В плену Черноруссии. Вместе, навсегда

Сергей Латышев

Вот уже более трех месяцев, как степной аэродром, находящийся в дали от любых поселений, потерял связь с цивилизацией. В преддверии холодной зимы контрабандист Семён решает лететь в ближайшую часть Черноруссии, которая была закрыта на карантин в связи с вспышкой неизвестного вируса.

Глава 2

Снежная вьюга неслась бесконечным потоком белых пушинок, то и дело врезавшихся в лицо с левой стороны. Поднятый вверх воротник рубашки создавал лишь иллюзию согревания. Снег, своими липкими пальцами, цепляясь за одежду и волосы. Некоторые слетали от ветра, другие срывались комьями под такт качки тела во время движения. Я шёл в сторону терминала. Он был там, где-то в тумане. Всего в пятидесяти метрах. К звукам ветра и ударяющегося в ухо снега, добавился чёткий гул от ударов по металлу где-то впереди. Шаг за шагом, пробираясь сквозь снежную стену, холодный ветер как будто усиливался. Вот уже стали заметны очертания серого двухэтажного строения с темными, словно глазами, окнами. Шаг. Ещё один. Уже заметна одна из дверей, возле которой находился человек. Он производил непонятные, в этом тумане, движения. Подойдя ещё ближе, стало заметно, что тот бьёт рукой наотмашь по двери, пытаясь её проломить. С каждым шагом образ становился всё отчётливее. Вот уже видно полысевшую голову, клетчатую рубашку, штаны и единственный сапог, надетый на ногу. Второй, вместе со штаниной, утопал по щиколотку в наметённом снегу. По мере приближения гул стуков всё усиливался. До входа осталось метров десять, как вдруг кто-то сверху открыл окно во внутрь и женским голосом крикнул — «Помогите!» Я на секунду замер, шокированный происходящим. Человек, молотящий дверь обернулся на меня, показав серую кожу лица с чёрными пятами и потёками из всех щелей. Остекленелые глаза в купе с агрессивным оскалом коричневых зубов, смотрели лютой злобой. Сверху вновь раздался крик о помощи. Я было хотел двинуться вперед, но ноги замерли столбом. Зомби, почему-то отвернулся обратно к двери и стал молотить с удвоенной силой. Крики с верхнего этажа стали перемежаться с плачем. Я сильнее и сильнее дёргал ногу. Кажется поддаётся. Обхватив голень руками, дёрнул со всей силы…

Я открыл глаза и резко приподнялся с кровати, приняв сидячее положение. Вещи, которые укрывали меня слетели на ноги. Холодный пот выступил на лбу. Я прислонил руку к голове и почувствовал влагу на ладони.

— Ну и кошмар — сказал я про себя.

Солнце уже встало и его тёплые лучики начали проникать в дальнее окно комнаты, освещая старые обои, местами даже покрытые плесенью. Очевидно, утро уже наступило. Возможно уже часов десять, если не больше. Усталость от вчерашнего путешествия и позавчерашнего марафона с последующим недосыпом в холодной траве сильно сказалась на накопленной усталости.

И тут все мои размышления прервал какой-то грохот. Как будто кто-то уронил со стола стул. Сознание ещё не пришло в себя, а тело замерло в ожидании каких-либо указаний. Через несколько секунд удар повторился, выбив из оцепенения и полусонного состояния. Звук исходил где-то с первого этажа.

Я быстро собрал все пожитки в школьный рюкзак. Из более размерных нашёлся только тряпичный мешок, но этот с лямками и даёт свободу рукам. Да и вещей у меня не так много. Колун, кухонный нож, фонарик без заряда, две пальчиковые батарейки, консервная банка с непонятным содержимым, ножницы, коробка шпилек, небольшая банка с солью, грамм на триста, литровая бутылка с водой, небольшой кусок потрескавшегося хозяйственного мыла, ручка, блокнот, верная зажигалка, а также целая гора яблок, половина из которых превратилась в огрызки за ужином и улетела в окно.

Глухие удары продолжали доносится с нижнего этажа. Я взял в руки колун и открыл дверь к лестнице. За ней никого не было. Облокотившись на перила, я заглянул за них. Кухня тоже вроде была пуста и стулья возле стола стояли в том же положении, в котором оставались вчера вечером. Теперь звук следующего удара было легко обнаружить. Он исходил из-за моей баррикады возле входной двери. Кто-то ломился снаружи. Не уж-то зомби?

Я быстро вернулся обратно в комнату и высунул голову в разбитое окно, расположенное над входом.

— Чёртов козырёк над дверью! — воскликнул про себя. — Ни хрена не видно.

Покрутив головой по сторонам, я осмотрел улицу. Никого не было. Тот, кто долбится в дверь, скорее всего один. Максимум двое. Но это пока. Шума много делают. Лучше поспешить.

Я быстро, на сколько возможно, но достаточно аккуратно, спустился вниз. Дверь, после каждого стука сотрясалась всем корпусом, но тяжелый шкаф держал оборону. Всё ещё сжимая обеими руками тяжёлый колун, я сдал боком к оконному проёму. Оно было обращено на соседнюю улицу. Дом же располагался на перекрёстке. Беглый обзор пространства за окном показал, что потенциальных врагов нет. Защёлки сдвинулись и в распахнувшуюся раму с высоты в полтора метра вывалилось тело, с детским рюкзачком на спине и колуном в руках.

