Воронье наследство 2. Справедливость

Татьяна Грач (2024)

Проклятье Барксов удалось преодолеть, но проблемы на этом только начались. Илай получает анонимное послание с угрозами. Эстелла все чаще видит во сне умершую мать в виде голубки. Кто-то покушается на ее с Мэлоуном жизни из-за того, что они не желают следовать древним правилам. Как справиться с этим, когда весь мир ополчился против вас и не от кого ждать поддержки? Как оставаться собой и следовать зову сердца, если приходится даже от самых близких хранить секреты?

Глава 3

«Надеюсь, у тебя действительно очень, очень веские причины меня позвать», — крутилось в голове у Вейна все время пути.

Больше двух часов верхом. Бесконечных. Напрямик, через холмы, мимо почти пересохшей за лето речки Шумихи. Сейчас безмолвной. Только копыта Икке глухо стучали по земле.

На краю лавандового поля — летом цветущего и дурманящего, а теперь «красующегося» засохшими стеблями до следующей весны — конь остановился, заартачился. Ничего удивительного: Вейн и сам чувствовал давящую атмосферу, от которой дышать становилось труднее. Не зря старался наведываться сюда как можно реже.

— Давай, немного осталось. — Он указал на уже виднеющийся вдалеке дом, стукнул пятками по бокам коня. — Чем быстрее все выясним, тем быстрее уберемся прочь.

Икке понимающе фыркнул и двинулся вперед, с явной неохотой делая каждый шаг.

Хозяин поместья встретил их на крыльце дома, сложив руки на груди. По абсолютно непроницаемому выражению на его лице невозможно было ничего прочесть.

— Не особо торопился, как погляжу, — протянул Илай.

Пожалуй, не привыкни Вейн за годы общения к этой его манере, мог бы и оскорбиться. Развернуться и уехать, не выслушав. Вместо этого он спешился, а губы дрогнули в едва заметной улыбке.

— А тебе вдруг стало настолько скучно, что…

«…срочно понадобился собеседник?» — Договорить Вейн не успел, потому что в этот момент дверь отворилась, и из дома вышла девушка. От ее вида Вейн вздрогнул. Впалые щеки, огромные глаза, вокруг которых болезненная синева. Но главное — покрытые сединой волосы.

— Ты не предупреждал, что ждешь гостей, — проговорила она с упреком.

Вейн невольно сделал шаг назад, поняв, что видел ее раньше. Точнее, слышал, потому что в темноте «Инкансо» толком разглядеть лицо не удалось. А вот то, как этим тоненьким голоском она защищала Илая — такое трудно позабыть.

— Незачем хлопотать, он к нам ненадолго. — Илай кивком указал девушке на Икке. — Лучше отведи коня к отцу, пусть пока напоит.

Девушка безропотно кивнула, подхватила Икке под уздцы и повела в сторону конюшни. Вейн некоторое время молчал, дожидаясь, пока она достаточно удалится, прежде чем вновь заговорить:

— И двух месяцев не прошло, а ты уже позабыл все законы гостеприимства?

— Можно подумать, тебе самому хочется задержаться тут подольше. — Илай оставался по-прежнему невозмутимым, не поддавшись на провокацию. — Идем, пройдемся, заодно расскажу, зачем позвал.

Они направились по хорошо утоптанной тропинке мимо напоминающей сарай пристройки. Молча. Вейн искоса поглядывал на бывшего друга, но первым начинать разговор не собирался. Рыбы слишком хорошо знают цену молчанию.

— Совет больше не собирался? — наконец спросил хозяин поместья.

Вряд ли именно за этим он позвал Вейна. Нет, совсем не за этим. Скорее просто ищет предлог еще потянуть время, пока они идут все дальше в лавандовые поля. От этого стало еще тревожнее, и Вейну пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос не дрожал.

— Разве без тебя они бы посмели? — Удалось даже вполне правдоподобно усмехнуться.

— Они? — Илай удивленно поднял брови, остановился.

— Ладно, мы не посмели бы, — поправил сам себя Вейн.

