Эльфами не становятся

Софья Самокиш (2024)

Зоя — обыкновенная одиннадцатиклассница, которая живёт обыкновенной жизнью обыкновенного подростка. Но эта «обыкновенность» доводит девушку до отчаяния. Всё свободное время Зоя посвящает творчеству и фантазиям: она пишет книгу о волшебном мире, где представляет себя прекрасной эльфийкой. И пока её одноклассники мечтают о том, чтобы поступить в престижный вуз, Зоя больше всего желает очутиться в своей сказке. Но что будет, если вселенная откликнется на отчаянное желание и сказка вдруг станет правдой? Так ли хороша на самом деле покажется волшебная реальность? И как понять, где оно — твоё место в мире?

ГЛАВА 6

Тарья отложила перо, ещё раз оглядела исписанную страницу и призвала стихию Воздуха, которая лёгким ветром мгновенно пронеслась над фолиантом и высушила только что нанесённую хронику. В этот огромный толстый том эльфийка записывала успехи своих учеников, юных ясновидящих, школу которых она возглавляла в столице. Отдельно Тарья отмечала уровень их способностей на переходных этапах. Сегодня завершился последний подготовительный этап для юных эльфов, отобранных в этом году. Итог очень радовал эльфийку. Такого сильного набора не было последние тридцать лет.

«Тарья!» — ненавязчиво коснулась её сознания мысль Олоримэ. Ясновидящая отодвинула подальше личные переживания об учениках и обратила всё внимание на предназначенную подругу: «Как вы обустроились в Даллене?»

Олоримэ рассказала ей и Эвелис об открывшемся портале сразу, как только королева Калипсо объявила, что эти сведения не являются государственной тайной. Иначе бы ни та, ни другая эльфийки, мысленно связанные с феррийской принцессой, не услышали бы новости. Не знали они только того, что портал ведёт в другой мир. Пока не знали.

«Здесь хорошо, — отвечала Олоримэ. — Здешний ясновидящий достаточно умён и умел, но возникла другая трудность. Портал не хочет откликаться на магию волшебников. Он стоит совсем близко к эльфийской границе — я предположила, что он считает себя стоящим на земле эльфов. Оказалось, так и есть: портал откликнулся на мою магию».

«Очень неожиданно, — озадаченно ответила Тарья. — Порталы обычно точно знают своё местонахождение».

«Подманила к себе птица-удача, да тут же крылом взмахнула и улетела, — усмехнулась Олоримэ. — Думали, есть теперь наконец-то свой портал у Феррии! Да не всё так просто».

«Зато для Феррии снова оказалось удачей, что ты, эльфийка, — супруга принца. Сможешь управлять порталом».

«Да, — согласилась Олоримэ. — Но сначала нужно многое о нём узнать. В первую очередь, куда он ведёт. Тарья… Портал соединяет нас с другим миром».

Ясновидящая замерла. Казалось, все мысли — даже те, что тихо копошились в глубине сознания — вдруг разом замолчали. Олоримэ оглушила внезапная тишина в голове. Она продолжила говорить, и эхо её голоса было неожиданно громким и многослойным, точно девушка произнесла это в огромном помещении с высоким потолком:

«Теперь нам нужен эльфийский ясновидящий, чтобы узнать об этом другом мире. Эарлан отправил Повелителю письмо с просьбой прислать в помощь кого-то из наделённых этим даром».

«Элиор обрадуется такой интересной работе», — непроизвольно, не до конца осознавая, что говорит, не до конца ещё осознав всю глубину новости, отозвалась ясновидящая.

«Тарья?» — удивлённо переспросила Олоримэ, не ожидавшая от подруги такого спокойного ответа.

«Это отнюдь не спокойствие, — возразила та, услышав удивление в голосе вопрошавшей. — Напротив, я слишком потрясена…»

«Мы были потрясены не меньше», — кивнула Олоримэ.

«Хотела бы я прикоснуться к этому порталу собственным даром!» — подумала тогда Тарья в глубине сознания, не давая подруге услышать эту мысль.

«У портала охранные заклинания, никто без нашего ведома близко к нему не подойдет», — сообщила тем временем Олоримэ.

«Повелитель придёт с этим вопросом к моему супругу, как к главе совета. — Снова вернулась к разговору с подругой Тарья. — Элиор будет решать, кого послать из совета».

«Ты могла бы попросить его отправить тебя?»