Ученик школы выживания отправляется на занятия, блин.

Можно было прямо сейчас бежать, но неизвестно кто там. Может человек? Какой-нибудь больной, но всё же человек? Или, если уж зомби, то как он поведёт себя? Продолжит долбиться в дверь или позже выследит меня, как собака по запаху?

Любопытство всё же преодолело инстинкт самосохранения и я заглянул за угол. Да, к сожалению там был зомби. Но не просто зомби, а именно тот, которого я видел во сне. Мужик в клетчатой рубашке и босой ногой. Хорошо, что он был всего лишь один, но шум мог очень скоро привлечь сюда ещё кого-нибудь. Мерзкий тип на секунду замер, как будто нутром почуял, что на него смотрят. Поднял голову и издал звуки, похожих на какое-то хрюканье.

— Принюхивается что ли? — задался вопросом я и, к сожалению, не ошибся.

Во время этих звуков голова слегка подёргивалась вверх, медленно перемещалась из стороны в сторону. Сначала направо, а потом налево, туда, где из-за угла выглядывала моя любопытная физиономия. И как только мои глаза встретились с его остекленевшими, зомби закряхтел, как только что заведённый дизельный двигатель и развернулся в мою сторону. Прятаться уже не было смысла — я обнаружен. Был ли смысл бежать? Если он умеет выслеживать по следу, лучше прямо сейчас дать бой. Благо отсутствие других противников позволяет. Я, уже не скрываясь, полностью вышел из-за угла, сжимая обеими руками рукоять колуна, словно древний викинг с двуручной секирой. Только бороды и рогатого шлема не хватает. Зомби отпрянул от двери, на которой уже сейчас виднелось несколько вмятин. Он медленно, но уверенно зашагал в мою сторону, как будто догадавшись, что его сегодняшний потенциальный обед не собирается убегать, а моё средство общения его ни сколько не пугает.

Орудие тяжёлое и шанс на второй удар может не представится. Бить в свойственной данному инструменту манере не очень разумно. Зомби не чурка — он перемещается, так что есть шанс угодить по голове не головкой топора, а черенком. И я решил бить наотмашь слева на право, целясь примерно в голову. Мы вышли на встречу друг другу. Оба озлобленные и уверенные в победе. И как только я сделал замах, этот урод ринулся вперед, наклонившись и подняв руку. Лишь то, что моё тело отпрянуло чуть вправо, спасло от нападения. Колун, просвистел над лбом супостата, едва чиркнув о серую кожу залысины. Неправильно поставленные ноги начали подкашиваться, но тяжесть направленного движения орудия, позволило сделать разворот, словно спортсмен по фигурному катанию. Левая рука отпустила колун дабы удлинить поражающий радиус, а правая, держащая почти за конец завершила полный оборот вокруг меня. Карательное приспособление с глухим стуком врезалось прямо в центр живота того злого дядьки. Зомби ещё раз прокряхтел. Черная кровь, с едва заметными оттенками красного, ручьём полилась на землю. И, согнувшись непонятным образом, он повалился на землю, животом вперёд. Я же, зацепившись ногой за ногу, упал спиной вниз, но успел выставить ладони, предотвратив удар головой об асфальт. Зомби лежал рядом со мной мордой вниз. Спина выпирала острой горкой примерно в том месте, где застряло остриё моего орудия. Колун всё же сделал то, для чего был предназначен, а именно колоть. И в этот раз он, похоже, разрубил позвоночник.

Я уж было хотел встать и отпраздновать мою маленькую победу, как вдруг мужик ожил и схватил своей мёртвой рукой меня за штанину. Этот гад похоже и не думал подыхать. Руки и свободная нога судорожно пытались оттащить меня подальше, но мёртвая хватка мертвеца (какая ирония), не давала поводов для лёгкого освобождения. Зомби урчал, скалился и тянулся ко мне. Ноги его болтались позади словно тряпки, а рукоять колуна скоблила по асфальту, оставляя после себя размазанный тёмный шлейф. Вот он уже ухватился второй рукой и подтянулся. Не видя перспектив в перемещениях по дороге, я начал в отчаянии колотить по его лицу свободной ногой. Мне на секунду даже показалось, что он в этот момент улыбался. Хотя через несколько ударов его оскал лишился пары зубов. Но тут, этот гад, схватил меня рукой за вторую ногу и приложив её к земле, стал карабкаться по джинсам, как по лестнице. Очевидно его не интересовало мясо, скрытое под носками, которые не снимали уже третий день. Что логично. Я же судорожно смотрел влево и вправо в поисках тяжёлых аргументов, но на середине асфальтированной дороги не было ни камешка. В критических ситуациях мозг либо отключается, либо работает в максимальном режиме. Чаще первое, но иногда и бывает второе. Тут я вспомнил про свой кухонный нож. Его длинна, не позволила ему полностью уместиться в рюкзак. Одно только лезвие почти в четверть метра и рукоять. Когда собирал вещи, поставил его сбоку, ручкой наружу и остриём вниз, которое упиралось в металлическую скрученную крышку от фонарика. В таком варианте нож не проткнул бы рюкзак внизу.

