Кронштадтский дневник

Светлана Далматова, 2020

Прошлое не уходит в небытие, если мы сами не позволим. Победа в Великой Отечественной войне нашего народа это не только победа над врагом, но и над человеческими слабостями и потребностями: ежедневная, неустанная и с виду совсем не героическая. Дневник инженера – строителя кораблей, четыре военных года проработавшего в Кронштадте, погружает нас в самое сложное и тревожное время для нашей страны. А благодаря интимному, честному характеру записей, мы сами становимся свидетелями событий. Содержит нецензурную брань.

1941 год

Произошел gross международный скандал.

В 4 часа утра германцы бомбили целый ряд наших городов и вступили на нашу русскую землю. Неясен вопрос: почему они пошли на нас войной? Если иметь ввиду резко противоположные политические платформы: фашистский национализм и коммунистический интернационализм, то это можно считать одной причиной, но, думаю, что это не основное. Если рассматривать империалистический характер развития капитализма и одну из составляющих империализма — борьбу за передел мира и рынки сбыта, то это тоже может быть объяснением допущенного выпада. Только если не взять за аргумент, что Германия много потеряла от Версальского мира и имела глупость обидеться на страны — победительницы, но причем здесь Россия, ведь Россия вышла из войны, не заимев ничего нового, только потеряв кое-что старое, что имела раньше, а именно: Финляндию, Эстонию, Литву, Латвию, Польшу, Бессарабию, и если частично возвратила эти территории в результате дипломатии, то это не должно служить претензией Германии по отношению к России. Остается — ярко выраженный национализм, который стремится поставить германский народ, по отношению к другим народам, на высшую ступень, а для чего это нужно? Кому это нужно? Нужно ли это германскому народу, его абсолютному большинству? По-моему — нет, ему нужна только хорошая жизнь. А в чем заключается хорошая жизнь: удовлетворяющая во всех отношениях работа, отсутствие забот о хлебе насущном, удовлетворение интеллектуальных и в меру сексуальных потребностей, благополучие в семье, отсутствие войн и угнетения человека человеком.

Что мы сейчас делаем: уничтожаем все то, что двадцать лет приобретали, уничтожаем родившихся и выросших за это время молодых людей, вполне созревшее во всех отношениях народонаселение, калечим физически и умственно детей.

Я не могу терпеть национализм и, признавая братство народов, должен убивать себе подобных или быть убитым.

Все самое ужасное происходит обыденно.

В субботу было увольнение на берег: отпускали к семье в Ленинград. Я, торопясь с работы, не успел одеть военную фуражку и как был в кителе, так и поехал в Ленинград. Приехав в Ленинград, заявил жене, что буду с ней гулять, хотя бы всю ночь, но завтра никуда не пойду, так как одет не по форме. Гуляли до часу ночи по улицам города, посмотрели кинохронику, потом пошли спать. Проснулся около часу дня, до двух управился с мытьем и чаем, потом решил сходить в баню помыться и постричься. Помылся в бане (это уже было 22 июня, в воскресенье) и выйдя из бани в предбанник, услышал разговор о войне: что Германия напала на Россию. Быстро собрался, поехал в Кронштадт, Люба захотела поехать со мной. Дочку Верушку еще 18 июня отправил с детским садом на лоно природы, где-то около Ижоры, и она живет там.

Люба в этот же день уехала в Ленинград. Думаю, что испугалась выстрелов: летала германская разведка, а наша артиллерия ее обстреливала.

В воскресенье было два налета разведчиков, их обстреляли наши корабли.

1 июля 41

Говорят, что дочку куда-то эвакуировали, вроде в Ярославскую губернию.

Люба закончила курсы машинописи, попробовала устроиться работать к нам на завод, чтобы быть вместе. Сегодня выслал телеграмму «молнию»: «Приезжай Кронштадт договорился с командованием работу дадут». За неделю войны никаких проблесков нет. В начале наши держали фронт, теперь начали отходить с боями. Потеряли несколько городов: Вильнюс, Каунас, Луцк и др.

Правительством создан «Государственный комитет обороны: Сталин, Молотов, Ворошилов, Маленков, Берия».

Объявлено чрезвычайное положение. Сейчас будет диктор передавать вечернюю сводку, а надежд на хорошее нет.

После сводки диктора, около 19.30, прилетали германцы, но были отогнаны нашим огнем.

3 июля 41 года

Сегодня, в 6.30, слушали речь товарища Сталина по радио, направленную на мобилизацию всего народа на борьбу с врагом России. После речи, вечером, прошли собрания в разрезе этой речи. Народ гуляет по городу. Сегодня был на одном из объектов: меня вызвал слесарь вскрыть механизм, и только начал снимать кинематическую схему, как слесарь моментально загородил механизм собой и не дал работать, пришлось вызывать его начальство, у которого было разрешение на допуск меня к работе. Это отрадно: народ на мелочи осторожен, верен на своем участке.

Сегодня получил письмо из Ленинграда от Любы, которое пришло ко мне через Горький, цех № 6 в К.О. О себе она пишет хорошо, заботится о дочке, но в конверт было вложено письмо от Васи, где говорится, что отец 23 июня умер: очень стало грустно, не пришлось мне с ним по душам поговорить, и не смог я его безрадостную жизнь в конце дней его немного приукрасить, думал, в этом году съездить, но тут Гитлер. Вася собирается на фронт, пишет, что одна нога в избе, а другая — на фронте.

Вчера получил записку от матери: скучает о Веруне. Их еще не эвакуировали, но собираются, она просит подсказать ей: как быть? Скомандовал после некоторых колебаний: Веру эвакуировать, маму — в Ноздрино. Жду Любу в Кронштадт, но опасаюсь, что германцы вступят в Кронштадт, или разбомбят, но решил Любу все-таки взять в Кронштадт: здесь, со мной, ей и умирать легче будет от бомб, и принять все тяготы военной жизни.

Некогда сходить к коменданту города: получить пропуск на ее въезд. Много работы. Но народ молодой, девчонки веселые. Юсупов — хулиганистый до некоторой степени парень, но очень симпатичный во всех отношениях, подал заявление добровольцем на фронт вместе с группой: Рабалкин, Баклагин, Косухин, Катаров.

7 июля 41

Вчера позвонила Люба и сообщила, что едет в Ярославскую губернию с дочкой, а мама остается в Ленинграде и ехать никуда не хочет.

1 июня приехала дочка в Кронштадт, отвез ее в Ленинград и решил одну никуда не эвакуировать, она заявила, что от мамочки больше никуда не уедет. Возвратился Василий Иванович, а Галины пока нет. Рассказывает, что бомбили Любань, и однажды его всего засыпало в результате взрыва упавшей бомбы с пикирующего бомбардировщика.

Сводка с фронта пока неутешительная: задерживаем наступление противника, переходим в контрнаступление и прочее. Вчера появился второй сифилитик, буду так их называть для собственной ясности. Сверлит мысль в голове по поводу безопасного тральщика.

Красноармейцы на стоянке играют в футбол и гуляют с заводскими девчонками, порой задумываешься, глядя на какого-нибудь весельчака на берегу, и думаешь: может быть тебя, вихрастый, уже сейчас подкарауливает скучная смерть, но ты в эту минуту весел, играешь в футбол и стреляешь глазами в сторону проходящих девушек. Хороший у нас народ, очень хороший: простой, хитрый, веселый, смешливый народ.

