Константин Токаржевич. Эпизоды

Сергей Войтковский (2024)

Изломы истории первой половины ХХ века в полной мере отразились на жизни и судьбах отечественного искусства в целом, как и на жизнях и судьбах отдельных его представителей. Официальная театральная историография не отражает полной картины истинных явлений, происходивших в искусстве того периода. Непосвященному известны лишь избранные имена. А между тем наряду с прославленными деятелями театра, такими как Фёдор Шаляпин, Михаил Чехов, Константин Станиславский, Михаил Булгаков и другими, был не менее выдающийся и не менее знаковый актер русской драмы Константин Константинович Токаржевич. Эта книга о нем, его жизни, творчестве, встречах и достижениях. В формате А4 PDF сохранён издательский макет.

Эпизод 1. Некоторые сведения о семье и жизни до сцены

Конец XIX века в отечественной истории запомнился как период нового витка широкого развития российской промышленности и предпринимательства, что способствовало обновлению политической и экономической системы, установлению новых финансово-кредитных отношений, обновлению системы народного и профессионального образования, здравоохранения, что вдохнуло новые силы и подняло новые темы в культурную жизнь и искусство страны.

В конце столетия Российская империя демонстрировала экономический подъем. Наблюдался рост тяжелой промышленности (в семь раз), активным ходом шло развитие железнодорожного сообщения по всей стране (в 1891 году были положены первые рельсы Великого Сибирского пути, известного как Транссибирская железнодорожная магистраль). По общему объему добычи нефти и производству сельскохозяйственной продукции Россия занимала первое место в мире, опередив передовые страны Запада того времени. В эти же годы семимильными шагами развивались средства массовой информации (газеты и журналы); было положено начало модернизации политической системы и зарождения в России гражданского общества — появились новые политические партии, общественные организации и формы взаимодействия в обществе.

Искусство на рубеже веков войдет в историю и запомнится потомкам чередой талантливейших представителей плеяды художников-передвижников, мистическим очарованием и глубоким смыслом красной строкой проходящих сквозь поэзию Серебряного века, а также литературой невиданных прежде направлений реализма, символизма, чуть позже и футуризма. Художники, жрецы слова и композиторы начали группироваться и объединяться, разрабатывать целевые творческие программы и манифесты, подчиняя свои художественные поиски выраженным в слове идейным соображениям, создавая свои интеллектуально-выставочные опусы.

Кроме того в конце XIX века достигло апогея своего развития отечественное театрально-сценическое дело. С появлением первых артистических агентств развитие русской антрепризы достигло невероятных размахов и профессиональных высот, которые невиданно расцветут в начале ХХ века и так и останутся недосягаемыми для представителей данного профессионального направления человеческой деятельности в мире до сего дня. И, подчеркнём, в начале ХХ века именно Россия стала локомотивом развития искусства в целом и театра в частности и для Европы, и для Америки, и для других.

Трудно было даже предположить, что это мощное эпохальное экономическое и культурное взрывное развитие страны окажется для истории последним прыжком в поступательном движении Российской империи перед сокрушительным и катастрофическим её падением и исчезновением навсегда с политической карты мира в течение буквально тех же первых двух десятилетий наступающего ХХ века.

Назвали бы фантазёром!

Жизнь рядовых граждан всех сословий протекала обыденно. Люди трудились и преданно служили своему Отечеству, рожали детей, сеяли и собирали урожай, строили фабрики, дороги, развивали местные промыслы, личные хозяйства, разрабатывали недра, учились, служили, постигали… И в 1896 году никто в мыслях представить себе не мог, что состоявшаяся коронация на царство нового императора Николая II окажется последней для огромной и великой Российской империи.

Именно в этот 1896 год в Москве в семье Константина Иосифовича Токаржевича (полковника Генерального штаба) и его жены Варвары Сергеевны родился долгожданный сын. И мальчика назвали Константином в честь отца.

