Я пойду за тобой

Светлана Черемухина

Можно ли купить любовь? И сколько это будет стоить? А взять силой? А если любовь при этом сильно сопротивляется? И что же делать, когда уважение и обожание жизненно необходимы? Проблема зависимости и подчинения не нова, и вопрос этот решали величайшие умы на протяжении многих веков, но мы не претендуем на их опыт и знания. Великие войны разражались для того, чтобы свергнуть это иго, а что делать простой скромной девушке, однажды попавшей в подобное положение?

ГЛАВА 6

О странных письмах не знал никто, ни Сашин родственник, ни подруги. Почему-то было страшно рассказать об этом хоть кому-то. Саше казалось, открой она только рот, как таинственный джин вылетит из бутылки и ситуация станет неуправляемой, а пока знает только одна она — существует иллюзорное чувство контроля над происходящим. Конечно, это не так. До сих пор неизвестный автор ограничивался только посланиями, но что будет, если он решит перейти к действиям? Об этом Саша предпочитала не думать.

К обеду мрачность исчезла. Неожиданно девушку посетила одна интересная мысль, и она испытала настоящую радость, тихую и не заметную окружающим, но сменившую минорный лад ее мыслей на бравурный марш.

Просто Саша подумала, что… подумала, что… а что, если… ммм… а если цветы прислал Граф? Это очень даже может оказаться правдой. Он воспитан и держится так, что подобный подарок вполне может быть в его духе.

Разумеется, Саша понятия не имела, что в его духе, а что нет, слишком плохо зная этого мужчину, но в том, что он джентльмен — не сомневалась. А значит, он очень даже мог прислать ей эти розы. В знак симпатии, так сказать. Дружеской, разумеется, какой же еще.

Просто… он же пригласил ее в ресторан, а значит, оказал ей особый знак внимания, выделил из сонма своих работников, заметил и отметил. Цветы казались следующим логическим ходом… Стоп! Ходом чего? Соблазнения?

Что, серьезно? Она действительно считает, что Роберт Стивенсон может быть заинтересован в том, чтобы вызвать в сердце Саши Кунициной особое чувство? И ему это надо, нет, правда? А что, кто-то станет утверждать, что она этого не достойна? Ну, это сложная и болезненная тема, не стоит сейчас углубляться в дебри нудных рассуждений с составлением психологических портретов…

Конечно, если начистоту, кандидатура Графа, как потенциального отправителя загадочных посланий, казалась притянутой за уши, но что ни говори, а основание, хоть какое-то, хоть размером с пятачок, у Саши имелось — Граф относился к ней иначе, чем к другим, и уже довольно продолжительное время.

Отложив в сторону документы, девушка задумалась. В какой момент она впервые заметила внимание Роберта к своей скромной персоне? Не тогда ли, летом, когда ее глаза подернулись тоскливой дымкой и скорбная складка залегла около губ? Граф первым обратил внимание на ее душевное состояние и при случае всегда интересовался ее самочувствием. Девушка никому не рассказывала о своей личной драме, но забота босса была ей приятна.

При этом в его глазах девушка замечала нечто такое… нечто такое, что не могла себе объяснить, и это сильно смущало ее, одновременно радуя и заставляя сердце биться быстрее, но Граф никогда не выходил за рамки приличий. Разве что вчера позволил себе более близкое общение с ней, чем обычно.

Его приглашение в ресторан раскрыло все карты. Теперь Саша была практически уверена — письма приходят от него. Их посылал Граф, чтобы поддержать ее. Это казалось невероятным, но так ей было легче.

Это гораздо приятнее, чем сознавать, что она стала жертвой ненормального загадочного сталкера (сталкер — преследователь, человек, вторгающийся в чужую жизнь), когда не знаешь, на что он способен и чего от него ждать. Совсем другое дело — когда тебе оказывает знаки внимания достойный человек, интересный мужчина, что-то значащий для тебя.

На душе сразу стало так легко, словно за окнами бушевала весна, вопреки законам природы, и даже воздух ей казался напоенным ароматом перемен и свежести. Теперь не нужно бояться заходить в собственный подъезд и вздрагивать, когда открываешь дверцу почтового ящика и видишь бордовый конверт. И больше не будут дрожать руки, извлекая из него очередное послание, разве что от радостного волнения.