Нащупав пластиковую рукоять за спиной, я схватился за неё и одним рывком вытащил нож, словно самурайский меч. После, отвёл руку вправо и со всего размаху вонзил остриё в висок своему врагу. Лезвие ножа прошло сквозь всю голову мужика и острием вылетело с противоположной стороны, забрызгав джинсы серым веществом. Зомби замолк и уронил голову, ударившись лбом об мои колени.

Я тяжело выдохнул, но, не дожидаясь новых проявлений жизнедеятельности, поспешил выбраться из под тела и отойти на пару метров. Тут уже в мысли закрадывались те песенки, которые намекали на побег вместо боя и сейчас тыкали носом в наглядный результат моего безрассудства. Взгляд по прежнему не отрывался от бывшего противника, а через ноздри с шумом вырывались и втягивались обратно большие потоки воздуха.

— На этот раз точно умер, — начал успокаивать себя. — Лежит и не шевелится. Даже безмозглым мертвецам без мозгов не пожить. Интересно, как он собирался меня есть, если у него вон, все кишки наружу?

Но не успел я закончить свои мысли, как слева за забором, что-то двинулось среди кустов, издав характерный звук дёрнувшихся веток. На этот раз я не стал более любопытствовать. Даже если это вообще какой-то зверёк с ветки на ветку перепрыгнул. Я же понёсся со всех ног по гравийной дороге примерно на запад, бросив на произвол судьбы оба оружия самообороны, торчащих из недвижимого тела своего недавнего врага.

Ещё во время вчерашнего обследования посёлка, нашлись только два выхода. Один, асфальтированный, в сторону моря, а другой в противоположную через лес. Возвращаться к подступам Берёзино совершенно не хотелось, потому остался только один путь.

Отбежав примерно пару километров, я сбавил темп, потом перешёл на шаг, а затем и вообще остановился. Дорога слегка петляла и уже через сотню метров скрывалась листвой кустарников и деревьев смешанного леса. Понять, куда она ведёт не представлялось возможным. Дорога несколько раз делала крутые повороты, а также слегка поднималась и опускалась. Солнце же в данный момент было скрыто за ветвями деревьев, хотя и примерное местоположение не трудно прикинуть. Может дорога ведёт в Красностав, может в Берёзино, может ещё куда. Сейчас она расположена почти перпендикулярно падению теней, следовательно в данный момент направлена на запад, с небольшими погрешностями, градусов в 40 в северную и южную стороны.

— Ладно, — махнул рукой сам себе и продолжил одинокий диалог. — Пора отдохнуть и сделать небольшой привал. Я даже не завтракал ещё. Что тут у нас сегодня? Хм. Опять яблоки? А консервы так и остались не тронуты.

Нож был безвозвратно утерян во время битвы. Да даже если бы и остался, после знакомства с мозгами этого мертвеца, открывать им еду уже не хотелось. Неизвестно, как именно передаётся эта зараза. И тут я с ужасом поглядел на чёрное пятно у себя на джинсах. Лучше избавится от него, как можно скорее. Но идти в одних трусах по лесу на радость комарам и на смех лесным жителям совершенно не хотелось. Нет уж, не предоставлю я им такого счастья. Идея была несколько в другом. Сняв штаны и достав из рюкзака ножницы, они стали использоваться по прямому назначению. Теперь мои джинсы приобрели горизонтальное каплевидное отверстие. Сейчас, в крупных городах подобное входит в моду. Кожа на ноге под тем местом, где было пятно, поверхностно никак не изменилась. Но на всякий случай я промыл, не внушающий доверия, участок водой с мылом, истратив чуть более половины запаса жидкости. Это меня не сильно расстроило. Она всё равно воняла то ли бензином, то ли керосином, то ли ещё хрен пойми какой химией. Двадцатикратная промывка бутылки под колонкой, так и не избавили её от этого запаха. Уж не знаю, что там хранилось. Я вообще планировал вскипятить воду, налитую в неё, прежде, чем пить.

Сложив поклажу в мешок и надев штаны, наступил мой завтрак. Рюкзак был слишком мал в размерах. Он для пары учебников с тетрадями предназначен, а не для турпоходов с ночевками. После небольшой трапезы в нём осталось только пара яблок, да банка с неизвестным содержимым. Вот кончатся яблоки и что дальше? Так и помру с голоду в обнимку с консервами, которые просто нечем было открыть. Ножницы слишком тонкие, они скорее согнуться в трёх местах, а на банке не останется и вмятины. С этими мыслями я поднялся с земли, огляделся и, убедившись в отсутствии кого-либо, двинулся дальше.

Шуршанию гравия под ногами, подыгрывал неутомимый ветер и разнообразное пение птиц со всех сторон. Они пытались перекричать друг друга, напеть как можно более красивые и длинные мелодии, соревнуясь за первенство на этой лесной эстраде. И лишь шелест листьев аплодирует пернатой какофонии.

Ещё через пару километров пути, выйдя из-за очередного поворота, неподалёку показались очертания ворот с квадратной металлической аркой. А справа от них, выглядывала большая вывеска на двух опорах. Ветер слегка покачивал кроны деревьев и тени двигались из стороны в сторону по буквам и, местами, облупленной краски, обнажившей пятна ржавчины. На металлических столбах, выкрашенных в синий цвет, была привинчена табличка «Летний лагерь «Дружба». А над воротами приветственное «Добро пожаловать» с рисунком пионеров, радостно задувающих в трубы.