Дед Константина — Иосиф Александрович Токаржевич — служил в Главном артиллерийском управлении в Санкт-Петербурге. Он был кавалером престижных для высшего командного состава и чиновничьего сословия Российской империи орденов — Святой Анны, Святого Владимира и Святого Станислава. В своей воинской карьере он честно дослужился до звания генерал-майора. И это было для мужской половины Токаржевичей уже традиционно, поскольку многие его представители — выходцы этого славного рода, посвятившие себя военному делу и служению Отечеству, выходили на покой в званиях не ниже генерал-майора или генерал-аншефа.

Дворянский польский род маркграфов Токаржевичей (Токаржевских) происходил из Белостокских земель. Согласно семейному преданию, их предок под знаменами Януша Мазовецкого^[1] принимал участие в финальном сражении Великой войны 1409–1411 годов, где союзнические войска Великого княжества Литовского и Королевства Польского одержали победу над рыцарями Тевтонского ордена. Речь идёт о событии 15 июля 1410 года, которое вошло в мировую историю под названием Грюнвальдская битва.

На финальном этапе сражения далекий предок Токаржевичей усмотрел в рядах крестоносцев уязвимое место и решительно двинул свой отряд вперед. Благодаря этому отчаянному маневру польской тяжелой кавалерии удалось проникнуть вглубь тевтонских сил, что позволило литовцам окружить их и общими силами в кровопролитном бою уничтожить тевтонцев. И это величайшее сражение Средневековья остановило экспансию Тевтонского ордена на восточно-европейских землях и послужило началом его окончательного и безвозвратного исчезновения.

Полтора века спустя в 1569 году польско-литовский союз обрел своё развитие в создании одного из мощнейших государств того времени — Речи Посполитой, которое просуществовало вплоть до конца XVIII века. А далее вследствие различных исторических перипетий наступило политическое и экономическое ослабление страны. Что в результате и привело к разделу земель Речи Посполитой между «тремя чёрными орлами» — Российской империей, австрийской монархией Габсбургов и Прусским королевством. После победы России в войне над Наполеоном Бонапартом и по итогам Венского конгресса 1814–1815 годов в состав Российской империи вошли территории бывшего княжества Варшавского, которые стали теперь именоваться Царством Польским и управляться наместником российского императора.

Таким образом, в составе России оказался и уездный город Белосток Гродненской губернии, вотчина рода Токаржевичей. Так с этого момента начинается период служения новому Отечеству представителей династии этой славной фамилии.

На очередном жизненном этапе роду Токаржевичей посчастливилось породниться с представителями знаменитого древнего русского дворянского рода Румянцевых. Самым известным представителем его является граф Пётр Александрович Румянцев^[2] (Задунайский) — генерал-фельдмаршал, кавалер орденов Святого Андрея Первозванного, Святого Георгия, Святого Александра Невского и Святой Анны, полководец и главнокомандующий армией в ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 годов.

Справедливости ради стоит заметить, что в этой семье чудесным образом переплелись несколько известных русских фамилий. Согласно семейному преданию, Румянцевы имели далекое родство с родом столбовых дворян Скрипицыных, о чем свидетельствует хранившаяся в семье Румянцевых Жалованная грамота царя Федора Алексеевича дворянину Юрию Савельевичу Скрипицыну от 1677 года, даровавшая ему земли в вотчину за государственные заслуги.

Фельдмаршал Пётр Александрович Румянцев был отцом троих сыновей: Михаила^[3], Николая^[4] и Сергея^[5]. Все они построили прекрасную карьеру в военной службе, государственной деятельности, дипломатии, занимались меценатством. Однако прямых и законных наследников после себя они не оставили, поскольку ни один из сыновей П. А. Румянцева официально так и не был женат.

Вместе с тем, в узких заинтересованных кругах было известно о близких отношениях младшего сына — Сергея Петровича Румянцева — с графиней Анастасией Николаевной Головиной (в замужестве Нелединской-Мелецкой). Она стала матерью четырёх его внебрачных дочерей. Дети поначалу носили фамилию Сергеевых (по имени отца), а после Кагульских (в память о победе их деда Петра Александровича Румянцева над турками при Кагуле).

