«Сдохни, Борзов!». Федеральная программа «Свободный выбор»

Сергей Валерьевич Мельников, 2021

Полугосударственная-полукриминальная мафия открывает подпольный гипермаркет органов. Доноры – суицидники, участники федеральной программы "Свободный выбор". Со временем аппетиты преступной организации растут и оказывается, есть множество способов сделать человека участником программы без его желания. На базе реабилитационного центра одной из федеральных служб запускают настоящий конвейер, перерабатывающий живых людей в донорские органы для толстосумов. Главный герой, Макс Борзов, жить не хочет. Он входит в ворота реабилитационного центра добровольно, а снаружи остаётся девушка, влюблённая с него со школы. Сможет ли она спасти любимого от смерти?Роман-победитель "Битвы жанров 2023" в номинации "Социальная фантастика"

12

"Большие деньги… Долго не проживёшь… Не мешай…"

Обтруси словесную шелуху с разговора — останутся эти три фразы. Юля заново прокручивала в голове встречу с братом. Вспоминала слова и интонации, и выражение лица.

Макс невротик. Он тратит кучу денег на психотерапевтов и коучей, и делает успехи в управлении гневом и прочими реакциями, не совместимыми с азартными играми и большим бизнесом. Носегодня его пробило дважды.

Первый удар он почти выдержал. Фотографии приговорённого к смерти и автозака, въезжающего в аэропорт. Задержка была недолгой. Но Юля очень внимательно следила за его реакцией. Ей остро надо было понять, есть ли на самом деле связь между программой и госкорпорацией, на которую указывала статья. Его взгляд там задержался дольше, чем на всех остальных листах с фото, задержался, потому что понял, что на фото за секунду, и потом расфокусировался. Таким взглядом смотрят внутрь себя, обдумывая следующий ход. Таким же взглядом смотрела сейчас Юля куда-то в район пупка стоящего напротив смущённо покашливающего официанта.

Второй прокол вышел, когда он держал сестру за шею. Внутреннее напряжение сначала вырвалось с издевательским смехом, потом с раздражённым советом не лезть. Резкий запах его туалетной воды до сих пор стоял в носу. Реакции брата сказали больше его слов. Связь есть, он в курсе, и то, что испугало Юлю — реальность. С 99-процентной вероятностью.

— Извините, я могу убрать?

Юля подняла глаза. На щеках официанта горели пунцовые пятна.

— Да, конечно, — кивнула она, — я уже ухожу.

Пока Юля сидела в кафе, небо заволокло тучами. Ветер подхватил с асфальта пылевые вихри и погнал их по Лаврушинскому к Водоотводному каналу, мимо длинной очереди любителей живописи. Её извивающийся хвост не поместился во дворе старой Третьяковки, вылез в переулок, вытянулся вдоль ограды почти до Большого Толмачёвского. Люди терпеливо стояли в ожидании встречи с прекрасным.

Юля прошла через скверик, свернула в Лаврушинский. Сразу получила толчок в плечо. Мимо неё промчался полный мужчина, одетый в пуховик. Юля сморщилась, её обдало вонью немытого тела и пота. Мужчина сильно торопился. Не глядя перемахнул дорогу, попытался втиснуться в очередь. Началась толкотня, возмущённые выкрики. Толстяк завопил тонким голосом, что он здесь работает, а пропуск на работе забыл. Охранник у рамки пробурчал что-то неразборчивое в рацию.

Из здания Третьяковки вышли ещё два охранника. Не спеша, помахивая портативными металлоискателями, направились к входу. Один держал в руках планшет. Юля, погружённая в свои мысли, не обратила внимание ни на них, ни на двоих полицейских, заинтересовавшихся шумом. Не увидела, как заметался мужчина, увидев полицию сзади и охранников музея впереди. Она шла по переулку, полностью погружённая в свои мысли и не заметила, как толстяк замер и расстегнул куртку. Кто-то из женщин завизжал громко, на одной ноте.

Он достал из-за пазухи чёрный полиэтиленовый свёрток и, заорав что-то не разборчивое про свободу, швырнул его во двор, в самую середину очереди, а сам побежал в сторону канала. Кто-то из стоявших рядом мужчин попытался его схватить, но толстяк ловко вывернулся из куртки и умчался прочь с удивительной для его комплекции прытью. Две секунды пакет лежал тихо. Две секунды перепуганные люди бежали кто куда, сбивая друг друга с ног, прочь от страшного пакета. Но этого слишком мало, чтобы убежать на безопасное расстояние. В дверях Третьяковки и воротах двора началась давка. Кто-то рванул напрямую к ограде. Рамка металлоискателя пошатнулась и нехотя начала заваливаться вперёд. Кто-то завопил от боли, но его крик утонул в грохоте взрыва. От неожиданности Юля присела. В стену в полуметре от неё со свистом врезалась шрапнель. Открыв глаза, она увидела, как полный мужчина на ходу запрыгивает в заднюю дверцу старого логана, и машина с рёвом, отчаянно сигналя, летит по пешеходному переулку к набережной.

Юля оглянулась. Один из полицейских лежит навзничь, под ним растекается лужа крови. Второй, с окровавленным рукавом форменной рубашки, стоит рядом на коленях и кричит что-то в рацию. Раненная рука безвольно висит вдоль туловища, с неё течёт кровь, но парень этого не замечает. Он кричит, потому что его не слышат. Кричат все, кричит даже сама Юля, совершенно не пострадавшая. Во дворике Третьяковки настоящее месиво. Юля не сразу понимает, что кричит она полицейскому, тычет в сторону набережной и повторяет одно слово:"логан! логан!", будто это самая важная сейчас для него информация, но он не слышит, её голос тонет в криках и стонах раненных и перепуганных людей.

