Если завтра не наступит

Сергей Донской

Чеченский террорист Чака-Медведь даже среди отморозков вызывал ужас. Человек с медицинским образованием, он никогда не расставался со скальпелем. И снимал им кожу с живых людей. Вот такой выродок скрывался в Грузии под именем Давида Гванидзе, а потом был похоронен на тбилисском кладбище… Но у капитана ФСБ Евгения Бондаря, который прибыл в страну победившей «революции роз» с заданием разыскать «чеченского зверя», есть большие сомнения в том, что Гванидзе действительно умер. Ведь в упокоении имени и памяти Чаки-Медведя заинтересована и всесильная тайная грузинская жандармерия, и резидент ЦРУ в Тбилиси. Бондарь, конечно же, разыщет чеченского монстра во что бы то ни стало, если он еще жив. Впрочем, капитан ФСБ умеет будить даже мертвых…

Сногсшибательная мисс Лиззи

18

Ожидать пришлось недолго. Мужчины успели лишь сунуть в губы по сигарете и поднести к ним зажигалки, когда дверь распахнулась, пропуская в кабинет нового участника переговоров.

Участницу, как мысленно уточнил Бондарь, следивший за происходящим позади себя с помощью отражения в стеклянной поверхности одной из гравюр на стене.

— Собираетесь составить протокол о намерениях? — пошутил он, не соизволив обернуться.

Кайт сдержанно улыбнулся, глядя поверх его головы:

— Обойдемся без протокола… Проходите, Лиззи, come on, come on. — Он сделал приглашающий жест. — Знакомьтесь. Мистер Бондарь. Не путать с Бондом, ха-ха…

— Браво, — произнесла женщина, приблизившаяся к столу.

Еще не видя ее, Бондарь догадался, что она принадлежит к числу тех холеных холодных красавиц, близость с которыми тешит мужское самолюбие, но не затрагивает сердце. Прежде всего от нее веяло стерильной чистотой, а уж потом парфюмерией.

— Браво? — переспросил он, втягивая ноздрями холодный аромат, исходящий от Лиззи. — Могу я узнать, чем именно вы восхищаетесь?

— Не вами, нет, — качнула она головой.

— Это ее фамилия, — вмешался Кайт, даже не подумавший привстать или хотя бы принять менее вальяжную позу. — Лиззи Браво, прошу любить и жаловать.

— Жа-ло-вать, — повторила Лиззи по слогам, после чего слегка нахмурилась. — Жальеть? Жальоваться?

— Да, ее русский оставляет желать лучшего, — прокомментировал Бондарь, тоже оставшийся сидеть на месте.

Так и не дождавшись, пока он повернет голову, американка расположилась в кресле напротив. Она была молода, свежа и хороша собой, правда, из-за тщательно зализанных за уши каштановых волос ее голова казалась чересчур маленькой, а шея — непропорционально длинной. Челку заменяли отдельные жесткие пряди, перечеркивающие лоб до самых бровей. Должно быть, парикмахерша, создавшая эту прическу, не могла похвастаться пышной шевелюрой, и, прореживая волосы клиентки, уравняла свои и ее шансы.

— Надеюсь, — сказал Кайт, внимательно наблюдавший за реакцией Бондаря, — после общения с вами Лиззи заговорит по-русски так, как будто родилась в России.

— Да, мне нужен прэктик, — согласилась она, закидывая ногу на ногу.

Свободные джинсы и пушистый свитер не позволяли оценить ее фигуру, но одно можно было сказать наверняка: плечи у Лиззи Браво не покатые, бедра не чересчур широкие, а ноги не коротковаты. Несмотря на то что внешние данные американки никаким образом не касались Бондаря, он испытал нечто вроде удовлетворения. Ему всегда было неловко общаться с женщинами, относящимися к своей фигуре, как к мешку с картошкой.

— Что подразумевается под практикой? — спросил он, переводя взгляд с Лиззи на Кайта и обратно.

— Anything, — ответил американец. — Все, что угодно.

— Hey, slow down! — возмутилась Лиззи.

