Любимая проблема ректора

Светлана Казакова (2023)

Я была лучшей студенткой столичной академии магии, но один вечер изменил мою жизнь. Теперь мне придётся отправиться в Эйверидж — академию для магов с нестабильным даром. Она находится так далеко, что даже средства связи не работают, а её ректор — то ещё наказание. Стану для него проблемой, чтобы выпустил меня отсюда как можно раньше! Но когда в академии начинают таинственно погибать студенты, а я понимаю, что могу оказаться следующей жертвой, моей надеждой на спасение становится именно он… Или же его стоит подозревать в первую очередь?

Глава 2

Я пришла в себя от знакомого голоса, на фоне которого слышались громкие всхлипывания, тоже очень знакомые.

— Мам… Ты плачешь? — выдавила я, поднимая веки. В глаза точно песка насыпали, и хотелось снова их зажмурить.

— Кара! — вскричала родительница, и я ощутила на щеке ее горячую руку. Украшенное бриллиантом обручальное кольцо царапнуло кожу. Я поморщилась и мотнула головой.

— Ольера Морено, подождите немного, сначала мне нужно с ней поговорить! — произнес наш семейный доктор ольер Рунбер, чей голос я и услышала сквозь сон. — Ольеринта Морено, слышите меня? Как вы себя чувствуете?

— Не слишком хорошо, — призналась я.

— Что у вас болит?

— Кажется… ничего, — прислушавшись к себе, ответила доктору. Повернула голову, осматриваясь. Я лежала в своей спальне, на своей собственной кровати, не в лечебнице, что уже хорошо. До талии меня укрывало одеяло, ладонь правой руки пересекала повязка. — Что со мной случилось?

— Не волнуйтесь, ожог скоро пройдет, — заверил меня ольер Рунбер.

— А это… что это такое?.. — выдохнула я, с ужасом разглядывая широкую полосу черного металла, туго обхватывающую запястье. На второй руке была надета такая же. — Зачем?..

— Кара! — снова всхлипнула маменька, вытирая слезы надушенным кружевным платочком, с которым никогда не расставалась.

— Это блокирующие браслеты, ольеринта, — ответил доктор. — Их носят, чтобы вы не навредили ни себе, ни другим. Они сдерживают магию.

— Что за бред? — нахмурилась я. Услышанное не укладывалось в голове. — Я могу контролировать свой дар. С пяти лет могу! Вы же знаете, вы сами меня обследовали…

— Я помню, ольеринта, но после того, что произошло этим вечером… увы, но ваш дар больше не такой, как раньше, а потому мне пришлось подстраховаться.

— Что значит «не такой, как раньше»? — уточнила я, все еще не понимая. Мысли путались, во рту было сухо. Догадается кто-нибудь дать мне попить?

— Ваш дар стал нестабильным. Следовательно, опасным. Мне очень жаль, но…

— Нет! — Из глаз брызнули слезы. Я попыталась стащить с себя жуткие наручники, но все окончилось тем, что лишь расцарапала себе запястья.

— Вы не сможете их снять, — проговорил мужчина, касаясь моего плеча. — Успокойтесь, иначе мне придется сделать вам укол. Скажите лучше, вы помните, что с вами случилось?

Я прерывисто выдохнула. Помню ли я? Ну разумеется! Побег из дома, откуда меня не выпускали из-за нежелания знакомиться с потенциальным женихом, ночная улица, здание музея, а рядом хранилище, где находился артефакт… Моя команда, камень под стеклянным колпаком, внезапно появившийся передо мной Джемсон Окада… а потом темнота.

— Как остальные… они в порядке? — задала я вопрос, вполне закономерный, учитывая, что очнулась я в кровати под присмотром доктора.

— Да, но не все, — ответил ольер Рунбер.

— Кто-то еще пострадал?

— Молодой человек, вроде бы некромант. Тиарец. Он был рядом с тобой, когда ты дотронулась до Ока истины, — вставила родительница, спрятав платочек. — Зачем ты вообще полезла к этому артефакту? Чего тебе не хватало, что ты решила сделать подобную глупость?

Убедившись, что я не собираюсь умирать прямо сейчас, ольера Морено вновь перестала быть заботливой мамочкой и превратилась в суровую надзирательницу. Впрочем, такой она была мне привычнее. Меня, как и старших братьев, растили няни и гувернантки, так что особой близости ни с кем из семьи не сложилось. К настоящему времени я уже перестала мечтать о том, чтобы мои родители внезапно стали ласковыми и любящими, однако все еще стремилась заслужить их одобрение, в том числе и потому отдавала учебе столько часов и сил. Некоторые из моих однокурсниц спали и видели, как станут счастливыми невестами сразу же после выпуска, я же не собиралась связывать себя узами брака еще как минимум лет десять-пятнадцать, ведь в жизни столько возможностей!

— Вы ударили его магией, ольеринта, — сообщил доктор. — К счастью, не смертельно, да и он крепкий юноша, некроманты все такие. Немного побудет в лечебнице и вернется в академию. Никаких серьезных последствий для его здоровья и магического дара не будет. Для вас же… все гораздо сложнее.

