Отравленная страсть

Сергей Бакшеев, 2008

Безумная любовь охватывают студента Заколова при встрече с бывшей одноклассницей Русиновой. Но она – любовница всесильного главы города, и первое же их свидание омрачено таинственным трупом. А рядом влюбленная в Заколова Глебова и следователь прокуратуры Воронина, жаждущая секса. Всепоглощающая страсть, безудержная ревность и жажда мести овладевают героями. Каждый из них может быть причастен к новому убийству. Заколову предлагают сделку: ради свободы навсегда забыть любимую девушку. Странные подарки, преступные махинации и дерзкие покушения – какая тайна скрывается за этими событиями? Как найти истину, когда чувства затмевают разум? Это пятый роман из серии «Опасные тайны Тихона Заколова».

Глава 2

Шлюха! Ругательство прозвучало, как удар хлыста.

Такая характеристика милого образа меня покоробила.

— Ее Женей зовут, — с надеждой подсказал я. — Может, она его дочь?

— Дочь?! — Ирина неожиданно взвилась и вскочила из-за стола. Стул с грохотом упал на пол. Она металась, как ошпаренная: — Нет у него больше дочерей! Кончились! Не нужна ему дочь! Ой, зараза!

Она задела валявшийся стул, злобно отпихнула его. Я поднял ни в чем не повинный предмет интерьера. Ирина остановилась около окна и бурно сопела. Раздражение исходило даже от спутанных на затылке волос.

Надо было забирать перфокарты и уходить.

— Женя, говоришь, — голос Ирины успокоился. — Это студентка из нашего университета… Его любовница.

Меня обожгло кипящим маслом. Ожог был внутри.

Любовница!

Жгло невыносимо. Ожог разрастался. Ни подуть, ни наложить компресс.

Все-таки, в глубине души я надеялся, что она его дочь. И готов был уважать его, потому что полюбил ее.

Полюбил? Я произнес слово любовь? Я влюбился?! Нет! Так не бывает! Я видел ее всего две минуты. Или одну? Я не перемолвился с ней ни единым словом! Она проплыла мимо и исчезла. Она, в конце концов, — чужая любовница!

Любовница.

Это слово не оставляло ни одного шанса на душевное выздоровление. Мерзкий Папик не только целует ее. Ему доступно всё! Она в его власти! Она — его любовница! Неужели она его любит? Он старый и толстый. Ах, да! Он — большой начальник. Может, она любит его из-за денег? Но это еще хуже!

Забыть! Забыть ее имя. Забыть ее походку. Забыть ее фигуру. Забыть волосы, глаза, губы.

Я перебирал все детали ее образа, которые требовалось срочно забыть, и не понимал, как это сделать. Девушка осязаемо, с запахами и шорохом одежды стояла передо мной…

— Заколов, ты что так долго? Перфокарты несешь? — В кабинет сунулась Оля Карпова.

Ее большой бюст интенсивно ходил под тонким платьем, словно она пробежала круг по стадиону. Начиная со встречи на вокзале перед поездкой сюда, она все время была рядом. Она всегда о чем-то спрашивала меня или рассказывала что-то, и каждый раз мои глаза опускались на ее грудь.

— Заколов, что с тобой? — растерянно спросила она.

Видимо в этот раз мой взгляд был не такой, как прежде. Я смотрел на Карпову, а видел чудесную незнакомку Женю.

— Ты перфокарты несешь? — требовательно спросила Ольга, метнув подозрительный взгляд на Глебову.

— Перфокарты? Сейчас, — пообещал я и вопросительно взглянул на Ирину.

Она стояла у окна, обхватив себя за плечи, словно озябла. В одном ряду с застежкой лифчика под платьем проступали бугорки позвонков. Спина выглядела беззащитной. Теперь мне казалось, что я не должен уходить.

— Ну, я сама! — Карпова вызывающе подняла тяжелую коробку, прижала к животу. Обе чашечки грудей покорно легли на перфокарты. Каждая на свою колоду.

— Возьми чуть-чуть. Я потом принесу, — пожалел я.

В ответ из глаз сверкнула молния.

Бухнула дверь. Карпова пихнула ее ногой, когда уходила. От удара защелкнулся замок. Стало тихо. На тумбочке около чайника недовольно жужжала одинокая муха, перескакивая с крошки на крошку.

