Повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой элиты Украинского гетманства

Т. Г. Таирова-Яковлева (2016)

В монографии доктора исторических наук, профессора Санкт-Петербургского государственного университета в увлекательной форме на основе многочисленных источников описываются повседневная жизнь, досуг и традиции казацкой старшины, а также их жен и дочерей, эпохи Украинского гетманства (XVII — начало XVIII века) — общества, в котором верили в Бога, вольную волю и казацкую удачу.

Глава 2

Женщины в украинском гетманстве

Говоря о повседневной жизни и традициях казацкой элиты, нужно помнить о той важной роли, которую в Украинском гетманстве играли женщины. Их положение отличала свобода, экономическая независимость и серьезные юридические права, которые делали украинских женщин активными членами общества — в религиозной, политической и семейной сферах жизни. Во многом эта свобода шла из западных традиций, частично перенятых из Польши и в чем-то сохранившихся со времен Киевской Руси.

Так или иначе, но история донесла до нас целую галерею замечательных женщин Украины, которые, несмотря на трагические и суровые времена, находили в себе силы и умение играть достойную роль в обществе, а нередко — даже руководить своими мужьями и сыновьями. Южные страсти, которым часто были подвержены даже самые выдающиеся казаки, делали роль женщин еще более заметной, а иногда и ключевой. Но украинские пани, не довольствуясь ролью прелестниц (какими зачастую бывали прекрасные полячки), нередко активно влияли (хотя и посредством своих мужчин) на политическую жизнь Украинского гетманства. И казакам только и оставалось, что вздыхать по примеру гоголевского Солопия Черевика: «Господи боже мой, за что такая напасть на нас грешных! И так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил!»²³¹.

Юридическую основу свободного положения женщины в украинском обществе заложил Литовский статут, который, как известно, стал и главным сводом законов Украинского гетманства. Артикул 39 Статута постановлял, что «княгини, пани, вдовы, княжны, панны, девки шляхтенки и всякого другого сословия женского пола» являются людьми «вольными», т.е. свободными. Никого из них силой замуж выдавать без их согласия нельзя. И наоборот, каждая была вольна «по совету приятелей их» за кого хотят выходить замуж²³². Любопытно, что украинское духовенство тоже считало решение о вступлении в брак или в монастырь — делом личным, которое не может совершаться по принуждению²³³, а главным препятствием к браку полагало насилие (отмечая при этом «Тего тепер не маш»)²³⁴. То есть ни отец, ни брат, ни опекун не имел права распоряжаться судьбой женщины, что, разумеется, делало их свободолюбивыми, гордыми и знающими себе цену.

Так П. Алеппский, путешествуя по Украинскому гетманству, отмечал: «Женщины нарядно одеты, заняты своим делом, никто не бросает на них нахальных взглядов»²³⁵.

Юридические свободы украинских женщин дополнялись экономическими, что делало их положение уже совсем независимым. В частности, сестры и братья имели равные права при дележе имущества матери (материзны), которое не переходило к мужу, а оставалось собственностью жены вплоть до ее смерти. От имений отца (отчизны) дочери могли получить после его смерти четвертую часть. Выходя замуж девушка могла через суд потребовать от отца выделения ее доли из материзны (если ее мать к тому времени умерла). Это последнее положение было особенно актуально, учитывая, что часты были случаи повторных браков, и в этом случае закон становился орудием в борьбе панн со «злобными мачехами». К тому же, закон вставал на сторону девушки, если она выходила замуж против воли отца — тот все равно обязан был выделить ей долю из имущества покойной матери.

Жены и вдовы казацкой старшины активно отстаивали свои материальные права, добиваясь от генерального суда подтверждения своих владений²³⁶. Причем если вдовы отстаивали права на имущество своих покойных мужей не имея других покровителей, то особенно примечательны случаи, когда жены здравствующих мужей приводили в порядок семейные дела, добиваясь соответствующих подтверждений универсалами гетмана²³⁷. Бывали случаи, когда именно жены старшин захватывали соседское имущество (или имущество родственников), при этом мужья их играли совершенно пассивную роль²³⁸. Правда, справедливости ради надо отметить, что обычно так действовали дочери известных полковников.

