Прирожденный воин

Сергей Самаров, 2004

Майор Сохно снял броник, отбросил пистолет. В руке остался только нож. Как и у его соперника – чеченского бандита. Когда-то они воевали в Афгане, были боевыми товарищами. Теперь – смертельные враги. Бандит должен быть уничтожен. Если он ускользнет, произойдет крупнейший теракт. Хитроумная компьютерная операция с участием изощренных хакеров может направить ракету на судно, где проходит ежегодная встреча членов «большой восьмерки» – президентов и премьеров восьми самых развитых стран мира. Но этот теракт может быть предотвращен точным ударом ножа...

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

1

Десантуру оставляют отдыхать и дожидаться условленного часа, чтобы потом, когда он наступит, ей выдвинуться на возможные направления прорыва. Само выдвижение в темповый обходной марш планируется сразу четырьмя группами, перекрывающими каждый из двух путей сверху и снизу.

— Особо прошу обратить внимание, — напутствует подполковник Разин офицеров, — на людей без оружия. Таких среди них должно быть по крайней мере трое. Их следует брать живыми. Возможно, это заложники, возможно — сообщники… Этого мы пока и не знаем… Может быть, просто пленные, которых желают использовать. Двое по возрасту совсем мальчишки. Один чуть постарше. В любом случае нам необходимо взять их и доставить в Москву. Это — главная цель операции. Это — важнее, чем захват или уничтожение самого Азиза! Насчёт Азиза… Мы с ним знакомы. Он проходил стажировку у меня восемнадцать лет назад. Если будет возможность, постарайтесь брать его живым. Но рисковать из-за этого не стоит… Только если случай подвернётся… Я хотел бы с ним побеседовать.

— Те… Мальчишки… Кто они такие? — спрашивает командир роты.

— Единственное, что я знаю, компьютерщики-программисты с высоким профессиональным рейтингом. По крайней мере один из них имеет международное имя. Двое других просто подающие надежды. Их собираются использовать в какой-то серьёзной террористической акции. Если они будут убиты, найдут других, и акция будет всё же совершена, но эти другие останутся нам неизвестными… Возможно, останутся неизвестными… Поэтому следует быть осторожными. По данным агентуры Интерпола из Турции, компьютерщиков сильно берегут… При этом не исключается возможность их вербовки, потому что относятся к ним не как к простым невольникам. Хотя свободу передвижения ограничили полностью. Если их завербовали, они сами не пожелают попасть к нам… очень много «возможно» и «если». Ориентироваться будем на месте.

— Пойди туда, не знаю куда… Принеси то, не знаю что… — пожимает капитан плечами.

— Куда — известно… Что — известно… Остаётся только пойти и принести, — возражает подполковник. — Мы в этой операции — только маленькое звено. Основную часть работы выполняют Интерпол совместно с «Альфой».

* * *

У группы Разина путь более долгий и более сложный. Спецназ выдвижение к самой базе Азиза начинает ещё засветло, почти без отдыха, в надежде, что в преддверии ночи никто не пожелает погулять по дальним горам и не обнаружит там отряд. Но даже если и обнаружит, то разведчику ещё следует успеть добраться до базы, чтобы предупредить Азиза. То есть посоревноваться со спецназом в выносливости и в быстроте передвижения и при этом не обнаружить себя. На этот случай снайперы с «винторезами» особо проинструктированы, а наблюдатели с биноклями ночного видения контролируют все фланги и дальние проходы, по которым самим спецназовцам только предстоит ещё пройти.

Разин выдвигает вперёд офицеров своей группы. Им определять и снимать часовых. Солдатам с этим справиться труднее — не та подготовка… Группу возглавляет майор Паутов. Майор — «железный шифоньер», как зовут его иногда другие офицеры группы за физическую мощь, он не знает, что такое усталость, и никогда внимания не теряет. Знает все уловки чеченских часовых.

— Азиз — иорданец… У него свои уловки… — предупреждает Разин.

— Здесь иорданских пустынь природой не предусмотрено, — отвечает майор. — Разберёмся…

По флангам Разин выдвигает снайперов. Кроме того, подполковник придал передовой группе штатного арбалетчика — на случай, если на базе есть собаки. Пуля не всегда уложит злобного сторожевого пса без звука, даже пуля такой безголосой винтовки, как «винторез». После раны навылет собака обычно поднимает шум. Арбалетный болт^[15] убивает наповал и без звука.