— Так-то лучше.

Глядя на Илая, никак нельзя было сказать, что еще совсем недавно он был в самом настоящем ужасе. Даже в голосе это чувствовалось так отчетливо, что не откликнуться на просьбу прийти было невозможно.

«Лучше признайся, что просто не смог ослушаться, пусть находиться здесь хочется меньше всего», — издевательски пропищал кто-то глубоко внутри. Спрятавшийся в самом дальнем углу. Отгородившийся десятком непроницаемых завес, из-за которых не высовывал и носа. Назойливой мухой твердящий, что хранящего секреты так просто не оставят в покое.

Нет, не мухой вовсе. Жужжащей пчелой над ухом.

Вейн машинально отмахнулся, возвращаясь в реальность. Маленькая пчелка отлетела прочь, но в следующий миг снова закружилась рядом. Только теперь Вейн обнаружил, что они остановились. И где именно остановились.

— Тебе когда-нибудь говорили, что тут очень красиво? — Нервно сглотнув, он огляделся по сторонам. Увидел чернеющие внизу холма прямоугольники ульев и невесело усмехнулся. — Вернее, бывает красиво. Пока цветет лаванда.

Что ж, все справедливо: если не знаешь, кому можно верить, лучше подстраховаться. Устроить проверку пчелами. И все равно стало чуточку обидно: они ведь знают друг друга чуть ни не с младенчества, но Вейн, похоже, его доверия так и не заслужил.

— Не думал, что оценишь вид, — все с той же невозмутимостью, словно это была всего лишь дружеская прогулка, заявил Илай. — Обычно тем, кто здесь бывает, не до любования пейзажами.

— А я и не утверждал, что сам считаю эти места красивыми, — пожал плечами Вейн, на что Илай одобрительно кивнул.

— Да, верно. Но я тебя и не за этим позвал.

С этими словами Илай вынул из кармана и протянул смятый пожелтевший лист бумаги. На вид самый обычный, пока не возьмешь в руки. Не ощутишь пальцами бархатистую поверхность с невидимыми завитками.

Вейн едва не выронил лист из рук. Медленно поднял взгляд на Илая, но не смог произнести и слова. Впрочем, этого и не было нужно.

— Вижу, узнал, — подтвердил догадку Илай.

— Еще бы. — Вейну пришлось прокашляться, чтобы голос не звучал слишком осипло. — Я такой же подписывал. При тебе, между прочим. Может, объяснишь, что все это значит?

Стоило начать злиться, как испуг поспешно отступил в тень. Пусть всего на миг, но этого хватило, чтобы задать вопрос. А сразу после захотелось крикнуть: «Молчи!». Зажать уши, только бы не слышать.

Вейн этого не сделал. Послушно сел на траву рядом с Илаем, чтобы выслушать очередную историю, не предназначенную для чужих ушей.

— Как думаешь, кто осмелился им угрожать? — наконец Илай решился задать вопрос. Совсем неправильный вопрос.

— Угрожать им? — Вейн поразился, насколько можно быть слепым, даже сделав верные выводы. — Ты правда не понял?

— Я очень, очень внимательно слушаю. У тебя ведь, вижу, есть догадки.

— Ты сам знаешь: незачем угрожать тому, кто все равно не поймет смысл угрозы. А они бы не поняли. Ни Мэлоун, ни Эстелла, посвящения не проходили. — Внутри Вейна мелькнула зависть к тем, кто, хоть и стал частью Совета, но до конца так и не был с ним связан. К тем, у кого все еще была возможность сделать шаг назад.

— Хочешь сказать… — Илай вмиг подобрался, глаза округлились от шока.

— Ага, теперь дошло? Они бы не поняли. Зато ты — да.

— Но зачем оставлять у поместья Барксов послание, адресованное мне?

— А кто сказал, что его оставили именно там? — Чем дольше длился разговор, тем крепче Вейн впивался пальцами в землю.

— Фредрик так утверждает, — протянул Илай и вдруг прищурился. — Хочешь сказать, он обманул?