Старшая дочь Сергея Петровича и Анастасии Николаевны, к сожалению, скончалась рано в возрасте восьми лет.

Вторая дочь Варвара вышла замуж за князя Павла Алексеевича Голицына. Она пользовалась симпатией и популярностью в свете и заведовала Императорским женским патриотическим обществом в 1840–1845 годах.

Третья дочь Екатерина была женой князя Петра Ивановича Мещерского, однако умерла после родов сына Сергея в 1826 году.

Четвертую дочь Зинаиду выдали замуж за сына сенатора, генерал-майора Николая Андриановича Дивова.

Все три девушки были прекрасно устроены в жизни, несмотря на свое незаконное рождение, принимались с уважением в обществе и чтились как прямые кровные потомки знаменитого фельдмаршала. Кроме того, Сергей Петрович Румянцев также постарался и оставил всё своё состояние, в том числе доставшееся по наследству от старших неженатых своих братьев, своим дочерям.

Жена Константина Иосифовича Токаржевича — Варвара Сергеевна — была последним представителем и прямым потомком семьи прославленного фельдмаршала по женской (внебрачной) линии. В девичестве она, как и все девушки дворянских родов, окончила Институт благородных девиц. После чего ей было суждено продолжить род и фамилию Токаржевичей.

К сожалению, счастливое замужество продлилось недолго. Спустя три года от рождения сына Константина её муж — Константин Иосифович скоропостижно скончался от заражения крови. Молодая вдова тяжело переживала смерть близкого человека. Но жизнь брала своё и требовала непосредственного её участия — надо было растить и поддерживать оставшегося без отца сына, учить и выводить его в свет. В этот сложный момент их с Котей жизни на выручку и помощь пришло родство.

Традиционно дворянские семьи в России были тесно связаны между собой. Скрепленные многочисленными переплетениями брачных уз, они были надежной опорой друг для друга. И это происходило независимо от того, что в конце XIX века для дворян наступили сложные времена.

Волна политико-экономических перемен в стране принесла за собой кризис дворянства и усадебной культуры в целом. Когда-то процветающие, а ныне реально оскудевшие знатные фамилии закладывали или перезакладывали свои имения в растущие как на дрожжах банки, или сдавали их подрядчикам в долгосрочный наем. Благодаря таким нехитрым сделкам дворянство имело некоторые реальные собственные средства для содержания собственного существования, а также поддержания традиционного для себя приличного стиля отношений в обществе и образа своей жизни.

Так поступила и родственница Варвары Сергеевны — Екатерина Николаевна Самарина, в девичестве Рахманова. Её отцом был почетный мировой судья Николай Александрович Рахманов. В своем время Рахмановы получили в наследство от дяди — московского городского головы, купца Михаила Павловича Губина^[6] — особняк на Петровке, напротив Высоко-Петровского монастыря. Это было (и сегодня остается) величественное здание в стиле классицизма, построенное по проекту архитектора Михаила Казакова.

Екатерина Николаевна со своим мужем Николаем Федоровичем Самариным черпали средства на жизнь, сдавая этот огромный, но очень уютный особняк под пансионы и различные учебные заведения. Однако одновременно Екатерина Николаевна была очень известна в Москве и как щедрый благотворитель. Именно она долгие годы поддерживала гениального русского художника Валентина Александровича Серова^[7], чьи полотна украшают Третьяковскую галерею.

Серова и Самарину надолго связало истинное увлечение искусством вообще и живописью в частности. И Екатерина Николаевна, высоко ценя талант Валентина Александровича, на постоянной основе брала у него частные уроки по изобразительному искусству.

Этот тонкий и деликатный жест финансовой поддержки помогал Серову не чувствовать себя в долгу, а Самариной подарил уникальную возможность продолжительное время обучаться художеству под руководством одного из лучших мастеров своего времени. Поэтому она стала превосходно владеть кистью и маслом, а её работы оказались удивительно точны, художественно и сюжетно проработаны и в высшей степени профессиональны.

