Слеза ангела

Татьяна Корсакова, 2009

У этого камня есть имя – «Слеза ангела». В его изменчивой, как дым, сердцевине спрятана жизнь. Это не вещь, не украшение – источник вечной молодости, спасение для бренного тела и… погибель для бессмертной души. Для посвященного охота за камнем – смысл жизни, для непосвященного – смертельная игра. Светлана оказывается втянутой в эту игру помимо собственной воли. Она последняя хозяйка камня. Вокруг нее – обман и предательство. Чтобы выжить и остаться человеком, ей важно понять, можно ли доверять тому, кто рядом, – самому любимому и единственному…

Сабурин

Пожалуй, будет весьма подозрительно, если он уйдет из казино сразу после разговора с девчонкой. Гораздо разумнее еще пару часиков поиграть. Просто так, бессистемно. А потом надо искать новое казино и впредь быть осторожнее. Если его так легко вычислила какая-то малолетка, значит, хреновый из него конспиратор. Придется над этим подумать.

Без системы игра не шла. Сабурин просадил полторы тысячи, а выиграл какие-то жалкие триста баксов. Все, пора сворачивать лавочку! Он бросил прощальный взгляд на девочку-крупье. Та о чем-то беседовала с менеджером и выглядела при этом растерянной и несчастной. Может, ее отчитывают из-за него? Значит, его жертва в виде проигранных полутора тысяч оказалась напрасной? Ладно, бог с ней. Он сделал все, что в его силах, и в ее разборки с администрацией вмешиваться не собирается. Пора уходить.

Сабурин как раз обменивал фишки на деньги, когда краем глаза заметил девчонку-крупье, спешащую к выходу из казино. Что же все-таки случилось? Неужели отстранили от работы? Присмотреть за ней, что ли?

Пару секунд девчонка постояла на крыльце, повертела белобрысой головой, а потом двинулась в сторону сквера. Опрометчивый поступок: в городе и днем-то всякой швали полно, а тут глубокая ночь. Девчонка либо конченая дура, либо безмерно отважна и отчаянна, либо очень торопится. Сабурин поставил бы на третий вариант. Скорее всего, она просто решила выйти через сквер к таксопарку, чтобы поймать там такси. Он глянул на свою «бээмвуху», притулившуюся черным боком к бордюру. Подвезти, что ли, эту Белоснежку? Оказать, так сказать, ответную услугу? Или не вмешиваться?

Пока Сабурин раздумывал, девчонка перебежала дорогу и углубилась в сквер. Вот ведь бедовая! Он открыл дверцу машины, нашарил под водительским сидением «макаров», сунул его в карман пиджака. Скорее всего, пистолет — излишняя предосторожность, но береженого и бог бережет.

На аллее было темно, хоть глаз выколи. Даже полная луна светила как-то тускло, вполсилы. Приходилось полагаться больше на слух, чем на зрение. Дробный перестук каблуков Белоснежки служил прекрасным ориентиром. Судя по всему, она не просто шла, а бежала. Или боится, или просто очень спешит. Сабурин чертыхнулся, ускорил шаг. Он уже собрался было окликнуть девчонку, когда цоканье каблучков вдруг оборвалось, и почти в ту же секунду послышался сдавленный женский крик. Твою ж мать…

Сабурин достал из кармана пистолет, сошел с асфальтированной дорожки на мягкую землю, осторожно, стараясь не шуметь, двинулся на звук. В тусклом свете горящих далеко впереди фонарей замаячили четыре силуэта. Сабурин пригляделся. Трое были одеты во все черное и почти сливались с темнотой, а четвертой оказалась девчонка, Сабурин узнал ее по белоснежным волосам.

Там, на дорожке, происходило что-то странное. Фигуры стояли неподвижно: двое в черном чуть поодаль, третий, кажется, в обнимку с девчонкой. Этот третий что-то тихо говорил. Что именно, Сабурин не слышал, надо бы подобраться поближе.