Основная группа выходит через десять минут после офицерской. Передвигается тремя колоннами, с намерением на ближней дистанции развернуться веером. Оставляет за собой видимый след, но теперь это может не волновать. Завтра, с наступлением дня, пусть этот след хоть с увеличительным стеклом изучают. Дело будет сделано…

Первое сообщение приходит ещё до того, как выполнили развёртывание колонн. Паутов сообщает по «подснежнику»^[16]:

— Я «Кречет». Два выдвинутых поста. Новинка! Начинаю думать, что Иордания находится за Полярным кругом. Домики типа эскимосских иглу^[17]… Могли не заметить другие. Будьте внимательны.

— Я «Волга». Понял… Этих сняли аккуратно?

— Без проблем…

— Связь?

— Посты без связи…

Других импровизированных иглу за спиной разведчиков не оказалось. Глаз у Паутова цепкий. И слава богу! При таком малом личном составе любая очередь в спину может оказаться решающей и трагической. Поэтому идут с повышенной внимательностью.

— Я «Кречет». Ещё одно иглу… И две собаки впереди. Были… Можете делать «веер»… Остались только ближние посты…

— Я «Волга». Понял. Командирам колонн!.. Разворачиваем «веер»…

Технология хождения по снегу давно разработана. Если поднимать и переставлять ногу, скрип в ночи разбудит мёртвого. Поэтому нога, провалившаяся в сугроб, передвигается под снегом. Трудно! Устаёшь! Бульдозером себя чувствуешь! А за спиной уже много километров тяжёлого марша. Тем не менее последние сотни метров пройти необходимо без звука. Хотя совсем без звука получиться не может. Не бывает такого…

Кто-то звук услышал…

— Я «Кречет». «Волга», в лагере тревога!.. Нас обнаружили.

— Я «Волга». Всем. Вперёд! Огонь на поражение. Стрелять только по видимым вооружённым целям. Предупреждаю! По вооружённым целям! Выделяйте невооружённых. Докладывать!

Сухо затрещали короткие очереди. Хищно загуляло по склонам долины эхо. Почти полная, крутобокая луна сразу стала из противницы помощницей. Огонь стало возможно вести прицельный. Более того, скрытый легколесьем спецназ остался почти невидим для взоров через прицельную планку, тогда как боевики на голом склоне выглядят учебными мишенями.

Плохо, что застать боевиков врасплох не удалось, но это не удалось бы и на более короткой дистанции. Азиз хорошо подготовил своих бойцов. Никакой паники, всё организовано, каждый знает своё место и действия, которые требуется предпринять. Не видно, чтобы кто-то суетился, отдавая команды. Но вроде бы сама собой организовалась заградительная группа, дающая возможность другим отойти и уже с дальней дистанции прикрыть отход оставшихся.

Тёплые перчатки в карман. На руки — привычные и удобные для боя велосипедные перчатки, оставляющие пальцы открытыми. И потуже подтянуть их, чтобы кисть чувствовала жёсткость. Подполковник Разин рассматривает происходящее в бинокль и сразу оценивает старания Азиза по организации боевых действий. Сказалась кадровая подготовка. Очень грамотно работают. Редко такое встретишь среди боевиков. Знай Азиз, какими силами атакует его Разин, он, несомненно, предпринял бы контратаку. Но Азиз, естественно, предполагает то, что обязан предположить на его месте любой другой командир, — силы атакующих, по теории, всегда должны превосходить силы обороняющихся чуть ли не втрое. С какой стати в данном случае должна нарушаться теория? Целесообразности полевой командир не увидел. А зря. Растянув силы в отступлении, он потерял единственный шанс, потому что все пути отхода перекрыты десантурой. Если только нет запасного пути, который и должен был определить полковник Согрин со своими людьми.

Определил ли?