— Калинина убивать передумала? — попытался пошутить я.

— Сегодня не получится. Он в Москву полетел, на открытие Олимпиады, — без тени юмора ответила Ирина.

— Повезло ему…

Я имел в виду возможность посмотреть Олимпиаду, но Ирина перебила:

— Ему всегда везет. Но… недолго осталось.

Что за дикая идея! Надо отвлечь ее от Калинина, решил я:

— Говорят, наши на открытие Олимпиады приготовили что-то грандиозное. Мир хотят удивить.

— Говорят, — согласилась Ирина и импульсивно повернулась. — У вас в общежитии телевизор есть?

— Нет?

— Хочешь посмотреть?

— А где?

— У меня дома.

Когда несколько лет назад я узнал, что очередные Олимпийские игры будут проходить в Москве, я был уверен, что обязательно на них побываю. Но въезд в Москву закрыли для всех иногородних. Да и практику нельзя пропускать. Оставалось утешаться мыслью, что по телевизору увидишь больше, чем с трибун. Но единственный телевизор в общежитии, куда нас поселили, был сломан.

— Хорошо бы, — согласился я.

— Я с мамой живу, — зачем-то сообщила Ирина. В ее движениях появилась суетливость. — Куда бы машину деть?

— А где она?

— Калинин сказал, что здесь, около входа стоит.

— Так ты ее еще не видела?

— Нет. Я и водить не умею.

— А хочешь, я тебя на ней домой отвезу? — предложил я.

— А ты умеешь?

— Да. И права есть.

— Права мне тоже сегодня принесли.

— Ну и сервис. Ну и Калинин. Он что, все может?

— В этом городе, да.

Белая «Волга» была абсолютно новой, пахла дерматином и еще чем-то вызывающим, чем пахнут все новые машины. Ирина неуверенно показывала дорогу, я осторожно вел, по-новому изучая улицы незнакомого города. Наша обоюдная скованность постепенно исчезла. Я приспособился к управлению и лихо перестраивался из ряда в ряд. Мощный автомобиль слушался отлично. Ирина с любопытством ребенка изучала салон и несколько раз дергала спинку кресла.

Откинувшись в полулежащее положение, она мечтательно изрекла:

— Нет. Продавать не стану. Буду учиться водить.

— Это несложно. Хочешь, объясню?

— Давай! — оживилась она.

Остаток пути я рассказывал про управление автомобилем.

— Вот, видишь, перехожу на третью… А сейчас торможу… Наблюдай, как буду поворачивать… Ну что, понятно?

— Да, — радовалась она.

Незаметно подъехали к панельной пятиэтажке на окраине города, припарковались в тесном дворе. Около квартиры Ирина вновь напряглась.

— Мам, — крикнула она с порога. — Это я!

Из комнаты высунулась женщина в ситцевом цветастом платье с одутловатым лицом и кряжистой фигурой. Крупно завитые крашенные волосы у основания на полсантиметра были седыми.

— Как? Подарил? — сразу тревожно спросила она и лишь потом заметила меня.

— Подарил, — сухо ответила Ирина, переобуваясь. — Это студент, помог машину к дому перегнать.

— Здрасьте, — кивнул я.

— И все оформил на тебя? — не обращая более на меня внимания, возбужденно спрашивала женщина.

— Да.

— А где?

— Что?

— Машина где?

— В окно посмотри.

Женщина шустро метнулась к подоконнику. Рука отбросила штору, сдвинула цветок.

— Вон та, белая? Ух, ты! Красавица! Ну, надо же! Получилось, — причитала она, — Получилось.

— Это моя мама. Лидия Николаевна, — представила Ирина. Я еще раз кивнул широкой женской спине. Ирина безнадежно махнула рукой и показала под вешалку: — Тапки возьми.

— Ирка! Надо машину продать. Срочно. Вдруг передумает! Отберет.

— Не сможет. Документы на мое имя.

— Калинин не сможет? Ха-а! Он ведь сюда сначала заехал, — Лидия Николаевна оторвалась от окна и неожиданно улыбнулась. — Деликатесов навез, бутылочку выставил. Хотел мне все оставить. И ключи, и документы. А я наказала, чтобы к тебе ехал и сам лично передал. Так лучше, по-людски.