Хреново мы работаем начальниками, не может служить нам оправданием острота момента, мы должны все трезво продумывать, без лишней суетливости, оставив надутость в нужный момент. Все надо продумывать, чтобы подчиненный видел работу во всем, как в частном исправном механизме.

Хорошую речь сказал Иден, напечатанную в Правде от 7 июля 1941, она проникнута симпатией к России, а может быть, это только на словах.

Нельзя не согласиться, что Гитлер — сильный человек: сумел сколотить такую армию. Англию и Францию с нами нельзя сравнивать, так как у нас была во всем довоенная историческая отсталость и разруха в результате войны.

10 июля 41

Заходил Борис Александрович Абрамов, плавает на «Статном». Уйдет наверное скоро в море, он командир БЧ-V (электромеханическая боевая часть), парень держится бодро.

Сегодня кто-то пролетал, так как стрелял «Марат». С фронта радостных вестей нет.

От Любы нет известий, мало у них денег. Шляпы мы с ней: ничего не заимели на черный день, особенно я — не сумел ее убедить, а все время ждал беды, вот она и пришла и застала нас врасплох.

11 июля 41

С берега Ораниенбаума слышны орудийные выстрелы.

От Любы ничего не получил и до сего времени не знаю, где она с дочкой находится, у них очень мало денег. Маме послал открытку.

Передавали, что командование фронтом поделят между тремя маршалами: Ворошиловым (Северо — Западный участок фронта), Тимошенко (Центральный), Буденным (Юго — Западный).

12 июля 41

Сегодня Борис Александрович пошел воевать, проводил его глазами.

От Любы нет никаких вестей.

Надо развертывать агитационную работу, но у нас в отделе условия для этого тяжелые. Народ собрать на беседу буквально невозможно: девчонки убегают гулять, либо обедать, им ничего не интересно, идет война, а они только и толкуют, что о шестимесячной завивке или о чем-то подобном. Инженерный состав сам все читает и следит за печатью, а доклады у нас делают не специалисты, поэтому им, естественно, не интересно: уходят и занимаются своими делами.

Надо кого-нибудь приглашать.

13 июля 41

Уже каждый день сообщают, что на фронте ничего существенного не произошло. Видимо, готовится большой удар или немцы отдыхают.

Где-то читал в литературе, что красный закат солнца — это к войне, если так, то солнце сегодня заходит красным, и крови будет много.

От Любы ничего нет, и мама не пишет, хотя я ей отправил открытку.

Где-то за Ораниенбаумом, как и вчера, идет артиллерийская стрельба. Пока редкие выстрелы, а могут быть разрывы падающих бомб.

17 июля 41

От Любы никаких вестей, от мамы получил открытку.

На фронте без перемен.

Сегодня введен институт комиссаров в армии и флоте.

С 18 июля в Ленинграде, Кронштадте и Петергофе введены карточки на продукты.

Военнослужащие переходят на бесплатное довольствие.

23 июля 41

Москву бомбили 21 июля, прилетело больше 200 самолетов, из них около 20 сбито, просто безобразие: на таком расстоянии и допустили бомбить столицу.

Товарищ Сталин назначен наркомом обороны.

На фронте никакого движения: ни туда, ни сюда, по сводкам — идут упорные бои.

Получил от Любы два письма, пишет, что устроилась у хорошего хозяина, на станции Лом, разъезд Ваулова, Ярославской области, деревня Сайготово. Послал Любе деньги: 100+180+200+150 руб.

Маме дал денег — 250 руб. и послал почтой 100 руб.

Шуре послал 120 руб за Любины валенки, пишет, что бежала из Минска с одним чемоданом.

Меня назначили в ополчение, с кораблями пока неплохо.

24 июля 41

Ожидаем, что немцы применят газы. Это явствует из секретных документов, захваченных на фронте. Об этом передают по радио информсообщения.

Москву, говорят, еще бомбили два раза, скоро будем Берлин бомбить.

На фронте идут упорные бои. Да, идет большая война, много людей погибнет, многих сделают калеками, многих — несчастными. Жалко народ, даже германский и то жалко. Так нельзя жить, так жить мерзко. Я не знаю — трус я или нет, доказательств нет, надо думать, что трус, потому что побаиваюсь, но жалею народ не из-за трусости, а просто гибнут люди от произведенных ими же самими машин и орудий войны.

Эх, как было бы хорошо, если бы я этого не понимал, был бы чистым патриотом или националистом, но нет, воспитан не так, жалко весь народ, не взирая на национальность. Может быть это глупо, но это так.

25 июля 41

Сижу в кочегарке лесозавода, пришел помыться в душе. Писать, собственно, не о чем, но поскольку и делать нечего: в душе моются начальник завода и комиссар, то я пишу.

Сегодня получил разрешение идти спать на квартиру, где редко бываем. Сегодня помоюсь и посплю на мягкой кровати с полностью разутыми ногами. Сплю больше на заводе на раскладных койках, у нас их почему-то называют «разножки», под головой — противогаз. Надо как — нибудь из дома привезти подушку «думку».

Я почему-то уверен, что ни Кронштадт, ни Ленинград немцы не возьмут, и уверен, что немцам все-таки крепко всыпят, в лучшем случае Германия останется довоенного качества или, вернее, послевоенного. Такого же вида, что она была после войны 1914 года. Но это для нас будет наилучшим окончанием войны.

Говорят, сегодня в Ленинграде было пять тревог и одна из них продолжалась 1,5 часа.

Сейчас ввели для военных бесплатный паек. Я предполагал, что организуем кают-компанию и будем питаться вместе, но вышло не так. Имели ввиду, что с кают-компанией забот будет больше, и не всегда можно будет получить то, что хочется, чего нет в меню. Командование завода решило кают-компанию не создавать, а питаться как придется, на тех же условиях (на 160 рублей), но бесплатно.

Эх, Гитлер расколол всю жизнь. Не только мою, русского, но и своих, немцев, тоже. Ради власти, честолюбия, переходящего в сумасбродство.

Интересный разговор был с начальником завода в присутствии главного инженера и одного воентипа.

Днем мне позвонил Архипов и спросил: как быть — карточек нет, до этого питался дома в семье, теперь дома хлеба на его долю нет, а в столовой цены высокие. Я об этом разговоре доложил начальнику завода, но фамилии Архипов не назвал. Так он мне ответил: «Хотел бы я знать, кто так говорит в военное время? Ты должен их убедить не заниматься такими разговорами». Я ответил, что и сам думаю так же. Он ничего не ответил.

27 июля 41

Все больше говорят о химической войне. Захвачен ряд документов у немцев, свидетельствующих о большой подготовке к химическому истреблению людей. Начинают поговаривать о нападении Германии на Турцию.

Сегодня было сообщение, что сбиты два германских самолета над территорией Турции. Кроме того, нашими войсками захвачены документы, свидетельствующие о большом интересе Германии ко всем военным объектам и военным возможностям Турции.

Сегодня бродил по городу, заходил в ряд магазинов: продукты питания есть всюду, граждане спокойно покупают все по карточкам.

