Где собака зарыта

Спенсер Куинн, 2010

Привет! Я – Чет, настоящая собака-детектив. Со мной работает Берни – мой помощник. В этот раз нас с Берни ждало, казалось бы, самое скучное дело на свете: расследовать угрозы в адрес какой-то выставочной болонки, Принцессы. Но кто бы мог подумать, что такая ерунда превратится в серьезное дело? Принцессу и ее хозяйку похитили. А следом за ними исчезла и подруга Берни, репортер. Конечно, мне тут же пришлось взяться за дело!

Глава восьмая

Я был на ранчо и раньше — на настоящем, работающем ранчо, как сказал Берни — во время семейной поездки, которая состоялась еще во времена Леды. Берни купил всем ковбойские сапоги — Чарли, Леде, себе. Я в обуви не нуждался, нет, спасибо большое, как я уже и говорил. Было ужасно весело — начиная с того, какими взглядами одарили Берни работники ранчо, когда он спустился к завтраку в ковбойских сапогах и своей любимой гавайской рубашке, той, что с оранжевыми цветами. Потом, когда они решили устроить состязание по стрельбе — такое, с бутылками из-под колы на заборе — и с улыбочками спросили у Берни, не хочет ли он попытать удачи, взгляды изменились. Бам, бам — только осколки летят во все стороны! А потом оказалось, что Берни и с лассо обращается неплохо, что не стало для меня неожиданностью. Чарли тоже — он обожал лассо. Он пытался заарканить и меня, и я даже дал ему подойти поближе — только за то, что он был Чарли. Но набросить лассо я не позволил: никто меня не заарканит, неважно, ради забавы или всерьез.

Единственное, что мне не понравилось в ранчо — это лошади. Что в них такого? Абсолютно ненадежные, вечно дергаются безо всякой причины, а людям как будто все равно. Только и знают, что распинаться, как они прекрасны и великолепны, пока мне не начинает хотеться подобраться поближе к этой странной лошадиной ноге — одна кожа и кости — и совсем легонечко… Но я бы такого никогда не сделал. По крайней мере, не после того, что случилось на ранчо в прошлый раз.

Рассказываю я все это потому, что первое, что я увидел, когда мы подъехали к ранчо Боргезе — это большая белая лошадь, гарцующая в загоне, обнесенном белым заборчиком. Что-то в ней мне не понравилось с самого начала. Ранчо без лошадей — вот было бы замеча…

— Чет! А ну завязывай!

Что завязывать? Лай? Это что, я был? Я широко-широко открыл рот, позволив языку вывалиться наружу, и попытался принять невинный вид. Губа у меня зацепилась за клыки, и какое-то время я пытался вернуть все как было.

Мы следовали вслед за Нэнси и ее мотоциклом. Она ехала быстро, всем телом наклоняясь при поворотах, и двигатель при этом ревел — врум-врум-врум — звук, от которого мне хотелось сесть прямо и навострить уши. В итоге Нэнси привела нас к воротам, на котором красовалась огромная табличка.

— Ранчо Рио-Локо, 1846, — сказал Берни. — Говорят, тут жил Дикий Билл Хикок.

Дикий Билл Хикок? Звучит по-бандитски. Хотя именно его я не помнил, но всех упомнить трудно — мы с Берни столько дел успешно закрыли.

Нэнси припарковала мотоцикл рядом с машинами, стоящими неподалеку от загона, а мы остановились рядом. Только мы успели выскочить из машины, как боковая дверь стоящей за загоном конюшни открылась, и оттуда вышла Сьюзи, на ходу убирая свой блокнот. Увидев нас, она в нерешительности замерла. Нерешительность — сугубо человеческая черта, и такая интересная: она заставляет их самую чуточку трепетать. Но что все это должно значить, даже не спрашивайте.

Сьюзи медленно к нам подошла.

— Привет, Берни, — сказала она. — Привет, Чет.

Берни кивнул. У него в арсенале было много кивков. Конкретно этот означал — что ж, подождем и посмотрим.

Сьюзи перевела взгляд на Нэнси.

— Вы ведь Нэнси Малон? — спросила она. — Тренер Принцессы?

Нэнси кивнула в манере, очень похожей на кивок Берни. Она что, еще была и Нэнси Малон? У людей очень сложные имена, понятия не имею, почему. Сколько я себя помню, я всегда был Четом, просто и со вкусом.