Очевидно это был некий пионерский лагерь. Когда-то работающий и усердно принимающий к себе множество пионеров со всех городов и посёлков. ВЛКСМ был расформирован ещё несколько лет назад, а это место, похоже, до сих пор функционировало. Местами, создаётся впечатление, что ещё в этом году здесь проживало некоторое количество людей. Перед первым двухэтажным деревянным зданием располагалась земляная площадка с несколькими деревянными столами. Трава в этих местах, произрастала лишь частично. После многих лет утрамбовки грунта ногами местных посетителей, растения с трудом пробивались сквозь уплотнённый слой. В отличии от всех остальных строений, которые встречались мне раньше, здесь большинство окон блистали целыми стёклами. Кажется, что по этой дороге я попал в другое измерение. Время здесь, словно остановилось, ещё лет десять назад. Летний лагерь, скрытый со всех сторон чащей леса, как будто не замечал движение жизни вокруг. Не заметил он ни распада СССР, ни инфекции, которая обезлюдела, как минимум, эту часть Черноруссии. И лишь улыбался с арки лицами счастливых пионеров, слегка потертых коррозией.

По обе стороны от ворот, лагерь окружал двухметровый забор. Он состоял из металлической сетки, которая соединяла столбы, вбитые в землю и уходящие в глубину леса. В центре ворот болтался замкнутый амбарный замок. Если учесть, уже виденную в офисе дату, восемнадцатое апреля, можно судить о том, что в этом году лагерь так и не успел открыться.

Этот замок открыть сложнее, чем английскую личинку, да и придётся ножницы выгибать под вид рычага. Не говоря уже об времени, потраченном на ковыряние во внутренностях. По этому я, не долго думая, перемахнул через забор и приземлился на бетонную плиту внутренней дороги. Она состояла из квадратов, уложенных в два ряда примерно в метр шириной. Уходил данный путь всего лишь метров на пятьдесят, после чего разветвлялся на несколько узких тропинок, уложенного такими же плитами, но меньшего размера, и терялся среди деревьев и маленьких домиков.

Подойдя к первому дому и потянув за ручку, оказалось, что дверь заперта. Можно было и взломать, однако справа от неё оказалось единственное разбитое и открытое окно. Заглянув в него, моему взору представилось большое помещение с множеством небольших столов, с поставленными на них сидением вниз, стульями. А справа располагалась стойка, за которой виднелись холодильники, умывальники и печи. В рабочее время лагеря, здесь находилась столовая. В определённые промежутки времени сюда стекались все пионеры, мелькая белыми рубашками и красными галстуками. Воспоминания собственного детства нахлынули на меня. Даже начало казаться, будто нос учуял запах компота, который так любил. Яблочный, грушевый, абрикосовый и даже иногда вишнёвый. Я прошёлся среди столов и провёл руками по пластиковому покрытию, оставив полоски от пальцев среди запылившейся поверхности. После подошёл к пункту раздачи еды. Давным давно, в подобном месте, он, вместе с другими ребятишками, стоял в с своей очереди, смеялся и постоянно что-то громко обсуждал со своими друзьями, от чего порой вызывал гневные возмущения некоторых поваров.

После минутной ностальгии, я обогнул препятствие и зашёл на кухню. Еда хранилась на складе, а вот хороший нож для разделки мяса только здесь. Ручка же от двери на склад была оторвана и валялась рядом на полу. Но ничего страшного, склад имел два входа, внутри для поваров и снаружи для выгрузки продуктов из грузовиков, так что я повременил туда соваться. Все мои поиски сопровождались громким звоном металла об металл и эхом отражались от стен. Порывшись ещё среди вилок, ложек, и поварёшек, удалось отыскать ящик с холодным оружием. Достав самый большой я покрутил его в руке, осматривая со всех сторон и оценивая состояние. Выдвинув нижнюю губу и довольно кивая, произнёс про себя — «Почти мачете». По мимо этого нового оружия самообороны, я взял с собой столовую ложку, вилку и открывашку. Теперь, когда у меня есть чем открыть таинственную банку, вспомнились даже слова песни, бывшая не так давно хитом и всё ещё воспроизводящаяся подвыпившими людьми почти на всех застольях:

«А повар придумал ужин.

Немного крупы перловой,

Немного коры дубовой,

Немного дорожной пыли,

Немного болотной тины.

Солдат не умрёт голодным!»¹

И тихо напевая припев, я, с новым орудием убийства в руке, превосходившим колун в скорости, а кухонный нож в длине и весе, выбрался обратно на улицу. Похоже, что на мои громыхания посудой никто не пришёл. Это даже слегка расстроило. Но лагерь обнесен забором, а зомби вряд ли умеют лазить. Если бы было так, сегодняшний утренний гость забрался бы в окно, а не ломился в забаррикадированную дверь.

