Невероятный шпионский детектив. Поэты и лжецы

Стелла Фракта

Агент британской разведки действует по законам шпионского жанра, пытаясь проникнуть в ряды великих алхимиков – сообщество Поэтов, – но терпит неудачу за неудачей. Известная писательница детективных романов, тем временем, путешествует между эпохами, разгадывая головоломку о таинственном незнакомце, которому предстоит встреча с ее друзьями из прошлых столетий.Противостояние своих и чужих, сил порядка и хаоса, разума и воображения в драме о силе искусства и поиске истинного предназначения.

7. Кровь королей

[Великобритания, Лондон, Вестминстер]

Сэр Ли МакКеллен был седовласым, высоким, но скрюченным из-за артрита стариком, опирающимся на костыли. Его молодой водитель Реми Адан постоянно находился рядом, смеялся над его шутками — такими же странными, как у Александры Штерн, — периодически подавал хозяину новый бокал.

Вино крови королей — очередная метафора, игра слов, — и Ричард надеялся, она не имеет ничего общего с английской королевской династией.

— Я часто говорю, что у нее хороший вкус — и на женщин, и на мужчин, — лукаво подмигивал Ричарду сэр МакКеллен. — Вы манекенщик?

— Нет, я актер.

— Староват для манекенщика, — хохотнул Реми, вполголоса, но так, что его все равно было слышно даже в какофонии посторонних звуков — музыки и голосов.

— Как невежливо, Реми! — восклицала Александра. — Здесь я самая невоспитанная, не повторяй за мной.

— Нет, это нисколько не невоспитанно, — отвечал Ричард, делая глоток Бароло. — Это же правда.

Их уже успели два раза отвлечь для общей и парной фотографии, это было ожидаемо — и даже на руку. МакКеллен и Адан оказались старыми приятелями Александры, рыцарь английской королевы выступал в роли консультанта для нескольких ее ранних романов, его водитель — и помощник — общался с ней так, словно они знают друг друга с детства — пусть и это было неправдой.

Спустя пару часов в сети уже пойдет слух о том, что писатель Стелла Фракта появилась в свете с новым любовником, малоизвестным британским актером, а подтверждением тому будут снимки, где Ричард Норт наклоняется к ее уху и что-то шепчет. Ричард, конечно, делал это намеренно, а шептал он обыкновенно предупреждения, что к ним — с очередной серией хвалебных речей — приближается какая-нибудь персона.

Александра будто бы уже была не против, что Ричард не отходит от нее ни на шаг и делает вид, что отправляется за напитками или закусками, только когда она вовлекается в разговор с кем-нибудь посторонним.

На ней был костюм — черные широкие брюки и топ с открытыми плечами и спиной, — а кожа сияла от блесток, нанесенных поверх татуировок — витиеватых монохромных геометрических паттернов. Она держала бокал за ножку, Ричард — за чашу, намеренно неправильно, — и весь вечер ждал, когда она сделает ему замечание — но она ничего не говорила; она рассказывала ему, какие вина подают на вечере, потому что это были те самые сорта, которые бы выращивались в вымышленной коммуне, одной из винодельческих хозяйств в Бароло из романа «Кошки не пьют вино».

Это был самый разгар афтепати в крипте под Церковью Святого Мартина — когда гости уже пьяны и расслаблены, но даже не собираются расходиться. Ричард пил мало — потому что вопреки умению всегда быть в фокусе, он, даже трезвый, испытывал несвойственное ему волнение.

Он старый для манекенщика — но он еще молодой. Ему всего лишь тридцать пять — из которых четырнадцать лет он работает в разведке. Он столько всего знает и столько всего пережил — и при этом вдруг ощутил себя глупым, беспомощным и потерянным.

Слишком поздно сомневаться.

— Забавно, — молвила Александра, забирая с подноса официанта очередной бокал. — Когда я впервые тебя увидела, я подумала, что ты гребаный нарцисс.

— Вот как, — отозвался Ричард, не сводя с нее глаз.

— Но ты не нарцисс. Или даже если нарцисс, то очень хорошо притворяешься.

Он хотел улыбнуться — но не мог. Он не отрываясь смотрел, как она крутит вино в руке, но так и не подносит ко рту.

На плечах у нее мурашки — но не от холода, ресницы чуть подрагивают, когда она глядит на бокал.

— Я не нарцисс.

— Да, ты просто хороший актер.

— Ты думаешь, я притворяюсь?

У него было ощущение, что он пьян — но это было особого рода опьянение. Она точно заметила, как расширились его зрачки, это невозможно подделать.

Александра хмыкнула, пожала плечом, блестки засверкали на обнаженной коже.

— Нет, скажи, ты думаешь, я притворяюсь?

Он оттянул ее кисть с бокалом вниз, она не успела сделать глоток. Ричард держал ее запястье осторожно. Она не преувеличивала — у нее всегда холодные руки.

Голубые глаза вновь встретились с карими. Ее глаза были темными, из-за длинных ресниц, идеально ровных стрелок, коричневых мерцающих теней они казались большими, бездонными. На улыбающихся губах стойкая помада — и бордовые следы от красного вина крови королей.

— Хорошо, можешь не отвечать, — с улыбкой опередил ее Ричард. — Пойдем потанцуем.

Прежде чем она успела воспротивиться и возразить, он забрал ее бокал — и поставил в нишу уходящей в сводчатый потолок колонны, рядом с которой они стояли, на видное место, чтобы потом можно было забрать. Он потянул Александру в центр танцпола, едва касаясь спины, покрытой блестками, вскоре снова беря ее за руку — но уже уверенно и крепко.

В чем он прокололся, почему она по-прежнему не верит ему?

Раз — и он кладет ладонь ей под лопатку, ощущая на своем плече ее пальцы, два — и они одновременно смыкают тела в закрытой позиции, в диссонанс музыке, будто не из этой эпохи, три — они шагают в сторону синхронно, сливаясь с предающимися веселью гостями, двигающимися невпопад, четыре — они слышат звон разбитого стекла, чей-то крик, чей-то хрип, глухой звук — как от падающего тела…

Они оборачиваются, Александра невольно бросается вперед, к распластавшейся на полу женщине, изо рта которой шла розовая пена, но Ричард хватает ее за пояс и оттаскивает назад.

Он борется сам с собой, решает внутреннюю дилемму: помогать самому и геройствовать — или не дать Александре влезть в происшествие, оградить ее от всего, быть рядом. Служба безопасности уже вызвала скорую, и скорее всего, скорая тут уже не поможет.

В нише, куда Ричард поставил бокал, пусто. На полу — осколки и винная яркая лужа. На затихшее тело фанатки, очевидно, схватившей бокал своей любимой писательницы — уже не бьющееся в конвульсиях — он не смотрел.

Он открыл было рот, чтобы обратиться к вошедшему в зал охраннику, но Александра отреагировала быстрее:

— Заприте все двери и вызовите полицию.

Голос ее был громкий и четкий, будто физически осязаемый под куполом потолка. Резонанс разошелся по телу, Ричард сразу же прижал Александру к себе, обвивая руками за плечи.

Визг и паника — страшные звуки по своей животной природе, они пугают больше, чем их причина… Тело Александры расслабилось только спустя несколько секунд крепких объятий.

У него странно колотилось сердце, он словно сам был испуган. Его руки и костюм были в блестках, когда он отпустил ее — потому что к тому времени в крипту вошли сотрудники полиции.