Полицейский из прошлого

Сергей Николаевич Сержпинский, 2023

Эту повесть можно прочитать за час или чуть больше. Она завлекает необычным сюжетом, хотя тема распространённая, о «попаданцах». Главный персонаж обычный русский полицейский, оказавшийся из прошлого времени в настоящем. Его восприятие окружающего мира часто сопровождается комическими моментами. Это читателя может развеселить. Современная жизнь для него показалась более благоприятной, чем в прошлом. В повести, кроме смешных моментов, прослеживается и трагичность положения, в котором оказался Савелий Фролов. Немало здесь и познавательных моментов. Есть строки о любви и дружбе.

Глава 1

На дежурстве время летело быстро. Городовой Фролов считался одним из лучших в полицейском управлении Петербурга. Он нёс службу на Невском проспекте, возле дворца Белосельских-Белозерских, вблизи Аничкова моста, куда разгильдяя не поставят. Мимо проезжали пролётки, он заметил нарушения Правил дорожного движения, и засвистел в свой свисток. Двое извозчиков притормозили лошадей и остановились за мостом у края проезжей части дороги. Савелий подбежал к ним, придерживая шашку в ножнах, висевшую на боку.

— Городовой Савелий Фролов! — представился он извозчикам. — Нарушаете, господа, Правила дорожного движения, сейчас я составлю на вас протокол, — сообщил он, доставая из висевшей на плече полевой сумки, папку с бланками. Но к нему обратился мужчина в шляпе, сидевший на пассажирском месте,

— Господин полицейский, может, мы с вами договоримся по-хорошему?

Он достал из бокового кармана фрака, сшитого из шикарной чёрной ткани, бумажник и стал вынимать денежные купюры. Однако городовой велел убрать деньги.

— Не извольте беспокоиться, я взятки не беру. Для вас, я вижу, штраф три рубля будет, как три копейки.

— А что мы нарушили? — возмущались пассажиры. — Вы нас напрасно задерживаете, мы очень спешим.

Городовой начал перечислять нарушения Правил дорожного движения. Вместо двух пассажиров в пролётках сидели по три человека, расстояние между пролётками было менее трёх саженей и превышение скорости. Лошади должны бежать трусцой, а не рысью.

— А вы знаете, любезный, кто я такой? — спросил мужчина в шляпе, делая строгое лицо.

— Не могу знать, — ответил полицейский, записывая в бланке угольным карандашом номера пролёток, — распишитесь в протоколе.

— Я князь Румянцев, приближённый к царской семье, расписываться не буду, — сказал мужчина в шляпе и скомандовал кучеру: — «Езжай Василий!»

На тротуаре собралась толпа любопытных, глазевших на этот инцидент. Пролётки уехали, а полицейскому в таком случае требовались свидетели, и он обратился к толпе:

— Граждане, кто умеет писать, подойдите ко мне!

К нему подошли шестеро: два гимназиста, полный мужчина и трое подвыпивших парней, щегольски одетых. Хватило троих свидетелей. Они сообщили домашние адреса и поставили в бланке свои подписи.

— Молодец тот, кто придумал Правила дорожного движения, — говорили люди. А полный мужчина пояснил:

— Их придумал царь Иван Грозный. Во времена его правления Москва имела уже большую территорию, и лихачи часто сбивали людей.

В толпе зевак многие возмущались поведением нарушителей дорожного движения:

— Вы, господин полицейский, правильно поступили, — слышались из толпы голоса одобрения, — эти богачи совсем обнаглели, гоняют по улицам и сшибают людей. Надо их строже наказывать.

Савелий с уверенностью сказал, что передаст этот протокол в департамент полиции. И за неподчинение представителю власти, то есть ему, того господина накажут, не смотря на все его титулы.

— А что ему за это будет? — спросила барышня в пышном платье и в панаме.

— Это решит суд. Наверное, большой штраф, — пояснил полицейский.