Нет, конечно, Саша ни за что бы не призналась себе, что влюблена. Для этого она действительно слишком мало знала своего начальника, но он относился к категории тех людей, которые вызывают симпатию мгновенно и нравятся с первого взгляда. Они способны завладеть не только вниманием, но и поселиться в мыслях, стать навязчивой идеей. Такие люди слишком ярки, чтобы остаться незамеченными, и всегда производят неизгладимое впечатление.

Только сейчас Саша подумала, как, оказывается, это сложно, когда все на тебя смотрят и считают тебя идеальной партией. Кто-то из этой оравы поклонниц по-настоящему в это верит, ну а кто-то просто считает такой союз удачным альянсом и делает все для того, чтобы он осуществился. И как в таких условиях бедному мужчине распознать, кто относится к нему всерьез, а кто держит его за петуха, несущего золотые яйца, ну или за курицу. Сложно, будучи умным и имея не заурядный интеллект, понимать и давать себе отчет в том, что из десяти очарованных тобой женщин лишь одна-две испытывают к тебе настоящие чувства.

Проведя рукой по волосам и убрав с глаз челку, Саша обвела взглядом примолкших коллег. Все трудились, уткнувшись носами в мониторы своих компьютеров, и девушка удивилась тому, какое направление приняли ее мысли. Надо же, оказывается красота и богатство — это не только радость, но и проклятье — пойди-распознай, кто достоин разделить с тобой это счастье. Нда…

В углу монитора замигал значок-оповещение: пришло почтовое сообщение. Саша навела курсор на конверт, и уже через пару секунд глаза ее засветились такой радостью, что преобразилось все лицо. Возможно, она об этом даже не догадывалась, но тот свет, который излучали небесно-голубые глаза, делал ее сейчас особенной.

«Как прошел вчерашний вечер?» — интересовался босс. Боже, разве это не подтверждение ее догадки? Стал бы он писать ей, если бы не имел планов на ее счет! Разумеется, ему интересно, как она отреагировала на его подарок.

Это он послал цветы, однозначно, и то, что конверт был идентичным предыдущим, указывает на то, что и письма и букет пришли от одного человека, и им оказался Граф! Боже, какая радость. Чего она столько времени дрожала и накручивала себя, когда все оказалось не страшным, а очень даже романтичным.

«Было здорово», — написала Саша, намекая на чувства, которые испытала после получения его подарка.

Нет, вчера, разумеется, она чувствовала страх и растерянность, а радость пришла только несколько минут назад, но это не вина Роберта. Хотя… Хотя, почему он не открылся ей раньше? Почему четыре месяца сохранял инкогнито, доводя ее до икоты всякий раз, когда она обнаруживала таинственный бордовый конверт? Проверял, изучал, присматривался?

И что теперь? Означает ли тот факт, что Граф практически открылся ей, что он уже определился с выбором?

Ох, Сашка-Сашенька, куда ты гонишь лошадей? Мало тебе Пашки…

Он тоже был хорош и обворожителен. Пел красивые песни, дарил цветы, читал стихи и был весь мармеладно-шоколадный, политый малиновым сиропом и обсыпанный марципанами, а потом сообщил, что она должна кое-что для него сделать. Ничего особенного, сущий пустячок, для нее не составит труда: надо просто переспать с одним человеком, чтобы Пашку оставили в живых.

В тот момент, услышав подобное предложение от возлюбленного, Саша почувствовала себя как человек, получивший удар под дых, когда из легких улетучивается весь воздух и невозможно сделать полноценный вздох. Не было мыслей о подлости, предательстве и гадости происходящего. Просто нечем стало дышать, и заныло сердце.

Так и открылось, что Паша болен — он игрок, потерявший все: работу, дом, машину. Долгое время ему удавалось скрывать это от Саши, и она пребывала в счастливом неведении, с кем встречается и на кого строит планы на будущую жизнь.

Откровение, что сама она вдруг стала предметом на кону, вызвало у Саши истерику. На какой-то миг Пашке показалось, что он умрет раньше, чем его заимодавцы доберутся до него — от руки своей возлюбленной. На тот момент уже бывшей возлюбленной.