Есть по повышенным ценам продукты без карточек, даже я хотел купить сахар, но вспомнил, что он мне не очень-то нужен: дома бываю редко и чай не пью. Послал Любе 150 рублей. Боюсь посылать больше: будут ей завидовать, и как бы не обидели.

Почему-то думаю, что германцы должны взбунтоваться против гитлеровского правительства.

31 июля 41

Вчера пришел эсминец «Страшный», у Виктора Ивановича Кузьмина болит нос.

Сейчас время — пять утра, дежурю по командному пункту дежурным инженером.

Москву чуть ли не ежедневно бомбят. Германцы трепятся, что бомбят Ленинград, ничего подобного пока не было. Англичане иногда бомбят Берлин.

Вчера написал заметку в стенгазету на международную тему, бодрую такую, но появилось новое направление германского удара «Новоржевское», заметку бросил в стол.

Все-таки хреновые у нас дела: прет германец. Хоть мы и говорим, что захват нашей территории Германией — это не победа, а эпизод, при этом часто приводим в пример отечественную войну 1812 года, когда отдали Москву французам, но все-таки, при нашем внимании, за все годы строительства, к обороне, дела должны были быть получше, и Москву обязаны были защитить от бомбежек.

При современной технике и при настоящих танках германцы могут в течение двух лет дойти до Владивостока, правда, у них плохо в тылу, но они могут крепко начудить в нашей стране. Нет никакого сомнения, что они будут биты, но цена этого битья все-таки дороже, чем думалось до войны.

Предполагалось вести оборону малой кровью и на чужой территории, а выходит почти наоборот.

Настроение у ребят на эсминце «Страшном» бодрое, четыре дня дрались с немцами.

Говорят, в Таллине все спокойно, только много добра попортили напрасно при эвакуации, которая тоже оказалась напрасной.

В Таллине на днях прошла мобилизация. Мобилизованные шли на ледоколе, кажется, «Светогор», который буксировал «Страшного», их отправляли в Ленинград.

Послал Любе открытку, вернее, только сейчас написал, от нее писем, кроме первых двух, не получал.

Страшно за них беспокоюсь.

Война войной, а бабы хочется.

5 августа 41

Москву германские летчики посещают почти ежедневно, не слишком много бомбят и потому неудачно. На этих днях какой-то дружок залетел и к нам, но быстро отшили зенитчики.

Образовалось Холмское направление и о Новоржевском не упоминается.

Неужели немцы опять поперли?

А пожалуй, наши молодцы, надо брать на измор, по-видимому, немцы снимают на центральном участке крупные силы и их, уходя, наши уничтожают.

Жалко молодой сильный народ, невзирая на национальную принадлежность.

Получил от Любы сегодня три письма, настроение у нее бодрое, работает в колхозе, какая-то баба ей сбрехнула, что Кронштадт бомбили, беспокоится. Получила два перевода по почте, а по телеграфу еще не получила, хотя по телеграфу я послал раньше.

Сегодня отнес белье в стирку в городскую прачечную: три пары белья, три пары носков.

В газете «Правда» за 4 августа Илья Эренбург написал интересную статью «Фабрика убийц» с цитатами из германской печати: «Моногамия — извращение и она ведет к порче расы, к счастью, у нас достаточно парней с доброй волей и хорошо приспособленных, а один парень может оплодотворить двадцать девушек. Министр».

Тревога, продолжу потом.

20 августа 41

За эти дни наши войска оставили Кингисепп и война, вернее, фронт приблизился к Ленинграду и Кронштадту совсем близко.

Вчера, между 16.00 и 17.00 часами, немцы бросали бомбы в районе Петергофа и Ораниенбаума. 17 августа провожал эвакуационный эшелон из Кронштадта с детишками, которых с 6.00 утра до 22.00 часов мурыжили перед отправкой поезда.

18 августа был в Ленинграде, мама выглядит бодро и по-моему чувствует себя хорошо.

Есть у нас в армии сволочи руководители, которые предают интересы народа, даже комиссары. А ведь есть такие, которые на собрании громили всех за малейшее непонимание вопроса, за неточно заданный вопрос, а в результате сами сделались трусливыми предателями родины. В старых книгах много уделялось внимания патриотизму: «Князь Серебряный» Толстого, «Юлий Милославский» Загоскина и ряд других показывали истинных русских патриотов. Многих патриотов мы потеряли в нашем народе.

Неужели на долю нашего поколения выпало осрамить нашу Россию и войти в историю как говнюки?

22 августа 41

Сегодня немцы не прилетали.

Жизнь стала хреновая. Начали учебные винтовки переделывать на боевые, но что обидно: кто их сделал так учебными, что их невозможно переделать в боевые.

Писем от Любы уже несколько дней не получаю.

23 августа 41

Сам я неразворотливый человек, видел много неразворотливых, но таких, как наш комиссар сейчас, еще не приходилось встречать. Поневоле вспоминаешь Ноздрина.

25 августа 41

Сегодня немцы не прилетали.

Говорят, что-то случилось в Ираке или в Иране, как будто наши войска совместно с английскими заняли его, сам сообщение по радио не слышал.

Кораблей у стенки немного, значит дело в море идет неплохо.

На фронте нет изменений уже четыре дня, идут упорные бои. Скорее бы все пошло в лучшую сторону, прямо стыдно за нас самих, за Россию обидно, будут говорить: «Да, были люди в наше время».

Тяжелый момент переживаем.

От Любы получил письмо плохое, хочет обратно.

31 августа 41

За это время немцы прилетели один раз. Но, по всей вероятности, их встретили наши летчики: была объявлена воздушная тревога, были слышны в пасмурном небе самолеты, а стрельбы не было с наших зениток.

Дела у нас плохие: два дня назад оставили Таллин, принимаем оттуда личный состав и прочее. Флот перешел к нам. В официальных сводках об оставлении Таллина не говорится. Но нам сообщили приехавшие оттуда. Сейчас с Керном (инженер из техотдела) занимаемся стрельбой по бутылкам из винтовок, переделанных из учебных в боевые, сегодня получилось неплохо, только не знаю, как они будут стрелять по цели. Идут слухи, что оставлен Выборг. Я предполагаю, что Ленинград и Кронштадт будут отделены от центральной России немцами, и наша жизнь станет совсем невыносимой. Сейчас продуктов питания в городе достаточно, народ наш стойкий, не паникерствует, настроение спокойное, все занимаются изучением оружия, чтобы защищать себя от германцев.

Сегодня получил письмо от Любы: собирается ехать дальше, на восток, и хорошо сделает, нервы будут здоровее.

Война, ужасно жалко народ, сколько его гибнет, как с одной, так и с другой стороны.

А ведь народ есть хороший, умный.

Для чего нужна эта война?

3 сентября 41, 03.45 часа

Подкрались сволочи к самому Ленинграду. Сегодня говорят, что германцы выбросили десант на окраину города, пришлось посылать миноносец.

Над Кронштадтом всю ночь летают самолеты, стерегут город. Спасибо, что у нас такая авиация, а то было бы значительно хуже.

На днях был в гастрономе, хотел купить конфет, но их не оказалось. Колбаса и прочие продукты есть.

Плохо то, что в наших начальниках амбиций много и часто это мешает работе, иной раз из-за этого теряется ценная инициатива.