* * *

Первый штатный снайпер ОМОГ старший лейтенант Парамонов ещё до выступления общей группы занимает позицию на правом фланге. Трое солдат прикрывают его. Левый фланг держит второй штатный снайпер — лейтенант Паша Сокольников с другой тройкой прикрытия. Снайперы получили особый приказ. Отдавая его, подполковник Разин исходил из недавно захваченных у моджахедов документов, подписанных ещё Хаттабом, о структурном формировании джамаатов, и рекомендованном расположении их членов при передвижении на местности. Разведданные говорят, что этот приказ является всё ещё действующим и обычно соблюдается в точности. Изучив документы, можно определить, где и в каком месте находится в данное время командир джамаата, где снайпер, где гранатомётчик и миномётчик. Типичным и устоявшимся считается передвижение пятью способами. Самым приемлемым, исходя из местности, времени года и наличия торёных троп, выглядит передвижение джамаатов Азиза в одну колонну. Это Разин определил ещё во время продумывания плана вместе с полковником Согриным. Таким образом, снайперы получили возможность выборочно отстреливать эмиров^[18] и лишать подразделения отряда согласованного руководства. Другие цели определяются традиционно. Снайпер, миномётчик и гранатомётчик. Те, кто могут доставить самые большие неприятности при наступлении. Но это всё продумано и отработано. Выучка у бойцов на грани автоматизма. Облава началась и пошла по всем правилам…

Белый снизу и лоскутный лохмато-зелёный выше пояса маскировочный костюм старшего лейтенанта дал ему возможность пристроиться рядом с камнем неподалёку от торёной тропы. Его вполне можно принять за низкорослую ёлку. И следы, что Парамоша, как зовут его офицеры ОМОГ, оставил, могут сказать, что кто-то к этой ёлке подходил. Чтобы след не выглядел односторонним и свежим, пришлось прогуляться до тропы и обратно несколько раз, словно кто-то любовно и регулярно заглядывал сюда по надобности.

Засевшие чуть в стороне солдаты с любопытством наблюдают за топтанием старшего лейтенанта. Сами они устраиваются более просто, не изображая собой куст, а прячась за кустами настоящими. Парамоше же вынужденно приходится занимать более открытую позицию, потому что, спрятавшись среди кустов на одном с тропой уровне и оставаясь невидимым, он мало видит и сам. А для прицельной стрельбы требуется хороший обзор.

— «Волга»! Я «Спартак». Позицию занял.

— Понял тебя. Действуй.

— «Волга»! Я «Сокол». Позицию занял, — почти сразу докладывает и лейтенант Сокольников.

— Я «Волга». Понял. Приступайте к выполнению.

Чётко обозначаются резкие контуры гор. Рассветает стремительно. Вскоре со стороны лагеря начинается активная стрельба — сошлись на ближней дистанции. Парамоша подготовился. В зону обстрела попали сразу два джамаата, идущие параллельными тропами. Но дальний скоро сворачивает, начинает перебираться на тропу выше по склону. Старший лейтенант снимает с прицела чехол, прикрывает им лицо, как экраном, и дует тёплым дыханием себе в нос, чтобы не замёрз, когда дыхание перед выстрелом придётся задерживать. После этого отключает питание ночного видения, чтобы светящийся зелёный ободок не выдал его раньше времени, и припадает к окуляру…

2

Внезапный шум чуть не вызвал выстрел…

По крайней мере двое солдат, что идут за полковником Согриным совсем неслышно, вскинули автоматы и коротко щёлкнули предохранителями. Хорошо, полковник успевает руку поднять. Вот что значит — несогласованность. Сам полковник давно замечает майора Сохно, который и не скрывается, усевшись чуть выше по склону, а солдаты в полумраке его приняли, должно быть, за валун, которыми склон густо усыпан. Майор при приближении полковника просто съезжает «на пятой точке» — с горы прокатился, детство вспомнил, и солдаты при общем напряжении, присущем любой серьёзной операции, готовы отреагировать на шум и движение выстрелами. Именно поэтому Согрин не любит работать во взаимодействии с солдатами. С солдатами спецназа чуть проще — у тех подготовка лучше и нервы крепче. С десантурой пришлось повозиться и на марше, при стремительном скрытном выдвижении к старым пещерам, и в ходе поиска.

Впрочем, от солдат трудно требовать того же, чего можно требовать от офицеров. У них просто слишком мало времени на подготовку. Ещё на марше Согрин, в свои пятьдесят пять лет, вполне смог дать молодым парням солидную фору и потом без сомнений и видимой усталости перегнал их и обошёл незамеченным. Именно поэтому, приступив к обследованию сети пещер, при вынужденном разделении всей группы на четыре части полковник взял себе двух десантников, по паре выделил майорам Сохно и Афанасьеву, а шестерых, возглавляемых сержантом, оставил вместе. Среди них — двух минёров общего профиля. Общий профиль — это значит, парни могут не только минировать проходы, но и обнаруживать, если не разминировать, чужие ловушки. И всё равно считает последнюю группу самым слабым звеном.

