Клуб самоубийц

Сергей Оксанин, 2023

Череда жутких самоубийств в центре Европы. Полиция догадывается, но не может доказать, что все они были тщательно подготовлены «Клубом самоубийц», затаившимся под вывеской частной психиатрической клиники. Клиника специализируется на лечении склонных к суициду лиц. Методы лечения – странные и сомнительные и стоят немалых денег. Как-то клуб заказывает обязательный аудит. И полиция начинает шантажировать аудитора, чтобы добыть с его помощью нужную информацию. Но у психиатра клиники тоже имеется на него компромат – интимный и совершенно неприглядный. Теперь перед главным героем стоит непростая задача – не только выполнить работу, сохранить репутацию и получить баснословный гонорар, но и остаться живым. Не появится ли в вечерней газете объявление о его самоубийстве?

Работа

— Желаю удачи! — Оле-Лукойе улыбнулся и закрыл за собой дверь. Пе́трович тяжело вздохнул. Вчера не получилось ни поработать, ни толком отдохнуть.

Он проснулся поздно, Любляна уже крутилась на кухне с завтраком. Он встал и пошел в ванную комнату. У Любляны был второй комплект всего необходимого: зубная щетка, бритва, халат, пара чистых рубашек и даже запасная трубка с пакетом «Алсбо голд», который он курил уже более четверти века.

Накинув халат, он вышел на кухню. Любляна тараторила не умолкая. Тема была та же самая, что и ночью, — Кристина. Девочка, если бы ты знала, кому ты обязана моей ночной настойчивости. Оказывается, она была преподавательницей актерского мастерства. Любляна все тараторила и тараторила. Богатая и именитая семья. Игра в девичью независимость. Отъезд из дома. Карьера малозаметной провинциальной актрисы. Неожиданное приглашение в столичный театр. Удачная роль в кино. Потом — второй план и опять провинциальный театр. Но, несмотря на безостановочную тараторию любовницы, Пе́тровичу было интересно ее слушать. Любляна еще раз повторила (это было сказано уже ночью, в паузе между двумя затяжками), что он, оказывается, произвел (не верю, что она могла видеть сквозь окно) большое впечатление. Он вдруг почувствовал, что Любляна, раз уж начала повторяться, что-то не договаривает. Ничего, подождем, позавтракаем.

Но за завтраком ничего нового сказано не было, и Пе́трович легко согласился на прогулку. Они сели на трамвай (Любляна жила в студенческом пригороде), они доехали до центра и зашли в парк. И только там девушка решилась. Оказывается, она рассказывала Кристине о своей работе. А она… Помнишь, тот несчастный случай с мальчиком? Это был ее племянник, я тогда поэтому так за всем и следила. Тогда Кристина была никакая. Ее старший брат умер незадолго до этого. А его предсмертной просьбой было как раз присмотреть за мальчиком. Она и переехала туда. Так что все потом произошло почти у нее на глазах. А вчера она спросила, можно ли ей обратиться к тебе, поскольку там возникли какие-то вопросы по наследству. Я не могла отказать. Прости, я знаю, что ты очень не любишь, когда личные вопросы вторгаются в работу, но я действительно не могла сказать нет. А сейчас решилась тебе рассказать, потому что сегодня ты какой-то миролюбивый.

Пе́трович ласково потрепал ее по голове: «Пусть обращается».

И когда он вернулся домой, то весь вечер провел в воспоминаниях. На этот раз с «Роял опорто»^[15]. Поэтому сегодня ожидаемо ломило виски. Он подошел к стеллажу, достал папку «Учредительные документы» и уселся с ней за стол.

Так, документы о регистрации, справка из муниципалитета о собственности на участок земли и на дом, лицензия министерства здравоохранения, стоп — и он перевернул несколько страниц назад. Что-то там задело глаз. Так, под свидетельством о регистрации стоит подпись господина Пихлера. Вот это да! Страницы слиплись, их никто давно не открывал. Пе́трович отогнул край свидетельства и увидел под ним на гербовой бумаге в пол-листа доверенность, выданную господином Гаем Фоксом, учредителем благотворительного фонда на острове Мэн, господину Антону Пихлеру на открытие филиала. Зарегистрировано юридической фирмой «Ламберт и сыновья». Англичане даже на бумаге экономят. А Гай Фокс — вообще для англичанина — круто^[16]. И остров Мэн. Неужели офшор? Интересно бы поглядеть на учредительные документы самого фонда. Сделать запрос? Но в этих «…и сыновьях» точно пошлют к ежикам. С другой стороны, какое мне дело? У нас все зарегистрировано по правилам, а что там у них на острове Мэн… Но профессиональный зуд уже его не покидал. Вот что: я позвоню Херманну. Может, он поможет.

