашки с чаем.

— Ты всегда так прямолинеен? — спросил я, избегая ответа.

— Да, — хмыкнул он. — Потому что иначе люди только топчутся на месте.

Я замолчал, не зная, как объяснить то, что творилось у меня внутри.

— Слушай, — продолжил он, — я тебя знаю уже год. Видел, как ты встал на ноги после того, как всё развалилось. И теперь я вижу, что ты снова пытаешься спрятаться.

— Я не прячусь, — возразил я, чувствуя, как раздражение поднимается внутри.

— Нет? — Он поднял брови. — А почему тогда выглядишь, будто тебя задело то, что кто-то сказал правду?

Я понял, о чём он говорит, но молчал.

— Иногда сложно признать, что кто-то видит нас такими, какие мы есть, — продолжил он. — Но это и есть путь к тому, чтобы измениться.

Его слова задели меня, как обычно. Олег умел говорить прямо, но без жестокости. В его голосе всегда была теплота, которая заставляла прислушаться.

— Знаешь, когда я был в твоём возрасте, — вдруг начал он, — я думал, что если я буду сильным, меня ничто не сможет сломать.

Он поставил чашку на стол и посмотрел на меня.

— Но сильным я стал только тогда, когда понял, что быть честным с собой — это не слабость.

Его слова оставили во мне странное ощущение.

— Ты сильнее, чем думаешь, — добавил он. — Но только если позволишь себе это увидеть.

Я кивнул, чувствуя, что его слова остаются во мне, словно медленно тающий лёд. Олег сидел напротив, облокотившись на стол. Его взгляд был спокойным, но проницательным. На стене висела старая фотография: группа молодых людей, стоящих на фоне старого здания. Олег был среди них, едва узнаваемый, без седины в волосах, с широкой улыбкой на лице.

— Ты часто смотришь на эту фотографию, — неожиданно сказал он, заметив, куда я смотрю.

— Да, — признался я. — Это ты?

— Угу. Было время, когда я думал, что могу изменить мир, — он усмехнулся, качая головой.

— И что случилось?

Олег задумался, взяв в руки кружку.

— Мир оказался сложнее, чем я думал. Но это не значит, что я перестал пытаться.

Его голос звучал спокойно, но в нём было что-то большее, что заставило меня задать следующий вопрос:

— А ты изменился?

Он посмотрел на меня, будто этот вопрос его удивил.

— Да. И это было непросто.

Я молчал, ожидая, что он скажет дальше.

— Когда-то я думал, что если закрыться и всё держать внутри, то стану сильнее, — продолжил он, отводя взгляд. — Но потом понял, что это делает меня только слабее.

Эти слова задели меня. Я отвёл глаза, почувствовав, как они находят отклик где-то глубоко внутри.

— Иногда, чтобы быть сильным, нужно признать, что тебе больно, — сказал он, снова глядя на меня. — Это первый шаг к тому, чтобы двигаться дальше.

Я долго молчал, пытаясь переварить его слова.

— Это не так просто, — наконец произнёс я.

— Нет, — согласился он. — Но если бы было просто, это бы не стоило усилий.

Мы снова замолчали. Часы на стене тихо тикали, заполняя тишину.

— Зачем ты мне помогаешь? — вдруг спросил я.

Олег усмехнулся, но глаза остались серьёзными.

— Потому что я вижу в тебе себя. Того, кем я был, когда думал, что справлюсь сам. В одиночку.

Его слова прозвучали как удар. Я отвёл взгляд, чтобы он не заметил, как они меня задели.

— Но ты уже не тот, — тихо сказал я.

— Да, — ответил он. — И я хочу, чтобы ты тоже смог это увидеть.

Эта фраза повисла в воздухе, как что-то важное, что нельзя просто проигнорировать. Я поднялся, чувствуя, что разговор слишком близок к тому, что я пока не готов принять.

— Спасибо за ужин, — сказал я, собирая свои вещи.

Олег кивнул, его лицо оставалось спокойным.

— Если захочешь поговорить — я здесь.

Я ничего не ответил и вышел в холодный коридор. Возвращаясь в свою квартиру, ощущал странную смесь тяжести и лёгкости. Его слова продолжали звучать в моей голове."Иногда, чтобы быть сильным, нужно признать, что тебе больно."Я сел на свой старый и продавленный диван, уставившись на стену. В этот момент я понял, что Олег не просто помог мне устроиться в кафе. Он был тем, кто впервые показал мне, что сила — это не отсутствие слабости. Но смогу ли я это принять?

На следующий день я снова оказался на пороге квартиры Олега. Это произошло почти случайно: вернувшись с работы, я услышал, как в его квартире играла музыка. Её звучание — старый джаз, спокойный и глубокий — казалось, заполняло весь коридор, унося с собой тяжесть дня. Я постучал.

— Открыто! — услышал его голос. Я толкнул дверь и вошёл. В комнате Олег сидел на диване с книгой в руках. На кофейном столике перед ним стояла кружка чая, рядом лежала открытая пачка печенья.

— Снова ты? — он поднял взгляд, улыбаясь.

— Музыка громкая, — пробормотал я, опускаясь на стул.

— Ага, нашёл предлог, чтобы зайти, — сказал он отпивая небольшим глотком чай и ставя кружку на стол.

— Нет, — возразил я, чувствуя, как моё лицо заливается краской.

— Конечно-конечно, — Олег усмехнулся, но его взгляд был добрым. — Ну что, как прошло твоё"сегодня"?