Сейчас выстрел в такой непосредственной близости от лагеря боевиков стал бы просто предательством группы Разина и поставил бы всех под удар.

Съехав на тропу, Сохно протягивает командиру лист карты с отметками. Он так и съезжал, держа этот лист перед собой, словно внимательно разглядывал в темноте, — уважает клоунаду. Полковник подсвечивает ручкой-фонариком, просматривает отметки.

— Ещё шесть выходов? — Даже головой покачивает.

— Шесть. Небольшие, но ползком выбраться можно. Для гигантских червей, как я, пригодно… Вылез, дал пару прицельных очередей и прячешься, в следующую дыру ползёшь, из-под камня шмаляешь…

Отметки перенесены на командирскую карту.

— Какие предполагаешь заминировать?

— Там общий проход. Пробираться ползком. Камень посреди прохода. Проползти невозможно. Придётся сдвигать. К камню — растяжку. Пару гранат за спиной. Метрах в пяти, сразу перед поворотом. Вторая пара — за поворотом. Поражение стопроцентное. Спрятаться некуда. Целый джамаат покрошит…

— Годится. Где солдаты?

— Камень по проходу тащат. Я подыскал подходящий. «Растяжки» поставлю сам. Только блоков не хватит. Конфигурация сложная, надо обхват обеспечить.

Полковник вытаскивает из кармана разгрузки упаковку миниатюрных блоков, через которые можно пропустить шнур «растяжки». Новинка мастерских производственной базы ГРУ. К «растяжкам» под ногами все привыкли. Такие обнаруживаются легко. Маленький блок крепится на калёный наконечник-саморез, и его можно ввинтить в любую щель. Кто будет потолок разглядывать, если головой в него не ударяется?

— Действуй. Я перехожу на нижний уровень. Перенеси отметки…

Согрин протягивает майору обе карты, чтобы Сохно смог дополнить свою результатами поиска группы полковника. Сам поправляет микрофон «подснежника».

— Я «Рапсодия». «Танцор»… Слышишь?

Майор Афанасьев не отзывается. Не отзывается и после повторного вызова. Беспокойства молчаливость группы не вызывает. Значит, ползает по пещерам. Проходы такие, что там не потанцуешь. Камни экранируют. Нарушают связь постоянно. Притом не поймёшь, когда связь останется устойчивой, когда закапризничает. В одном месте впечатление такое, что собеседник в паре метров от тебя. А два шага к нему сделаешь, он уже не слышен, словно вообще покинул невеликий радиус действия станции.

Майора Афанасьева друзья зовут Кордебалетом, отсюда и позывной. Прозвище случайное. И получил он его в самом начале службы в спецназе, когда молодой шифровальщик прибыл для пополнения отдельной мобильной группы, готовящейся к проведению операции во Вьетнаме. Проверяли физическую подготовку новичка. Он оказался мастером спорта по боксу. В учебном поединке с физически более сильным и тяжёлым офицером, тоже бывшим боксёром, показал такой танец с одновременным нанесением множества ударов, что противник после боя сказал: «Ну, устроил ты мне кордебалет…» Дело было в семьдесят втором. Окончание вьетнамской войны. Тридцать с лишним лет прошло. Прозвище сохранилось.

— «Рапсодия». Я «Прыгун», — вместо майора отзывается сержант, возглавляющий четвёртую группу. — Проходы обширные. Сквозные. Все пять имеют выход и в соседнее ущелье. Там федеральная дорога с северной стороны не блокирована. Наши посты южнее, ближе к границе.

— Я «Рапсодия». Понял. Полное обследование… Закончите с картой, сообщай.

— Я «Прыгун». Задачу понял. Выполняю.

— Соединяться будем у тебя. Квадрат не покидай. «Танцор»! «Танцор»! Где пляшешь?

Кордебалет молчит.

* * *

— Товарищ майор… — Младший сержант-десантник говорит шёпотом, но в пещере и шёпот звучит громким шелестом. Слова словно отталкиваются от стен и начинают вокруг вибрировать. Ощущение такое, что это не человеческая речь звучит, а летучие мыши над головой крыльями шлёпают.