Вчера получил от Любы открытку, уже едет дальше, на восток, очень рад за них, что здоровы, скучаю по ним, хочется в связи с этим записать стихи Ивана Франко:

И ныне пусть нас делят долы, горы,

Когда меня преследуют укоры,

Тебя зовет душа,

К твоей груди ребенком припадает,

У ног твоих заботы забывает,

Твой голос властен слезы приглушать,

А если я во сне тебя увижу,

То кажется мне все, что ненавижу,

Отбросил, как клубок змеиный, злой,

Весь день в душе лелею облик нежный,

Пусть не любовь, не веру, не надежду,

А чистый, светлый образ твой.

Как там мама в Ленинграде себя чувствует, и в Ленинграде ли она, что-то ничего не пишет. Я выслал ей 150 рублей, но извещения от нее, что она их получила, нет.

Любе выслал 150 рублей, но теперь она оттуда уехала, пожалуй, пропасть могут деньги или вернутся обратно.

6 сентября 41

Сегодня, в 5.45, нас разбудил залп из главного калибра крейсера «Киров».

Ничего не изменилось, кругом Кронштадта идет стрельба из орудий, слышны звуки. Изредка стреляет «Киров». Ночами видно кое-где зарево от пожаров.

Работаем над вооружением пехоты: АМ-50, МГИ, ввиду неудачных опытов с бутылками.

Норма хлеба сокращена до 600 грамм.

8 сентября 41

Не понимаю, почему не бомбит Гитлер Кронштадт, ведь мы делаем полезное дело, видно у него пороху мало.

Бьют пушки, потом допишу.

17 сентября 41 года, 00.05 часов

С 8 сентября началась бомбежка Ленинграда и почти ежедневно продолжается.

12 сентября я ездил в Ленинград в командировку. От Ораиненбаума до Ленинграда все время вокруг поезда летали немцы, где-то справа бросали бомбы, похоже, около Горелово, где был аэродром. Так с ними вместе и въехали в Ленинград, там сразу же была объявлена тревога, три самолета летали над Балтийским вокзалом, потом они свернули к Северной верфи, куда вскоре вылетели наши истребители. Весь народ разбежался, много людей стояло на набережной Обводного канала, спустившись вниз, к воде, многие из них читали книги, газеты, вообще держались спокойно, больше часа продолжалась тревога. После тревоги вошли в трамвай, но через остановку все вышли, так как снова объявили тревогу, которая продолжалась около часа.

Дома на мой вопрос: как мама переживает бомбардировку, она ответила:

— Да что он кидает, как попало — в зоологическом парке слона убил.

Невский от бомбардировок ничуть не пострадал, а есть дома — совсем лишились стекол и стен, это — ближе к окраинам.

На заводе «Красный Треугольник» все стекла биты. Кроме того, при одном только здании было убито 120 рабочих.

Ночью после бомбежки наблюдал пожар в трех местах: где-то в стороне порта.

Мы из Кронштадта каждую ночь наблюдаем зарево от пожаров в районе от Ораниенбаума до Ленинграда, видны частые вспышки, скорее всего от взрывов, выстрелов или бомб, но звуков, из-за дальности расстояния, не слышно.

От Любушки получаю ругательные письма, сидит без денег, а я ей выслать не могу: не знаю, где она находится, так как письма идут 15 дней. Очень за них переживаю.

Хлеб служащим сократили до 100 грамм, тяжело, возможно, это в связи с бомбежкой.

19 сентября 41

Сегодня, около 17.00 часов, упали первые немецкие бомбы в Кронштадте, одна — на Июльской улице, другая — в Летнем саду Дома флота и третья — в гавани. Шли пять немецких бомбардировщиков, наши корабли открыли по ним сильную стрельбу. Я стоял на балконе и видел вокруг самолетов разрывы.

Разрывы были очень близко от самолетов, и надо понимать, что они получили повреждения, один из них даже покачнулся от близкого разрыва. Перед появлением бомбардировщиков перпендикулярным курсом прошли 10 наших бипланов, а через минуты две пошли они. Шли напористо, не обращая внимая на стрельбу и, по-видимому, все прошли. Задача у них была, скорее всего, подорвать электростанцию.

Днем сегодня бросали бомбы вокруг линкора «Октябрьская революция» (боевой корабль, контр-адмирал Москаленко Михаил Захарович).

От Любы ничего нет.

Железнодорожное сообщение с Ленинградом прервано, кое-как пробираемся только по воде.

Марюхин вчера поехал в Ленинград, сегодня его еще нет.

В 23.00 часа раздался взрыв у Южной стенки, предполагаем — от немецкого снаряда.

20 сентября 41

Немножко о блицкриге — это молниеносная война. Пишут во всех газетах, что он у немцев не получился. Но за три месяца Гитлер заграбастал столько нашей территории, что уже достиг Ленинграда, занял часть Стрельны. Это ли не блицкриг? Правда, одно маленькое дополнение имеется — конца войне не видно, но темпы у немцев высокие, если эти темпы мы им сохраним, то получится для нас все очень плохо. Наше командование должно найти выход и прекратить этот блицкриг.

Народ у нас замечательный, работает хорошо, паники нет. Ведь мы почти отрезаны от Ленинграда, от своего материка, но люди спокойны и продолжают работать для фронта. Хлебный паек маленький, а нытья нет. Военные больше ноют, особенно командиры, типа Санько: «Не могу есть колбасу, не могу есть черный хлеб, я больной», — и прочее. А как же граждане, они получают паек черного хлеба и едят не досыта, а в глазах бодрость, хороший народ, не чета некоторым нашим командирам.

Надо прекращать немецкий блицкриг или нам придется принять позор. Наше поколение войдет в историю, как мудаки, а не как русские патриоты.

Марюхин еще не приехал, от Любы вестей нет. Думаю послать ей денег на райвоенкомат, может быть получит.

22 сентября 41

Все время идет интенсивная бомбардировка Кронштадта, заметно стремление немцев уничтожить корабли.

Сегодня послал Любе деньги на колхозный Райвоенкомат: по телеграфу — 200 и по почте — 300 рублей, буду надеяться, что ей передадут, если она еще там, так как писем от нее нет, последнюю открытку получил из Свердловска.

23 сентября 41

Вчера отбили бомбежкой нос у линкора «Марат» (капитан 2-го ранга Иванов П. К.), повалили линкор «Минск» (капитан 2-го ранга П. Н. Петунин) и повредили цеха.

Немцы интенсивно бомбят Кронштадт, особый упор заметен при бомбежке стоящих у стенки или на рейде кораблей. Хорошо работает наша тяжелая артиллерия кораблей и защиты, но зенитки работают неважно. Сегодня ночью были сброшены мощные мины на парашютах, одна — у цеха, другая попала в воду у Южной стенки. Это мины замедленного действия очень большой взрывной силы.

Во время бомбежки приходится бегать по щелям, а работать некогда. Столовые все, кроме одной, вышли из строя.

Вот и сейчас, в 20.00, забил залпами главный калибр «Октябрьской революции», да так, что окна трещат и здание вибрирует.

Нас обстреливают из артиллерии, особенно док Сургина.

Народ немного боится бомбардировок, у некоторых видна явная трусость. Сам тоже боюсь, но думаю, что страх знаком каждому, находящемуся под угрозой смерти и не желающему ее.