Так странно оказалось слышать этот вопрос от того, кто никому не доверяет, что Вейн едва удержался от усмешки.

— Сам подумай хорошенько. — Он заговорил медленно, словно объяснял прописные истины. — Этот… Фредрик собирался их навестить?

— Если да, то мне не говорил. И он бы…

— Договаривай, — стал подначивать Вейн.

— Он бы скорее съел свою шляпу, чем лишний раз отправился туда по своей воле. — Илай вдруг понизил голос и пробормотал еле слышно: — Да и вел он себя после этого очень странно.

— А ты спрашивал, почему он принес послание тебе, не отдал хозяевам поместья? Так ведь было бы правильнее.

— Первым делом спросил, — подтвердил Илай. — И… в общем, объяснение было слишком уж путаным, ты прав.

— Лучше бы я не был прав. — Вейн вскочил, будто кто-то подтолкнул его вверх. Так надеялся, что ошибается, что Илай сейчас его разубедит. Зря надеялся. — Не нужно было меня звать. Это было тебе предупреждение, тебе одному. Не вмешиваться, что бы дальше ни произошло. Помнить о преданности Совету. А теперь ты и меня впутал. Не так страшно, когда делишь с другими свой страх, да? Им ты ничего не стал говорить, пощадил. Зато мне можно и рассказать, я же рыбка, я буду молчать. А ты подумал, что теперь и моя семья в опасности? Если приславшие это, — Вейн указал на листок, — поймут, что я тоже знаю…

— Значит, постарайся, чтобы не поняли, — пожал плечами Илай.

От этого нескрываемого равнодушия захотелось врезать ему хорошенько. Вейн уже сжал кулак, но что-то странное, промелькнувшее на лице опустившего взгляд Илая, заставило остановиться.

А тот, похоже, не заметил вспышки ярости собеседника. Или не хотел замечать? Продолжил, на этот раз глядя прямо на Вейна:

— Думаешь, мне стоило довериться кому-то другому?

Вопрос на засыпку. Ответить «да» — показать, что тяготишься тем, кто ты есть. Ведь лучшего хранителя секретов найти невозможно. «Нет» — значит минуту назад устроил пустую истерику, словно глупая девчонка.

— Ладно, подловил, — вздохнул Вейн, сел обратно на траву. — Правильно сделал, что меня позвал.

— Конечно, правильно. — Илай самодовольно усмехнулся, но всего через миг вновь посерьезнел. — Ты правда считал, что вы хоть когда-нибудь были в безопасности? Что не найдется тот, кто захочет заставить вас замолчать навсегда?

Слова, бьющие воспоминаниями точно в цель. Вейн сжался, процедил сквозь зубы:

— Как вы с Барксами заставили замолчать мою бабушку?

Думал, Илай начнет оправдываться или просить прощения, но он лишь кивнул.

— Если заметишь что-то странное, сразу же сообщи. — Он указал на пластинку-кулон. — И если кто-то решит снова собрать Совет…

— Об этом точно скажу в первую очередь, — закончил за него Вейн.

— Знал, что не ошибся в тебе, — хмыкнул Илай, поднявшись. — В таком случае, не стану тебя задерживать.

И то верно. Чем дольше он тут находится, тем больше шансы, что об этом станет известно.

Вейн сорвал несколько засохших веточек лаванды, поднес к лицу. Думал, они все еще хранят аромат. Увы, ошибся. Прежде чем направиться к конюшне, спросил:

— Если вдруг встречу твою жену, передать от тебя привет?

Кислая мина на лице Илая красноречиво говорила, что он обо всем этом думает. Небольшая компенсация за пережитое по его милости. Пусть и не только его, однако Вейн не был готов так легко позабыть и простить.

— Понял, лучше обойтись без приветов. — Он с улыбкой поднял руки в примирительном жесте.

Уехать спокойно и без лишних разговоров? Вейн надеялся на это. Надежда не оправдалась. Он уже запрыгнул в седло успокоившемуся и явно повеселевшему Икке, вывел его из конюшни, когда за спиной раздались шаги.