— Сьюзи Санчез из «Трибуны Долины», — сказала Сьюзи. — Я оставила вам несколько сообщений на автоответчике.

Нэнси облизнула губы. Мы с Берни всегда за этим следили, я — потому что любил маленькие человеческие языки, я ведь уже об этом говорил, да? А Берни — по каким-то своим причинам.

— У меня не было времени его проверить, — сказала Нэнси.

— Можете сейчас уделить мне минутку?

— Простите.

— Когда сможете? — не отступала Сьюзи.

— Я к вам вернусь, — сказала Нэнси.

— Надеюсь, что скоро, — заметила Сьюзи. — Думаю, в интересах всех, чтобы мы рассказали историю как можно точнее.

— Да ладно? — Нэнси повернулась и исчезла за той же самой дверью, из которой только что вышла Сьюзи.

И что теперь? Все это меня озадачило. Я придвинулся поближе к Берни. Сьюзи взглянула на него через полуприкрытые ресницы — словно пыталась защититься от невидимого сигаретного дыма.

— Значит, ты немного приврал, когда сказал, что тебя сняли с дела? — спросила она. — Или тут что-то другое?

— Что-то другое, — сказал Берни. Сьюзи посмотрела на него долгим взглядом.

— Берни, — сказала она. — В чем дело? Что пошло не так?

— Где пошло не так? — сказал Берни. Ага! Он ответил на вопрос вопросом. Я не до конца понимал, что тут происходит, но любил, когда он так делает.

А вот Сьюзи, кажется, не очень это нравилось — это я мог сказать по морщинкам, которые появились на ее лбу, и по тому, как сузились ее глаза.

— Ты специально ведешь себя, как идиот?

— Ну, это выражение по своему определению подразумевает умышленность.

— И зачем? В чем смысл?

Эй! Они что, спорят? От этого мне стало грустно. Сьюзи что, не нравится Берни? Или Берни не нравится Сьюзи? Я повернул голову и принялся грызть зубами шерсть на боку. Берни открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент дверь конюшни открылась и в загон для лошадей вышел мужчина в сопровождении Нэнси, несущей седло. На мужчине были блестящие сапоги, а в руках он нес короткий хлыст — собственно, его я заметил первее всего — и стоял он очень прямо, но все равно был ниже Нэнси. Мужчина свистнул — резкий, грубый свист, который болью отозвался в моих ушах — и к нему трусцой подбежала лошадь. Теперь она стояла рядом, встряхивая гривой в очень раздражающей манере.

Нэнси вышла вперед и принялась седлать лошадь. Я много раз катал Чарли на спине, это было очень весело — но носить седло? Нет уж, спасибо. А эти блестящие штуки, которые Нэнси сунула в рот лошади, блестящие штуки, прикрепленные к поводьям? Сразу забудьте.

Мужчина взял поводья, поставил ногу на стремена. Нэнси присела рядом, сцепила руки в замок, и одним рывком подняла его в седло. На каждом ботинке были маленькие острые металлические штуки, смотрящие назад, это привлекло мое внимание.

— Сам граф? — спросил Берни.

— Кто же еще? — сказала Сьюзи.

— Как у него с английским?

— Неплохо.

— Также неплохо, как у Аделины?

Сьюзи рассмеялась.

— Что смешного? — спросил Берни.

— Аделина родилась и выросла в Пассаике, — сказала она.

— В Пассаике? — переспросил Берни. Для меня это тоже было в новинку. Это что, где-то в Долине? Долина простирается вдаль бесконечно, и еще дальше? Однажды я побывал в одном приключении в Нью-Мексико, а еще я был в Сан-Диего. Мы с Берни занимались серфингом! Ну, вроде как.

— Пассаик, Нью-Джерси, Берни, — объяснила Сьюзи. — Удачи с делом.

Она развернулась и пошла к желтому фольксвагену-жуку, припаркованному у дальней стороны конюшни. Забралась в него и укатила прочь.

Берни смотрел, как она уезжает.

— Господи, — сказал он и опустил на меня взгляд. — Я что, все испортил? — Берни? Испортил? Да никогда. Я боднул его головой. — И если так подумать, у меня действительно есть эта назойливая мысль, которая, может, и правда идиотская…

Конец ознакомительного фрагмента.