3 октября 41

Сегодня немцы интенсивно обстреливали Кронштадт в течении получаса, закидывали снаряды с 6.00 до 11.00 часов. Эту стрельбу можно назвать артиллерийским хулиганством, так как особо никуда не попали, а жертвы городского населения есть: убили девочку, которая шла по улице, оторвали голову женщине, шедшей по улице с ребенком, убили этого ребенка, много штабных случаев попадания.

Попали в здания завода в несколько мест: в цех № 5 и цех № 1, в док им. Сургина и док Петровский. Человеческих жертв на заводе не было.

От Любы письма получаю, как будто устроилась неплохо, пишет, что мед стоит 10 рублей/кг, мяса сколько хочешь, люди хорошие.

А вообще — день прожил и хорошо.

9 октября 41

На днях я и механики Сысоева шли по территории завода, вдруг сзади нас разорвался вверху шрапнельный снаряд, мы присели, потом пошли дальше, над головой пропел еще снаряд, мы бросились бежать, я не заметил висящей проволоки и, споткнувшись об нее подбородком, ободрал себе шею, бежали под прикрытие стенки.

В один из дней, метрах в десяти от Шевченко, упал крупный снаряд, пробил стену цеха № 6. Шевченко ранен в голову и ногу, чертежница Шевченко тоже ранена снарядом в шею и отправлена в гоститаль. Обстрел города и завода идет ежедневно. Сегодня пошли отстреливать минометы, началась стрельба немцев, но мы испробовали минометы и разошлись под звуки разрывов немецких снарядов.

Народ работает далеко не полный день: сильно мешает артиллерия. У конструктора Михайлова в квартиру попал снаряд, хорошо, что никого не было дома, только пострадала мебель, да пропали продуктовые карточки. Чтобы ему кормиться в столовой без карточек, хлопотал два дня. О выдаче новых карточек ставился вопрос на Совете, подобные случаи уже были.

Васильев высказался сегодня, что наши военные почти ничем не отличаются от гражданских, кроме как: получают оклад выше, питаются лучше, носят форму, а в остальном — разницы нет. Я и раньше уже думал об этом и говорил другим, но со мной не соглашались, мотивировали — честностью выполнения приказаний, думал подать рапорт, чтобы отказаться от привилегий, но не хочется быть выскочкой, пожалуй, пришьют какую-нибудь демонстрацию: у таких людей, как наш комиссар, хватит фантазии в голове. Жаль начальника завода, который вынужден иметь такого военкома. А может быть и лучше: сам все делает, а тот немного ему мешает. Так можно, в случае чего, пресечь, поправить вовремя.

14 октября 41

Вчера получили сообщение по радио: наши войска оставили Брянск. В течение нескольких дней оставили Полтаву, Орел и сократилось Мелитопольское направление. И все же шумим, что фашистам блицкриг не удается. Правда, под Ленинградом происходит явная задержка продвижения немцев. Одно время говорили, что Петергоф у нас, но вчера передали, что у немцев. Надо полагать, что вопрос с нами и Ленинградом: быть или не быть, будет решен в течение нескольких дней, так как немцы после Брянска скорее всего перекинут все внимание на Ленинград, и тут развернется жестокая схватка. За последние дни здесь шли сильные бои, особенно это было слышно по ночам по артиллерийским вспышкам.

Сумеем ли мы здесь удержать дольше немцев или нет — вопрос. Международный обзор печати говорит в нашу пользу. Кое где недовольство: будто существует послание Рузвельта Канарису о пересмотре данных о нейтралитете.

Почти каждый день Кронштадт обстреливает артиллерия. 12 октября на завод было сброшено около 75 снарядов, подожгли два небольших топливных бака, правда, там не было нефти, все было в свое время убрано, но все — таки остатки горели несколько минут.

Работаем хреново, больше прячемся от обстрела, все считают артобстрелы хуже бомбардировок. При бомбардировке объявляется воздушная тревога, все укрываются по мере возможности, дается отбой и снова спокойная работа, а артобстрел всегда внезапен: начинают падать снаряды, и только потом подается команда укрыться и не выходить на улицу.

От Любы пришла телеграмма, что она получила аттестат и 200 рублей, наконец-то, теперь ей будет полегче. Письмо идет оттуда месяц.

Пока бомбежек Кронштадта не было, думаю, что это следствие того, что у нас появилось много истребителей или немцы были заняты на юге.

Тревога была, но даже близкой стрельбы зениток не было слышно, самолеты отгонялись нашими истребителями.

Теперь сообщают, что совместно с нашей авиацией дерется и английская. Это хорошо, Лукин твердит, что кое-где сложилась революционная ситуация, по-моему, это бред, его оптимистические фантазии и лазейка, чтобы успокоиться.

24 октября 41

Дела совсем плохие: вскоре после ухода из Мариуполя оставили Таганрог, а это в нескольких часах от Ростова на Дону. Юг от нас отрубается. Правда, немцы дорого платят за захват наших территорий, которые нельзя назвать покоренными, так как в тылу врага возникает партизанское движение.

Появилось Можайское и Малоярославское направления. Я всегда думал, что Малоярославль — это недостигаемое место для врагов. Но в этой войне получилось, что и этот город стоит под угрозой. Я сейчас даже не уверен, что нет немцев в нашем Ноздрино или в Детчино, где работает Шура.

Никак не могу понять, почему побеждают немцы? Неужели только одним превосходством в технике? Вчера выступал с докладом бригадный комиссар Родионов: якобы немцы потеряли уже в этой войне 4 млн человек в армии.

(На самом деле за два первые года войны фашистский блок потерял на Восточном фронте 2 млн солдат и офицеров: по данным начальника Генерального штаба Ф. Гальдера, наши потери были в разы больше).

Это значит — в месяц по миллиону, дорогая война, правда, он не сказал о наших потерях, надо полагать, что все-таки поменьше, так как они наступают, а наши обороняются, но бывает и активная оборона. Куда же может дойти враг при таком отходе наших войск? Неужели мы угробили Россию? Быть такого не может. Ведь мы тогда будем достойны презрения и называться пустыми болтунами, способными только кричать о нашем могуществе и превосходстве в мировой обстановке, а когда коснулось до дела — все пошло наоборот.

Мы утверждали, что у нас передовая армия, вооруженная передовой техникой для ведения войны малой кровью и на чужой территории, а что мы видим: и территория наша, и крови много.

Теперь мы кричим о великих возможностях и военно-экономической мощи антифашистского блока и обязательной победе над врагом, но прошлая болтовня заставляет ставить под сомнение настоящую. Однако, теплится надежда, что Россия не должна погибнуть и потерять самостоятельность вследствие своей историчности: что-то должно спасти, и должен быть найден выход. Чистой дракой с немцем, пожалуй, мы будем биты, исходя из этих четырех месяцев войны.

Скучно жить на земле: мало в людях правды.

От Любы писем нет, но я спокоен: деньги получила, значит голодать не будут, лишь бы не подвело здоровье. Увижу ли я их?

Вчера немцы стреляли куда-то через Кронштадт и Ораниенбаум.

2 ноября 41

Сегодня впервые немцы стреляли по заводу ночью. Утром увидел, что попали в цех № 6 два снаряда, один из них — под арку, при входе в заводской квадрат.