«Ну что тебе еще?» — мысленно возмутился Вейн. На сегодня он услышал уже более чем достаточно.

Шаги приближались. Почти невесомые. Их так легко было спутать с обычным шелестом травы на ветру. Если бы только он был, этот самый ветер. Вейн не чувствовал ни единого дуновения.

Слишком вкрадчивые шаги, не похоже на Илая. Вейн нехотя обернулся и встретился взглядом с той молоденькой седовласой служанкой. Такой странной, что от одного ее вида мурашки пробежали по коже.

От вида и рассеянной полуулыбки, с которой она протянула небольшой деревянный бочонок. Терпкий медовый аромат не оставлял сомнения в его содержимом.

— Нехорошо, если уедете с пустыми руками, — тут же объяснила она, не дав шанса повиснуть напряженному молчанию. — Раз уж не остались погостить, то от гостинца хотя бы не откажитесь.

Говорила с такой нескрываемой мольбой, что сказать «нет» было просто невозможно.

— Катрин, это вовсе ни к чему, — вмешался подошедший Илай.

Похоже, невозможно для любого, кроме хозяина поместья.

А эта Катрин тихонько пробормотала:

— Но как же… Это же неправильно совсем.

Вейн не стал дожидаться, чем закончится этот неожиданный спор. Забрал бочонок у девушки.

— Мне-то может и ни к чему, — заявил он с уверенностью, мысленно показав язык Илаю. Подходящие слова слетели с языка, не успел он их обдумать. — Я не любитель меда. А вот малютка Энни обожает все сладкое, она будет рада.

Младшая сестра, сама о том не ведая, стала удобным предлогом еще разок позлить, не вызвав возражений. Очень уж легко нашедшимся предлогом.

Впрочем… она ведь и правда будет рада сладости, которую видела не так уж часто.

— Я передам ей, кто был так добр, — сказал Вейн, убрав бочонок в притороченный к седлу мешок.

Девушка собралась что-то ответить, но Илай подхватил ее под руку и аккуратно, но настойчиво повел прочь. Заговорил с ней тихо, Вейн едва смог разобрать:

— Вовсе незачем докучать гостям.

Илай наклонился к ней совсем близко, а слова звучали так мягко и почти нежно, как убеждают маленького ребенка. Или…

«Да ладно, серьезно?» — Вейн, чуть прищурившись, взглянул на этих двоих новым взглядом. Идут прочь, почти в обнимку. Ни дать, ни взять, голубки воркуют.

Вейн чуть не рассмеялся, но сдержался вовремя. Понимал прекрасно, что если посмеет озвучить пришедшие в голову мысли, то ему точно не поздоровится. И любые угрозы тут покажутся цветочками. Потому он, решив не искушать судьбу, немедля поскакал прочь.

Чем дальше от пчелиного поместья, тем легче становилось. Словно натянутые вожжи с каждым шагом ослабевали, освобождая из своих пут…

Так должно было быть. Вейн думал, что так непременно будет. Ошибся.

Он заставил коня замедлить бег. Чуть было не развернулся в сторону города, хотя делать ему там, особенно под вечер, было совершенно нечего. Что угодно, лишь бы как можно дольше не возвращаться домой. Так требовало все не стихающее пчелиное жужжание в ушах. Твердило, что, едва переступит порог, его ждет страшная весть.

— Что за чушь? — воскликнул он, не считая нужным сдерживаться там, где никто не услышит. Встряхнул головой, ударил пятками по бокам Икке.

В доме уже зажгли лампы. Вейн еще издалека заметил их мерцающий свет в окнах. То тут, то там — силуэты, делающие поместье живым. Маленькая круглая кухарка энергично машет на кого-то руками. Наверное, как обычно, раздает указания «бестолковым помощницам». В столовой тоже суета. Готовятся к ужину.

Но только перешагнув порог, Вейн по-настоящему ощутил, что вернулся домой. Достаточно оказалось услышать строгое отцовское:

— Ты не говорил, что задержишься.