— Нормально, — ответил я, опуская взгляд.

— Опять это твоё"нормально". Оно вообще что-то значит? — он отложил книгу и внимательно посмотрел на меня.

— Это значит, что день прошёл, — ответил я, чуть резче, чем хотел.

— А ты сам прошёл через день? Или просто позволил ему пройти через тебя?

Этот вопрос застал меня врасплох.

— Какая разница?

— Большая, — серьёзно ответил он. — Если ты просто позволяешь времени идти, ты теряешь что-то важное.

— Что именно?

— Себя.

Я замолчал. Его слова вновь оказались слишком точными, слишком близкими к тому, что я сам не хотел признать.

— Ты думаешь, что если закрыться, мир оставит тебя в покое? — продолжил он. — Но закрываясь, ты просто запираешь себя вместе с болью.

Я отвёл взгляд.

— Это легче.

— Нет, — Олег покачал головой. — Это кажется легче. Но на самом деле, это как держать горячий уголь в руке, надеясь, что он не обожжёт.

Он потянулся за кружкой и сделал ещё один маленький глоток.

— Знаешь, я тоже так жил. — Его голос стал тише. — После того, как отец ушёл.

Я удивлённо посмотрел на него.

— Ты не говорил, что…

— Да, — он чуть улыбнулся. — Я не любитель рассказывать эту историю. Но тебе, думаю, будет полезно услышать.

Олег наклонился вперёд, поставив локти на колени.

— Он ушёл, когда мне было пятнадцать. Оставил нас с мамой одних, без денег, без поддержки. Сказал, что мы его только тормозим.

Я замер, слушая его голос.

— Тогда я решил, что никогда никого не подпущу близко. Я думал, что если стану холодным и равнодушным, то никто не сможет меня ранить.

Он посмотрел на меня, и в его взгляде было что-то, что напомнило мне самого себя.

— Но знаешь, что произошло?

— Что?

— Я стал мёртвым изнутри. Всё, чего я хотел избежать, оказалось со мной.

Его слова ударили так, что я почти почувствовал физическую боль.

— И что ты сделал? — спросил я после долгой паузы.

— Сначала я тоже держал этот горячий уголь, — он улыбнулся, но его улыбка была горькой. — А потом я понял, что это не жизнь.

Олег откинулся на спинку дивана.

— Тогда я начал открываться. Маленькими шагами, но начал.

Я не знал, что сказать. Всё, что он говорил, было слишком знакомо.

— А ты? — спросил он, глядя на меня. — Ты готов хотя бы попробовать?

Я долго молчал.

— Я не знаю, — наконец сказал я.

— Этого достаточно, чтобы начать, — ответил он, и в его голосе звучала непоколебимая уверенность.

После разговора с Олегом я долго не мог заснуть. Его слова продолжали звучать в моей голове, настойчиво повторяя:"Ты готов хотя бы попробовать?"

Я сидел на краю своей кровати, уставившись на свет фонаря, который падал через окно на пол. Комната была тёмной и тихой, но внутри меня бушевал шторм. С одной стороны, я хотел забыть всё, что он сказал, отбросить это как нечто чужое, не относящееся ко мне. С другой — каждый его аргумент задевал за живое.

Я вспомнил, как он смотрел на меня. Не с жалостью, а как то иначе — с пониманием. Как будто он действительно знал, что я чувствую.

Утро началось, как обычно: кофе, однообразные действия за стойкой, толпы клиентов. Но теперь было что-то новое. Я не мог отделаться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной, но не снаружи, а изнутри.

"Ты просто держишь этот уголь," — всплыли в памяти слова Олега.

Я попытался сосредоточиться на работе. Заказ за заказом, автоматические движения. Но даже в этой рутине, которую я считал своей защитой, я не мог игнорировать перемены.

Когда кафе опустело, Олег вышел в зал. Он не спросил ничего, просто сел за свой столик и начал разбирать бумаги.

— Сегодня меньше мрачности, чем обычно, — бросил он, не поднимая глаз.

— Ты думаешь, это твоё влияние? — отозвался я, и даже сам удивился лёгкой нотке шутки в своём голосе.

— Конечно, — сказал он, и в его голосе было столько уверенности, что я невольно усмехнулся.

— А если серьёзно? — добавил я.

Он поднял глаза и посмотрел на меня, будто понимал, что за этим стоит.

— Серьёзно? — переспросил он. — Ты начинаешь двигаться.

— Куда?

— Пока неважно. Главное — двигаться, а не стоять на месте.

Его слова были простыми, но они ложились на правильную почву.

— А ты что тогда сделал? — неожиданно спросил я.

Он удивлённо поднял брови.

— Когда понял, что просто"держишь уголь"?

Олег задумался, глядя на пустой стакан перед собой.

— Я начал отпускать. Сначала маленькие вещи: злость, вину. Потом большее — страхи, ожидания.

Он сделал паузу и посмотрел на меня.

— Но самое сложное было признать, что мне нужна помощь.

Эти слова прозвучали с такой искренностью, что я не смог остаться равнодушным.

— И что дальше?

— А дальше ты начинаешь строить себя заново, — сказал он, улыбнувшись. — По кирпичику.

Мы сидели молча, и я чувствовал, как его слова медленно растворяются во мне. Когда я вернулся домой, то открыл тетрадь, которая лежала на полке уже несколько месяцев. Пустые страницы смотрели на меня белой пустотой. Я взял ручку и написал на первой странице:"Что, если попробовать?"