Получив права на имущество, украинские женщины распоряжались им самостоятельно. Например, сохранилось письмо Настасьи Маркович, дочери Нежинского полковника Степана Забелы²³⁹, к своему «свату», т.е. свекру ее дочери — бывшему Лубенскому полковому есаулу Андрею Петровскому. В письме Настасьи речь шла о неподобающем поведении ее дочери, невестки А. Петровского, в связи с чем она передавала ему право распоряжаться имуществом дочери, включая драгоценности «до зросту детей».

Украинские женщины, наряду с мужчинами, составляли духовные завещания, распоряжаясь в них принадлежавшим им имуществом²⁴⁰.

Бывали случаи, когда жены были значительно состоятельней мужей. Например, жена черниговского полкового судьи В. Томары — (дочь белоусского сотника) Пелагея Болдаковская писала, что тот «женился на ней нищ», и когда «был принят в дом ее материстий» — «не мел у себя больш ничего с пожитков, кроме единого коня и пар нескольких сукон»²⁴¹.

Нередко украинские женщины, отстаивая свои материальные интересы, лично обращались в суд. Так, например, поступили монахини Матра и Настасия Закревские, устроившие в Жидичане на свои средства обитель и выгнанные оттуда новым архимандритом-униатом в 1621 г.²⁴² А вдова киевского подкомория Теофила Горностай, защищая собственные права и права своего несовершеннолетнего сына, подала в суд аж на самого киевского митрополита Петра Могилу, известного своим нравом «воеводича», ведя с ним земельную тяжбу (1629 г.)²⁴³.

Согласно Литовскому статуту, замуж украинская девушка могла выходить с 13 лет²⁴⁴, а духовенство полагало, что невесте должно быть «не менее 12 лет»²⁴⁵. Так что Великом княжестве Литовском сплошь и рядом встречались случаи ранних браков, причем в самых высших классах. Зафея Слуцкая вышла за Януша Радзивилла в 14 лет, Альжбета Швидлавецкая за Николая Радзивилла в 15, Ганна Сапега за Альбрехта Радзивилла в 15 и т.д.²⁴⁶ Подобная разница в браке встречалась и в более простых слоях украинского общества²⁴⁷. Не стоит удивляться, что у врачей большим спросом пользовались средства «на возбуждение к греху плотскому»²⁴⁸.

Ниже мы поговорим о том, как украинские панны часто проявляли инициативу при выборе мужа и обнаруживали завидную самостоятельность в этом деле, зачастую игнорируя мнение отца.

Но украинские пани и панны были не только своевольными, но и весьма деятельными членами Украинского гетманства. Закон позволял им официально играть заметную роль в обществе: если не участвовать в сеймиках — казацких радах, то становиться членами такой важной в Украине «громадской» организации, как братства²⁴⁹. Братства, возникавшие в городах Украины и Белоруссии, объединяли прихожан определенной церкви. В XVI в. под влиянием начала борьбы за православие и роста интереса к просвещению, деятельность братств начинает расширяться и приобретать новые черты. Постепенно они превращаются в особые церковные союзы по обновлению религиозной жизни, наведению порядка в киевской митрополии и защите православной веры против навязанной поляками. Вступить в братство мог каждый: богатый и бедный, шляхтич, горожанин, духовное лицо и мирянин, местный и иногородний. Но что для нас особенно важно, членами братств могли становиться и женщины.

Уже начиная с середины XVI в. многие украинские женщины были активными членами братств²⁵⁰. История сохранила десятки имен таких женщин. Кроме того, в деятельности братств активно участвовали вдовы умерших членов, заменяя, таким образом, своих мужей²⁵¹.

Особенное внимание братства уделяли просвещению, стремясь создавать собственные образовательные учреждения в противовес католическим. При братствах открывали школы и типографии, печатали книги. Другим важнейшим направлением деятельности братств была борьба за очищение православной обрядности.