Ясновидящая улыбнулась — она всегда рада увидеться со своей предназначенной, а тем более по такому невероятному поводу! Элиор, конечно, понимает это. Вот только вряд ли он отправит её — вряд ли он вообще отправит кого-то из совета. Скорее всего, глава ясновидящих захочет взять дело на себя, никому не доверив такой ответственности.

В комнату вкрадчиво заползал сумрак. Тарья закрыла фолиант с хрониками своей школы и спрятала его в высокий книжный шкаф. Потом призвала дар и прислушалась к всполохам магии во дворце. Элиор ощущался в кабинете Повелителя. Возможно, именно сейчас до Лакима дошло письмо, и он вызвал главного ясновидящего, чтобы обсудить с ним этот вопрос.

«Портал в другой мир!» — девушка снова потрясенно покачала головой. Многие и раньше предполагали, что во вселенной есть ещё места, где живут такие же разумные существа — места, до которых невозможно ни доплыть по морю, ни долететь по воздуху, ни дойти по суше. Ясновидящие почти с самого начала существования жизни на Тоукси пытались дотянуться до этих мест с помощью своего дара, но все попытки были безуспешны. Пока наконец Создатель не дал понять, явившись одному из высших эльфов, что жителям Тоукси пока не нужно искать пересечения с другими мирами — «займитесь лучше своим миром!»

И вот сейчас — никто даже не пытался, не проводил исследований, а портал открылся сам! Дух захватывало от видевшихся впереди возможностей.

В коридоре послышались шаги. Тарья не удивилась, увидев через мгновение на пороге комнаты своего кхэлина⁵.

— Кхэль, у меня удивительные новости! Ты бы хотела в самом ближайшем времени снова навестить Олоримэ?

Эльфийка поднялась с кресла и не смогла даже сразу ответить, так много чувств одновременно поднялись в её душе, а только молча кивнула в знак согласия.

***

Тарья и Элиор должны были прибыть через два дня — именно столько времени занимало путешествие от столицы Танмере до границы с Феррией.

— Далленским кумушкам будет о чём посудачить! Многие из местных жителей никогда не видели высокопоставленных лиц — ни среди нашего народа, ни тем более знатных эльфов. А тут на тебе — сразу и наша семья, и главный ясновидящий совета эльфийского Повелителя, и вторая ясновидящая-советница! — улыбнулся Эарлан, когда Олоримэ рассказала ему об ожидаемых гостях.

Не хватало только Эвелис. Феррийцы знали, что супруга его высочества Эарлана соединена узами предназначенной дружбы и что это родство магий проявилось не у двоих, как это всегда бывало в такой связи, а у троих. Увидеть всех трёх эльфиек вместе было бы для далленцев самым интересным событием за всё время тихого существования окраинного города. Но Эвелис осталась при дворе Повелителя, чтобы быстрее всех приносить ему вести о портале, пользуясь их мысленной связью.

Маленький путевой дворец, конечно, не был предназначен для постоянной жизни в нём. К приезду Тарьи и её кхэлина Олоримэ едва успела организовать комнаты. Впрочем, Эарлан уже распорядился начать постройку гостевого дома и позвал для этого местных мастеров, чем очень обрадовал искусников, которые ожидали, что принц пригласит зодчих из столицы.

Когда эльфийская делегация в сопровождении Эарлана и далленского ясновидящего Нирита подошла к порталу, Олоримэ показалось, что с момента последнего посещения портала в том мире не прошло ни часа. Словно был тот же день, то же время: так же блестели лужи после недавно прошедшего дождя, цветы и листья ничуть не прибавили в росте.

— Там как будто и часа не прошло, — вслух сказала Олоримэ.

Говорили на феррийском. Эарлан превосходно знал эльфийский, так же, как и Олоримэ знала его родной язык. Нирит тоже мог бы говорить на языке гостей, хотя и медленнее и с ошибками в произношении, но эльфы, приезжая в другую страну, всегда говорили на местном языке из уважения к её жителям.

— Время вполне может идти по-разному, — подтвердила догадку подруги Тарья.

Элиор с нескрываемым восторгом оглядел портал. Потом обернулся к кхэль:

— Что ж, приступим? Информации должно быть много, первым бери самое важное: устройство мира, законы магии, сила магии, расположение мира относительно нас, история.