Я начал обходить столовую со стороны дороги, но оказалось, тропа для автомобиля тянулась крюком и заканчивалась возле склада, который находился со стороны леса, справа от главного входа. Из-за второго угла показалась двойная металлическая дверь, выкрашенная в зелёный цвет. Одна половинка была слегка приоткрыта, сантиметров на десять. Рядом со входом стоял здоровенный лом, чёрный цвет которого походил на чугун, метра полтора в длину. А рядом на земле валялся изогнутый и разорванный навесной замок. Очевидно, что кто-то уже вламывался внутрь. Как давно — трудно сказать. Чтобы хоть примерно прикинуть, нужно было осмотреть замок на наличие ржавчины и примятости земли.

Но как только я наклонился, чтобы подобрать изувеченный металл. Где-то слева не далее, чем в пятидесяти метрах, раздался выстрел. Кусок бревна возле стены, находившейся справа от меня разлетелся на мелкие куски, осыпав голову и одежду щепками. От такого неожиданного поворота событий я выронил свой мачете. Потом, не выгибаясь обратно, посмотрел на стену, с отколотыми кусками в нескольких местах, а после, в лес налево. Вся эта манипуляция заняла не более двух секунд. Однако за это, столь короткое время, не удалось заметить никого среди сосен, уходивших вверх по холму и папоротника. В отличии от всех предыдущих ситуаций, ступор шока, во время этой, продлился совсем не долго. Видимо организм начинает привыкать к подобным стрессам. В данный момент, моё тело находилось примерно на середине пути, между углами дома. А площадка в этом месте была абсолютно пуста. Прятаться не за что. И потому, я незамедлительно воспользовался единственным возможным вариантом отхода. Ринувшись всем телом, рука схватилась за приоткрытую дверь и с силой открыла её на достаточное расстояние для прохождения остального тела. И как только моя вторая нога скрылась за, ещё не закрытым, металлическим щитом, раздался новый выстрел. Что-то со громким ударом врезалось в дверь. Толчок был такой силы, что дверца ворот закрылась сама собой, больно стукнув меня в плечо и по голове, а после откинув в глубину абсолютно тёмного помещения. Я лежал на холодном бетонном полу в абсолютном мраке. Солнце было с другой стороны здания и, находясь в тени, свет едва проникал через узкие щели, не в силах даже предоставить мутные очертания окружающих предметов.

— Что это, чёрт возьми, было? — Разговаривал я сам с собой, прислушиваясь к звукам снаружи. — Зомби не умеют стрелять! Значит это не мертвец. А кто? Безумный сторож этого, покинутого всеми, лагеря? Охотник? Или ещё один выживший, просто решивший, не рассмотрев как следует, что я зомби? Да, наверняка последнее. Но стоит ли высовывать морду на улицу? Это вряд ли. Зомби должен после его выстрела побежать со всех ног к источнику шума, а не наоборот. Лучше подожду здесь.

В голову снова невольно вклиниваются слова, недавно вспомненной песни. И больной разум, решивший таким образом снять полученный стресс, начал воспроизводить их:

«А пули летят, пули.

Солдаты сидят в окопах.

Солдаты сидят в окопах.

Потому что летят пули.»

Я так и сидел на полу, упершись спиной в какой-то мешок и вглядывался в неподвижную дверь, пускающую тонкие лучики света. Правая часть лба от удара об дверь, пульсировала болью при каждом биении сердца. С улицы всё время были слышны только обычные звуки природы. Время ожидания тянулось медленно и совершенно не заметно. Не известно, сколько я там просидел без движения. Десять минут, пятнадцать, час? Через какое-то время привыкания к тьме в этом сарае удалось разглядеть лишь очертания металлической полки с правой стороны от входа, так как единственный и слабый источник света падал только на неё.

Вдруг, снаружи показались какие-то звуки, отличные от ветра и птиц. Некто приближался к двери осторожной поступью. Лёгкие удары каблуков ботинок о камни и едва шуршащий треск песка становились всё более отчётливыми. Но вот они остановились. Расстояние трудно было определить, где-то рядом. Может в нескольких метрах от дверей, а может сразу за ними.

— Не стреляйте! — воскликнул я, не дожидаясь, пока некто за дверью отворит её и пустит в лоб порцию картечи. — Я не зомби! Слышите? Я не зомби!

Дверь резко отворилась и в глаза, привыкшие к темноте, больно ударил свет. Я машинально выставил руки вперёд, закрывая ослепительное сияние и заодно показывая чистые пустые ладони. Они должны были сказать, что кожа у меня не пятнисто-серая и я не живой труп, а так же о том, что не вооружён. Мало ли какой псих. Тёмный силуэт стоял на входе, поблёскивая полированным стволом какого-то ружья.

— Я не зомби! Не зомби! — чуть ли не с мольбой в голосе, продолжал восклицать я, а позже, сделав небольшую паузу, добавил. — Я не вооружён!

Человек по прежнему молчал и не опускал ствол оружия. Глаза потихоньку приспосабливались к новому освещению и края силуэта приобрели конкретные очертания, показав части одежды, цвета зелёного камуфляжа. Не смотря на молчание моего безмолвного собеседника, руки я опускать не спешил, дабы не давать повода для агрессии.

Через несколько секунд, которые, как мне показалось, длились целую вечность, раздался женский голос — «Сколько вас?»

Вопрос меня несколько смутил. Хотя, если эта незнакомка являлась членом отряда спасения выживших, он был вполне уместный.

