Перепиши меня начисто

Тальяна Орлова, 2019

Я отправилась в Центр Исследований, потому что не нашла другого способа решить проблему. Им нужны не только повара и уборщики, там проводят эксперименты над людьми. Но вернувшиеся ничего не расскажут: вся их память о пребывании в системе начисто стерта. Замкнутый мир, в котором я могу дружить, любить, страдать, радоваться или быть подопытным кроликом, но я все равно об этом не буду помнить.

Глава 4

Чарльз Роддри оказался именно таким человеком, как описывала Майя: пухлым мужичком лет шестидесяти с добрыми глазами, но изображающим воплощение строгости:

— Для увольнения, Ината, хватит одного прогула. Если ты только не провела этот день в медицинском отсеке, конечно. Лечение сотрудников ЦНИ берет на себя, но мы с подозрением относимся к тем, кто часто получает производственные травмы. Я вообще не могу придумать, обо что здесь можно сильно пораниться — это надо очень постараться или уродиться косоруким.

Мне отчего-то хотелось улыбаться ему:

— Не волнуйтесь, мистер Роддри, неуклюжесть не входит в число моих недостатков.

— Тебе же лучше. Будешь работать в общей столовой: мыть посуду, разносить еду и прочее — все то, чем ты и занималась в мегаполисе. Пойдем, представлю тебя поварам, но начинаешь только с понедельника, трехдневная адаптация прописана в договоре. Выходной они тебе и назначат — глянут по графику, когда у них и без тебя хватает рук.

— Буду очень стараться оправдать ваши ожидания, сэр, — вставила я.

— Оправдаешь, оправдаешь, — он кивал, но шел быстро по коридору, я едва за ним поспевала. — Любые проявления агрессии на третьем уровне запрещены, Ината. Жаждешь закатить истерику — дуй в медицинский отсек, они там ко всему привыкшие. Мы здесь живем тесным коллективом, нам антисоциальные элементы не нужны, — Роддри остановился перед большой аркой — входом в столовую — и торжественно, что было совсем не к месту, произнес: — Добро пожаловать в систему, Ината! Пусть сегодня начнется наше продуктивное сотрудничество!

Я не успела ответить. Вернее, не придумала ничего столь же пафосного для ответа. В столовой сейчас было свободное время, все столики пустовали. Но я замерла, разглядев мужчину, выходящего из зала для руководства. Мистер Кинред направлялся именно к нам, а я по мере его приближения погружалась во вчерашнюю смесь страха и волнения. Он сейчас прикажет моему шефу меня раздеть? Надеюсь, не прямо здесь? И как я поступлю, если не хочу быть уволенной еще до того, как хоть один день отработаю?

Но Кинред пожал моему начальнику руку и заговорил вообще о другом:

— Отправь двух инженеров проверить тягу в лифте.

— Без проблем, Даррен. Мне тоже послышался какой-то тяжелый звук. Микаэль давно говорил о замене рессор.

— Включишь в свою смету? Микаэль расширяет инкубатор, на следующей неделе завезут уйму новых растений, надо успеть.

— Конечно. Оранжерея становится…

И говорили они только о каких-то технических вопросах, а мне пришлось мяться рядом. Я и уйти не осмелилась, и опасалась привлечь к себе внимание — напомнить о себе мистеру Кинреду, который будто бы вообще забыл о вчерашнем разговоре. Зато обо мне вспомнил мистер Роддри:

— Иди, Ината, сама поболтай с поварами — у них пока свободное время, чтобы потом не отвлекать.

Я поспешила испариться. При знакомстве с сотрудниками столовой никаких проблем не возникло — здесь вообще все отличались какой-то сверхприветливостью и общительностью. Я пыталась запомнить имена хотя бы части поваров и улыбчивых официантов, но сама думала о том, что здесь какое-то сосредоточие самых позитивных людей — та самая оранжерея, только не для растений. Этот факт радовал и удивлял, поражал в сравнении с мегаполисом, с его хмурыми лицами уставших прохожих, нервных владельцев забегаловок и разгулом преступности, когда на улицу в одиночку страшно выйти. Может ли быть такое, что сытая и счастливая жизнь из любого забияки делает добродушного человека? Или я вообще зря ожидала от малознакомых людей отстраненности, а напрягаюсь с непривычки? Пообещав выйти на работу в понедельник, я снова вышла в зал к шефу, ожидая новых распоряжений.