Интересно, присутствовал ли Оле-Лукойе (Пе́трович посмотрел на адрес: Стипльчез-авеню, двадцать), когда эта доверенность выписывалась? Может, он вообще никогда не видел Гая Фокса? А если я подожгу чучело во внутреннем дворике, как он отреагирует?

Нет, надо что-нибудь выпить. Закажем кофе. Нет, швепс. Малек оттянет. Пе́трович достал трубку и потянулся к кнопке звонка.

Он успел набить и закурить трубку, когда дверь отворилась и вошла служанка. Она вежливо поклонилась и даже слегка присела в книксене.

— Принесите мне, пожалуйста, биттер, — Пе́трович задумался — лимонный или апельсиновый, пусть будет апельсиновый, — оранж. И кофе. Американо.

Служанка опять поклонилась и выскользнула за дверь.

Что у нас дальше? Договоры. Начнем с главного, и Пе́трович вытащил из стеллажа папку «Договоры с членами клуба».

Сами договоры мне неинтересны: раз система работает, значит, с ними все в порядке. Но интересно, сколько эти самоубийцы платят за вход и за содержание. Он не успел дойти до цифр, как его ударило: ну, ты даешь. А отчетность? Он вскочил со стула, быстро нашел папку «Внешняя отчетность» и тут же, стоя, раскрыл ее.

Так, справка о поступлениях и выбытиях за прошлый отчетный период. Подписана доктором Пихлером. Нет, надо сесть на стул. Пе́трович, покачивая раскрытой папкой, направился на свое место. Теперь понятно, почему они могут себе позволить такой гонорар аудитору. Доходы клуба были сопоставимы с ювелирным домом. Сколько на самом деле ювелирный дом зарабатывает, он не знал, но другого сравнения подобрать просто не мог. Такие обороты я щелкал как орехи еще сразу после студенческой скамьи. Но это была большая текстильная фабрика. И там мне платили… Пе́трович вдруг вспомнил, как они с Кристиной отмечали его первый гонорар. Он тогда решился пригласить ее в кафе, знаменитое своими бронзовыми плитами на полу, увековечившими имена знаменитых актеров, бывавших здесь. Прежде чем решиться, начинающий аудитор три раза приходил к кафе и просчитывал варианты меню, выставленное на бронзовой подставке на улицу, которое они смогут себе позволить. А потом…

Дверь отворилась, и вошла служанка с подносом. На нем красовались большая кофейная чашка, апельсин на блюдечке, чистый стакан и открытая бутылочка «Бойза»^[17]. Она, улыбаясь, поставила поднос на свободное место с края стола, достала из передника меню, показала движением пальца крестик и осталась ждать.

Час от часу не легче! Я же просил «Швепс»! Он взглянул на улыбающееся лицо служанки. Ладно, будет что выпить за обедом. Он посмотрел в меню. Конечно, это не кафе актеров, но… Сардины или салат, гуляш или свинина с капустой, захер или штрудель. И длинная линейка фруктовых соков. Он поставил галочки и вернул меню служанке. Та поклонилась — опять полукниксен — и вышла.

Давай вернемся к справке. А старый сказочник слукавил. В прошлом году взносы составили не более трети, а все остальное — реализация имущества, полученного по завещанию. Плюс дивиденды с акций и проценты с облигаций. Так, минус расходы. Чистый остаток за вычетом налога… И все это — Гаю Фоксу. На остров Мэн.

Пе́трович сделал большой глоток кофе. Глядя на стеллаж, он подумал: «Интересно, что меня еще там ждет?» Казалось, что после Пикассо удивляться уже не придется, однако… Нет, срочно вернусь сегодня в бюро и позвоню Херманну. Пока я не пойму, чем занимается благотворительный фонд с острова Мэн, об анализе доходов можно забыть. Только посмотрим обороты по взносам. Пе́трович открыл первый попавшийся договор. «Фридрих Хиршбюль». Стоп, это имя где-то мне уже встречалось. И совсем недавно. Да, рыбак, упавший под поезд в Рейнензиштадте. Значит, это был не несчастный случай, а самоубийство. «Энн Каренин», — цинично подумал Пе́трович. Так, вступил в позапрошлом году. Квитанция об оплате вступительного взноса. Ого, а сумма входа далеко не маленькая. А где квитанция о годовом взносе за прошлый год? Фридрих Хиршбюль, ты тянул с оплатой взноса до самого Рождества или?.. Интересно, а сколько ты оставил по завещанию клубу? Вернемся к доходам. Пе́трович быстро пробежал глазами список операций по приходу денежных средств и ценных бумаг, затем справки о реализации недвижимости. Фамилия «Хиршбюль» нигде не фигурировала. Так ты, Фридрих Хиршбюль, был бессребреником. А зачем ты тогда заплатил такой взнос? Ладно, мир праху твоему. Посмотрим другие папки.