Тарья кивнула и подошла ближе. Оба ясновидящих приложили руки к полотну портала и затихли. Олоримэ отстранилась от мысленной связи с Тарьей, чтобы не мешать ясновидящей. Эвелис тоже не подавала голоса. Она молчала всю дорогу до вершины холма, хотя внимание её к происходящему ощущалось. Один раз на несколько секунд она даже воспользовалась зрением Олоримэ, чтобы посмотреть на портал.

Прошло около десяти минут. Эарлан, Нирит и Олоримэ терпеливо ждали, глядя то в портал, то вниз в долину, где располагался Даллен. Когда вдруг Тарья отстранилась и часто-часто задышала, словно долго до этого задерживала дыхание. Знаний было слишком много — она почувствовала, что больше не может выносить поток образов, и разорвала связь с порталом.

— Удивительно, — начала она. — Этот мир во вселенной совсем недалеко от нас! Он смотрит на то же солнце, что и мы. Но находится словно в другом состоянии. Как находятся в другом состоянии относительно нас стихии, которые могут проходить сквозь живых существ так, что живое существо даже не ощутит этого. Иногда пути миров пересекаются. И если бы оба мира были одинакового состояния, то пересечение путей грозило бы столкновением и гибелью обоих. Но этот мир проходит сквозь наш мир, как стихия проходит сквозь живущего. Происходит что-то вроде наложения.

— А когда это наложение закончится, соединение с тем миром сохранится? — Эарлан вскинул брови.

Тарья покачала головой.

— Нет. Но когда наложение миров закончится, останется портал. И он будет вести себя как обыкновенный естественный портал, его можно будет настроить на перемещение в другое место нашего мира.

«Всё-таки у Феррии будет свой портал!» — воскликнула Олоримэ. Возможность перемещения по Тоукси привлекала принцессу куда больше перемещения в некий неведомый мир. Поэтому известие о том, что соединение не вечно, обрадовало эльфийку.

В этот момент и Элиор отстранился от портала и глубоко вздохнул, приходя в себя и собираясь с мыслями.

— Он запечатан для нашего вторжения? — подал тогда голос Нирит.

— Нет, — продолжала отвечать Тарья. — Но шагать в него не стоит — я не могу предположить, чего может стоить междумирный переход живущему Тоукси.

«Не очень и хотелось», — с опаской подумала Олоримэ.

— История у мира немаленькая. Его форма существования похожа на нашу: там тоже искажен первозданный вид жизни, — продолжила Тарья. — Изначально Создатель задумывал, что существа этого мира будут жить в гармонии с Ним и с миром, но они тоже совершили ошибку, как и наши предки, отказавшись от Его покровительства. Поэтому теперь средний возраст жителей совсем маленький, даже не дотягивает до феррийского! Что такое жизнь в восемьдесят лет? Я вижу, их изначальная форма предполагала другую продолжительность жизни, но ошибка стоила дорого. Конечно, пострадала и их внутренняя магия. Всё, как у нас — ей тоже нужно посредничество стихии для того, чтобы изменять реальность.

— Не совсем, — подал голос Элиор. — У них это устроено ещё сложнее. Жители этого мира по сравнению с нами словно спят: они не осознают действия своей магии. Пользуются ею интуитивно.

— Почему? — к Элиору изумлённо обернулась Тарья.

— Сам мир приглушает их магию и не даёт развернуться в полную силу. Они живут, не зная ценности того, благодаря чему живут. Не все, но многие. Есть и те, кто догадываются, кто ценят в себе искру Создателя. Впрочем, даже не имея возможности использовать магию в полную силу, они воздействуют на реальность иначе. Они создают разные предметы, действие которых похоже на магию, но такое воздействие менее естественно для мира.

«А я не увидела этого, — смутилась в глубине души Тарья. — Хотя, может, и разглядела бы, побудь в связи с порталом чуть дольше. Как хочется быть уверенной в том, что я справилась бы со всеми знаниями из портала и без Элиора, сама…»

— Не понимаю, почему их магия не развита, — Элиор задумчиво продолжал рассуждать о том, что увидел в портале. — Если то, что они делают с помощью других творений со своей землей, не нравится миру, почему он предпочел этот вид взаимодействия? Неужели по сравнению с магией то, что есть сейчас — меньшее из зол?

— Значит, вот почему никто из живущих, проходивших мимо портала, не видел его! — вслух сказала ясновидящая. — Из-за этой их неразвитости в магии.

— Да, — подтвердил Элиор.

— Значит, тот, кто настроил портал с той стороны, сделал это неосознанно? — задумчиво спросил Эарлан.