Но он махнул мне и отправился на выход — видимо, давать задание инженерам.

— Ината, — я вздрогнула от веселого голоса Кинреда. — Прогуляемся?

— С удовольствием, — ответила я без капли удовольствия.

Гулять по длинным коридорам — престранное занятие. Но я послушно шла рядом, не решаясь задать мучивший меня вопрос. Мистер Кинред начал сам:

— Я пока не разговаривал с Чарльзом о тебе.

— Я догадалась. Почему?

— Потому что вчера я увидел признаки страха. Предпочитаю, чтобы меня боялись только в рамках эксперимента. У меня есть час свободного времени. Если по истечении этого часа ничего не изменится, то я лучше буду искать другую подходящую девушку.

Я остановилась в изумлении:

— Вы настолько заинтересованы во мне, что готовы потратить час своего времени?

— Позволь, я не буду отвечать. Терпеть не могу отвечать на тупые вопросы — ответы всегда получаются еще тупее. Итак, идем смотреть лифт.

Лифт я уже видела — вчера вечером обошла весь третий уровень. Конечно, внутрь не заходила, но у меня и не было карты доступа, чтобы его открыть. Мистер Кинред просто приложил ладонь к панели, чтобы двери распахнулись. У меня от любопытства весь страх пропал.

— Вы хотите показать мне другие уровни? А это можно?

— Нет, конечно. Просто прокатимся. Тут не так уж и много мест, куда можно сводить девушку на свидание, чтобы ее впечатлить.

— Свидание? Вы шутите?

— Само собой. Хватит переспрашивать после каждой моей шутки, шучу ли я.

Стеклянный лифт мягко плыл вверх, и никаких тяжелых звуков, упомянутых мистером Роддри, я лично не слышала. Ярусы пролетали мимо, и на одном из них кабина остановилась, однако двери не открылись. Кинред объяснял, будто экскурсовод:

— Это центральный ярус четвертого уровня. Смотри, отсюда видно оранжерею. Микаэль так ею гордится, что мы уже опасаемся за сохранность секретных данных, когда он выходит из ЦНИ.

Я припала к стеклу, ожидая рассмотреть что-то наподобие теплицы. Но растения — буйные, огромные, широколистные — росли прямо в сферическом зале. Множество людей находилось там: они поливали, подрезали стебли, со смехом обсуждали что-то с другими. Один из мужчин, совсем молодой парень, оглянулся в нашу сторону и махнул рукой, мистер Кинред кивнул ему в ответ.

— Здесь работают гении, — объяснил он. — Если кто и способен решить проблему недостатка ресурсов при перенаселении планеты, то только они.

— Вряд ли в ЦНИ берут ученых, которых нельзя назвать гениями, — отозвалась я. — Четвертый уровень занимается только разработками новых видов растений? Это так здорово и интересно!

— У тебя ненормально радужный мир, Ината, — Кинред усмехнулся. — Четвертый уровень занимается экспериментами над растениями, животными, и, конечно, людьми. Нельзя разработать вакцину от нового вируса, если ничем не рисковать.

— Они проводят эксперименты на людях? — я повернулась к нему, вмиг потеряв интерес к буйной листве.

— Не только они. Вся система проводит эксперименты на людях. В этом ее суть, ты не знала?

— Но ведь никто не умирает? — задала я вопрос, который терзал меня давно.

Он улыбался, но глаза оставались холодными, будто не участвовали в выражении эмоций:

— И на этот вопрос я отвечу после моей подписи на твоем заявлении. Едем на пятый? Хотя там тебя даже зеленью не поразишь.