Юля закрыла рот, встала на ноги. В стене дыры вроде пулевых, под подошву что-то попало. И так неудачно, что нога подвернулась, голень пронзила резкая боль. Юля, морщась, убрала ногу. На асфальте лежала гайка, обыкновенная стальная гайка, совершенно чужеродная в этом месте. Юля достала платок, завернула её и сунула в карман. Прихрамывая, пошла к полицейскому. В ушах всё ещё звенело.

Стараясь не видеть повисшие на ограде тела, заливающие кровью плитку, Юля подошла к полицейскому, опустилась на корточки. Он, не замечая ничего, кричал в рацию:

"Скорые! Надо много скорых! Очень много пострадавших, пришлите скорые!"

Время от времени он тряс головой, будто пытался вытрясти песок из ушей и часто моргал, потом опять заводил свою шарманку

Где-то за домами завыли сирены. Со стороны набережной в переулок к Третьяковке втягивались жёлто-красные машины неотложки.

Юля потрясла полицейского за плечо:

— Товарищ… — кинула взгляд на погон — лейтенант, медики уже приехали, всё хорошо.

Полицейский наконец сфокусировал взгляд на сидящей перед ним на корточках девушке.

— В-вы кто? — Спросил он, часто моргая

— Прохожая. — Юля вытащила из кармана платок с гайкой, протянула ему. — Это на асфальте лежало. Это из бомбы?

Лейтенант ошалело посмотрел на гайку, поднял глаза на Юлю:

— Зачем вы это взяли? Не надо было это брать! А если там отпечатки?

Юля закатила глаза:

— Я тоже смотрю сериалы. Руками я её не трогала. Видите? Она в платке.

Лейтенант забрал гайку вместе с платком, сунул в карман:

— Я вам платок верну, дайте телефон — Паника в глазах сменилась интересом, значит пришёл в себя. И сразу схлынул адреналин. Лейтенант всхлипнул, схватил себя за раненное плечо. Лоб на резко побледневшем лице покрылся испариной.

— Оставьте себе — Юля придержала его за здоровое плечо — Только сознание не теряйте. Я видела, как этот жирный мудак залез в старый логан золотистого цвета. Слышите меня? Машина уехала в сторону набережной. И он был без куртки.

Лейтенант схватил её за руку:

— Куртка?

— Да, он чуть не сбил меня в начале улицы, сильно торопился. Тогда он был в чёрном коротком пуховике. Я подумала, бомж какой-то, в такую погоду пуховик таскать.

— И где этот пуховик?

Я не знаю. Наверное, где-то там. — Юля не глядя показала в сторону места взрыва. — В машину он точно запрыгнул без куртки. А, ещё от него воняло. Он давно не мылся. Это поможет?

Лейтенант сморщился, его шатнуло в сторону. Юля придержала. Он благодарно улыбнулся:

— Да, наверное. Вы должны дождаться следователя и дать показания. Вы ведь понимаете, как это важно?

— Конечно, понимаю. Не волнуйтесь.

В этот момент головная машина кавалькады скорых проехала мимо них, с визгом затормозила впереди, перед каменными столбиками, отделяющими Лаврушинский от Большого Толмачёвского. За ней выстроились другие машины. Из дверей выпрыгивали люди в голубых медицинских костюмах и масках, тащили носилки к месту взрыва. Один из медиков подбежал к полицейским. Приложил руку к шее лежащего, отрицательно мотнул головой. Достал из чемоданчика ножницы с тупыми концами, быстро срезал рубашку с стоящего на коленях лейтенанта, смыл кровь. Проверил глазные яблоки.

— Ну что, лейтенант, — бросил он полицейскому — дёшево отделался, по сравнению с напарником. Иди к ближайшей скорой, фельдшер наложит повязку. — Поможете? — повернулся он к Юле

— Конечно, — ответила та.

— Ну и славно! — он закрыл чемоданчик и побежал дальше.

Полицейский попытался подняться сам, но его повело в сторону. Юля поднырнула ему под здоровую руку, помогла встать на ноги. Под его коленями оказалась довольно внушительная лужа крови. Парня шатало. Поддерживая его за пояс Юля с раненным поковыляла к ближайшей машине.

Фельдшер выдернул каталку, крикнул водителя, тот выпрыгнул из кабины. Вдвоём они уложили полицейского на носилки.

Лейтенант схватил Юлю за руку:

— Спасибо вам, только обязательно подойдите к следователю… Это важно. И платок я верну. — Глаза закатились. Фельдшер выдернул иглу из его плеча, бросил водителю:

— Тащи систему и натрия хлорид.

Сам задвинул каталку внутрь салона, захлопнул дверцы. Повернулся к Юле:

— Вы в порядке?

Юля кивнула:

— Да. Я далеко была.

— Вам повезло. Идите. Помощь больше не нужна. С вашим парнем всё будет хорошо.

— Он мне не парень

— Значит с чужим парнем всё будет хорошо. Там, кстати, следователь приехал.

Фельдшер ткнул пальцем в сторону подъехавшего микроавтобуса следственного комитета и залез в салон скорой. Юля обернулась. Из машины вылез долговязый тип в сером костюме с папкой под мышкой, похожий на актёра Александра Филиппенко в роли Кощея бессмертного. Он не торопился. Стоял, спокойно разглядывая двор заваленный ранеными и мёртвыми, будто видел такое много раз. За спиной у Юли с лязгом захлопнулась сдвижная дверь, открылась задняя часть борта с надписью"Дар корпорации"РТЭК"НИИ СП им. Н.В. Склифосовского"

Юля бездумно мазнула взглядом по этой надписи и направилась к следователю. Единственное, что её удивляло это собственное спокойствие посреди абсолютного кошмара. И в этот момент хлынул ливень.