Божьи дела

Семен Злотников, 2012

Библейское предание о жертвоприношении Исаака – одно из самых драматичных в мировой истории. Равное по трагизму мифам об изгнания людей из Райского Сада или убийства Каином брата Авеля. Сюжет, занимавший умы великих философов, музыкантов и живописцев. Действие романа «Божьи дела» происходит в наши дни, на территории Москвы. Вот только проблема выбора у главного героя – все та же, что у Авраама…

7

Так я тогда и не успел (не сумел!) рассказать моему мальчику, как сильно его люблю.

Заслышав слезы в моем голосе, Машенька стала щипаться, Митя немедленно захохотал и задергался, мы с ним столкнулись лбами, и мне тоже вдруг сделалось весело и смешно.

Я обнял их обоих, и мы вместе, крича и повизгивая, сползли с дивана и кучей-малой покатились по ковру…

Потом мы завтракали, потом, крепко держась за руки, гуляли в парке на другом конце Москвы, где у Мити была знакомая белочка, потом обедали в ресторане, потом ходили в кино, где Машенька, улучив минуту, прижалась ко мне и шепнула, что сегодня она счастлива, как никогда прежде.

Сильно смутившись, я попытался перевести ее внимание на экран, торопливо поцеловал в шею и обнял, чтобы она не увидела моего лица, и тут… как нарочно, взглядом скользнул по зеленовато светящемуся в темноте циферблату часов.

Она меня ждет, вспомнил я, Она — ждет!

Я было поднялся, но, опомнившись, сел снова: куда я собрался, ведь то мне приснилось!..

— Любимый, ты что? — прошептала жена, надежно держа меня за руку.

— А-а, просто вспомнил, что должен бежать… — принужденно рассмеялся я. — сам эту встречу назначил и сам же, представь, позабыл…

Неведомой силой меня влекло к месту назначенного свидания!

Я ощутил на себе ее удивленный взгляд — однако остановиться уже не мог.

— Митя, сынок… — ласково обнял я своего малыша. — Я тебя очень люблю, увидимся дома…

Обычно при встречах или расставаниях он вис на мне и кричал, как меня любит, — а тут отчего-то сидел неподвижно, уставившись на экран и не реагируя.

— Митенька, детка, ты меня слышишь? — встревожено переспросил я и несильно тряхнул его за руку.

И тогда (не забуду!) мой сын на меня посмотрел не по-детски тревожно, как будто о чем-то моля или предупреждая.

— Папа, я тоже тебя люблю, — произнес он ровным голосом, необычайно серьезно…

И сегодня еще, после стольких событий, решительно изменивших течение моей жизни, я с волнением вспоминаю глаза моего дитя, полные необъяснимой тревоги.

Но, впрочем, тогда я спешил и не придал значения тому безмолвному Митиному посланию…