Я не ответила, но замерла — на такую экскурсию я и не рассчитывала. Быть может, вообще мало кто из третьего уровня мог подобным похвастаться. Кабина остановилась через несколько этажей, но теперь передо мной предстал просто белый коридор с множеством дверей и скамеек. На одной из них сидели две женщины и разговаривали. Я, забывшись, внимательно разглядывала их и коридор, будто собиралась что-то увидеть… или услышать? Например, крики жертв?

— Ты сейчас вдавишь себе нос в щеки, — услышала я тихое прямо над ухом. — Отойди, открою.

И дверь отъехала в сторону. Я сделала шаг вперед, женщины посмотрели на нас и встали.

— Доброе утро, сэр, — сказали почти хором.

— Доброе, — им он ответил неожиданно сухо. — Зайдите в лабораторию.

Одна сразу открыла ближайшую дверь, но вторая притормозила:

— Сэр, я хотела бы обсудить с вами вчерашнее. Это было слишком…

— Позже, Нора, я потом зайду к тебе в комнату.

— Хорошо, сэр. Спасибо, сэр.

Где-то внизу раздался удар, я вздрогнула и обернулась к лифту.

— Инженеры остановили, проверяют рессоры, — мистер Кинред вдруг подтолкнул меня в сторону коридора. — Будем считать, что мы в западне. Идем до моего кабинета, и сделай вид, что ты ничего страшного не видишь. Зато потом столько баек своим новым подружкам сможешь рассказать, будете передавать из уст в уста и накидывать подробности.

Хоть он и насмехался над моим любопытством, но я ничего любопытного в коридоре так и не увидела. Сам кабинет порадовал хотя бы обилием мебели: огромный длинный стол, кушетка, стулья и куча мониторов, но я, конечно, постеснялась пройти дальше и глянуть, что там на экранах.

— Почему вы так со мной возитесь? — настороженно спросила я, когда мужчина прошел мимо и сел за стол.

— Вожусь? — он приподнял бровь. — Я привел тебя в сердце ада — это не трата времени, а проверка реакции. Устроили какую-то сверхсекретность и теперь молятся на нее, как на алтарь древних богов.

— Но вы все-таки не завели меня ни в одну из лабораторий, — я тоже немного расслабилась, потому и могла добавить в тон легкой иронии.

— Зачем? Лишить твое воображение пищи? А вдруг там нет исполосованных орудиями пыток бедолаг, которые молят о пощаде? И изверги в белых халатах не записывают равнодушно, на какой минуте человек от боли потеряет сознание.

— А вдруг есть, — я почти улыбнулась.

— Садись, Ината, — он дождался, пока я займу стул. — Я совру, если скажу, что изучение болевых порогов никогда не интересовало ученых — интересовало, да еще как. Но ты немного опоздала, их лет сто назад досконально изучили. Сейчас перед нами стоят другие задачи. Если четвертый уровень нацелен на поиски новых ресурсов и лекарств, то мы занимаемся совсем…

Он прервался, поскольку в комнату без стука вошел парень примерно моего возраста или чуть старше. Я буквально одеревенела. Посетитель был полным олицетворением любых девичьих грез: стройный, высокий, глаза огромные и такого яркого голубого цвета, который я даже у неба не видела, черты лица правильные, тонкий нос, не слишком пухлые и не слишком тонкие губы, волосы почти белые — явно проводилось химическое изменение. Меня, любительницу романтических сериалов и видеофильмов, где в главных ролях снимаются исключительно привлекательные люди, его внешность потрясла своей абсолютной идеальностью. И голос у него оказался приятным, мягким и глубоким:

— Простите, сэр, я могу…

— Не сейчас, Той.

— Да, сэр.

Парень хотел выйти, но начальник его остановил:

— Хотя подожди. Посмотри на нашу гостью — она красива? Ината, встань, пожалуйста.

Я поднялась на ноги, не в силах оторвать взгляда от совершенного лица. Той посмотрел на меня внимательно — на лицо, потом окинул взглядом фигуру. Слегка улыбнулся, отчего сделался еще красивее, что секунду назад казалось невозможным.

— Вы хотите честного ответа, сэр?

— Да, Той, максимально честного.