— Что там? — поворачивается Кордебалет к боковому проходу.

— Посмотрите… Дверь.

Майор протискивается в узкую щель среди камней. Ничем не примечательная щель. Таких в пещере десятки, и каждую приходится осматривать, потому что неизвестно, что встретишь через два шага — упрёшься в глухую каменную стену или найдёшь проход в другую пещеру. Но дверей здесь пока не попадалось. Это первая! И её можно посчитать предвестником чего-то важного.

Дверь деревянная, сколоченная кое-как и явно не рукой даже самого неумелого плотника. Так вбивать гвозди может только тот, кто ничего не держал в руках, кроме автомата. Доски — сикось-накось, щели — палец пролезет. С одной и с другой стороны диагональные рёбра жёсткости никакой жёсткости не создают, и дверь попросту осела бы на камни пола, если бы не держал её большой навесной замок. Вместо косяков использованы два бревна, заклиненные между полом и потолком и никак не укреплённые.

Младший сержант посветил фонарём в щель. Ничего разобрать не возможно. Видно только каменисто-земляную стену в метре. Стена скошена в сторону и отчётливо показывает следы обработки — проход расширяли. Если есть проход, который расширяли, он, естественно, ведёт не в очередной тупик. Десантник попробовал фонарь направить в сторону. Доски мешают. Ничего не разобрать.

— Осторожно!

— Что, товарищ майор?

— Осторожно, говорю. Дверь может быть заминирована.

Майор показывает пальцем куда светить. Осматривает каждый участок двери. Щели дают возможность рассмотреть и часть внутренней стены. Проводов или растяжек найти не удаётся.

— Чисто… — говорит младший сержант.

— Погоди-ка… — Второй десантник поднимает автомат прикладом вперёд. Готовится размахнуться, насколько позволит узкий проход.

— Приклад разобьёшь… — останавливает его Кордебалет.

Беда с этими современными автоматами. Пластмассовым прикладом даже в лоб от души ударить рискованно. Что же о железяке говорить, которая покрепче большинства лбов. Майор поднял камень, размахнулся и ударил по замку. Потом ударил ещё дважды. Бесполезно. А стрелять нельзя. Звук далеко разнесётся и из устья пещеры вылетит усиленный эхом.

— Ногой, — решает младший сержант и разводит руки, требуя освободить пространство.

Кордебалет с солдатом шагают в стороны. Десантник бьёт дважды. Дверь шатается — хлипкая, но не падает, пружинит.

— Узко здесь… — вздыхает десантник. — Если бы с разворота, я бы её вместе с косяками выбил.

— Я попробую, — говорит майор, жестом отстраняет младшего сержанта и останавливается против двери, занимает позицию.

Он поднимает расслабленную руку на уровень груди, несколько секунд примеривается, выбирая место, и резко, вместе с шумным выдохом, бьёт основанием ладони. Доска, к которой крепится металлическая скоба замка, вылетает.

Кордебалет распахивает дверь.

Младший сержант поводит лучом фонаря и шагает за дверь первым.

— Под ноги смотри, — предупредил Кордебалет. — «Растяжки» могут быть…

«Растяжек» не оказалось. Помещение предназначено не для гостей? Кордебалет пока сомневается.

За коротким, в шесть шагов, коридором — комнатка с многочисленными природными нишами. В высоту больше, чем в длину и ширину. Вдоль стен оружейные ящики. Несколько ящиков открыты.

— Проверяем арсенал, — командует майор.

— Автоматы и патроны…

— Гранатомёты и гранаты…

— Взрывчатка… Детонаторы…

— А это что?

— Ничего не трогать руками, — предупреждает Кордебалет.

Он ещё не видит опасности, но чувствует её.

— Свети сюда… Всеми фонарями.

Что-то происходит… Но — непонятно что. Видимой опасности нет. Но Кордебалет знает, что это чувство не приходит зря.

— Хитрый лис Азиз…

— Что? — не сразу соображает младший сержант.

— Автоматы в ящике старые. Это не арсенал. Кто видел в заводских ящиках автоматы без смазки? Какой смысл их складывать в заводские ящики?

Осмотр проводится внимательно. Следующий ящик. Тоже — внешне — бояться нечего. Дальше.