В этот момент из портала донеслись звуки. Все единодушно обернулись к межмирному полотну.

На поляне спиной к порталу стояла девушка с короткими, едва доходящими до плеч рыжими волосами. Слова, прозвучавшие сквозь толщу пространственной энергии, принадлежали ей, но они словно были не сказаны, а написаны в воздухе. Как будто девушка подумала, а её мысль — или даже не мысль, а настроение мысли — вложилось в сознания всех, кто её видел. Именно поэтому существам, находившимся на Тоукси, не нужно было знать чужой язык, чтобы понять её.

— Пожалейте, пожалейте меня! Пожалейте за то, что я вынуждена жить по вашим правилам!.. — вот что было главной темой дум незнакомки.

— Что за странное самоистязание? — удивлённо отпрянул Эарлан, уловив эту угнетающую тоску, распространяющуюся от фигуры девушки.

И тут иномирянка обернулась, как если бы услышала восклицание принца. Её взгляд, плавно скользивший по пейзажу, остановился на месте, где с её стороны должен был быть портал. Остановился, совершенно осознанно выбрав эту точку, и наполнился изумлением.

Без всякого сомнения — она его видела.

***

— Я только допишу один эпизод и приду! — это был мой ответ на вопрос мамы «когда будем обедать». Он отозвался лёгким звоном в тонких окнах веранды, а я окунулась в непривычный после солнца полумрак и прохладу задней комнаты. Из-за растущей у окна яблони она всё время была тенистой.

Как я любила всегда эти прекрасные тенистые комнаты в одноэтажных деревянных домах, которые неразрывно связаны в сознании русского человека с деревней! Моя бабушка жила в таком доме, пока мы не перевезли её в город. И в её комнатах всегда была эта блаженная полутень из-за деревьев перед окнами. Солнечные лучи, которым всё же удавалось пробиться сквозь густую листву, кружевной салфеткой ложились на деревянный стол с массивными ножками, на диван, обитый жёсткой тканью, которая в детстве раздражала меня своей колючестью, и кресла с такими же колючими толстыми покрывалами. Теперь этот диван и эти кресла стояли здесь, в задней комнате нашего дачного домика. Колючее покрывало также было при них.

Экзамены закончились на прошлой неделе, и мы сразу, прихватив кота и бабушку, уехали на дачу — отъедаться малиной и зарабатывать загар под солнцем. Хотя бабушка заявляла, что я скорее загорю под светом монитора, потому что, конечно же, я взяла ноутбук с собой и продолжала писать книгу.

— У всех людей в конце лета будет нормальный загар, а у тебя синий! — Когда бабушка бывала недовольна, она всегда выдумывала что-нибудь настолько абсурдное, что трудно было удержаться от смеха.

— Почему синий, ба?

— А какой от него свет-то, от этого экрана? Синий и есть! — непоколебимо отвечала она, на что я хихикала:

— В таком случае, находясь под солнцем, по твоей логике, я должна пожелтеть.

Не найдя, что ответить, бабушка показывала язык — это всегда был её последний и самый сильный аргумент, когда других уже не оставалось. Диалог на эту тему в разных вариациях повторялся ежедневно.

Но, как и все бабушки в подобных случаях, она преувеличивала. Я гуляла много. Ходила на речку и ещё дальше — в лес, вдоль полей, к холмам. Холмы были здесь не так высоки, как в Сухотино, некуда было забраться, чтобы представить себе: лечу!.. Но и на ровной местности было хорошо и привольно. И тоже закроешь глаза, раскинешь руки и побежишь по полю — так и кажется, что сейчас поднимешься в воздух. А в наушниках — «Полёт» Шнитке! Главное, чтобы коряга какая-нибудь по дороге не попалась…

Поэтому солнцем я всё же освещалась часто. Вот и теперь только что вернулась с прогулки и поспешила пройти в комнату, чтобы записать свежепридуманные идеи.

Ослеплённая радостью жаркого дня, я не сразу разглядела ноутбук, у которого почему-то горел экран. Это насторожило меня — за долгое отсутствие он уже давно должен был погаснуть… Насторожило меня и другое — свет был ровный, яркий. Как от чистого белого листа. Чего не могло быть в моём вордовском документе, я точно помнила, что последняя страница была исписана полностью.

Потом я увидела Гречку, лежащего на клавиатуре.