Из последовавшего диалога Бондарь уяснил несколько неожиданных для себя вещей. Первое: мистер Кайт намеревался приставить к нему девушку в качестве сопровождающего лица, тем самым ограничивая его свободу. Второе: будучи стажером, мисс Браво в принципе не возражала таким образом послужить отечеству, но ее смущала формулировка «все что угодно», поскольку, являясь феминисткой по призванию, она негативно относилась к любым проявлениям мужского шовинизма. Третье: на протяжении трех суток начинающей разведчице предписывалось не выпускать объект из виду надолго, чтобы исключить всякого рода форс-мажорные обстоятельства.

— Так не пойдет, — заявил Бондарь, закуривая неизвестно какую по счету сигарету. — Я не нуждаюсь в услугах этой особы. — Он кивнул на Лиззи, по красивому лицу которой пробежала судорога. — Если мне понадобится женщина, я предпочитаю выбрать ее сам.

— О'кей, — легко согласился Кайт. — Давайте сюда конверт и наслаждайтесь свободой выбора. Нет — довольствуйтесь обществом мисс Браво.

— Она не в моем вкусе.

— Christ! — возмутилась Лиззи. — You can't do that this way! I'm not a slave!

— Возмущается, — перевел Бондарь, словно кто-то попросил его об этом. — Утверждает, что она не рабыня.

К этому моменту он начал понимать, что предложенный Кайтом вариант не так плох, как могло показаться. Если не будет Лиззи, то ее заменят какими-нибудь шпиками мужского пола, находиться под надзором которых еще утомительней. Навесят радиомаячок, обставят «жучками», окружат неусыпной заботой и вниманием… Нет уж, спасибо, обойдемся.

— Извольте изъясняться по-русски и не капризничать, стажер, — отчеканил Кайт. — Если вас не устраивает работа, можете подыскать себе другую. — Его глаза переметнулись на Бондаря. — Не хочу показаться грубым, но примерно то же самое касается вас. Деньги получены. Их надо отрабатывать.

Вот как он заговорил! Все продается и покупается? А морда не треснет, господин Коршунов?

Тщательно погасив окурок в пепельнице, Бондарь предупредил:

— Скажите этой своей Лиззи, что я, видите ли, не джентльмен. В скатерть не сморкаюсь, но и расшаркиваться перед дамочками не привык.

— Я знаю рьюсских мужчин, — вздернула нос американка. — Достаточно хьорошо. Это не есть новость.

Бондарь не удержался от ухмылки. Его забавляла самоотверженность Лиззи Браво. Кроме того, ему понравился ее профиль: точеный носик, чуть запавшие щеки, неожиданно волевой для женщины подбородок. Из-за манеры выпячивать нижнюю губу казалось, что американка готовится к поцелую, хотя, конечно, она охотнее укусила бы Бондаря, не спешившего радоваться неожиданному подарку судьбы.

— Разумеется, мы будем жить в разных номерах, — сказал он, глядя в глаза Кайту.

Тот скорчил безразличную мину:

— Если вы готовы оплатить проживание мисс Браво из своего кармана…

Он полагал, что русский, позарившийся на дармовые деньги, не захочет тратить их на кого-нибудь, кроме самого себя. Бондарь не стал его разочаровывать. Лишь досадливо поморщился, признавая тем самым поражение.

Лиззи встала, уставившись в окно поверх его головы.

— Мне необходимо собрать вещи, — заявила она со своим неподражаемым акцентом. — Это будет десять минут.

— Тогда чьерез дьесят мьинут встрьечаемся на ульице, — поддразнил ее Бондарь, тоже поднимаясь с кресла.

— Вы можете подождать в офисе, Евгений Николаевич, — предложил Кайт, принявший не просто вальяжную, а барскую позу. — Кофе? Коньяк?

— Благодарю за заботу, но я предпочитаю подышать свежим воздухом. Накурено тут у вас.

Скривившись так, словно в кабинете американца пахло не табачным дымом, а бог весть чем, Бондарь сухо попрощался и вышел вон.

19

Предположение, что изумрудная малолитражка, припаркованная возле входа в «Эско», принадлежит не кому-нибудь, а начинающей шпионке Лиззи Браво, оказалось верным. Невозмутимо пройдя мимо Бондаря, она сунула в багажник сумку, открыла переднюю дверцу, уселась за руль и включила зажигание. Приглашения присоединиться не последовало, поэтому Бондарь счел необходимым преподнести американке небольшой урок. Если уж она такая строптивая, то укротить ее следовало с самого начала.