Так как борьба против унии приобрела в Украине политический характер и ключевую роль там играли казаки, то братства, таким образом, часто бывали тесно связаны с важнейшими событиями общества. А учитывая факт финансовой независимости украинских женщин, они могли самостоятельно принимать решение о вступлении в братства и делать при желании крупные пожертвования. Так самому основанию Братского монастыря и школы, из которой впоследствие выросла Киево-Могилянская академия, Украина обязана женщине. В 1615 г. вдова мозырского маршала Гальшка Гулевич даровала на нужды «правоверным и благочестивым христианам» свои земли с усадьбой в Киеве. Там планировалось построить монастырь, гостиницу для духовных странников, а также школу для шляхетских и мещанских детей. Именно на этой земле в конце 1615 г. было создано киевское братство, в которое вступило местное духовенство, мещане и шляхта, а также гетман П. Сагайдачный со всем своим войском. Первым ректором братской школы, которая начала свою работу в 1617 г., стал будущий киевский митрополит Иов Борецкий.

Г. Гулевич и в дальнейшем не переставала заниматься благотворительностью. В 1634 г. она даровала 1000 злотых Луцкому братству²⁵². Интересно, что такая традиция весомых женских начинаний имела продолжение на Украине и в совершенно иные века. Например, в 1873 г. на средства полтавской помещицы Е. Милорадовой-Скоропадской (теткой будущего гетмана) было создано Научное Товарищество им. Т. Шевченко, внесшее неоценимый вклад в развитие украинской культуры и науки.

Спорным остается вопрос, были ли украинские женщины грамотными. Так как специальных учебных заведений для женщин в Гетманщине не было вплоть до середины XVIII века, они могли получать только домашнее образование. Правда у П. Алеппского имеется свидетельство, что знатные панны «получали воспитание» в киевском Печерском Вознесенском монастыре. Он отмечал, что большинство монахинь там из «богатых и старинных» родов. Так же он писал: «Все они умеют читать, знакомы с философией, логикой и занимаются сочинениями»²⁵³. И в другом месте: «Мы заметили возбудившую наше изумление прекрасную черту: все они (казаки — Т. Т.), за исключением немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и знают порядок церковных служб и церковные напевы»²⁵⁴. Отметим, что игуменьей именно этого монастыря в дальнейшем была мать гетмана И. Мазепы.

То, что до наших дней практически не дошли личные архивы деятелей Украинского гетманства, не позволяет с уверенностью судить о том, существовал ли когда-либо пласт «личной» корреспонденции украинских женщин этой эпохи. Переписывались ли украинские пани со своими мужьями, как это было принято в Европе? Тут можно вспомнить знаменитую переписку польского короля Яна Казимира со своей женой Марией-Людовикой или Яна Собесского с Марией-Казимирой — правда, обе эти дамы были даже не польками, а француженками…

Известный исследователь старшинской генеалогии XIX в. А. Лазаревский утверждал, что «все тогдашние малорусския женщины» писать не умели, «последние писать научились лишь во второй половине XVIII века»²⁵⁵. В доказательство он приводил письмо знаменитой Любови Кочубей (вдовы казненного Мазепой Василия Кочубея), в котором она поздравляла зятя Ф. Сулиму с рождением дочери. Подпись сделана там тем же писарем, что и все письмо — а значит, сама пани Кочубей была неграмотной²⁵⁶. А. Лазаревский также опубликовал письмо дочери Нежинского полковника Степана Забелы, Настасьи. При этом Лазаревский заявлял, что хотя письмо написано не писарем — «но несомненно, что письмо писано не самою “сватовою”, которая, хотя и была дочерью богача-полковника, но писать не умела»²⁵⁷.

Мнение Лазаревского устойчиво закрепилось в литературе. Например, А. Я. Ефименко также утверждала, что женщины из среды высшей старшины были неграмотны²⁵⁸. Современная украинская исследовательница О. Дзюба тоже пишет, что женщины «більшість жінок того часу якщо й уміли читати, то були неписьменними»²⁵⁹.