У меня подкосились ноги, но, вопреки желанию тела осесть на пол, я рванулась к столу. Кот недовольно покосился на меня, муркнул и чуть-чуть изменил положение возлежания, вытянув лапы. И я поняла, что до этого его лапа лежала на backspace — кнопке удаления.

Не решаясь строить предположения, дрожащими руками я сняла кота с клавиатуры и села за стол. Прокрутила колёсико мышки. Вордовский документ был пуст. Очевидно, кот пришел сюда сразу, как только я вышла, и всё это время спал на зажатом backspace.

— Спокойно. Можно же просто не сохранить изменения при закрытии! — воскликнула я и, глубоко вздохнув, нажала крестик.

Документ закрылся.

Система не спросила, хочу ли я сохранить изменения.

У меня потемнело в глазах.

Я зашла в папку, где лежали мои наработки — последний раз документ с книгой сохранили в 15:34.

Сейчас было 15:37.

Значит, три минуты назад кот умудрился сохранить версию документа, в которой удалён весь исходный текст — то есть, просто пустой файл. Вернуть написанное теперь было невозможно.

Затаив дыхание я ощущала, как внутри поднимается цунами.

Тут Гречка вспрыгнул мне на колени и мяукнул. И я машинально провела рукой по его спине. Ещё секунду назад я готова была вскочить и дать выход своей злости, а не вскакивала только потому, что ещё не определилась, как это лучше сделать — швырнуть уже ненужный ноутбук в стену, разбить клавиатуру или опрокинуть стол. Но теперь на коленях лежал кот, и нежелание его тревожить было сильнее всех остальных чувств. Я слишком любила кошек в целом и Гречку в частности, чтобы злиться на него. А ведь ноутбук, клавиатура и стол были виноваты ещё меньше, чем кот. Да и кот сделал это по случайности, ничего не понимая. Ярость схлынула, так и не найдя точки выхода. Вместо неё меня накрыло отчаяние.

«Может быть, это знак?» — подумалось вдруг. Знак, что я занимаюсь ерундой, что мне следует бросить писать и перестать страдать из-за своих фантазий?..

Кот мурлыкал у меня на руках — соскучился, пока я гуляла. С обострившимся вниманием я прислушивалась к ощущениям: как пальцы зарываются в длинную шерсть, как влажен прохладный кошачий нос, как шершавы подушечки лапок. Лишь бы не анализировать произошедшее, так оно было дико и непоправимо. Мурлыканье, однако, успокаивало и примиряло с ситуацией. О том, чтобы начать сесть восстанавливать текст прямо сейчас, не могло быть и речи.

Я закрыла крышку ноутбука, обняла кота, потом опустила его на пол и, сама не поняла, как и зачем, вышла из комнаты.

— Дописала? — не оборачиваясь, спросила мама, услышав шаги.

Я зачем-то покачала головой. Этот вопрос заставил волну отчаяния подняться ещё выше, и мне казалось, что, стоит только заговорить, как она выльется вместе с речью. Поэтому я молчала.

Мама обернулась и даже изменилась в лице при взгляде на меня. Я машинально подняла руки, точно защищаясь. Её выражение, удивлённо-сочувствующее — уже сочувствующее, хотя ещё неизвестно чему! — вдруг показалось отталкивающим, потому что я предвидела, что произойдет дальше — она спросит, что случилось, и что я ей скажу? И главное — зачем что-либо говорить? Что она сможет на это ответить? Чем утешит меня человек, который всецело принадлежит этому миру? Когда вся моя фантазия, всё, что было создано с таким трудом, одномоментно исчезло! Нет, сейчас не хотелось ничьего вторжения, я должна была пережить трагедию наедине с собой. В сочувствии любого человека этого мира мне сейчас виделось в первую очередь жалостное непонимание, этакое пожатие плечами на мои «надуманные страдания», как недавно назвала их Ния.

Внезапно волна отчаяния опала, но не потому, что стала меньше — скорее дно под ней провалилось, стала глубже сама проблема. Я осознала, что на самом деле горюю не из-за потерянного текста о своей волшебной сказке, а о том, что, кроме него, у меня, в сущности, ничего и нет. Всё волшебство существовало только в фантазиях — и пустой вордовский файл лишний раз, снова, напомнил мне о неосуществимости моего дикого желания вырваться из этой обычной жизни.

— Мне надо ещё прогуляться, — смогла выдавить я. — Пожалуйста, ничего не спрашивай!..