Днем второго, после почти недельной передышки, и ночью открыли стрельбу. Впечатление, что одни и те же пушки и артиллеристы ведут огонь, так как сразу же попадают в квадрат завода и лупят безошибочно.

Говорят, что наш раненый линкор «Марат» начал стрельбу, но сам не видел.

В отделе телефонные провода проложили по полу: на стенах повреждаются от осколков снарядов.

Стрельба идет калибром 8^”.

Народ держится стойко, но плохо с питанием, некоторые покупают горчицу, отмачивают ее, и из полученной смеси делают блины.

По Ленинграду идет стрельба.

От Любы и мамы ничего нет. От Шуры ждать писем не приходится: похоже, в Детчино немцы.

4 ноября 41

В лозунгах к 7 ноября имеется: «Привет германскому народу» и т. д., а с другой стороны, в газетах можно встретить следующее: «Гитлер превратил немцев в зверье и приучил их к скотской жизни, немцы осатанели. И на фронте, и в тылу они думают только об одном — убить, делают только одно — разрушают», «Человеческих понятий у них нет. Слова их не тронут, их надо трогать штыком. И, трижды проклятые, они сами околеют. Их надо уничтожать…». («Осатанелые изверги», Н. Коновалов, 2.09,41, «Краснознаменный Балтийский флот»).

Правда, последние строки могли выстрелить чаще, чем первые, но все-таки, где же правда: кого хочешь можно запутать этими сочетаниями.

Мне думается, что немцы — это люди, поддавшиеся влиянию времени, политики, и лозунг, написанный к Октябрьским праздникам, мне больше по душе, вот такое влияние интернационального воспитания, данного мне Советской властью. Или Советская власть ошибалась в психологии людей, и я оказываюсь уродом в этом смысле. Еще Энгельс писал, что война — продолжение политики, но иными средствами, и, возможно, так же интересна большинству германского народа, как и нашему народу. Война — это бич человечества и, думаю, что любой народ принимает ее как навязанную жизнью неизбежность. Полагаю, что есть среди них осатанелые изверги, но их породила политика и сама война. У нас они тоже есть, но их породила только война.

От Любы и мамы никаких вестей нет, стал часто смотреть на фото Любы и Веры, очень скучаю.

Снарядами нас Гитлер не угощал, видимо прошлая пристрелянная позиция у него была из последних, и он перевел батарею в другое место Теперь надо опять ждать беспорядочной стрельбы по всему городу прежде чем он нащупает нужный объект.

Сегодня подошел заведующий столовой ко мне и заявил, что не знает, чем завтра кормить людей: есть мешок чечевицы и два ящика макарон, а довольствующихся много. Но, надо полагать, будет хуже.

Мамушкин поехал в Ленинград и обещал навестить мою старушку, жалею ее, но думаю, что ей лучше там, чем в Ноздрино, но хуже, чем в Челябинской области с Любой.

Работа пока есть, но не всем: много народа в увольнении, в отпуске с неполной оплатой. В отпуск хотят больше людей, чем отпускают, видимо деньги не нужны: на паек, при любой цене, денег достаточно, а больше купить нечего.

Бои идут около Нарвы, по всей вероятности в Ноздрино хозяйничают немцы.

От братьев и сестры известий не имею.

12 ноября 41

Весь день и ночь немцы обстреливали город.

13 ноября 41

Плохо становится с питанием, правда, голод только сегодня ощущаю, сразу же после ужина и днем, когда зашел в магазин и увидел соленую свинину: такая тонко нарезанная, большими ломтями, вот даже сейчас чувствую, как она пахнет.

Мало получаем хлеба и сухарей, похлебка не питательная, а каши столько, что гляди: как бы ее ветром с тарелки не сдуло, но это все ничего, мы видели обстановку и похуже, а вот молодежи 1917 — 1920 годов рождения приходится напоминать об обстановке.

Немцы окружили Ленинград.

Если верить печати, то как немцы издеваются над населением, их мало ненавидеть, даже трудно сказать, что с ними делать за их преступления. Не верить печати нельзя, ведь пишут авторы такие, как А. Толстой и ему подобные, но сомнение берет: неужели люди могут в наше время быть людоедами, убивать ни в чем неповинных детишек, так это же звери!

Возможно, это война заставляет писать небылицы: мы о них, они о нас, ведь на войне все средства хороши. Может, немцы убивают детей для устрашения, но вместе с тем разбрасывают листовки, очень глупые по содержанию, рассчитанные на народ, который не знают: недавно мальчишка, катаясь на коньках, поднял листовку, прочел, расхохотался и говорит на немецких писак: «Вот дураки!» — бросил листовку и покатил дальше.

Уже обстреливают город и попадают беспорядочно в жилые дома.

Рассказывают, что в доме на Красной улице снаряд пробил крышу, стену и вышел на лестничную клетку. На верхнем этаже в комнате спал ребенок, мимо которого он пролетел и только разбудил.

7 ноября в Москве состоялся парад, выступал Сталин. Ворошилов выступил в Куйбышеве, Тимошенко — в Воронеже, и их речи сводятся к тому, что уничтожать немецкого зверя, вступившего на нашу землю, правильно, иначе быть не может, пусть никто не не посягает на нашу независимость, на нашу Россию, великую старую и новую, молодую, Россию, пусть уходят назад или переходят к нам, чтобы потом жить в Германии, а иначе они будут уничтожены!

Что значит: «великая германская нация»? Да поговорите с каждым нашим человеком любой национальности, и он в своей нации найдет много хорошего и великого, но люди не все горлопаны, есть и те, которые имеют скромность не кричать о себе: пусть другие вас похвалят, а вот хвалить-то немцев некому. Не думаю, что их хвалят даже их сторонники. Это напоминает наши деревенские драки: тульских мастеровых с калужскими, ноздринских ребят с алешковскими, марьинорощинских ребят с крестовскими. Ведь это глупость, и мы от нее избавились.

Народ наш, в основном, хороший, но есть кичливые фигуры в духе полудурка Гитлера: тот же наш комиссар, но если их невозможно поправить, то могила их исправит.

Скучаю по дочке и Любе, но очень доволен, что их нет здесь, пусть лучше не знают, как у нас плохо. Жаль тех, кто не сумел, не захотел, не успел уехать или отправить своих, очень им тяжело: недостаток питания, бомбежки, артобстрелы, жаль маленьких детей.

26 ноября 41, 05.30 утра

Немцы стали обстреливать город по-умному: до этого обстрелы были на протяжении часа — полтора, а затем наступали долгие паузы, а теперь бросят снаряд, а потом, минут через 20 — 30 или через час, другой, это для них дешевле обходится (экономные), а для нас дороже, так как при прежней стрельбе отсидишься в подвале и выходишь на работу, теперь хуже.

Почему-то кажется, что намечается перелом на фронтах в нашу пользу, возможно, просто так хочется.

Все-таки немцы не могут войти в Ленинград, это факт, и не могут взять Москву, тоже факт! От Ростова их отогнали на 60 км, причем у Гитлера осталось более 7000 человек, 111 орудий, 55 танков и преимущество. Это тоже факт.

Англичане хорошо теснят немцев в Африке, Ливии и Абиссинии, конечно, лучше было бы, чтоб англичане давили на немцев во Франции, вообще в Европе, но «на безрыбье и рак рыба».