Женщина вновь прильнула к стеклу, вытянулась. Я заметил, что ноги у нее довольно стройные, видимо в молодости она была привлекательной, а потом, как часто бывает, распустилась и заматерела. Счастливый взгляд Лидии Николаевны вновь метнулся к дочери:

— А сколько «Волга» стоит?

— Много, мам. Много, — Ирина зашла в другую комнату.

— Надо продавать, Ирка. Быстрее продавать. Слышишь меня?

— Не буду, — донеслось из-за двери.

— Что?

— Не буду продавать! Вот что!

Лидия Николаевна быстро вернулась и сунулась в комнату дочери.

— Не дури, Ирка!

— Дай мне переодеться.

— А я тебе не мешаю.

— Ты можешь подождать за дверью?

— Я тебе что, чужая тетя?

— О, господи, мама! У нас гость!

Лидия Николаевна взглянула на меня, словно первый раз увидела.

— Тихон, — представился я.

— Ага, ага…, — женщина встрепенулась, будто что-то вспомнив, и крикнула дочери в закрытую дверь: — А он то сам, как? Юрий Борисович?

— Гад он!

— Как выглядит?

— Ты же его видела!

— Ну, да, да… Ирка, а зачем тебе машина?

— На работу ездить буду! Ясно! — Ирина вышла из комнаты. Строгое, но невыразительное платье она сменила на белую футболку и юбку до колена. — Уже и права есть. Посмотри.

— Лучше продать, — горько качала головой Лидия Николаевна, разглядывая документы. — Деньги, оно вернее.

— Жениха быстрее найду, — с вызовом произнесла Ирина. — Как думаешь, с таким приданным возьмут меня замуж?

— Ага! Возьмут. Только не за то место. Меня в свое время взяли. Опасно с машиной, Ир.

— Ну, ладно, мам, хватит. У нас гость. Давай ужин сообразим.

— Да готов твой ужин. Еще и Калинин продуктов навез. Обожраться можно.

— Мам, ты бы хоть культурнее…

— Да ну тебя! Я ей про дело, а она… Настрогай колбаски сырокопченой.

Ирина прошла на кухню. Застучали тарелки, раздался бойкий стук ножа о разделочную доску, и сразу вскрик:

— Ой! Порезалась!

— Вот неумеха! — Лидия Николаевна засеменила на кухню. — Сильно-то как! Перекись возьми. Да погоди, я сама! — Зазвенели склянки, и вновь недовольный возглас: — Куда смотришь? Халат мне изляпала!

— А что он тут делает?

— Я гладила, а он пришел. Вот, божье наказание! Застирать срочно надо, мне завтра в нем на работу. Сама тут разбирайся. — Из ванной еще долго слышалось бурчание: — Ну, весь изляпала. Кровь-то, какая алая — первая группа. Такую кровь за деньги сдавать надо, а не одежду ей мазать.

Мы ужинали в большой комнате и молча смотрели телевизор. Разговор не вязался. Я испытывал неловкость в чужой квартире. Ирина покусывала губы и, казалось, не смотрела на экран. Ее мама не могла сидеть спокойно, бродила по квартире, часто останавливаясь у окна.

Пронзительно зазвонил телефон. Обе женщины напряглись.

— Тебя, — шепнула Лидия Николаевна дочери.

— Почему? — испугалась Ирина. — Мне никто не звонит.

— Подойди!

Телефон продолжал трезвонить. Две пары женских глаз напряженно смотрели на него, но никто не шелохнулся.

— Подойди, — еще раз потребовала Лидия Николаевна, хотя находилась ближе к аппарату.

Скрипнули пружины дивана, Ирина сделала три шага, рука с перебинтованным пальцем осторожно приподняла трубку:

— Алло?

В следующие несколько секунд ее лицо окаменело и стало серым.

— Что? — не выдержав долгой паузы, дернула подбородком Лидия Николаевна. — Кто звонил?

— Опоздала, — растерянно ответила Ирина и странным взглядом посмотрела на меня.

Рука плавной дугой опустилась на телефонный аппарат. Из трубки слышались длинные гудки. Но я был уверен, что Глебова выслушала звонившего.

И то, что ей сообщили, ее сильно встревожило.