— Только я один. Больше никого. — Честно ответил я.

Однако собеседница на это ничего не ответила и ружьё не опустила. Видимо ожидая более полного ответа.

— Нас было трое, — продолжил я — Дмитрий, Валера и я. Мы прибыли в субботу утром на небольшом самолёте из Казахстана. Из-за недостатка топлива нам пришлось совершить вынужденную посадку на аэродроме Красностава.

— И где они? — продолжил спокойным голосом таинственный гость.

Зрению медленно, но верно стали проявляться более подробные части одежды. На ней был типичный зелёный камуфляж. Штаны заправлены в высокие черные ботинки с высоким берцем, а на голове находилась тёмно-зелёная кепка. В районе пояса болталась какая-то меховая серая тушка. На кролика похоже. В руках же находилось двуствольное ружье с вертикальным расположением стволов. Похоже на ИЖ, но только на свету можно было бы сказать наверняка. К стволам с правой стороны был примотан некий цилиндрический продолговатый предмет чёрного цвета.

— Погибли — понижая голос с каждой буквой, ответил я. — Тем же утром в Красноставе. На нас напала толпа зомби. Только мне удалось спастись.

Не дожидаясь возможного появления вытекающего отсюда вопроса, добавил — «Я сбежал через лес, бросив там мёртвых напарников и все пожитки».

— Значит самолёт цел и может лететь?

— Да. Только заправить нужно. Мы его в ангар загнали и накрыли брезентом, на всякий случай.

— А ты, получается, пилот?

— Да.

— Можешь доказать?

— Да, — я показал пальцем на свитер примерно в том месте, где находился нагрудный карман рубашки, добавив, — Если позволите.

Медленно опустив левую руку и зацепившись пальцами за низ свитера, потянул на верх. Когда добрался до груди, при помощи второй руки расстегнул карман и достал оттуда серое удостоверение с надписью «Свидетельство пилота». Хорошо, что я её в кармане решил оставить, а не положил в сумку к остальным вещам.

Прозвучал щелчок и яркий свет снова ударил в глаза. Цилиндром на ружье оказался фонарик. Очень мощный для своих небольших размеров.

Незнакомка приняла книжечку левой рукой и поднесла к фонарю. Некоторое время изучала его, а после снова перевела свет на меня. Потом обратно и опять в мою сторону. Очевидно сверяя моё выбритое лицо на фотографии двухлетней давности с помятой, и уже слегка покрытой щетиной, текущей физиономией.

— Похож. Семён? — произнесла она.

— Так точно! — ответил я, постаравшись слегка улыбнуться. Наверняка в тот момент это выражение лица выглядело глупо.

Незнакомка выключила фонарь, вернула мне удостоверение и наконец опустила ружье. Я сделал тихий облегчённый вздох и, затолкав свидетельство обратно в карман, застегнул его.

— А меня Вика, — звонко произнесла она, переложив оружие в левую руку, а правую протянув мне, дабы помочь встать.

Я взялся за её кисть и почувствовал нежное и холодное прикосновение кожи. Неожиданно сильный, для женских рук, подъем оторвал меня от прохладного пола, на котором сидел все это время. Копчик и затёкшая спина отозвались покалываниями. Когда моё тело полностью приняло стоячее положение, я потянулся, выпятив вперёд грудь и выдохнул, возвращая позвоночник обратно в привычное положение. Лишь теперь, приняв вертикальное положение, стало заметно, что эта девушка в камуфляже ниже меня на голову. От силы метр семьдесят. Каштановые волосы торчали с боков из-под кепки короткими локонами. Ещё один сгусток опускался от козырька головного убора с левой стороны, частично закрывая глаз, а сзади в отверстие у крепления был продет собранный хвост. На вид ей было всего лет двадцать. Плюс-минус пара годков. Небольшой ротик и круглые щёки. Такой же небольшой, слегка вздёрнутый нос с немного утопленной переносицей. А широкие глаза смотрели на меня снизу вверх из-под козырька своими тёмными, бесконечно глубокими зрачками. Может она и не была самой прекрасной девушкой на свете, но я женщин не видел больше трех месяцев вообще. Только на картинках в сортире степного аэродрома. А не разговаривал с ними ещё дольше.

Меня как парализовало. Я замер, не в силах оторваться от очертаний, ловя взглядом каждое движение её ресниц и, ещё менее заметное, колыхание волос.

Лишь заметив моё пристальное внимание, уголки её губ слегка приподнялись, глаза опустились и она, отвернувшись, медленно сделала пару шагов, оказавшись на улице.

Теперь, когда она стояла спиной, ко мне вернулось самообладание. Я вспомнил о своей недавней схватке с зомби и пятне, которое он оставил у меня на штанине.

Ты можешь рассказать мне об этой инфекции? — начал говорить, отбросив в сторону продолжение знакомства. Ведь если я должен буду превратиться в ходячего мертвеца в ближайшее время, мне бы стоило об этом знать. Хотя только бы для того, что бы не подвергать её опасности.

Она повернулась обратно, слегка наклонив голову на бок, от чего чёлка отодвинулась и теперь уже оба глаза вопросительно смотрели на меня. Здесь, на свету, удалось различить их цвет. Они были вовсе не чёрными, как показалось сперва, а карими. Маленькие губки зашевелились и произнесли — «А разве в Казахстане сейчас не тоже самое?»