…Хлопнула позади калитка ограды, и, точно испугавшись хлопка, я рванула вниз по улице к реке. Я бежала так, словно могла убежать от своего сердца, которое, казалось, с каждым новым биением окатывалось не кровью, а ядом — а иначе почему всё внутри было так невыносимо, безысходно отравлено?

Остановилась только на небольшой полянке в лесу у самых холмов. Слева была берёзовая роща, справа почти отвесно скалистый холм, поднимавшийся на высоту примерно в три человеческих роста. Позади шумела вода — там была небольшая плотина, и потому здесь обычно спокойная Карповка становилась похожа на грозную горную реку.

«А может, это и правда знак? — снова пришла та же мысль. — Знак, что мне правда пора начать жить настоящей жизнью, а не пребывать в мечтах? Пусть мне это не нравится, но ведь иначе невозможно!..»

Ведь не я одна такая. Есть много людей, которым что-то не нравится в их жизни, но они же живут.

И я буду жить. Никому больше никогда не расскажу о своих фантазиях, чтобы не быть высмеянной.

Буду притворяться, что мне хорошо, что я интересуюсь всем тем, что интересно остальным, нормальным людям.

Найду себе парня из своего окружения. Мама успокоится, увидев, что я перестала витать в облаках.

Пускай всё это будет напоказ, а внутри у меня будет дыра, ну, так что ж теперь, раз по-другому невозможно. Я машинально прижала руки к груди, туда, где эта самая дыра ощущалась чуть ли не физически, и нащупала свой месяц-талисман, который, как и всегда, был спрятан под футболкой. В порыве отчаяния захотелось снять его и выбросить прямо сейчас же куда-нибудь в чащу или лучше с обрыва в реку.

— На маэри динно? — в голове вдруг вспыхнул возглас — точно лампочка на кухне в час ночи. И так же, как от включенного света разбежались бы тараканы, от этого возгласа на незнакомом языке порскнули в разные углы мысли. А без них я почувствовала себя совсем осиротевшей и голой.

Я медленно обернулась туда, откуда донёсся до меня этот возглас.

В отвесно поднимавшемся скалистом холме светился большой круглый экран. И в нём виделись… существа — не люди, потому что за спинами некоторых возвышались крылья. У одной девушки они были серыми. А ещё у неё были рыжие волосы. Того оттенка гречишного мёда, пронизанного солнечным светом, которого я добивалась сначала на своих волосах, а потом и на своём портрете. Точнее — на её портрете. «Олоримэ!» — вспыхнуло в мыслях. Рядом с ней стояла блондинка с тёмно-изумрудными крыльями. «Тарья!» — уверенно определила я.

«И портал!» — добавила бы ещё полчаса назад. Но сейчас, когда только что принято решение отказаться от фантазий, как можно сказать такое?..

Однако, чем тогда объяснить мое видение? Шизофренией? Увольте, вариант с порталом казался привлекательнее.

У меня была только одна возможность проверить происходящее как можно скорее, и я, не раздумывая, воспользовалась ею: раскинула руки, закрыла глаза, как делала это обычно, представляя себя летящей, и побежала к светящемуся пространству.

Через несколько секунд меня коснулась странная субстанция — я словно упала в желе, прошла сквозь него и выпала с другого конца. Открыв глаза, завертела головой, как флюгером, стараясь разом охватить всё окружающее меня. Олоримэ, Тарья, Эарлан — все точь-в-точь, как я их представляла. От удивления во рту всё пересохло так, что слова прилипли к гортани. Наконец после нескольких неудачных попыток заговорить из высушенных, скукоженных слов составилась фраза:

— Вы всё-таки существуете?

Никто не ответил, потому что Тарья внезапно обернулась и закричала, указывая рукой на что-то у меня за спиной.

Все повернули головы к сияющему провалу, из которого я выпрыгнула несколько секунд назад, и на лицах волшебных созданий отразился ужас. Я тоже медленно перевела взгляд туда, где должен был быть проход в мой мир, молясь, чтобы оттуда не потянулась какая-то междумирная энергия, которая посчитала моё присутствие здесь недопустимым и сейчас хотела вернуть домой.

Но всё оказалось куда лучше, чем я могла предположить. Портал просто закрылся.

Примечания

5

По-эльфийски «возлюбленный», «спутник жизни», слово используется как синоним слова «супруг», но может использоваться и до официального заключения Клятвы Уз, когда решение уже фактически принято, но не претворено в жизнь. Женская форма: кхэль (не склоняется).