В те дни Саша много размышляла о том, правильно ли поступила, оттолкнув его. Она любила его и была счастлива. Ни разу, никогда Паша не обидел ее ни словом, ни действием. Он всегда был внимателен, предупредителен и бесконечно ласков с ней. Так не ее ли поступок можно было назвать предательством, когда он так нуждался в помощи? Друзья давно отказались от него, родители были далеко, они жили в области и еле сводили концы с концами, ничего не зная о его проблемах, и кто как не Саша должен был помочь ему, поддержав в сложный период жизни?

Разумеется, она могла бы пойти на жертвы и собрать нужную сумму для откупа, а потом отправиться с ним к врачам, психотерапевтам и другим специалистам, которые лечат зависимость, если бы не одно «но». Паша не просил у нее денег, он признался в своей болезни лишь для того, чтобы потребовать оплаты своего проигрыша. Ему нужно было только ее тело, чтобы положить его на игорный стол перед человеком, которому в очередной раз проиграл. Проиграл совесть, порядочность и здравый смысл. А теперь еще и чужую жизнь.

Он решил закрыться ею, спрятаться от опасности за ее спиной, веря, что для Саши действительно «не составит особого труда переспать с этим человеком». «Он красивый, обеспеченный, у него власть и сила, — уговаривал он ее тогда, когда еще не понимал, что с ней сотворил. Он еще не видел паники, зарождающейся в ее широко раскрытых глазах, она лишь открыла рот, пытаясь судорожно втянуть воздух. — Может даже, он тебя наградит. Говорят, он щедр со своими женщинами. Он точно тебя не обидит, он мировой мужик». Пашка расхаживал по комнате, нервно жестикулируя. Он уговаривал, рисовал прекрасное будущее и завлекал блестящими перспективами, полагая, что исход беседы мог зависеть от степени его красноречия.

Лишь когда ему в голову угодила попавшаяся под руку книга, он удосужился взглянуть на свою подругу. Саша рыдала. Беззвучно, без слез, лишь дикий ужас отражался на перекошенном лице. Ужас от того, что он с ней сделал. Вот и открылось, как на самом деле он к ней относился, и это откровение ее сломило. Было больно от того, что все ее надежды, вера и ожидание счастья оказались лишь горсткой пыли…

— Обед! — объявила Марина, застав ее врасплох. Когда она успела незаметно подкрасться к Сашиному столу?

Девчонки уже одевались, готовые выпорхнуть в общий коридор.

Саша встрепенулась и рассеянно обвела глазами кабинет, прежде чем сфокусировать взгляд на начальнице. Глаза же той были устремлены на монитор ее компьютера, прямо на раскрытое письмо от босса.

— Что это значит? — спросила Марина тихим голосом, на ее спокойном красивом лице не отражалось никаких чувств.

— Еще не знаю, но надеюсь — что-то очень хорошее, — ответила Саша.

Ее сердце дрогнуло от вида окаменевшей женщины, но она не обязана перед ней отчитываться. В конце концов, босс сам решил ей написать, и по собственной инициативе прислал цветы, и Марины это не касается, каким бы хорошим человеком она ни была.

— И давно это у вас? — спросила женщина, по-прежнему, без эмоций.

— Девчонки, ну вас долго ждать? — позвала от двери Люда. — Мы голодные.

— Да, идите, мы вас догоним, — отпустила их Марина, даже не обернувшись.

Люда поймала Сашин взгляд и, что-то прочитав в нем, решительно направилась к выходу.

— Ответь, Саша, давно ты общаешься с Графом? — Марина положила руку на спинку ее кресла.

— По почте — со вчерашнего дня, а письма он шлет мне уже четыре месяца.

— Какие письма?

— Ну письма, в конвертах, я нахожу их в почтовом ящике у себя дома.

Саша не понимала, почему все это говорила сейчас, но скрывать что-либо от Марины ей казалось не порядочно. Если у нее что-то намечается с боссом, к которому Марина не равнодушна, то та имеет право об этом знать.

— Что, серьезно? Зачем ему это?

— Не знаю, наверное, так интересней, он же романтик.

— Он серьезный занятой человек, бизнесмен с определенным складом ума… — начала Марина, но Саша ее перебила.