Люди разошлись по своим делам, но за углом, красивого здания — дворца Белосельских-Белозерских, послышались крики: «Караул! Убивают!» Затем раздался свисток, преследовавшего полицейского, и топот сапог. Савелий быстро отреагировал, бросился навстречу бегущему мужчине и схватил его. Это был лохматый, высокого роста, человек. От него пахло спиртным перегаром, и он попытался выхватить из-за пояса нож, но Савелий ловко заломил ему руки, повалил на землю, и нож он выронил. Городовых обучали японской борьбе «Джиу-джитсу». Савелий имел «чёрный пояс», свидетельствующий о высокой квалификации в этом виде борьбы.

Через минуту подбежал второй городовой и вдвоём они надели преступнику наручники за его спиной. Савелий поднял с земли упавшую свою фуражку с белым верхом, и, отряхивая её от пыли, обратился к коллеге:

— Иван, ты сможешь отвести его сам в околоток? Мне нельзя покидать свой пост. А у тебя пост второстепенный, тебе можно.

— Ладно, Сава, я справлюсь.

Они ушли, а Савелий продолжал стоять возле своей будки и смотреть за порядком на этой оживлённой части Невского Проспекта. В сторожевой будке у городового был горшок для справления нужды и в этой же будке он мог перекусить. В периоды затишья Савелий любил разглядывать бронзовые скульптуры коней, установленных на постаментах по сторонам моста. Всего их было четыре. Этих коней удерживала фигура молодого мужчины. Конь пытался вырваться, вставал на дыбы, а человек укрощал его. Про этих коней ходили в народе разные легенды. Говорили, что скульптор вылепил между ног одного коня, вместо его половых органов, лицо любовника его жены. Он, таким образом, отомстил своему сопернику.

Дежурили городовые по двенадцать часов в сутки и на второй день отдыхали, а потом вновь заступали на дежурство.

Смену городовому Савелию Фролову привёл разводящий — помощник околоточного надзирателя. Сменщик теперь будет дежурить на этом посту до утра тоже двенадцать часов.

На следующий день, по графику у Савелия должен быть выходной день, и у него сегодня вечером была назначена встреча с его непосредственным начальником в ресторане. Для чего он назначил встречу в дорогом ресторане, Савелий не догадывался. Он предчувствовал, что околоточный надзиратель хочет за его счёт гульнуть, вкусно поесть и выпить дорогого вина. На душе была тревога, и он с плохим настроением зашёл в ресторан.

Выглядел он вполне солидно, в белом чистом кителе, в погонах, и тёмно-синих брюках, заправленных, в начищенные до блеска, кожаные сапоги. Он был ещё достаточно молод, недавно исполнился ему тридцать один год, но для солидности и по моде он отрастил длинные усы, закрученные на кончиках вверх. Возможно, из-за усов, или из-за формы полицейского, он выглядел гораздо старше своего возраста.

В этот дорогой ресторан, расположенный за сто сажень от его поста, он зашёл второй раз. Обычно он посещал более дешёвые места. Такие, как столовые, закусочные, кофейни и прочие питейные заведения. Вчера он получил жалование двадцать рублей. Вся сумма денег находилась в полевой сумке.

К нему в вестибюле подошёл швейцар и вежливо предложил отдать фуражку и шашку в гардероб. Фуражку Савелий отдал, а шашку оставил при себе.

Зайдя в зал, он оказался в окружении сразу двух официантов в длинных, белых передниках.

— Ваше благородие, у нас свободные два места, — говорили они, заискивая, — куда изволите сесть?

Он осмотрел зал. Здесь было красиво и очень уютно. На окнах свисали шёлковые шторы, а с потолка светила массивная люстра с электрическими лампочками. (Электричество в 1888 году было только в самом центре Петербурга). Все столики на четыре персоны были заняты мужчинами в тёмных костюмах и фраках. Почти треть посетителей составляли военные и полицейские. Кое-где сидели с мужчинами и женщины в пышных вечерних платьях. К потолку поднимались струйки табачного дыма. Многие посетители курили.