Я развёл руками, добавив — «Мы находились на промежуточном аэродроме в степях, не имеющей прямой связи с цивилизацией. Всё, что мне известно было, это то, что весной на этой территории был введён карантин в связи со вспышкой инфекции».

— Да, — ответила она. — Но это не то, что ты думаешь.

— Не понял, — вопросительно заявил я.

— Если ты действительно ничего не знаешь, то по твоим догадкам инфекция сделала из людей ходячих мертвецов, — ответила Вика. — Я правильно тебя поняла, Семён?

— Ага.

— Так вот. Никакая это не инфекция, а наоборот, вакцинация. Спасающая от вируса.

Она сделала не большую паузу, ожидая, пока каша в моей голове закипит и голос выдаст вопрос, который она ожидала услышать после такого заявления.

— Опять не понял, — опешил я.

— Весной по территории Черноруссии от Серного Загорья в центр страны, а также на север, через границы в Россию, стала распространяться болезнь. По сути это был обычный грипп. Ну, не совсем обычный — правая свободная рука начала пытаться что-то жестикулировать — Какая-то новая разновидность. Но он на деле он оказался не опаснее, чем обычный. Да, от него умерло за месяц пара-тройка человек. Да и только. А потом, наши, или не очень наши, горе-врачи, изобрели некоторую чудо-вакцину, спасающую от всех болезней. Почти как активированный уголь, только ещё более суровый. И началась тотальная вакцинация. Платная, но при этом принудительная. Учитывая расплодившихся после распада СССР экстрасенсов, вещающих с телевизора чуть ли не круглыми сутками, люди охотно поверили в неё. Первую неделю не было никаких происшествий, а потом наступило начало конца. Люди начали умирать один за другим. Причём это происходило совершенно внезапно. Вот человек шёл себе, на работу. И бац! Что-то внутри закололо. Человек упал, валяется в судорогах, словно во все органы просунули паяльник. Кровь начинает течь из всех щелей, глаза покрываются белой пиленой, а затем он умирает. Вся эта агония продолжается от силы минут десять. Тело лежит бездыханно примерно час, а потом встаёт и начинает кидаться на всех подряд, словно одержимое голодом.

— Жуть какая.

— Не бойся, это не заразно, — сказала она, показав пальцем на мою дыру в джинсах. — Ты ведь по этому вырезал пятно ножницами? Я только сейчас поняла для чего ты это сделал

— Да, — смущённо ответил я, разглядывая испорченные штаны, но потом резко вернувшись в нормальное состояние с подозрением спросил, — А ты откуда знаешь?

— Видела, как ты нёсся как угорелый по дороге из Хельма. Ну и следила за тобой с тех пор.

— Чего же ты раньше не подошла? — уже начал возмущаться я. — Ты же видела, что я не зомби.

— Рискованно, — ответила Вика. — Ты тут не один такой, бегающий галопом по дорогам от деревни к деревне в поисках припасов.

— В каком смысле, — снова озадачили меня её слова. — Есть и другие выжившие?

— Да, есть, — сказала она, прищурив глаза и взяв дробовик обратно на изготовку. — Но тебе не следует с ними видеться.

— Это ещё почему?

— Большинство из них головорезы, разделённые на три банды. Иногда встречаются одиночки, как ты, — и сделав небольшую паузу, добавила, — Только одеты получше.

После этих слов на её лице показалась улыбка. На тот момент я не мог понять, что в моей внешности могло так развеселить. Дыра в джинсах?

— Вот с ними на самом деле все ещё хуже, — опустив улыбку, продолжала она. — Невозможно предугадать, друг это или враг. С бандитами всё ясно. Они все злы и передвигаются небольшими группами. А заметив одного, заметишь и остальных. Ладно, пойдём, по дороге расскажу.

И движением левой руки, сделала жест, подзывающий следовать за ней. После чего отвернулась и, не дождавшись моего ответа, направилась куда-то по диагонали в левую сторону к лесу. Моё импровизированное мачете куда-то исчезло и я, не тратя времени на его поиски, поспешил за Викой. Да и как-то плевать уже на него. У моей спутницы есть ружье. Кто теперь устоит? Против лома нет приёма.

Она подошла к столбу, на которую была закреплена металлическая решётка, продела пальчики в дырки и потянула на себя. Забор вдоль трубы, почти до самого верха, был чем-то срезан или надкушен. После чего, кивком головы, пригласила меня войти в образовавшееся треугольное отверстие.

Я ловким движением проскочил внутрь и обернулся. Она снова смотрела на меня с растянувшейся улыбкой, и судя по сжатым силой губам, едва сдерживая смех.

— Почему тебе так весело? — не удержавшись спросил я

— По этому, — Вика указала пальцем на мою спину. — Знаешь как со стороны забавно смотрится на широкой спине взрослого мужика маленький синий детский рюкзачок, украшенный цветочками. — После этих слов она ещё больше расплылась в улыбке, обнажив череду маленьких зубов, с выделяющимися клыками. И добавила, — я тебя не пристрелила ещё тогда на дороге только потому, что сидела в кустах и хихикала, не в силах толком прицелиться.