Не оглядываясь, он зашагал в сторону площади Горгасали. Шел он довольно быстро, поэтому запыхавшаяся Лиззи нагнала его лишь две минуты спустя.

— В чем состоит проблема? — возмущенно спросила она, преграждая Бондарю путь.

Равнодушно скользнув взглядом по ее вздымающейся груди, он так же равнодушно ответил:

— Ноу проблем. Просто я предпочитаю прогуляться пешком.

— Но это нонсенс! — воскликнула Лиззи. — Зачем ходить, если можно ехать?

— Мне показалось, что ты собралась отчалить в гордом одиночестве, — грубовато произнес Бондарь.

— Ты ошибся. Прошу… — Лиззи сделала неловкий жест в сторону своего автомобильчика. — Плиз, пожалуйста…

Не торопясь принять приглашение, Бондарь с сомнением склонил голову к плечу:

— Потянет ли эта малютка нас двоих?

— О, «Рено Клио» есть надежный автомобиль с хорошими характеристиками. — По сверкнувшим глазам Лиззи было заметно, что она любит машины больше, чем мужчин. — Спортивный двигатель. Сто десять коней.

— Лошадиных сил, — машинально поправил Бондарь.

— Да, да. Мы поедем?

— Уговорила. Но впредь без фокусов.

— The tricks? О каких фокусах ты говоришь?

Настало время прочитать американке небольшую лекцию.

— Я хочу, чтобы в дальнейшем между нами не было недоразумений, — заговорил Бондарь с расстановкой, двинувшись в обратном направлении. — Мне плевать, что ты обо мне думаешь, но можешь быть уверена, что я тоже от тебя не в восторге. — Он поднял руку, отметая готовые последовать возражения. — Не перебивай… Так вот, если ты станешь портить мне нервы, то я найду способ избавиться от твоего общества. Сомневаюсь, что твоему шефу понравится, если ты сообщишь ему, что русский разведчик исчез в неизвестном направлении. А мне это как… — Бондарь задумался, подыскивая подходящее сравнение, которое не оскорбило бы слух дамы. — Как с горки скатиться, — нашелся он наконец. — С сегодняшнего дня мы не просто партнеры. Ты находишься у меня в подчинении. Усвоила?

— I've got it, — кивнула Лиззи, с выражением мрачной решимости на лице. — Я принимаю твои условия, Джин.

— Если уж хочешь называть меня по имени, то произноси его правильно, — проворчал Бондарь. — Женя.

— Дже… Дженья.

— Же-ня.

— Дже-ня.

— Ладно, для начала сойдет, — смилостивился Бондарь, размещаясь на переднем сиденье зеленого автомобильчика.

Рено наладил выпуск своих малолитражек благодаря знакомству с Гитлером, состоявшемуся на берлинской выставке. Покровительственно похлопав автопромышленника по плечу, фюрер сказал: «Война между нами неизбежна, а после войны Франция станет бедной страной. Вы будете вынуждены строить дешевые, экономичные машины. Советую приниматься за дело прямо сейчас». Вместо того чтобы забить тревогу, по возвращении домой Рено никому не сообщил об угрозе Гитлера, а усадил конструкторов за работу и впоследствии сказочно разбогател. Патриотизм бы никогда не принес ему таких прибылей.

Рассеянно размышляя об этом, Бондарь так же рассеянно слушал бодрый рок-н-ролльчик, включенный американкой. Весь текст состоял из фразы «You make me dizzy, miss Lizzie», повторяемой на разные лады. Надо полагать, песенка была чем-то вроде гимна для мисс Лиззи Браво, и она хотела произвести впечатление на спутника, но Бондарь сделал каменное лицо и молчал, открывая рот лишь для того, чтобы заблаговременно объявить очередной поворот.

Прежде чем отправиться в гостиницу, он решил немного покататься по Тбилиси, запоминая расположение главных улиц и достопримечательностей. В качестве ориентира служила пологая гора со шпилем телебашни. В центре города было относительно просторно и чисто, по вымощенным плиткой тротуарам чинно шагали люди, витрины магазинов сверкали, запах платанов и кипарисов пробивался даже сквозь автомобильную гарь. Но стоило немного углубиться в жилые кварталы, как картина разительно менялась, становясь все более сюрреалистической.

Конец ознакомительного фрагмента.