— Товарищ майор, вот это — что?

Кордебалет подходит. Пять одинаковых длинных ящиков поставлены один на другой. Открыт верхний. Рядом ящики вдвое короче, но со схожей маркировкой.

— Богато живёт полевой командир Азиз… — Майор протягивает руку, чтобы вытащить из ящика тяжёлую трубу, но замирает.

— Что это? — повторяет десантник, он с таким оружием не сталкивался.

— «Игла», российский аналог «стингера». Переносная зенитная ракетная установка. Не трогать… Посвети… Так… Теперь сюда…

Майор пальцами осторожно сгребает землю с каменного пола. В других местах голый камень. Здесь на полу — земля. Потолок тоже каменный. Насыпаться неоткуда. Значит, землю принесли с наружного склона. И вопрос возникает естественный — зачем? Пальцы обнажают шнур. «Растяжка» идёт из-под ящика с «иглами» к маленьким ящикам, где, по логике, должны храниться ракеты со стартовым ускорителем, входящие в комплект.

— Понятно…

Кордебалет возвращается к ящикам с «иглами». Склоняется.

— Вот здесь, спереди, должен быть компактный запросчик-ответчик «свой-чужой». Его невозможно просто так снять… Это муляжи…

Из кармашка разгрузки достаётся шнур.

— Быстро… Выйти из пещеры…

Майор дожидается, пока стихнут шаги десантников за спиной. И только после этого под хилым светом фонаря, осторожно, вымеряя каждое движение пальцев, делает ямку под натянутым шнуром «растяжки» и подводит туда конец собственного шнура. Затягивает петлю. И начинает шнур осторожно разматывать. Работа тонкая. Необходимо создать натяжение и при этом не потянуть за саму «растяжку».

Кордебалет не торопится. Знает, к чему может привести торопливость. Наконец, он у двери. Сначала саму дверь ставит на место, пальцами вгоняет в отверстие вырванные гвозди. Пальцы напрягаются до боли. Но майор справляется. И только после этого крепит к двери шнур. Вот теперь пусть люди хитрого лиса Азиза идут сюда. Они знают о ловушке внутри помещения. А их ждёт ловушка на несколько шагов раньше…

3

Телефонная трель… Доктор торжественно оттопыривает карман и достаёт оттуда трубку спутниковой связи с не меньшей ловкостью, чем фокусник в цирке вытаскивает из цилиндра за уши кролика. И сразу включает максимальную громкость, чтобы разговор был слышан всем.

— Я слушаю.

— Доктор?..

— Да. Привет, Стас…

— Вы меня искали? Мне сообщили, что были звонки из Москвы…

— Да… Искали… Сначала Александра звонила, потом мы… «Мобильник» не отвечал…

— Наверное, я был в самолёте. Только что прилетел. Басаргин на месте?

— Здесь… Совсем наш начальник от рук отбился. Он нынешнюю ночь провёл в «кутузке» и только что прибыл… Полковник Баранов посодействовал, и генерал Астахов расстарался…

— Хорошо. Подробности через шифрованную связь. Слушай новые распоряжения. Работаете через ноутбук и спутниковый телефон. Городские и сотовые телефоны из оперативного пользования временно исключить. Я имею в виду, при связи со штаб-квартирой… Саня объяснит ситуацию. У тебя ноутбук с собой?

— Он у меня всегда с собой. Я даже в туалет, кажется, с ним хожу. И с трубкой спутниковой связи… С сегодняшнего утра…

— Подготовьте отчёт. Сделайте срочно, до вечера. С меня будут спрашивать. Завтра утром меня вызывает по этому вопросу генеральный директор.

— Хорошо. С Басаргиным говорить будешь?

Доктор протянул трубку Александру. Разговор по-прежнему слышно всем.

— Здравствуй, Саня… Что там с тобой произошло?

— Здравствуй. Меня вчера «повязали», как мелкого наркоторговца… Ладно бы, просто наркоторговца… А то ведь — мелкого… Обижают… И закрыли в «обезьянник», где я благополучно прокоротал ночь вместе с двумя бомжами и одним недоразвитым юным хулиганом.

— И как твоя наркоторговля? Прибыль приносит?

— Ментовская довольно грубая провокация. Санька не растерялась, срочно вызвала Доктора с Тобако. И даже со всей бригадой. Они успели славно потрудиться до моего освобождения. Подробности сообщу.