— Ну спасибо, — ответил без энтузиазма я. Но глядя как она довольно улыбается, решил подыграть и, поглаживая правой рукой левую лямку своего рюкзака, добавил. — Раз уж он спас мне жизнь, теперь я с ним ни за что-о не расстанусь!

Вика после такого засмеялась в полный голос. Девушке хорошо и мне приятно.

— Так мне с ним можно не бояться всяких бандитов — начал фантазировать вслух я, — могу забежать в лагерь и пока те будут корчиться в припадках смеха, ограбить их и убежать, сверкая пятками… и цветочками.

Её смех после этого ещё больше усилился. А когда закончился, она подняла взгляд на меня и я увидел покрасневшее и довольное лицо.

— Использую тебя, как отвлекающий манёвр, если по нам начнут стрелять, — сказала она и зашагала в гору. — Пойдём уже.

— Ладно, — ответил я и стал карабкаться в след.

Склон тут был градусов в тридцать, не меньше. Мои старые кроссовки с гладкой протёртой подошвой, больше похожей на отполированную лыжню, то и дело соскальзывали по камням. А Вика браво шла вверх, виляя среди сосен и папоротников. Но вдруг остановилась возле какого-то небольшого куста, опустилась и начала что-то там искать. Мне только через несколько минут удалось её нагнать. Я тяжело дышал после крутого подъёма, а ладони были уже изрядно вымазаны в траве и мхе после частых падений. Новоиспеченная спутница сидела на земле возле того куста. А рядом с её ногой стоял зелёный рюкзак. Он был не большой в высоту, но имел здоровые карманы по бокам и с внешней стороны.

— Понесёшь, — сказала она, слегка пнув ногой в свою поклажу. — Ты же у нас мужчина.

И не дожидаясь моего согласия или отрицания, продолжила подниматься наверх. С одной стороны она права. Но с другой, я и без этого постоянно падал, не в силах удержаться на скользких камнях при таком склоне. Если бы идти по ровной дороге, то без проблем. Хотя спорить с человеком, у которого в руках ружье, не имея никаких весомых аргументов, было бесполезно. Я взял рукой за лямку и потянул на себя, чуть не свалившись на него. Не ожидал, что рюкзак окажется таким тяжёлым. Там было килограмм двадцать. Водрузив тяжёлую ношу на одно плечо, я стал карабкаться наверх. Отяжелев, мне представлялось, что я буду падать ещё чаще. Но на деле оказалось по другому. Словно этот вес наоборот припечатывает меня к земле, не давая соскользнуть. Хотя без падений всё равно не обошлось. Вика находилась уже в метрах пятидесяти и едва замечалась в своём камуфляже на фоне зелёных листьев папоротников. А потом и вовсе исчезла из виду. Склон же становился всё более пологим. Но вот уставшим ногам казалось, что ничего не изменилось. Мне уже хотелось свалиться на землю, как лес расступился и я оказался на большой полянке. Она была покрыта наполовину пожелтевший травой и полностью освещена тёплым солнцем. Эта полянка, метров сто в диаметре была вершиной горы. На самом пике стоял большой деревянный крест, два метра в высоту, покрытый белой краской. А перед ним на скамейке сидела, ожидавшая меня Вика. Я, словно бы открыв второе дыхание, доковылял до скамейки и с грохотом упал на неё, скинув оба рюкзака на землю.

— Всё, привал! — жадно вдыхая воздух, сказал я. — Мне нужно отдохнуть.

— Уморился, бедняжка, — слегка улыбаясь, сказала она и погладила меня по плечу, а после потянула ручки к моей поклаже. — Давай ка посмотрим, что там у тебя в твоём любимом рюкзачке.

— Мне больше интересно, чем набит твой. Кирпичи для строительства носишь?

— Нет, — положив себе на колени мой рюкзак, говорила она. — Там мешки с сахаром. Три штуки по пять килограмм.

— Зачем тебе столько? — спросил, не скрывая удивления, я.

— Вообще, варенье на зиму готовить. Да и просто, чай пить. Вон в той стороне мой дом, — Вика указала пальцем на едва заметную просёлочную дорогу, уходящую по склону вниз. — Сейчас посидим немного и пойдем.

— А зачем было тащить эти мешки сюда на гору? — возмутился я, ведь если мы поднялись с юга, то дорога вела на запад. — Не проще было по склону пройти и выйти вон там, ниже по дороге.

— А тут скамейка зато есть, — сказала она, введя в полный ступор и открыв синий рюкзачок, добавила. — Что тут у нас?

Я многострадально вздохнул не в силах что либо возразить на столь не разумный поступок, но решил всё свалить на эту непонятную женскую логику. Бессмысленную и беспощадную. А после уставился на крест. Православный дорожный крест. Может быть раньше к нему стягивались какие-то прихожане. Сидели здесь на лавке и молились богу. А теперь отдыхают два путника, возможно лишь с божьей помощью, спасшиеся от цепких когтей смерти, окутавшей многие десятки километров вокруг. Но одно я знал наверняка. Подобный крест обычно обращён своими сторонами чётко к краям света — югу, северу, западу и востоку. По солнцу я довольно быстро прикинул, что не ошибался в догадках, в каком направлении мы пришли сюда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Слова из песни «Манго-Манго — Пули», 1995г