Зловещий аромат нефти

Сергей Зверев, 2009

Бывший российский морпех Михаил Самсонов служит в Иностранном легионе под именем Мишеля Мазура. Его перебрасывают на юг Ирака, чтобы он вместе со своим подразделением обеспечивал безопасность российских геологоразведчиков, занимающихся поиском нефтяных месторождений. Но враг не дремлет – кое-кому присутствие российских нефтяников в регионе что кость в горле. Сформирована террористическая группа, перед которой поставлена задача любой ценой скомпрометировать россиян, чтобы затем выдавить их из Ирака. Для начала террористы нападают на лагерь геологов и захватывают заложников. Среди пленников оказывается и сестра Мишеля. Мазур понимает, что гуманными методами людей не освободить, и использует свой способ расквитаться с террористами...

Глава 4

Скорый поезд «TGV» подъезжал к Тулузе. Два вагона сплошь оккупировали белые цилиндрические фуражки. Слышался разноязыкий гомон. Отдельно кучковались франкофоны — швейцарцы, канадцы, темнокожие представители африканских колоний и сами французы, которым было невыгодно афишировать место своего рождения. Своей тусовкой держались англоязычные — американцы, австралийцы, индусы. К ним примыкали скандинавы и немцы, которые с детства хорошо говорили по-английски. Еще в одну группу объединялись выходцы из Восточной Европы. Среди них, конечно, языком международного общения был русский. Но они не являлись братствами «земелей», как в Российской Армии, скорее всего это были компании для удобства болтовни.

Рядом с Мишелем Мазуром сидел зеленоглазый капрал с волосами соломенного цвета. Залихватский чуб выглядывал из-под его фуражки.

Адъютант и капрал общались на родном, русском.

— Что это нас опять в учебку? — спросил капрал.

Под Тулузой находился учебный центр Французского Иностранного Легиона, в котором отобранные из кандидатов бойцы обучались военным специальностям и приобретали настоящую военную закалку.

— Значит, будет инструктаж и переподготовка, — ответил Мазур. — А тебе не все ли равно?

— Мне нет. Для меня главное, чтобы не выбросили из боевого отделения и не запрягли в оркестр.

Валентин Ворончук был родом из Казахстана, из Алма-Аты. Хотя на самом деле являлся наполовину немцем, наполовину украинцем. Его мама — поволжская немка познакомилась с его папой-харьковчанином на целине. Они осели в тогдашней столице Казахстана, где и появился на свет их единственный отпрыск. Мама его «продвигала» по музыкальной части — заставила выучиться на виолончелиста, а папа — по финансовой. Валентин закончил местный Нархоз. Правда, сам он всегда увлекался восточными единоборствами. Последнее и предопределило его профессию — охранник банка со спецобязанностями. Слежка за платежеспособностью клиентов, а именно за теми, кто взял кредит. Ясно, что в 90-х годах ему, не местному, еще и с «лишними знаниями о влиятельных людях», нужно было как можно быстрее менять место обитания.

Он выбрал Воронеж. Вернее, туда направилась его искренне любимая жена, с которой он заведомо развелся. Валентин сам подобрал ей временного мужа — санитара-алкоголика, служащего городского морга. Не опохмелившийся санитар быстро согласился обзавестись супругой всего-навсего за 300 долларов. На свадьбу молодой была преподнесена трехкомнатная квартира в центре Воронежа, джип «Ниссан Патроль» и небольшая дачка с банькой на берегу Дона. Короче, пока Валентин перегонял средства из Казахстана в Россию, периодически исчезая из поля зрения своих коллег по работе, его бывшая жена устроилась учительницей литературы, приняла российское гражданство и благополучно развелась с непросыхающим супругом. Наверное, его вечно розовая с прожилками физиономия, источающая аромат чистейшего медицинского спирта, напрочь отбила у нее уважение к сильному полу.

И вот когда Валентин, вооруженный букетом роз, показался у нее на пороге со вторичным предложением руки и сердца, она, используя участкового инспектора, патрульных милиционеров, а затем и других представителей правоохранительных органов, освободила от его присутствия не только район города, где находилась трехкомнатная квартира, но и весь славный город Воронеж. Возвращаться в Казахстан Валентину было, мягко говоря, не с руки.

Из всего нажитого у него осталась только виолончель, которую он со злости сжег на берегу Дона. Но его любовь к бывшей жене, как ни банально это звучит, не дала развиться мести. Он решил все забыть, то бишь на все забить, и записаться в ряды Иностранного Легиона.