Вежливо, но твердо попросив родительницу выйти из комнаты, ольер Рунбер изложил мне ситуацию, в которую я вляпалась.

— Артефакт Око истины оказался неисправен. Такое бывает с подобными древностями, — развел руками мужчина. — Собственно, поэтому его и не стали демонстрировать на публике. Ждали приезда одного опытного в починке артефактов магистра, но тот, как назло, задержался. Вы, ребята, появились в хранилище раньше него.

— И… что дальше? — проведя языком по пересохшим губам, выдавила я, уже зная, что едва ли услышу хорошие новости. Доктор ведь уже сказал о нестабильном даре, да и блокирующие браслеты говорили сами за себя. Но все же я упорно продолжала надеяться на чудо, на то, что это временно, и совсем скоро все станет как раньше.

— Вы дотронулись до артефакта незащищенной рукой, ольеринта, а в настоящее время к нему желательно прикасаться лишь в специальных перчатках. Он вступил в контакт с вашей магией, вызвал бурный ее всплеск, подхлестываемый к тому же вашими эмоциями. Это привело к раскачке прежде стабильного дара и повреждениям вашего энергетического поля, — попытался объяснить ольер Рунбер. — Иначе говоря, в нем появились значительные прорехи. Представьте себе плащ-дождевик. Если он цел и надежен, вы не промокнете, но, если в нем есть отверстия, он вас не защитит, вы можете попасть под дождь и заболеть. Так же и с энергетическим полем. Ваше энергетическое поле теперь как дырявый плащ, оттого больше не может обеспечивать возможность контролировать дар на прежнем уровне и развивать его так, как положено. Нестабильный магический дар выбивается из нормы. Он — как болезнь.

— Но ее ведь можно вылечить? — с надеждой спросила я. Неисправный артефакт… да кто вообще мог такое даже предположить?! Вспомнилось вдруг, как Окада пытался меня остановить.

Может, он о чем-то догадался, но было уже поздно?..

— Не могу дать никаких гарантий, ольеринта Морено, — покачал головой собеседник. — Каждый случай индивидуален. Вы должны научиться жить с этим и освоить техники контроля нестабильного дара, которых не преподают в вашей академии.

— Постойте… Вы хотите сказать, что мне придется бросить академию? Когда до диплома осталось меньше года? — хрипло произнесла я. Голос не слушался. Казалось, я попала в страшный сон, и мне отчаянно хотелось проснуться, но не получалось, кошмар удерживал меня в своих путах как муху паутина.

— К сожалению, да, ольеринта. Но для вас не все потеряно. Существует специальная академия, в которую в обязательном порядке отправляют всех молодых магов с нестабильным даром. Эйверидж — вот как она называется. Вы наверняка о ней слышали.

Я поперхнулась сорвавшимся с губ горьким смешком. Слышала ли я? Само собой! Расположенной на одном из Дальних островов академией, о которой говорил доктор, запугивали даже первокурсников. Однако никто всерьез не верил, что, будучи студентом лучшего в империи учебного заведения, можно однажды лишиться всего и отправиться в…

— Но ведь Эйверидж — это… Это академия для изгоев… отверженных, для неудачников! А я не такая! — выпалила я, но ольер Рунбер лишь вздохнул в ответ.

— Отныне вы именно такая, ольеринта Морено, привыкайте. Поверьте, мне искренне жаль, ведь как семейный доктор я наблюдаю вас с раннего детства, но в этой ситуации ничего поделать не могу. Мой вам совет — не травите душу. Сделанного уже не воротишь. Вам нужно обуздать свой дар, а еще нужно доучиться, и уж лучше получить диплом в Эйверидже, чем не получить его вовсе.

— Что со мной будет, если я откажусь туда ехать?

— Вы не можете отказаться, это прописано законодательно. Но, если ректор Эйвериджа решит, что вы достаточно контролируете свой дар, чтобы покинуть академию, он даст вам разрешение. Однако я все-таки рекомендовал бы вам побыть там до выпуска и некоторое время после, все же так будет надежнее.

— Некоторое время после? — повторила я.

— Это обычная практика. Нередко выпускники задерживаются в Эйверидже на год или больше, даже начинают там работать. К примеру, можно быть ассистентом преподавателя или библиотекарем…

— Садовником, уборщицей… — продолжила я. — Спасибо за заботу, ольер, но прозябание в глуши не для меня. Я поеду туда, но не сомневайтесь, постараюсь покинуть эту так называемую академию как можно скорее.

Не будь я Кара Морено!

Отлежавшись денек дома под присмотром доктора, я пришла в академию за документами. Специально выбрала время, чтобы в коридорах было как можно меньше студентов. Невыносимой казалась сама мысль, что все те, кто пытался со мной подружиться, кто восхищался, завидовал, теперь будут смотреть на меня с жалостью, а то и с пренебрежением. Я даже на магофон не отвечала. Сказала горничной, чтобы всем, кто позвонит, передавала, что я плохо себя чувствую и ни с кем не хочу говорить.