От странной компании его отделяло метров пять, когда девчонка вдруг запрокинула голову к небу и засмеялась. Смех этот был таким жутким, что у бывалого и ко многому привычного Сабурина волосы встали дыбом. Если бы он не разговаривал с ней всего каких-то пару часов назад, точно бы решил, что она сумасшедшая, потому что нормальный человек не может так смеяться.

Смех оборвался так же внезапно, как и начался, а девчонка стала медленно оседать на асфальт. Все, нужно как-то обозначиться, пока не поздно.

— Эй, ребята! А ну-ка оставьте девушку в покое! — Сабурин осторожно выглянул из-за липы. Он, конечно, смелый, но не до безрассудства. Сейчас время такое — отморозков развелось, не ровен час, и пальнуть могут.

…И пальнули. Пуля просвистела совсем близко, впилась в ствол дерева, Сабурин едва успел укрыться. Значит, вот оно как! Значит, по-хорошему эти ублюдки не понимают! Ну что ж, придется по-плохому. Согнувшись в три погибели, он перебрался за соседнюю липу, досчитал до трех, выглянул.

В стане врага произошли изменения. Двое пытались поднять девчонку с земли, третий медленно поворачивался вокруг своей оси, в руках у него что-то подозрительно поблескивало. Сабурин даже знал, что это такое. Получается как минимум один из троицы вооружен — это раз. Девчонку они оставлять в покое не собираются — это два. Похоже, она нужна нападающим настолько сильно, что они рискнули открыть пальбу едва ли не в центре города — это три. И первое, и второе, и третье одинаково плохо. Было бы разумнее оставить все как есть и не взваливать на себя чужие проблемы, но девчонка ему помогла. И неважно, что в первую очередь она заботилась о собственной шкуре. В конце концов, он мужик. Говорить о долге глупо и как-то пафосно. Ладно, скажем, у него перед ней не долг, а должок…

Для начала надо разобраться с тем, у которого ствол. Выстрел прозвучал оглушительно громко. Мужик с пистолетом взвыл, прижал раненую руку к груди. Что, собаки, не ожидали?! Забыли, что на каждую силу есть противосила? Так память легко освежить.

Не дожидаясь, когда по его укрытию начнут палить, Сабурин перекатился за кусты, ближе к аллее, приготовился сделать пару предупредительных выстрелов в воздух, но превентивные меры не понадобились — странная троица исчезла, точно сквозь землю провалилась. На дорожке, уткнувшись лицом в асфальт, осталась лежать девчонка.

По уму, надо было бы осмотреться, подождать, чтобы не стать легкой мишенью, если вдруг кто-нибудь из этих троих решил залечь в засаде, но Сабурин, наплевав на безопасность, рванул вперед. Безрассудно и глупо, но что поделаешь, если вот она, девочка, только руку протяни. Лежит себе и выглядит… неживой.

Так, первым делом проверить пульс. Он перевернул девчонку на спину, сжал шею в области сонных артерий. Пальцы тут же стали мокрыми и липкими. Черт, кажется, ее все-таки порезали. Но пульс вроде ровный.

Некогда разбираться, тут через пару минут народа будет — не протолкнуться, ментов понаедет. Доказывай потом, что стрелял в целях самообороны. Да и не хочется связываться с правоохранительными органами. Сабурин перекинул девчонку через плечо и бегом бросился обратно к казино. Когда до освещенного участка оставалось совсем ничего, усадил ее на землю, притулил спиной к дереву, еще раз осмотрел, теперь уже внимательнее. На шее действительно есть рана, но несерьезная, похожая на глубокую царапину, а больше никаких видимых повреждений. Скорее всего, девчонка просто в обмороке.

— Ну, Белоснежка, ты тут пока посиди, а я сейчас. Сгоняю за машиной и вернусь, — Сабурин вытер испачканную кровью ладонь о траву и неспешным шагом направился к казино.

Его «бээмвуха» стояла на месте. А где ж ей еще быть, родимой? Сабурин уселся за руль, включил зажигание. Он уже тронулся с места, когда вдали послышался рев сирен. Сейчас — за Белоснежкой, а потом — домой, разбираться, что к чему.

