Последний апокриф. Роман-стёб

Семен Злотников, 2007

Это третье издание романа известного драматурга Семена Злотникова, пьесы которого: «Пришел мужчина к женщине», «Уходил старик от старухи», «Команда» и другие игрались по всему миру. Роман-стёб «Последний апокриф» – не рекомендуется для прочтения: истинно верующим; не истинно верующим; знающим, как надо жить и что делать; не знающим, как надо жить и что делать; уверенным в собственной значимости; ни в чем уже не уверенным; и т.д. В этом романе нет зла, параллелей, перпендикуляров, наставлений, внушений, суда и прочего прикладного добра, которым богата мировая литература. Всего-то – Игра, приносящая Радость. «Настоящая жизнь – Игра!» – провозгласил Иоанн Златоуст почти две тысячи лет назад. В самом деле, Любовь и Добро немыслимы без Игры. У Игры нет корысти. Игра не предаст. Игра возвращает нас в Детство. Детство немыслимо без Игры. Игра обещает Свободу, будит Фантазию, спасает от уныния. В этой книге нет ноты уныния. Просто книга – Игра.

21.

В то же время, в далеком Китае…

…Между тем на другом конце света, в далеком Китае, в горной провинции Тянь-Шань, на снежной вершине, овеваемой дикими ветрами, возле огромного валуна, босиком, на одной ноге, раскинув руки, стоял Иннокентий, по прозвищу Ю (Иннокентий, собственно, русский аналог китайского имени Ю — так что имя и прозвище, можно сказать, совпадали!).

Другая его нога привычно покоилась на нешироких, но будто литых из крутого металла плечах.

Глаза Иннокентия были закрыты, он медитировал.

Далеко вверху сияло холодное солнце, далеко внизу, под ним — проплывали стада облаков.

Еще ниже виднелся монастырь, казавшийся игрушечным с высоты.

А еще ниже — парил одинокий орел.

На тонких, красиво изогнутых бровях медитирующего серебрилась льдинками роса, в то время как с его плеч к небу вздымался горячий пар.

В этом мире покоя, красоты и безмолвия, казалось, существовали только два живых существа — Иннокентий да горный орел…

Наконец наш герой открыл глаза и плавно опустил ногу на скользкую твердь скалы.

Все десять пальцев он собрал в кулаки и набрал в грудь разреженного воздуха; затем неторопливо выдохнул и снова вдохнул; и снова расслабил кулаки и еще крепче стиснул (хотя куда уже крепче!); после чего внимательнейшим образом примерился к гранитному валуну и со страшным воплем поразил оный лбом — от чего скальный гигант распался надвое, как спелый арбуз от быстрого и точного удара ножом.

Ю задумчиво сковырнул со лба налипшую гранитную крошку и — кажется, в который раз! — проследил траекторию полета орла.

Наконец он поднял бойцовскую куртку и небрежно накинул ее на плечи, достал с груди складной образок на веревочке и раскрыл — на него с молчаливым укором смотрели жена и дочь, двух с половиной лет.

Фотография вдруг ожила, и ребенок воскликнул:"Ну, ты, папаня, даешь!"

Женщина только неодобрительно скривила свои пухлые, жирно напомаженные губы.

Он молча, с особым чувством прижал медальон к губам и закрыл глаза…