С этим выводом тоже не вполне можно согласиться. Но даже если большинство женщин украинской элиты и не умело писать, то некоторые исключения из правил все же встречались. У того же П. Алеппского читаем: «Монахини написали на большом листе молитву отпущения», к которой патриарх приложил свою руку²⁶⁰.

До наших дней дошли собственноручные подписи, сделанные матерью гетмана И. Мазепы Марии Магдалены Мокиевской: на купчей записи («Марія Магдалина Мокіевская игуменія обители Кіевопечерской и Флоровского дѣвичьих рукою власною»)²⁶¹ и на ее письме отцам киевского Выдубицкого монастыря (Мария Маглена Мазепиная, игуменя Печерская девического и глуховского) ²⁶². Причем в первом случае пани писала по-польски, а во втором — по-старославянски.

Другим, значительно более известным свидетельством переписки с украинской женщиной было существование «любовных» писем Ивана Мазепы, адресованных его возлюбленной Мотре Кочубей. Письма настолько личные, что нет сомнений, что они предназначались для глаз самой девушки, а значит, она, как минимум, умела читать²⁶³. К тому же в этих письмах имеется упоминание дорогого подарки Мазепы — «книжечки»²⁶⁴. Такой подарок опять же имел смысл только в том случае, если допустить, что Мотря была достаточно образована, чтобы интересоваться литературой.

Немногие сохранившиеся до наших дней документы позволяют тем не менее утверждать, что в Украинском гетманстве существовала «женская переписка». Ярким примером тут служит письмо Анны Обидовской, адресованное ее матери, Людмиле Кочубей²⁶⁵. Письмо было написано 1 марта 1707 года. В январе 1698 г. Анна, урожденная Кочубей, дочь генерального писаря Василия Кочубея, вышла замуж за Ивана Обидовского, любимого племянника Ивана Мазепы, которого все пророчили в преемники старого гетмана. Венчал их сам Стефан Яворский²⁶⁶, а Филипп Орлик написал в честь этого события знаменитый панегирик «Hippomenes Sarmacki». Но в самом начале Северной войны, в феврале 1701 г. Обидовский при невыясненных обстоятельствах умер.

За заслуги Обидовского на содержание его вдове Анне 20 февраля 1702 г. Петр пожаловал села Крутичполе, Вишневка, Саричиивка, Коравай и Пореводы²⁶⁷. Считалось, что Анна так и оставалась вдовой, причем, когда в 1709 г. начались гонения на мазепинцев, Обидовскую с сыном не минула эта участь, несмотря на то что она была дочерью В.Кочубея, реабилитированного Петром. Анна была лишена принадлежавших ей имений и вплоть до 1711 г. содержалась в Полтаве под следствием. Затем, по решению суда, она была направлена в Глухов, где ей было приказано безвыездно жить.

Из письма Анны матери следует, что после смерти мужа она тяготилась своим положением вдовы. За ней активно ухаживал («старается в приязнь мою») некий молодой пан Красенский («покилка кротне отзивается то устне, то листовне»). Во время ярмарки в Борздне он тайно приехал в Нежин и сделал ей официальное предложение («просил впевную декларацею»).

Так как еще до этого, во время посещения дочери в «ее сельце», Василий Кочубей уже высказал свое согласие на этот брак («пан родич родителским словом мовил Бог благословит»), то теперь Анна просила согласия матери и предлагала устроить официальное сватовство после возвращения из похода гетмана Мазепы и Василия Кочубея.

Все письмо дышит радостными надеждами молодой женщины, которым, скорее всего, не суждено было сбыться. Никаких свидетельств о том, вышла ли Анна Обидовская (Кочубей) замуж второй раз не сохранилось. Да и кто был этот «молодой пан Красенский» — нам тоже точно выяснить не удалось. Правда, в Переяславском полку в бубновской сотне встречаются в середине XVIII в. Иван и Григорий Красники²⁶⁸. По крайней мере, в годы преследований имя нового мужа Анны не упоминается, так что желаемая свадьба, видимо, не состоялась. Скорее всего, помешали этому обострение внешней ситуации (Россия оказалась в критической ситуации в Северной войне), Петр в этих условиях собрался превратить Украинское гетманство в «выжженный край», Мазепа начал переговоры с поляками, а в сентябре Кочубей написал на него свой первый донос. Мы не знаем, какие отношения были у Мазепы с вдовой его племянника, но отношения с семьей Кочубея у него к этому времени резко ухудшились.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

231

Гоголь Н. В. Сорочинская ярмарка // Вечера на хуторе близь Диканьки. С. 21.