— Не было необходимости, — пожал плечами Вейн. — Еще ведь не стемнело.

Давний уговор: ночевать дома, если не предупредил заранее о своих планах. Уговор, который не был нарушен и в этот раз. Достаточно было взглянуть на север, где горизонт чист, чтобы увидеть алеющую полосу света.

— Ладно, ты прав, — тут же смягчился отец. — Я всего лишь проверял. Расскажешь, где был?

Вейн покачал головой.

— А ты, надеюсь, не станешь расспрашивать.

На том и порешили, поняв друг друга без слов. Ведь лучше не задавать лишних вопросов, если понимаешь, что правду говорить собеседник не намерен.

Когда они вошли в столовую, мама уже была там. В нарядном голубом платье, волосы собраны в идеально ровную прическу. Серьги жемчужные, одни из ее любимых — а нелюбимых украшений у нее и не было, все они сразу же или возвращались дарителю или отправлялись кому-нибудь из знакомых, с кем нужно было поддерживать хорошие отношения.

И вид у нее был торжественный, словно ждет важных гостей. Поджав губы, поправила одну из тарелок буквально на сантиметр, лишь после этого удовлетворенно кивнула.

Одно «но»: так она выглядела абсолютно каждый день. Потому и спрашивать о поводе не было необходимости. Она и дочь пыталась приучить к тому же, но девочка всегда слушала и слышала лишь то, что ей самой хотелось.

— А Энни еще не спускалась к ужину? — спросил Вейн, ни к кому особо не обращаясь. Огляделся вокруг, отыскал взглядом служанку, принесшую стопку салфеток. — Позовешь? Передай, что я привез гостинец, специально для нее.

Должно сработать, непременно. Вейн живо представил, как девочка с громким топотом мчится в столовую. Мама потом будет долго и занудно ее распекать. Но это позже, после ужина, когда рядом не окажется лишних ушей.

Прошла минута, две, три… только минут через десять дверь вновь отворилась, и служанка произнесла с виноватым видом:

— Я не знаю, где она. Няни говорят, в игральной была, но сейчас нету. В спальне нет, и в библиотеке тоже.

Вейн вздохнул.

— Схожу за ней сам.

Эта служанка у них совсем недавно и еще не знает, что малютку проще отыскать у пруда. Она стала слишком много времени там проводить, и это начинало тревожить.

Поверхность пруда с его приближением забурлила. Несколько золотых рыбок выпрыгнули из воды и снова скрылись из виду. Такими они бывали, только когда слишком долго оставались голодными.

Вейн нахмурился. Вновь назойливое жужжание, теперь уже глубоко внутри, твердящее, что даже в родном доме от него никуда не деться.

Стало уже совсем темно, когда слуги проверили каждую комнату, каждый закуток в поместье. Им оставалось только расписаться в беспомощности и признать: девочки нигде нет. Если, конечно, она не затеяла какую-то очередную свою игру и не прячется ото всех из вредности. Если не…

От пришедшей в голову догадки Вейн поежился. Она ведь могла опять отправиться к дальним холмам, искать своего «Призрака со сказками».

Но тогда она должна была бы давно вернуться.

— Поищите ее в… — Едва начав давать указание, Вейн замолк. Как объяснить доходчиво и быстро, где находится это место? Он и сам знал о нем только из путаных рассказов девочки, которые обычно и не слушал толком. — Не важно, осмотрите еще раз поместье.

Сам того не заметив, Вейн оказался у ворот. Совсем позабыл зайти сначала в конюшню — от волнения решил, что пешком доберется быстрее.

Но он едва успел открыть ворота, как столкнулся с вытаращившейся на него Энни. Еще улыбающейся, но через пару мгновений она удивленно подняла брови.

— Не смотри на меня так, Вейни. — Она шмыгнула носом, попыталась вытереть лицо рукавом очередного безнадежно испорченного платья, но только сильнее размазала грязь.