Самарины были в родстве с потомками Румянцевых, поэтому не оставили в беде Варвару Сергеевну, когда она оказалась вдовой и ей пришлось одной растить малолетнего сына Котю. Именно они позаботились о её текущем благополучии, и долгое время поддерживали Варвару Сергеевну и Котю.

В 1904 году Россия вступила в войну с Японией.

Настроение российского общества в те годы было довольно нестабильным и напряженным. Накапливалось недовольство внутренней политикой в стране, что провоцировало ускорение развития общественных организаций и политических движений. Правительство сделало ставку на «маленькую победоносную войну», дабы укрепить моральный дух населения, рассчитывая на подъем волны патриотизма.

И правда, основное население страны, а также купцы, ремесленники и предприниматели передавали значительные финансовые средства и продовольствие собственного производства в действующую армию, оказывая всяческую материальную поддержку фронту. Женщины дворянских и купеческих семей активно шли в организацию Красного Креста и в качестве сестер милосердия участвовали в работах военных госпиталей, занимались проведением публичных мероприятий по сбору различных благотворительных пожертвований для армейских нужд, которых оказалось непомерно много. И государственная казна с ними не справлялась.

Варвара Сергеевна Токаржевич, как и всё её окружение, также не могла остаться в стороне от событий в жизни страны и принимала во всем этом самое непосредственное и активное участие. Её особенно обязывало к этому потомственное служение семьи Отечеству и собственное её положение вдовы офицера.

Она с юности была очаровательной и привлекательной особой, а в Институте благородных девиц часто блистала в любительских спектаклях. В новых обстоятельствах талант и художественная одаренность Варвары Сергеевны пришлись как нельзя кстати. И в связи с началом военных действий она сознательно вернула эту практику в свою жизнь. Поэтому её часто можно было видеть на московской сцене в благотворительных постановках в помощь фронту.

Так её жизнь и текла: Котя, Самарины, общественная жизнь, Котя, Самарины, репетиции, не позволяя ей думать ни о чем другом.

Но однажды, летом 1904 года на один из таких благотворительных спектаклей с её участием заглянул Пётр Алексеевич Зайцев, актер, режиссер и антрепренер, который в очередной раз приехал из Петербурга на гастроли со своей труппой в Москву. Он помимо успешных публичных выступлений своей труппы очень интересовался также свежим ходовым театральным репертуаром и новыми выразительными артистами и исполнителями.

Пётр Алексеевич, начинавший в юности как актёр комического амплуа, в дальнейшем на сценах провинции выработался в прекрасного многожанрового мастера своего дела. Далее больше двадцати лет он блистал на сцене Александринского театра, а с развитием частного театрального дела, стал принимать приглашения к участию в разных гастрольных труппах, в чем к тому же и очень преуспел.

Известны его роли в спектакле «Убийство Коверлэй», водевиле «Мнимый жених» в Обществе русских драматических артистов под руководством Николая Николаевича Трубецкого. Также Зайцев играл в спектакле «Казнь», исполнял главную роль в «Детях Ванюшина», комедии «Жужу», «Грозе» по Николаю Островскому в составе антрепризы Василия Андреевича Крамолова, а также воплотил на сцене много других запомнившихся образов ярких характерных героев.

Будучи исключительно талантливым и предприимчивым человеком, Пётр Алексеевич очень скоро определился со своим потенциалом, собрал превосходную группу талантливых артистов, наработал с ними ходовой репертуар и начал активно и успешно для публики гастролировать по стране. Дело он знал. Всё шло прекрасно. И он стал всё чаще задумываться о потенциальном расширении труппы и создании собственного театра.