232

Литовский Статут 1688 г. Артыкулъ 39. «Кнегинь, пань, вдовъ, княженъ, паненъ, девокъ не маемъ ни за кого кгвалътомъ давати. Тежъ обецуемъ и прирекаемъ, ижъ кнегинь, паней, вдовъ, княженъ, паненъ, девокъ, шляхтянокъ и всякого иного стану рожаю женского, яко людей волныхъ подъ вольнымъ панованьемъ нашым, г[о]с[по]д[а]ръскимъ, в томъ паньстве нашомъ, великомъ князстве литовскомъ, мешкаючых, при вольностях ихъ заховывати маемъ, а кгвалтомъ ни за кого не маемъ давати без воли ихъ. Але кождой з нихъ с порадою приятелей их за кого хотя, за того у малъженьство вольно будеть ходити и отдаватися.

233

Перетц В. Опыт характеристики общественной и бытовой морали в украинской литературе ХVII в. // Исследования и материалы по истории старинной украинской литературы VI–VIII веков. М.-Л., 1962. С. 188.

234

Петров М. Рукописные заметки на полях книги «Мир человека с Богом» Иннокентия Гизеля киевской печати 1669 г. // КС, 1892. № 1. С. 149.

235

Путешествие антиохийскогопатриарха Макария. Кн. IV. С. 76.

236

Сохранились десятки подобных документов.

237

Например, универсал И. Мазепы жене переяславского полковго хорунжия Настась Сулиминой. — Сулимовский архив. Фамильные бумаги Сулим, Скоруп и Войцеховичей XVII–XVIII в. К., 2010. № 24. С. 29–30.

238

Например, жена С. Сулимы (дочь А. Танского) отняла половину села Сулиминец, принадлежавшего брату ее мужа. — Сулимовский архив. Фамильные бумаги Сулим, Скоруп и Войцеховичей XVII–XVIII в. № 55. С. 70–72.

239

Настасья была замужем за внуком Переяславского полковника Дмитрашки Райча Алексеем Марковичем.

240

Например, духовное завещание вдовы генерального хорунжия И. Сулимы. — Сулимовский архив. Фамильные бумаги Сулим, Скоруп и Войцеховичей XVII–XVIII в. № 40. С. 48–55.

241

Она объясняла что ее мать выбрала себе зятя, хоть и без приданого, зато способного управлять делами, пока ее сыновья (младшие братья невесты) не выросли. Лазаревский А. Люди старой Малороссии. КС. 1885. Май. С. 17–18.

242

Архив ЮЗР. Ч. 1 Т. 6. К., 1883. N CС. C. 503–504.

243

Архив ЮЗР. Ч. 1 Т. 6. N CСXLVIII. C. 602–604.

244

Видимо, такой возраст был избран исходя из обычного времени достижения девушкой половой зрелости.

245

Петров М. Рукописные заметки на полях книги «Мир человека с Богом» Иннокентия Гизеля киевской печати 1669 г. // КС, 1892. № 1. С. 149.

246

Сліж Н. Біялагічныя прычыны для заключэння шляхецкага шлюбу. // Повсякдєння ранньомодерної України. Т. 1. Практики, казуси та девіації повсякдення. К., 2012. С. 42.

247

Сохранились данные про жителя Стародуба, женившегося в 70 лет на 23-летней и многие другие. — Сердюк І. Полкових городов обивателі. Полтава, 2011. С. 150.