Теперь Валентин боялся только одного: что о его музыкальном даровании узнает теперешнее начальство и направит его практиковаться игре на тубе, тем более когда-то он сам научился играть на саксофоне. Оркестр — это особая гордость легиона, а найти среди разношерстных сорвиголов музыкально грамотных — не так-то просто.

— Если после собеседования не запрягли, то теперь уж точно не запрягут, — сказал Мишель, — а единственной твоей дудкой будет «горн».

Валентин усмехнулся: «горном» легионеры называли свою персональную винтовку «FA MAS», калибра 5.56 мм, с газоотводником, похожим на ручку пионерского горна.

Мишель и Валентин сидели возле входа в вагон. Они заметили, как открылась дверь и по проходу кошачьей походкой прокрался некий тип в черных очках. У него на шее блестела золотая цепь с полумесяцем. Выходец из арабских стран — а таковых за последнее время весьма прибавилось во Франции — повертел головой. Он как будто искал свободное место: очень недовольно скривил губы, ведь все места были заняты легионерами. Тип в очках, что-то бормоча, направился к противоположному выходу.

— Мало того, что местные на нас косо смотрят, так еще вот и эти рожи корчат, — возмутился Валентин.

— На такие рожи ты еще насмотришься, — ответил Мишель.

Ворончук наклонился к Легионеру и так, чтобы остальные не услышали, спросил:

— Куда и когда?

— Потом поговорим.

Поезд свистнул, затормозил.

На перрон высыпали легионеры. Построились.

— До девяти вечера свободны! — скомандовал Мазур. — Сбор на юго-восточном шоссе. Там будет ждать колонна грузовиков. За это время похавать гражданской жратвы, так чтобы вкус на пару месяцев отбило! Кто в Париже прожрал все бабки — проверить карточки, должны были сегодня поступить…

Легионеры одобрительно гоготнули.

— За обедом не шуметь, есть вилкой и ножом, а не ручищами… — напоследок отпустил шутливое напутствие Мишель. — Разойдись!

Мишель подошел к Валентину:

— В старом городе есть небольшая забегаловка «Дандон Фарси». Там не только вездесущее «Фронтоне», но и водочка.

— Пошли, — согласился Валентин.

Впереди них в толпу нырнул тот араб с золотым полумесяцем на груди. Он издалека наблюдал за построением легионеров, прикидываясь обыкновенным туристом-зевакой. Когда «белые кепи» начали расходиться, араб поспешил исчезнуть.

Мишель и Валентин зашли под сводчатый потолок погребка.

— О, давненько, давненько ты сюда не заглядывал, — проговорил морщинистый старичок за стойкой.

Он узнал Мазура.

— Долг службы, — ответил Мишель.

— Понимаю. Как и в старые времена? — спросил, усмехаясь и подмигивая, старичок.

— Да, только на две персоны. Познакомься Жан-Люк, это Валентин.

— Тоже из России?

— Водку пьет — значит, из России.

Жан-Люк поставил на столик перед легионерами бутылку с надписью на этикетке: «Stolichnaya». Принес средней величины рюмки, маринованные огурцы, красную икру. Пока Мишель и Валентин выпивали по первой, он довольно бодро для своего возраста подошел, держа на подносе два глиняных горшочка, похожих на чугунки.

— Что это? — спросил Валентин.

— Гусиная печень с фасолью, — сообщил Мишель. Он сам принял у Жан-Люка блюдо.

— Приятного аппетита, — сказал улыбчивый старик-бармен.

Валентин погрузил в горшочек вилку, попробовал:

— М-м, вкусно!

Они «махнули» еще по одной.

На улице было жарко, в погребке прохладно, в жилах легионерах стало тепло.

— Значит, в Ирак… Ты точно уверен? — спросил Валентин.

— Мусульман раскидают назад по частям. А нас, христиан, понатаскают по пескам, научат по три дня не пить воду, наблатыкают в арабском и отправят охранять французские буровые в Ираке.

— Конечно, если нас подстрелят и привезут запаянными в консервной банке, никто здесь слез проливать не будет.

— Ну да, — согласился Мишель, — а если в «Бэль Франс» пойдут гробы граждан страны, это может иметь самые непредсказуемые последствия, вплоть до отставки кабинета.

— Да ладно, надоело париться без дела, — заявил Валентин.

— Правильно. И заплатить обещают вдвойне.

Легионеры чокнулись, запрокинули стопарики.

— А ты держишь связь с родиной? — вдруг совсем не в тему спросил Валентин.

— Да как тебе сказать… — замялся Мишель.