Договоры с персоналом. Должностные инструкции. Зарплатная ведомость. Немаленькая. Здесь вряд ли есть что-нибудь интересное, но стаж, возраст и соответствующие социальные отчисления все-таки надо будет проверить.

Договор с юристом. Соглашение о расторжении договора. Пе́трович посмотрел на дату. Как раз перед Рождеством. Вот кто поплатился, Оле-Лукойе же об этом рассказывал, за прием в клуб бессребреника Фридриха Хиршбюля.

Следующая папка. «Уставная деятельность». Приходы лекарств, отдельные реестры по наркотикам. Расход… А почему — сводный? Пе́трович глянул на месячный отчет расхода лекарств, подписанный психиатром. Форма-то стандартная, от министерства, как и в любой больнице. Но в больнице есть истории болезней. Так что, дорогой, будь добр, по каждому пациенту — выписку. Кто что принимал и — сколько.

Дальше. Спектакли. «Смета на сооружение сцены и оборудование зрительного зала». Написали бы просто — скамейки. Смета выглядит вроде прилично. Но кубатура древесины нигде не указана. Сказочник говорил об актах списания. Вот и они. Так, «списать на отопление двадцать скамеек». Тоже не пойдет. Нужно указывать кубатуру. И само дерево. Мало ли какие скамейки. Может, из сандалового дерева. А это что такое? «Списать на расходные материалы занавес». Это — немой уборщице на тряпки, что ли?

Вот здесь все в порядке. Пе́трович стал листать подборку «Посещение казино»: квитанция заказа железнодорожных билетов в транспортном агентстве. Надо же, они пользуются услугами того же агентства, что и мы, это — где работает Милена, подружка моей секретарши. Сами билеты. Счет гостиницы. По всем номерам — отдельный. Кто-то заглядывает в мини-бар, кто-то очень долго разговаривает по телефону, а кто-то смотрит ночные развлекательные каналы. Видно, их массовик, если это, как сказал Оле-Лукойе, его епархия, понимает в отчетности.

Вообще-то, это не дело. Пе́трович неторопливо листал папку дальше. Вот они, прыжки со скалы на веревке. Роуп-джампинг. Билеты на прыжки. И здесь опять — ужин в казино. Нет, не дело это. Еще не хватало, чтобы клуб оплачивал и проигрыши в казино. Если кто-нибудь в департаменте финансов обратит внимание на то, как члены клуба увлекаются ночной телевизионной эротикой, которая ему недоступна не потому, что жена спит рядом, а потому, что она так же дотошно проверяет счета за телевизор, как он — за телефон, то этот кто-то наверняка скажет, что ночная эротика — это не терапия психических расстройств, а элементарное оказание услуг. Так что, ребята, высчитываете из взносов затраты на девочек и — платите налог на прибыль.

Ладно, посмотрим, что там еще. Он взял папку «Благотворительная деятельность». Папка была совсем тонкая. А, это помощь приходу. Заказ в типографии на катехизисы. Ремонт притвора. Смета на работы общей площадью тридцать квэ-мэ. Акт приемки. Сходить бы, посмотреть на эти тридцать отремонтированных квэ-мэ. Сумма-то немаленькая. А там, может, просто все елеем замазали.

Да, если по-хорошему отнестись к этой работе, то гонорар окажется совсем не преувеличенным. Пе́трович откинулся на спинку стула и раскурил давно потухшую трубку. Он потянулся за бутылкой пива, наполнил стакан, как вдруг его ударило. Аудитор стал перебирать просмотренные папки. Вот посещение казино в Рейнензиштадте. Это же там, где упал с перрона (как его? Пе́трович опять стал рыться в бумагах) Фридрих Хиршбюль. Нет, в казино они ездили летом, а несчастный случай произошел перед самым Рождеством. Но совпадение ли это? Что ему позавчера сказал следователь — маленькие случайности ведут к большим неприятностям.

И в этот момент дверь открылась, и служанка внесла обед.

Примечания

15

Royal Oporto — сорт португальского портвейна.

16

Гай Фокс — самый знаменитый участник Порохового заговора против Якова I в 1605 году. В Англии сложилась традиция отмечать дату чудесного спасения короля и в ночь на 5 ноября сжигать чучело Гая Фокса.

17

Boys Bitter (англ.) — известная марка английского светлого эля с 3-процентным содержанием алкоголя.