248

Перетц В. Опыт характеристики общественной и бытовой морали в украинской литературе ХVII в. С. 198. Среди средств для «нарочитого возбуждения похоти» считали наиболее действенными «конфератив», а также горилку, горчицу, воробьиное мясо и «bulbus род есть цибули». — Петров М. Рукописные заметки на полях книги «Мир человека с Богом» Иннокентия Гизеля киевской печати 1669 г. // КС, 1892. № 1. С. 151.

249

Архив ЮЗР. Ч. 1 Т. 11. К., 1904. C. 14.

250

Считается, что это движение корнями восходит к языческим праздникам, которые совершались людьми, связанными с данным культом родовыми традициями. Позднее эта общность семей или территориальных групп перешла на определенную церковь. Первые «братчики» известны еще с XII века. В более поздний период это явление было особенно популярно в Белоруссии. Братства получали право варить мед в храмовые праздники, а доходы от этого шли в пользу церкви и братства.

251

Например, членами Львовского братства были: Анна Федоровая Грековая, Домна Семионовая, Пелагия Сеньковая Красовская, Татьяна Малинская, Домна-Анна Могилянка. Архив ЮЗР. Ч. I. Т. 11. С. 74–75. № Ч. 1. Т. 12. К., 1904. С. 5, 6.

252

Архив ЮЗР. Ч. 1 Т. 6. N CСLXXIV. C. 678–680.

253

Путешествия антиохийского патриарха Макария. Кн. IV. С. 58.

254

Там же. С. 2.

255

Лазаревский А. Из семейных отношений нач. XVIII века // КС. 1899. № 4. Отд. 2. С. 4.

256

Сулимовский архив. Фамильные бумаги Сулим, Скоруп и Войцеховичей XVII–XVIII в. К., 2010. № 31. С. 39. Можно добавить, что нам встретилось и другое письмо Л. Кочубей: Батуринский архив и другие документы по истории Украинского гетманства 1690–1709 гг. / Сост. Т. Г. Таирова-Яковлева. СПб.: Изд. Дмитрия Буланина, 2014. № 488. С. 389–390.

257

В данном случае вынуждена согласиться с мнением В. Л. Модзалевского, который писал: «К сожалению, труды А. П. Лазаревского отличаются довольно резкой предвзятостью суждений и какой-то личной озлобленностью по отношению к «людям Старой Малороссии», не удовлетворявшим своим поведением прямоли нейно-демократических воззрений автора». Модзалевский В. Л. Малороссийский родословник. Т. I. К., 1908. С. 2.

258

Ефименко А. Я. Очерки истории Правобережной Украины. Малорусское дворянство и его судьба. Изд. 2-е. М., Либроком, 2010. С. 178.

259

Дзюба О. Приватне життя козацької старшини XVIII ст. (на матеріалах епістолярної спадщини). К., 2012. С. 139.

260

Путешествие антиохийского патриарха Макария. Кн. IV. С. 59.

261

Сулимовский архив. Фамильные бумаги Сулим, Скоруп и Войцеховичей XVII–XVIII в. № 36. С. 45. В публикации документ ошибочно датирован 1724 г.

262

Батуринский архив и другие документы Украинского гетманства. № 472. С. 374.

263

Между прочим, тут хотелось бы отметить, что появившееся в последнее время в литературе мнение, что якобы письма Мазепы — это просто использованный им «барокковый шаблон», распространенный в то время, не выдерживает критики. Сторонникам этой теории я настоятельно советую просто почитать письма. В них идет речь о абсолютно конкретных перипетиях отношений Мазепа–Мотря.

264

Таирова-Яковлева Т. Г. Мазепа. М., 2007. С. 266.

265

РГАДА. Ф. 124. Малороссийские дела. 1708. № 20. Л. 15.

266

Гетман Иван Мазепа. Документы из архивных собраний Санкт-Петербурга. Вып. 1. СПб., 2007. № 326. С. 182.

267

РГАДА. Ф. 124. Малороссийские дела. Опись 1. 1702. № 17.

268

Кривошея В. Генеологія українського козацтва. Переяславський полк. К., 2004. С. 227.