В печати напоминают, что каждый должен вечером подумать, что он сделал за день для фронта, для Родины. Я об этом думаю во время дня и считаю, что ничего не сделал. С удовольствие бы пошел окопы копать — инженерной работы мало, даже опытным инженерам не хватает. В армии не служил, оружия, тактики тыла не знаю, да к тому же слепой: потеряешь в один прекрасный момент очки, ну и засыпал и себя и товарища. И вот думай: чем бы оказаться полезным, а так самому себя стыдно если ничего в течение всей войны не сделал, да и остальные больше делают вид, что сильно заняты. Работы у нас будет много, когда немцев отгонят хотя бы к старой границе, тогда для флота будет большая работа, и мы должны будем много сделать по ремонту кораблей.

Вчера всю ночь снились каши и супы, есть хочется и день и ночь. Булка за 1,45 руб все время стоит перед глазами. Очень хочется поесть так, чтобы сказать, что больше не хочу.

5 декабря 41

Несколько дней подряд над заводом немцы не летали, по-видимому бомбили вне города.

От Любы получил письмо, отправленное три месяца назад.

Еды мало, некоторые семейные многодетные рабочие падают от голода: жалеют детей и отдают свой паек, а сами ходят и работают голодные. Вся моя одежда стала на два размере больше.

Хорошо идут дела на Южном фронте, там немцев гонят от Ростова, сообщают, что освобождены 100 населенных пунктов. Вот у нас бы так: немедленно доставили бы продовольствие.

Был у меня хлеб, около килограмма, но в него залезли крысы и я его выбросил. Это было с месяц назад, а теперь жалею. Я бы его съел. Все время хочется есть, особенно после обеда или ужина.

Меня выбрали в прошлом году кормящим среди командиров, и теперь я этому делу уделяю много времени, чтобы по-возможности предотвратить хищения.

Вообще дела обстоят плохо.

В 17.50 объявлена воздушная тревога, называется — похвастался!

В 18.30 отбой воздушной тревоги.

8 декабря 41

Сегодня видел сон: как будто приехал я с группой товарищей в Грецию или какую другую страну. Есть хочется, а денег нет, попал я один в какой-то кабачок, познакомился там с двумя навязчивыми женщинами, ну, объяснил им, что есть хочу, они назначили мне на вечер свидание. Но я не очень хотел с ними связываться, и когда выходил из кабака и встретил грека, который знал русский, решил поинтересоваться у него:

— Что это за женщины там сидят: удобно ли мне с ними встречаться?

— Не за чем с ними встречаться, женщины нехорошие, — решительно ответил грек.

— Но они обещали меня накормить.

— Это и я могу, приходи сюда к вечеру и пойдем.

Вечером встретился с греком, который купил халу (булка-плетенка), пиво, сахар и пошли к нему в шалаш, там я стал есть халу и пить пиво вприкуску с сахаром, немного погодя пришла одна из тех женщин, принесла что-то из еды, но видя, что я с ней не общаюсь, оставила принесенное и ушла, затем пришла вторая, принесла много съестного и большущую сдобную булку, но эта, увидев, что ей не рад, рассердилась и, забрав принесенное, ушла. А я все еще ел нечто похожее на пироги, начиненные сливочным маслом, а при откусывании масло падало вниз, рядом стояла тарелка с жареными блинами. И чем больше я ел, тем больше хотел есть, и все удивлялся: почему не могу наесться?

Подобные сны про еду стали меня преследовать каждую ночь.

Сегодня видел сон, что мне где-то удалось добыть высокий украинский белый хлеб, ноздрястый, мягкий, сытный, и вот я с этим сытным хлебом пошел в кают-компанию, поставил его на большой стол и стал всех командиров угощать, при этом очень внимательно следил, чтобы никто не утащил хлеб домой (люди еле держатся на ногах, особенно семейные — все несут домой).

На фронтах пока ничего хорошего нет, только немцы почти везде вынуждены приостановить наступление, а кое-где и отходят.

От Ростова их оттолкнули так, что им пришлось удирать к Таганрогу.

У нас с питанием скверно: круглые сутки хотим есть.

Вчера, говорят, был мороз 25 градусов, натощак трудно переносить мороз, да и заболеть можно.

У меня есть талончик от главного инженера на пол — литра красного вина, получу — половину выпью, может быть желудок заработает: в туалет неделю не ходил.

От Любы писем нет, от мамы получил письмо: просит старушка, чтоб я выслал ей справку на прикрепление к военторговской системе снабжения, но я ее уже опередил и выслал справку раньше. Тоже бедняжка голодает.

Практику с немецким языком забросил, времени не хватает, но не оставляю мысли, что как только окажусь около словаря, буду писать по-немецки.

Говорят, около 9 часов утра была передача по радио о том, что Англия и США уже воюют с Японией и что они потопили японский авианосец, а у американцев потоплены два крейсера, сам не слышал. Боюсь, что нашим придется на Дальнем Востоке воевать с Японией, ведь не даром была помощь со стороны Англии и Америки в борьбе с Германией, будет хуже, но надеюсь на лучшее.

12 декабря 41

Сегодня немцы после долгого перерыва опять обстреливают Кронштадт, но слишком из далека слышны разрывы или калибр орудий меньше. Говорят, что летят осколки.

Какие люди все-таки интересные: вчера было у нас собрание, обсуждали вопрос о питании военнослужащих, возникло три варианта: 1) столовая порта, 2) столовая № 1, 3) организовать кают-компанию.

Столовую порта я не поддерживаю, так как вижу, как там питаются. В столовой № 1 не хочется быть вместе с гражданскими: их сейчас кормят лучше, чем военных, и очень тяжело смотреть на их порции: сегодня на второе им подали по большому куску колбасы с гарниром и суп, нам же суп и мизерная, в 30 граммов, порция фарша с кашей. Служебный персонал из гражданских тоже больше внимания уделяет гражданским лицам. Я настаивал на третьем варианте — кают-компании, Волосатов склонялся к столовой №1.

В течение последних нескольких дней мы получили сообщение: наши войска выгнали немцев из Ростова, Тихвина, и Ельца, но с большими для нас потерями. Эти вести очень приятные, и немного легче дышится.

Как хочется картошки, в любом виде!

16 декабря 41

Ошибочно я, пожалуй, записал 12 декабря, что немцы обстреливали Кронштадт: они бросили снаряда два и прекратили, большой же шум вызвали ответные выстрелы «Марата» и других наших пушек.

Вчера получил задание проверить постановку дела с пищевым довольствием, сохранил секретность даже от членов комиссии, результат оказался удовлетворительным, но красноармейцы спрашивали за обедом: что за праздник такой, что еды раза в два больше, чем обычно. Просят чаще проверять: с нами сытнее кормят. Не понимаю, кто мог предупредить: знали четверо из руководства, думаю что Кнедель, правда, никаких оснований его подозревать нет. Или сам Волосатов разговаривал вчера с военкомом команды и случайно проговорился, что тот сумел догадаться. Притянуть за это дело никого не удастся, но питание, надо полагать, улучшится, и люди будут довольны. Надо думать, что и командиры, если и злоупотребляли, то впредь делать этого не будут.

Сегодня первый день, как наше командование, оставив своих подчиненных, питалось в портовой столовой.