— Но — как завершилось? Всё нормально?

— Да. Сегодня приступаем к разработке адресов. По другому вопросу подключаем Мочилова.

— По какому?

— Новый вопрос возник в моё отсутствие. Ребята удачно разбираются. Но помощь Мочилова необходима.

— Хорошо. Жду с нетерпением подробностей. Наши спецы, кажется, зацепились за переписку тех парней… Сейчас просмотрю, что удалось выудить, и через полчаса передам тебе шифровкой. Электронный адрес — шестой. Исходящие отрабатывайте по пятому.

— Понял. Жду. Доклад пошлю вечером, когда будут какие-то результаты поиска.

Костромин отключает трубку. Доктор оборачивается на вошедшего Ангела.

— Благодарю за заботу, — Ангел протягивает пустую чашку Александре, — но я привык пить кружками, как Доктор. Поэтому не откажусь от повторной дозы.

— Я сварю свежий… Натуральный… Растворимый мы пили в спешке.

Она с улыбкой выходит на кухню. Ангел поднимает глаза на Басаргина.

— Доктор говорит, ты плотно работал с Мочиловым?

— Было дело. И даже вместе с вашим генералом… Я имею в виду генерала ФСБ…

— С которым? У нас их много. Вернее, у них… Я так и не привык до конца…

— С Легкоступовым.

— Тогда я понял, что это за дело… А Мочилов — не тот полковник, который гражданский самолёт использовал в качестве танка?

— Он самый. Нас с Пулатом и Легкоступова выручая… Только уже можно было обойтись без тарана ворот. Мы сами себя выручили^[19].

— Тогда я и о нём имею представление. Телефон знаешь?

— Конечно. — Ангел берёт в руку трубку спутниковой связи и набирает номер. Громкость никто не убрал. — О чём договариваться?

— Операция «Троянский конь». Он поймёт. Надо «сплавить» куда-то ментов.

— Алло! Юрий Петрович?

— Я слушаю.

— Ангелов беспокоит.

— Рад слышать тебя, Алексей Викторович. По делу или как? У меня сейчас забот полон рот…

— По делу… Операция «Троянский конь». Надо забрать от нас и спрятать куда-то троих хороших парней. Есть такая возможность?

— Если возникла необходимость, возможность найдём. Ты как в этом замешан?

— Мы с Пулатом работаем в команде Гагарина. — Ангел видит, как Александр показывает пальцем на себя. — А он в команде Басаргина.

— Понял. Нас, между прочим, мог бы предупредить… Хотя бы через куратора… А то пропал куда-то… Ладно, отношения потом будем выяснять. Высылаю машину. Говори координаты.

Ангел называет адрес.

— Машина будет из Балашихи. Там сейчас Яблочкин сидит. Выпрошу его у Спиридонова. Генерал тоже имеет в операции свой интерес. Ждите.

— Если можно, быстрее…

Доктор убрал трубку.

— Будь другом, отгони машину квартала на три… — просит Ангела Басаргин.

— Только после того, как выпью кофе. Мы с Сохатым десять часов летели над дорогой, и я просто засыпаю…

— Кофе готов, — Александра выходит с кухни с большим керамическим бокалом.

— Я попрошу прокатиться Пулата, — говорит Доктор. — А то он жалуется, что засиделся.

* * *

Пулат выходит из подъезда, привычно гордо подняв голову, покручивая на пальце ключи от милицейского «уазика». Осматривается, вдыхает запах талого снега и направляется к стоянке.

Пинать колёса автомобилей Виталия научил ещё в детстве сосед — сын шофёра. В те времена машин на улицах было не столько, сколько сейчас, и человек, сидящий за рулём, вызывал у мальчишек уважение. Уважение естественным образом распространялось и на сына шофёра. А тот, пользуясь родительским благословением, пинал колёса с профессиональным наслаждением. И позволял под хорошее настроение сделать то же самое лучшим друзьям.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

Болт — так называется короткая стрела арбалета.

16

«Подснежник» — коротковолновая система связи, состоящая из наушника, микрофона и плоской карманной рации.

17

Иглу — дома эскимосов, строятся из снежных кирпичей.

18

Эмир — командир джамаата.

19

Роман «Операция „Зомби“.