— Восемь из десяти по первым прикидкам. Глаза не идеально симметричны, нос с небольшой горбинкой, но это придает лицу вашей гостьи изюминку. Цвет волос лично мне кажется безупречным, я вообще люблю натуральных блондинок. Может быть сексуальной, если расслабится. Я предполагаю, что она красива, но для полного ответа недостаточно данных.

— Гляди-ка, и он хочет, чтобы ты разделась! — засмеялся мистер Кинред. — Спасибо, Той, зайди через час.

— Да, сэр.

Я проводила парня все тем же обескураженным взглядом.

— Итак, на чем я закончил? — голос мистера Кинреда напомнил о том, где я нахожусь и что нужно снова начать дышать. — Если четвертый уровень занимается решением проблем ресурсной обеспеченности, то пятый проводит исследования по усовершенствованию ИИ. Например, нам интересно, может ли обычный человек узнать ИИ, если его заранее не предупредить?

— Это был робот?! — когда до меня дошло, я уже не могла просто усидеть на стуле. Хотелось выбежать в коридор и догнать, рассмотреть получше. — Он так красив! Да что я несу? Он идеален! И нет, я не узнала бы без вашей подсказки!

Мистер Кинред смотрел на меня теперь очень внимательно, но притом улыбался:

— Узнала бы, если бы пообщалась с ним дольше.

Я пребывала в восхищении:

— Но его мимика такая естественная! Ни грамма фальшивости! Робот? Не могу поверить! У него улыбка — да это самая натуральная и сносящая с ног улыбка, которую я когда-либо видела! Сэр, это самый прекрасный робот, хотя я не видела других!

Он, кажется, едва сдерживал смех, наблюдая за моей реакцией.

— Спасибо. Мы научили ИИ принимать решения, анализировать и действовать по своему усмотрению, исходя из заложенного в них характера и предыдущего опыта. Но все-таки многие эмоции приходится в них закладывать. А чтобы найти самые правдоподобные реакции, мы и проводим эксперименты на людях. Что бы ты сделала, оказавшись в стрессовой ситуации? Что бы в той же ситуации сделали сотни других людей? Мы проводим опыты с целью выявить усредненные и аномальные случаи. Теперь примерно ясно?

Я смотрела на него теперь как на какое-нибудь божество — уж слишком за гранью была сфера его деятельности от того, с чем мне когда-либо приходилось сталкиваться. От моего вида он улыбнулся еще шире:

— Вижу, тебе нравятся роботы, хотя мы называем их ИИ — некоторые из них очень обижаются на термин «робот», это будто приравнивает их к пылесосам. И есть большая разница между роботами и ИИ.

— Я… не знаю, нравятся ли они мне. Но я давно мечтала увидеть хоть одного. Каких только сказок не рассказывают о них в мегаполисе! — я заставила себя отвлечься на более прагматичные вопросы, потому продолжила без того же восторга: — Если я правильно вас поняла, то люди здесь и не работают с роботами, они просто подвергаются различным стрессовым ситуациям.

— Не только стрессовым, но в общих чертах да: нам нужны все чистые человеческие эмоции, пусть и полученные в лабораторных условиях. Знаешь, что в замкнутых группах люди начинают испытывать настоящую страсть или любовь к первому попавшемуся более-менее подходящему представителю? Этот феномен описывался еще пару веков назад, и я хочу исследовать зарождение подобных эмоций досконально. Кажется, если я пойму этот механизм и смогу его привить искусственному разуму, то дальше его некуда будет усовершенствовать. На сегодня хватит информации. Пойдем. Если лифт не запустили, то спустимся по лестнице — еще один секретный объект, но ты и так уже находка для сплетников — одним секретом больше, одним меньше.

Лифт работал, мы молчали все время, пока он спускался до нужного уровня. За стеклом промелькнула оранжерея, но я уже не вглядывалась пристально. Я все еще пребывала в замешательстве, а заговорила, когда мы покинули кабину:

— Я благодарна вам, мистер Кинред, за откровенность. Но пока все равно не готова дать ответ. Скажу больше — теперь я еще сильнее испугана.