— Можешь мне не говорить это, — произнесла она, покачиваясь в кресле, демонстративно смахнув тем самым руку начальницы. — Он может иметь какой угодно склад ума, но если ему захотелось писать мне письма, он не обязан спрашивать твое мнение на этот счет с целью произвести оценку логичности и целесообразности такого поведения. Твои умения и талант экономиста не распространяются на его личную жизнь, и решения, касающиеся всего, кроме его бизнеса, лежат вне твоей компетенции и власти.

— Ты бросаешь мне вызов, девочка? — Марина чуть заметно повысила тон, но Саша уловила это. Любая бы в их отделе заметила подобное.

— Причем тут я? Возможно, это Граф бросает тебе вызов.

— Может быть виной тому твоя особая манера держаться?

— Ты хочешь назвать мое поведение недостойным?

— А тебе можно писать письма, лишь воодушевившись твоим недостойным поведением?

— Не лови меня на слове, просто я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь. Но от того, что ты дискредитируешь меня в своих собственных глазах, вряд ли что-то поменяется в реальности. Если Граф желает кому-то писать — он будет продолжать это делать. И если ему хочется послать кому-то шикарный букет цветов — никто не может запретить ему это.

Марина посмотрела на нее потемневшими глазами.

— Так он прислал тебе цветы? Когда?

— Вчера. Отсюда и его вопрос, что я испытала при этом.

— И как далеко ты готова зайти во флирте с ним?

— Это не флирт, и я не знаю, не думаю, что следует строить прогнозы и что-то планировать прямо сейчас. Все только начинается, и не стоит спешить.

— Четыре месяца — и все еще не стоит спешить?

— Марина, я тут ни при чем, — вздохнула Саша.

Она знала, как и все, насколько Марина очарована своим боссом. Возможно, она как раз из тех двух из десяти, кто испытывает к красивому видному мужчине настоящие чувства, хотя… кто знает, чужая жизнь — потемки. Ее бывший муж оставил ей кучу долгов, и финансовое решение своих проблем при помощи Графа было бы очень кстати. Кто тут разберет, у кого чувства настоящие, а у кого наигранные. Саша и в себе еще не разобралась, что говорить о других.

— Собирайся на обед, не хочу, чтобы ты пожаловалась Графу, будто я отнимаю твое личное время, — Марина направилась к шкафу. Высокая, прямая, ледяная.

Многие мужчины в их фирме испытывали священный страх и благоговение перед ней, но она оставалась безразличной к знакам внимания со стороны, храня свои чувства и эмоции для одного, кому они были не нужны.

— Вряд ли он сунется в твою епархию, — проговорила Саша, не сводя с нее глаз.

Марина обернулась.

— Как знать, может, в скором времени он сочтет, что ты более достойна занять место руководителя этого отдела.

Саша хотела ответить что-то резкое и обидное, чтобы показать, как оскорбили ее эти слова, но сдержалась. Она не поддастся на провокацию и не будет ни в чем оправдываться.

— Не знаю, ему виднее. Я не в курсе этих вопросов, у нас есть, что обсуждать помимо кадровых перестановок, — проговорила она, поднимаясь, и с независимым видом прошествовала к шкафу мимо опешившей начальницы.

Марина проводила ее тяжелым взглядом, но Саша осталась недосягаема для такого психологического давления, закрывшись от ментального натиска радостью, которую испытала в тот момент, когда поняла, что именно Граф — тот таинственный почитатель, который забрасывает ее записками и дарит цветы.

Может быть, ей все равно, насколько он красив и богат, и для нее в этой истории главное только то, что нет никакого опасного и жестокого преследователя, кто мог бы и хотел причинить ей вред. Все-таки хочется жить и дышать полной грудью, не опасаясь за свою жизнь.

* * *

Телефонный звонок застал Сашу в троллейбусе по дороге домой. С кровожадной улыбкой она приняла вызов.

— Мне звонит счастливая обладательница очередного трофея? Насколько кровопролитной была война за его получение? Сколько поверженных конкуренток осталось бездыханно лежать на поле боя? И сколько весит золотая диадема на твоей хорошенькой головке? — промурлыкала она насмешливо, не давая подруге и рта раскрыть.