— А у меня ни отца, ни матери не осталось. Где-то двоюродный брат болтается между Казахстаном и Россией. Хотелось бы его увидеть. Зов крови, что ли…

В погребок, шумно хлопая дверями, один за другим вошли четверо парней в форме французских десантников. Четыре рослых, белых, нормально подвыпивших, но еще уверенно стоящих на ногах. Двери в очередной раз бабахнули, и пропустили двух цветных, того же роста, в той же форме и в той же кондиции.

— Черт меня подери, неплохое местечко, — громко сказал «афроевропеец».

— Да, Франсуа, — отозвался белый, который вошел первым, — если бы не воняло этими свиньями.

Белая форма легионеров действовала на десантников, как красная тряпка на быка. Они шли прямо к столику, за которым сидели Мишель и Валентин.

— За любое корыто готовы свое брюхо подставить! — не унимался белый.

Мишель и Валентин знали об извечной вражде французских десантников и легионеров.

В тридцати километрах от базы Иностранного Легиона в городке Кастельнодари расположен город Коркассон, где базируются элитные части французских десантников. Постоянные стычки между военными этих частей достали местное население. И хоть, в основном, зачинщиками были десантники, легионерам запретили отбывать увольнение в этих городах. В общем, разговаривать с новыми посетителями погребка было бесполезно.

Мишель и Валентин быстро поднялись.

— Неужели под «корытом» вы подразумеваете Францию? — вежливо и спокойно спросил Мишель.

— Что? — взбесился белый. — Мою Францию?.. Я служу Франции!

— Мы служим Франции! — заорали остальные десантники, подались вперед, чтобы окружить легионеров.

— За Францию! — ревели перекошенные рожи.

Десантники сжали кулаки, выставили их вперед…

Старик Жан-Люк присел за стойкой и с испуганным видом захлопал глазами. Он смог оценить расклад сил: шесть верзил с двенадцатью огромными, как кувалда, кулаками против двоих, пускай тоже высокого и крепкого Мишеля и среднего роста Валентина. Ситуация явно не предвещала легионерам ничего хорошего.

Неожиданно Мишель закатил глаза, так что остались видны одни белки, и резко, запрокинув голову, протрубил, как бирманский слон в брачный сезон. Белый громила оторопел, у него даже немного отвисла челюсть при мысли: что это за идиот перед ним? Но тут же отвисшая челюсть громилы с хрустом захлопнулась — Мишель вонзил в нее свой правый «каменный» кулак. Раздался звук дробящихся зубов. Сам громила полетел на соседний столик и, проломив его, грохнулся на пол. Левой рукой Легионер срубил второго, попав ему в ухо.

Валентин хорошо знал главный принцип своего командира. Этот принцип звучал так: «Удиви своего врага». «Неизвестно, какой перед тобой противник, может, он намного сильнее, ловчее и искуснее, — говорил Легионер, — но любопытство — самое сильное чувство человека, оно даже сильнее страха. Непонятное сбивает с толку, вопрос „Что это?“ возникает спонтанно и приостанавливает хоть на долю секунды обдуманные действия. Этой миллисекундой и необходимо пользоваться».

Когда Мишель взревел слоном, у Валентина ни одна жилка не дрогнула, а наоборот, это стало призывом к действию. Он стоял поодаль от стола, поэтому мог задействовать свои ноги. Один цветной, который, как и все десантники, глянул в сторону Мишеля, получил удар в печень, от чего сложился перочинным ножиком. Второй цветной успел поставить несколько блоков, но это ему не помогло, он через мгновение сполз с разбитой бровью по колонне, которая подпирала потолок.

В это время Мишель, уходя от удара, поднырнул под руку третьему белому десантнику, «вставил» ему в подбородок плотный апперкот. Тот осел на ближайший стул, упал головой на столик, не удержался, сполз и боком свалился на пол.

Последний десантник, оставшись один против двух отнюдь не слабых легионеров, мудро отступил в дальний угол бара.

— Постой там, приятель, — рявкнул Мишель, — подожди, потом поможешь своим!

Он достал из-под белой кепи пару банкнот, положил на стол под горшок, где раньше была тушеная фасоль с гусиной печенкой:

— Жан-Люк, это за сломанную мебель, — сказал Легионер. — Давай сюда, — обратился он к Валентину.

Мишель налил две рюмки водки — как раз осталось ровно по половинке:

— Чё водке-то пропадать.

— За Россию!

Они одновременно осушили стопки и, подобрав сумки, двинулись к выходу.

Разборка с десантниками произошла настолько быстро, что у легионеров даже не сбилось дыхание.