— Что и требовалось доказать. А вчера ты придерживалась другой точки зрения — мол, расскажите подробности, и я сразу полечу в вашу лабораторию.

— Просто дилемма неоднозначная, — я размышляла вслух. — Разумеется, пятый уровень выгоднее в плане дохода, но на третьем люди просто живут, а не участвуют в экспериментах…

— А ты уверена?

— Что?

— Ничего. Так, рассуждаю. А вдруг разница между третьим и остальными уровнями только в том, что первым никто не сказал об экспериментах?

— Вы снова шутите?!

— Скорее всего.

Навстречу нам шла толпа — близилось время обеда. Я разглядела рыжую шевелюру Майи, она шла в обнимку с Ником и что-то радостно щебетала ему на ухо. «В замкнутых группах люди начинают испытывать настоящую страсть или любовь к любому более-менее подходящему представителю…» Неужели их чистая и искренняя любовь есть прогнозируемое следствие ситуации?

Я остановилась и спросила тихо:

— Вы не проверяли, писала ли Майя заявление на перевод к вам?

— Нет, не проверял. Это важно?

— Да не особенно, просто интересно.

Он усмехнулся:

— Как будто от ее желания перейти на мой уровень должно зависеть твое желание.

— Не зависит, конечно! — я немного лукавила. На самом деле, я просто стеснялась спросить у Майи прямо, а от ответа как будто немного что-то все-таки зависело.

Кинред вдруг шагнул вперед и сказал громче:

— Майя, подойди.

Девушка сосредоточилась и подлетела к нему, уже интонацией выражая беспокойство:

— Да, сэр?

— Майя, сколько времени до окончания твоего контракта?

— Восемь месяцев, сэр.

— Прекрасно. Кажется, ты мне подходишь. Напиши заявление с первого числа.

— Правда?! — она будто воздухом подавилась, с трудом вдохнула и защебетала бегло: — Спасибо за доверие, сэр! А… я прошу простить за наглость, но все-таки спрошу, может ли написать повторное заявление и инженер Ник Росланд? Он замечательный специалист!

— Мне все равно, какой он инженер. Пусть напишет — рассмотрю и его просьбу.

— Спасибо, сэр! Спасибо! — Майя виновато посмотрела на меня, но ничего не сказала и побежала сообщать Нику.

Кинред обернулся ко мне — дескать, что-то еще доказывать надо? Мне — нет. Я и так многое поняла. У Майи всего восемь месяцев, почему бы не заработать в оставшееся время? А если Ника не примут, то им все равно вскоре предстоит расстаться. Я даже не осуждала ее — не представляю, какое сама бы приняла решение на ее месте.

Уловила я совсем другое, куда более важное. Даррен Кинред только что показал мне короткий эксперимент над человеком для доказательства своей правоты. Но ему плевать на Майю и Ника, он, вероятно, просто выкинет их заявления в корзину. Ему демонстративно, показательно на них плевать. Директор пятого уровня настолько циничен, или я все-таки ошибаюсь? Но разве директор пятого уровня мог быть обычным добрячком?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, я не побежала в столовую вслед за Майей, а тронула рукав его пиджака, останавливая.

— Вы ведь не собираетесь их принимать, верно? Вы ее обнадежили только для того, чтобы не искать ответ на мой вопрос в архивах!

Он повернулся, чуть наклонился и сузил глаза.

— Не придумала ли себе, что уже все обо мне поняла, Ината?

— Нет… — ответила, а потом отважилась высказаться откровенно: — Я решила, что вы манипулятор, которому нет дела до обычных людей и их надежд.

— Да, почти верно. Только повышай уровень манипуляций. Я приму заявление Майи только при условии, что твое будет в той же стопке. А если я на этой неделе получу твой окончательный ответ, что избавит меня от необходимости продолжать поиски, то приму заявление и ее инженера. Целая влюбленная пара, держась за ручки, отправится в светлое будущее благодаря тебе. Или не отправится. Тебе-то есть дело до чужих надежд?

И он зашагал по коридору обратно к лифту, оставив меня в полном непонимании. Такого неожиданного ультиматума я уж точно не предполагала.