— Сашка, замолчи ты уже, наконец! — взревела рассвирепевшим хищником Иза. — Грешно смеяться над чужими промахами.

— Что ты имеешь в виду под словом «промах»? Твой отказ помочь подруге? Пренебрежение многолетней дружбой? Или соблюдение своих эгоистичных интересов?

— Сашка! Заткнешься ты или нет?

— А что, если нет? — Саша поправила рюкзак, съехавший с плеча, и покосилась на молоденького парнишку, не сводящего с нее глаз. — Между прочим, я вчера пожертвовала своим личным счастьем ради Полинки, а ты нет. Так что вот.

— Вот я и звоню узнать, в чем там у вас дело.

— У нас, Иза, у нас в чем дело, потому что дело — швах, и это касается всех нас.

— Стой, а я-то в чем виновата?

— Пока не знаю, и не в этом дело, но помощь твоя пригодится.

— Ну давай, выкладывай, — подруга приготовилась слушать.

— Эй, постой. Ты-то едешь в своей машине, в наушнике, в расслабленной позе, наверняка только что сточила какую-нибудь вкусную булочку, а я голодная, трясусь в общественном транспорте, где никто не уступит место бедной усталой девушке, и ты хочешь, чтобы я, стоя посреди этого столпотворения, начала говорить о деликатных вещах?

Иза помолчала, анализируя полученную информацию. Она умела отделять зерна от плевел.

— Насколько деликатных?

— На столько, что дело пахнет разводом.

— Сережка изменяет Полинке, — тут же выдала результат Иза.

— Приятно иметь дело с умными людьми.

— И в чем проблема? Пусть гонит этого мерзавца. Она, кстати, знает об этом?

— Да в том-то и дело, что нет. И я понятия не имею, как ей об этом сообщить.

— Просто сказать, и все.

— Только вчера она говорила мне, насколько влюблена и счастлива, а уже завтра мы разобьем это счастье…

— Во-первых, не мы, а он, этот кабелина, — решительно перебила Иза рефлексирующую подругу. — И потом, ты же не думаешь, что стоит оставить все, как есть?

— А может, поговорить с Сережкой?

— Ты чего, мать?

— Ну, припугнуть его, что нам известно о его похождениях, и заставить все прекратить. Как думаешь?

— А кстати, откуда нам это известно?

— Я подслушала разговор.

— Его? С любовницей?

— Нет, его… подружек, ну ты понимаешь?

— Они говорили о нем?

— Ну да.

— А ты не ошиблась? Может, они рассказывали о похождениях какого-то другого Сергея Медведева.

— Нет, они указали на его жену и сказали, что ее муж классно, ну в общем, ну сама понимаешь, не маленькая, — замялась Саша.

— Ладно. Первое: ты услышала разговор… Слушай, стой, где ты? Давай я тебя подберу и мы поговорим нормально, хорошо? Все-таки это не телефонный разговор. Ты где сейчас едешь?

Саша глянула в окно.

— Проезжаю Политех.

— Отлично, там и выходи. Я минут через двадцать тебя подберу.

— Чего? Через двадцать? И что мне делать на остановке вечером двадцать минут? Иза, ты прикалываешься?

— Нет, я мчусь к Политеху на всех порах, — Иза была невозмутима. — А впрочем, пересядь там на трамвай и дуй в сторону центра.

— Ну вообще красота! И чего мы там забыли?

— Кое-кого забыли, — напустила туману девушка. — Саша, я буду тебе очень признательна, если ты пересядешь сейчас на третий трамвай и доедешь до Ратушной площади. Я могу на тебя рассчитывать?

— Конечно, и это после того, как я обрисовала тебе проблему Полинки, практически трагедию. Ты выслушала и решила провернуть какое-то свое дельце. Отлично, я рада за тебя — ты нигде не пропадешь.

— Мы провернем два дельца, — спокойно ответила Иза, — Полинкино и мое. Обсудим одно, и сделаем другое.

— Ладно, езжай к Ратуши, я скоро буду, — буркнула Саша и отключилась. Надо было еще пробраться к выходу, не потеряв ни оной пуговицы на новеньком черном пальто.