Варвара Сергеевна с первых же минут покорила Петра Алексеевича. Он как крупный театральный специалист в одно мгновение оценил её актерский талант и был заворожен её удивительной красотой и женственностью. Очарованный её сценическим обликом и способностью быть предельно органичной в коллизиях спектакля, он тут же предложил Варваре Сергеевне место актрисы в его труппе.

Она была удивлена такому для неё, прямо скажем, неожиданному и внезапному предложению. Она никогда не задумывалась для себя о профессиональной актерской карьере. Но ей было крайне важно благополучие её маленькой семьи, Коти. Поэтому немного поразмыслив обо всём, оно показалось ей очень даже лестным, своевременным и привлекательным.

Будучи прекрасно образованной, превосходно воспитанной и в лучших классических педагогических традициях начитанной высокой художественной литературой, обладая замечательной памятью в сочетании с приобретенными и прекрасно усвоенными базовыми навыками актерского мастерства, Варвара Сергеевна осознала, что, безусловно, способна справиться с поставленной задачей и выйти на открывающуюся для неё неожиданно большую сцену. Этот шаг позволял ей не только получить своё место в жизни, но и одновременно обрести для себя и сына некоторую экономическую свободу.

Сама жизнь вынуждала её искать реальный способ независимого существования. И сама же жизнь одновременно его сейчас предлагала. А ей было очень важно (и она давно искала способ) иметь свой пусть и маленький, но персональный доход и свои личные карманные средства. Ей было важно не стеснять по мелочам семью Самариных, не висеть у них на плечах обузой, не слыть в своем обществе не дай Бог приживалкой (как бы щедро, душевно и сердечно не относились к ней её родственники и благожелательное окружение).

Тут же всё для неё сошлось!

И она с радостью согласилась на поступившее предложение.

Пётр Алексеевич быстро завоевал её доверие и так же быстро покорил её сердце. А ещё через некоторое время Варвара Сергеевна познакомила Зайцева со своим сыном.

Он отнесся к мальчику с большой теплотой, а Котя, рано лишившийся отца, ответил отчиму взаимностью. С этого момента Зайцев начинает потихоньку и постепенно погружать Константина в азы актерского мастерства, декламации, сценического движения и фехтования, обучать искусству грима и другим, чисто актёрским хитростям и премудростям. А тот в свою очередь стал с глубоким интересом и любознательностью проникаться делом, которым Зайцев был нешуточно увлечён.

Так в домашних занятиях прошло 5–6 лет, когда они счастливо вместе за чашкой чая читали, кто выразительнее, стихи, разыгрывали, кто угадываемее, сценки, разминали характеры действующих лиц и характерные черты исполняемых образов. Эта нехитрая домашняя игра постепенно, но неуклонно выходила на такой осязаемый уровень художественного мастерства, что Пётр Алексеевич стал всё чаще и чаще ловить себя на мысли, что пора бы Константина приобщать к сцене.

Парные портреты родственников К. К. Токаржевича. 1830-е гг.

Котя Токаржевич с домашним питомцем Инди. 1906–1907 гг.

Константин Иосифович Токаржевич. 1880-е гг.

Варвара Сергеевна Токаржевич. 1904 г.

Пётр Алексеевич Зайцев. 1900-е гг.

Примечания

1

Януш Мазовецкий (1346–1429) — варшавский князь.

2

Петр Александрович Румянцев (1725–1796) — граф, русский военный полководец, генерал-фельдмаршал. Почетный член Императорской академии наук и художеств.

3

Михаил Петрович Румянцев (1751–1811) — граф, русский военный и государственный деятель, генерал-лейтенант, сенатор, действительный статский советник.

4

Николай Петрович Румянцев (1754–1826) — граф, русский государственный деятель, министр иностранных дел Российской империи (1808–1814).

5

Сергей Петрович Румянцев (1755–1838) — граф, русский дипломат, меценат, сенатор.

6

Михаил Павлович Губин (1740–1818) — московский городской голова, купец.

7

Валентин Александрович Серов (1865–1911) — русский живописец, портретист русского модерна, академик, действительный член Императорской Академии художеств (1903–1905).