Вечером я разговаривал по этому поводу с Гушлевским. Там на обед подавали: суп вермишелевый и кашу гречневую; на ужин: вермишель без супа и две конфетки маленькие к чаю, — не вижу преимуществ сегодняшнего питания. Посмотрим, что будет дальше.

Хорошие вести поступают с Западного фронта: там лупят немцев в хвост и в гриву, они отходят от Москвы по всем направлениям. Что-то нет сообщений с Юго-Западного и Северо-Западного фронтов.

Естественно, нас больше всего интересует Северо-Западный фронт и особенно Ленинградское окружение, ведь сидим на голодном пайке: сильнее хочется есть после обеда, ведь до обеда есть перспектива пообедать, но ближе к ужину легче жить.

В народе ходили слухи, что к 1 декабря пайки увеличат, я не верил и оказался прав.

15 декабря, с освобождением Тихвина, опять появилась у людей надежда на улучшение размеров питания, но она не оправдалась.

Некоторые начинают болеть цингой, на днях мне об этом сообщил Чуканов, пришлось ему увеличить порцию витамина «С», он не просил, но другим я даю его для профилактики, а ему, заболевшему, тем более надо увеличить.

Получил от Веры письмо: живут в тепле, хозяйка хорошая, рад за них.

Предложил в письме маме эвакуироваться на машинах через Ладогу к Любе. Если уедет и они соберутся все вместе, я буду за них спокоен, по сравнению с этим, беспокойство за комнату и вещи — муть.

Хороший у нас народ, ведь сейчас голодает, но Россию никто не ругает, только зло растет у всех на наших недругов, на немцев, ведь это они отняли у нас и наших детей, и хлеб. Не встречал я ни одного человека, чтобы ныл и обвинял правительство: немцы и только немцы — виновники нашего несчастья. Может и побаиваются некоторые говорить при мне, при командире, но думаю, что таких немного.

17 декабря 41

Вчера, заступая на дежурство, я захватил с собой радиотелефонную трубку, попросил у дежурного электромонтера шнур и провел себе в дежурное помещение радиотрансляцию. Не напрасно позаботился: сегодня слушал в 6.00 сообщение и услышал следующее: « Наши войска ведут упорные бои на всех фронтах: на Западном направлении нашими войсками занято ряд населенных пунктов, среди них города: Калинин, Высоковск, Новопетровск, Валово (юго-восточнее Тулы).

Отступающие на Юго-Западном направлении немцы подвергаются атаке партизан.

Сообщение «В последний час»: «16 декабря нашими войсками занят город Калинин, разбита 9-я немецкая армия, входящие в нее 86, 110, 129, 151, 152, 261 пехотные дивизии разгромлены».

Немцы отступают на запад, наши войска преследуют и уничтожают противника. Захвачено много трофеев.

Литвинов (в 1941—1946 годах заместитель наркома иностранных дел СССР) выступил на пресс-конференции. На ряд вопросов стратегического порядка ответить отказался, заявив, что ответы эти могут заинтересовать противника больше, чем союзника.

Тихий океан, Америка:

На Филиппинах инициатива в руках американцев: 2 линкора противника повреждены, 4 японских транспорта потоплены, 45 самолетов сбиты. Остров Гуан, возможно, занят японцами. Гавайские острова эвакуируются.

Англия:

В северной части Моравии идут ожесточенные бои.

Японские войска начали атаку на Гонконг.

Грузовой пароход и танкер японцев потоплен.

Япония:

От Шам Чун англичане отошли к границе, численность английских войск в Гонконге около 5000 человек.

В результате этих и предыдущих хороших сообщений, полученных населением, настроение улучшается, вот и сейчас пришла уборщица убирать дежурную комнату и говорит, что лучше стало жить: каждое утро слышать хорошие сообщения, и трудно, и голодно, и на ребятишек жалко смотреть, но эти сообщения радуют и дают надежду на прибавку питания.

Ее маленький ребенок сегодня спросил:

— Мама, еще не убили немца?

— Еще нет.

— Ну какой же он, мама, большой!

20 декабря 41

Сегодня немцы опять стреляют, как видно, пополнили свои боеприпасы.

25 декабря 41

На днях послал письмо товарищу Жданову, в котором просил оказать помощь в получении для кают-компании полмешка муки, которую я думал пустить в приправу к супам довольно жидким. Писал лично от себя, не официально, не по военной линии, а как гражданин нашей страны. При написании этого письма я, конечно, понимал, что у нас общие трудности с продовольствием, и что я прошу все-таки не невозможного, а чтоб в суп для 70 человек положить 0,5 кг муки, которую нам по нормам полагается расходовать 4 раза в месяц в вегетарианские дни.

На другой день начальник завода подписал приказ, обязывающий всех военнослужащих питаться в столовой порта, и если бы я знал об этом, то, естественно, не писал бы вышеупомянутое письмо.

Сегодня, идя с Волосатовым из столовой, я рассказал ему о своей глупости. Начальник завода ругал меня сначала дорогой, потом вызвал меня в кабинет и еще раз, с перцем, пробрал: «Ты не понимаешь обстановки, ты не имел права писать, не доложив мне, ты не знаешь воинского устава, вся твоя доблесть во время войны содержится в этом мешке, я тебя возьму под особое внимание, делами питания с этого дня ты не занимаешься, ты будешь предан военному трибуналу, ты никогда не был в переделках».

А ведь я просил отпустить меня с машиной, которую предназначали для эвакуации людей, и с этой машиной из-за линии окружения привезти мешок муки. Начальник вызвал комиссара, который особенно не разъярялся, но сказал, что я не знаю устава. Я промолчал, но вообще-то существует несколько форм обращения к начальству: по команде и лично по партийной и гражданской линии. В общем, я влип и меня могут разжаловать, придется писать письмо в ЦК и отнимать у них время на разбирательство.

В порту кормят подходяще, судя по сегодняшнему дню: щи на первое и кашу перловую на второе — на обед, суп пшенный — на ужин. Получается для каждого в день: крупы 110 г., свеклы 50 г., капусты 50 г., жиров 25 г., сметаны 20 гр., вполне неплохо.

Люба пишет, что она гордится, что я защищаю подступы к Ленинграду, а я выходит не только не защищаю, но чуть ли не вредитель, ведь в последнее время в конструкторском отделе завода не так много работы, а хочется быть полезным.

Эх, горе мое — это мой язык и жалость к людям.

Последние дни немцы начали постреливать, но наши пушки дают более мощный огонь, хотя со стороны немцев заметно оживление на нашем участке фронта. Немцев потихоньку отгоняют на многих направлениях и возвращают населенные пункты, но немцы сопротивляются.

27 декабря 41

Обещают добавить хлеба. Говорят, что введут завтраки, тогда можно будет перенести завтрак и прибавить его к ужину.

Кайдалов сегодня рассказал, что наш хлеб, по сравнению с ленинградским, — пирожное. Похудел он в Ленинграде жутко. Вот я и думаю сейчас, что мое письмо было глупостью: я смотрел со своей колокольни, получилось нехорошо. Командиры плохо ходят, покачиваются, по трапу тяжело подниматься, но мне легче, чем другим: я сам ем свой паек, а другие отдают семье.

Надо съездить после Нового года к маме, как она, если с питанием до такой степени там плохо?

Конец ознакомительного фрагмента.