Пожилой ректор Аурест Вертенсон выразил желание лично со мной побеседовать. Его секретарь — высоченная рыжая барышня — открыла для меня дверь кабинета, куда студентов обычно не приглашали, и я с замиранием сердца перешагнула его порог. Была уверена, что сейчас меня будут отчитывать, и не ошиблась.

— А ведь могла бы стать гордостью Элиндорской империи! — сокрушенно покачал головой ректор, когда я села на стул для посетителей. — Одаренная, родовитая, красоты и амбиций тоже не занимать. И так ведь все для вас, молодых, чего вам еще не хватает?

— И стану! — заявила я, вскинув голову. Вид у меня, должно быть, был донельзя жалкий. Но природное своеволие и упрямство не позволяли сдаваться.

— После Эйвериджа-то? — скривился глава академии. — Не говорите глупостей, ольеринта. Радуйтесь еще, что мама с папой выгодно пристроят замуж, не дадут пропасть.

От этих слов я дернулась, как от пощечины. Радоваться? Тому, что потеряла все, чем обладала? Все, что заработала собственным упорным трудом? Я столько старалась, чтобы во мне перестали видеть избалованную маленькую богачку, чтобы доказать родителям, что я ничем не хуже своих старших братьев, а может даже смогу в чем-то их превзойти. А теперь все рухнуло! Все полетело в Бездну!

— Вы ошибаетесь! — выпалила я, забыв о церемониях и уважении к сединам уважаемого магистра. — Ошибаетесь! Цирцео… дайни анорес!

Слова заклинания слетели с губ точно сами собой. По помещению резко пронесся ветер. Закачалась люстра над головой, зазвенел дорогой хрусталь подвесок. Растворились окна. Я почувствовала, как закипает в крови магия, а затем… все разом оборвалось. Запястья сковало болью от мгновенно отреагировавших блокирующих браслетов. Чтобы не закричать, я сильно закусила губу, и по подбородку потекла струйка крови.

— Увы, ольеринта Морено, но ваш дар уже никогда не будет прежним, — вздохнул ольер Вертенсон. — Смиритесь. В Эйверидже вас научат жить с нестабильной магией, а дальше… как судьба подскажет.

Откат пришел уже дома. Болело все тело, даже корни волос. Я плакала, проваливалась в забытье, даже бредила. Ольер Рунбер, которого незамедлительно ко мне вызвали, качал головой и поил меня успокаивающими микстурами. Я впервые увидела своих родителей такими бледными и расстроенными, однако не могла бы с уверенностью сказать, что огорчило их больше — мое состояние или тот факт, что произошедшее сделало меня позором семьи.

Спустя два дня, когда мне немного полегчало, я навестила Джемсона Окаду в лечебнице. Боялась увидеть его больным, расклеившимся, но некромант выглядел как обычно. Разве что стал чуточку бледнее, а еще обзавелся новым шрамом — между шеей и ключицей.

— Наверное, я должна попросить прощения… — неловко пробормотала я, зайдя в палату и пристраивая на подоконнике пакет с фруктами.

— Ни к чему. Мы были глупыми детьми, — произнес тиарец. Поморщился и глотнул обезболивающей микстуры из бутылька, стоящего на прикроватной тумбочке. Видимо, сильно я его приложила, однако практически ничего об этом не помнила. — И едва ли поумнели за один вечер. Следовало раньше догадаться, что с артефактом что-то не так, раз выставку отменили. Но я заметил это лишь когда увидел его, а потом вошла ты, и тебя потянуло к нему как магнитом.

— Что ж… Зато теперь у тебя прибавилось шрамов, — заметила я. — Будешь хвастаться перед девчонками. Кстати, ты ведь вроде бы ни с кем не встречался? Теперь, когда я уеду, и не с кем будет враждовать, у тебя найдется время на свидания.

— Ты и правда ничего не замечала? — криво усмехнулся он.

Я отвела взгляд. То, что человек, которого я считала неприятелем, не задумываясь бросился меня спасать, уже заставляло чувствовать себя странно. А эти его намеки…

— Ты нравилась мне с первого курса, Морено. Но никогда не обращала на меня внимания. Пришлось сделать так, чтобы обратила.

— Кажется, тебя не учили, как заинтересовать девушек, Джем… Джемсон.

— Я ведь некромант, Кара, нас только с нечистью обращаться учат.

— Рада, что хотя бы с твоим даром все в порядке… в отличие от моего.

— Когда ты отправляешься в Эйверидж?

— Завтра.

— Выходит, надо прощаться?

— Выходит, так.

Я протянула ему руку, и вместо того, чтобы ее пожать, Окада коснулся губами моей ладони.

— Всегда хотел это сделать. Не жду, что ты будешь по мне скучать и вообще вспоминать… Но все-таки знай — я в тебя верю. Ты справишься, Кара Морено. Что бы ни случилось.