— Я сяду вон там, — указал он на столик, где сидели двое мужчин в гражданской одежде и один полицейский, а четвёртое место было свободно.

Официант, молодой парень, проводил Савелия к столу и, выдвинув пустой стул, указал жестом, что можно садиться.

— Что будете заказывать? — подал он Савелию список меню, когда тот сел.

Но Савелий не ответил, а пожал протянутую руку своему начальнику, который с любезным выражением на лице, приветствовал его.

— Закажи четвертушку водки, — посоветовал начальник, которого звали Пётр Васильевич. — Закуски я много заказал, нам с тобой хватит.

Официант продолжал терпеливо ждать и Савелий сказал:

— Принеси лучше косушку, четвертушки нам будет маловато.

— Слушаюсь, — слегка поклонился парень и быстро удалился выполнять заказ.

Соседи за столом, были уже, слегка выпивши, и разговаривали между собой, не обращая внимания на полицейских. Через пять минут парнишка принёс бутылку водки и учтиво спросил:

— Когда её открыть?

В кабаках обычно водку подавали в графинах разбавленную водой, а в ресторанах приносили закупоренные бутылки, чтобы показать клиентам, что водка не разбавлена.

— Давай открывай, — махнул рукой Пётр Васильевич.

Когда официант налил в стопки водку, полицейские по старому обычаю чокнулись и выпили.

— Закусывай икоркой, — показал начальник на фарфоровую розетку с красной икрой. — Вот, теперь, когда мы с тобой выпили, — сказал он, — я тебе должен сообщить, что меня переводят в департамент полиции на повышение. И я хочу тебя рекомендовать на моё место, на должность околоточного надзирателя.

Соседи с удивлением посмотрели в их сторону, прервав свою беседу. Савелий некоторое время молчал, словно переваривал эту новость, и покачал головой.

— Меня не утвердят на ваше место. Я же из крестьян.

— Утвердят, — возразил начальник, — сам император, часто проезжая мимо тебя, обратил внимание на твоё усердие и повелел наградить повышением по службе. Теперь твоё жалование будет шестьсот рублей в год, или пятьдесят рублей в месяц. И ежегодный отпуск у тебя будет двадцать суток. (По курсу в 2020 году, сумма 50 рублей из 1888 года, равнялась 65 тысячам рублей в переводе на современные деньги). Савелий, услышав о повелении самого императора, повеселел и готов был обнять Петра Васильевича.

— Я вам век буду благодарен, — схватил он руку начальника, чтобы облобызать её, но тот брезгливо руку отдёрнул.

— Давай ещё выпьем, — предложил начальник, — только закусывай мясом, не опьяней от радости. Тебе теперь надо быть ещё усерднее, чтобы оправдать высочайшее доверие.

При этих словах он поднял палец вверх, показывая значение своих слов. Они некоторое время молча закусывали красиво уложенными в фарфоровые тарелки блюдами, с мясом и осетриной. Наевшись, Пётр Васильевич начал давать советы и наставления Фролову, как надо вести дела в околотке.

— Ты, Сава, будь построже с подчинёнными, — говорил он, — Петров с Дерюгиным часто бывают под градусом. Если это заметишь — наказывай деньгами, а потом гони со службы. На их место найдёшь хороших парней.

Савелий отработал в полиции уже шесть лет и знал, какие обязанности были у околоточного надзирателя. (На современный язык, околоточный надзиратель, являлся участковым полицейским, а околоток — это участок).

В ресторане полицейские не собирались сидеть долго. Бутылку водки они выпили под хорошую закуску за час и Пётр Васильевич засобирался домой. Пьяным он не был, и только его полное лицо стало красным. Савелий наоборот весь размяк и не хотел уходить. Соседи на посошок налили им по стопке коньяку.

— Сава, хватит пить. Теперь тебе надо быть ещё усерднее, чтобы оправдать высочайшее доверие!

На Савелия подействовали эти слова Петра Васильевича о повышении, и он покорно пошёл к выходу следом за начальником.