— А как смотреть? — холодно процедил Вейн. Меньше всего хотелось отчитывать глупого ребенка. Лучше пойти устроить взбучку ее нянюшкам за то, что недоглядели.

— Никак. Ты не на меня смотри, вот.

С этими словами Энни вытянула руки, разжала сложенные вместе ладони. Миг, и в воздух взмыли сверкающие точки-звездочки. Если бы не шуршание маленьких крылышек, сразу и не понять, что это всего лишь насекомые. А Энни радостно взвизгнула, провожая их взглядом, как неописуемую диковинку. Потом указала в сторону своих любимых дальних холмов.

— Я там нашла. Их в темноте только видно. Скажи же: красиво?

— Красиво, красиво, — прервал ее восторги Вейн. — Иди в дом.

Энни надулась, проворчала что-то себе под нос, но главное — спорить не стала. Похоже, вид Вейна в тот момент красноречиво говорил, что это бесполезно.

И лишь когда сестра скрылась из виду, он почувствовал, что ноги больше не держат. Опустился на землю, закрыл лицо ладонями.

Плечи затряслись от беззвучных рыданий. Как хорошо, что в темноте никто не увидит.

Ему теперь что: всегда, каждую минуту думать о том, что может потерять кого-то из близких?

«Ты правда считал, что вы хоть когда-нибудь были в безопасности?» — прозвучал в голове, словно издеваясь, голос Илая. Будь он проклят! Хотя… он ведь и так проклят, не в силах покинуть собственное поместье.

Лишь эта мысль помогла подняться на ноги. Вейн сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и направился в дом. Не хватало еще, чтобы на этот раз уже его пришлось разыскивать.

Тоненький голосок сестры, доносящийся из столовой, был слышен еще в коридоре.

— Но что я такого сделала?

— Заставила нас всех волноваться, — ответил отец. — Чтобы такого впредь не повторилось, тебе запрещено выходить за пределы дома без сопровождения.

— Но…

— Вижу, ты считаешь это наказанием? — вмешалась мама. — Считай, если так больше нравится, но вообще-то это обычные правила поведения для любой леди. Пора тебе к ним привыкнуть, ты уже большая девочка.

— Глупые правила. — Энни обернулась к вошедшему брату. — Скажи им, Вейни!

Но с какой бы мольбой она не смотрела, он лишь покачал головой. На этот раз он был полностью согласен с родителями. Пусть обижается, сколько угодно, но пора бы и повзрослеть. Ради ее же собственного блага.

— Может, и глупые, но если их не соблюдать, можно попасть в беду, — объяснил он.

— Именно, — подтвердила мама, отчего Энни опустила плечи, тихонько захныкала. — А теперь будь добра переодеться и привести себя в порядок перед ужином. На этот раз не вынуждай нас долго ждать. Иначе еда остынет и придется разогревать все заново.

Дверь за Энни громко хлопнула. Единственный оставшийся девочке способ выразить возмущение.

— Думаешь, мы с ней слишком строги? — неожиданно спросил отец. Вздохнул, расстроенный. Неужели жалеет, что пришлось отругать любимую дочурку?

— Думаю, мы недостаточно строги, — фыркнул Вейн. Пусть видеть ее заплаканное лицо было ужасно, но мысль о том, что может вообще больше не увидеть, оказалась гораздо ужаснее.

— Маленьким девочкам свойственны капризы. — Мама села за стол, аккуратно расправив юбку. — Это нужно просто пережить.

Вейн посмотрел на накрытый стол и почувствовал лишь тошноту. Даже запах любимого жюльена с морепродуктами сейчас не радовал.

— Что-то у меня нет аппетита, — сказал он, пытаясь быть предельно вежливым. — Пожалуй, на этот раз пропущу семейный ужин.

Дожидаться ответа он не стал, отправившись прочь из столовой. Уже на пороге обернулся, вспомнив:

— Я кое-что привез. В сумке у Икке. Пусть кто-нибудь из слуг принесет. Надеюсь, это хоть немного подсластит вечер.