Девчонки на месте не было. Куда она, мать ее, подевалась?! Сабурин огляделся и вполголоса выругался. Метрах в десяти между липовых стволов маячило что-то белое.

— Далеко собралась? — Он догнал девчонку, дернул за рукав.

Та послушно остановилась, посмотрела сквозь него и сообщила доверительным шепотом:

— Ангелы умеют плакать.

Все ясно — шок, послестрессовый психоз. Или как оно там у специалистов называется? В общем, девчонка не в себе.

— Пойдем-ка со мной, — он потянул ее за рукав.

— Ангелы плачут, а луна красная, — девчонка сделала шаг.

Точно психоз. Хорошо хоть, что не буйная.

— Красная, красная, — Сабурин, подхватив ее под мышки, потащил к машине.

— И князь велел, чтобы они меня не обижали, — девчонка всхлипнула. — А тот человек сделал мне больно, — кончиками пальцев она пробежалась по шее.

— Разберемся, Белоснежка! — Сабурин запихнул ее на заднее сиденье «БМВ», сам уселся за руль. — Только сначала покатаемся…

— Вот, полюбуйся! — Сабурин кивнул на сидящую на самом краешке стула девчонку. — Что с ней такое, как думаешь?

— На хрена ты ее ко мне привез? — Арсений брезгливо поморщился.

— Я ее, вообще-то, сначала к себе привез. Думал, очухается, а она видишь какая!

Да, с девчонкой, определенно, было что-то не то. И шок тут совсем ни при чем. Может, те уроды вкололи ей какой-нибудь наркотик?

— Ну-ка! — Сабурин стащил с нее курточку, внимательно осмотрел кожу на руках. Если не считать царапины на шее, все остальное в порядке. Тогда почему она как автомат?

— Где ты ее откопал? — Арсений подкатился поближе, пощупал девчонке пульс.

— Долгая история.

— Пошли на кухню, расскажешь что к чему, а эта пусть пока тут посидит. Она хоть не буйная? — Он подозрительно сощурился.

— Была не буйной.

— Ну, смотри, если она мне тут что-нибудь учинит, с тебя спрошу.

Разговор оказался недолгим. Сабурин рассказал другу про то, как его вычислили в казино, а девчонка-крупье предупредила об этом, про то, что на нее напали какие-то странные типы, а когда он попытался вмешаться, открыли стрельбу.

— Сначала я думал, что они ее ранили, у нее на шее кровь была, — Сабурин щелкнул зажигалкой и, прикурив, глубоко затянулся сигаретой. Вообще-то, он бросил курить два года назад, но сегодня вдруг захотелось до дрожи в пальцах.

— Это из-за царапины, — Арсений задумчиво кивнул.

— Да, из-за царапины. А потом она очухалась и стала такой. Всю дорогу до дома твердила о каких-то плачущих ангелах, красной луне и князе, который велел ее не обижать.

— А раньше она такой не была? Ну, до встречи с теми ребятами? — поинтересовался Арсений.

— Раньше она производила впечатление адекватной, — заверил его Сабурин. — Что нам с ней делать, а?

— Нам? — Арсений многозначительно хмыкнул. — А при чем здесь я? Это ж ты ее от хулиганов спас.

— А ты мой друг. Сеня, ты же умный, помоги. Ну, что тебе стоит?

— Бурый, ты прекрасно знаешь, что мне все это очень не нравится, — сказал Арсений зловеще.

Да, Сабурин знал, что друг женщин на дух не переносит и к себе в квартиру пускает только мать, да и то лишь после долгих переговоров. И не потому, что он педик — господи упаси! Просто опыта общения с прекрасным полом у Арсения нет никакого. Болезнь породила массу комплексов, самым серьезным из которых стала нелюбовь к женщинам. Арсений не желал знакомиться ни с одной из многочисленных сабуринских подружек. Хуже того, он даже слышать о них не хотел. А тут такое безобразие — живая женщина в его логове. И неважно, что не совсем адекватная, сути это не меняет.

— Значит, не поможешь, — Сабурин встал из-за стола. — Ну ладно, извини, попробую сам.

— Подожди, — сказал Арсений со смесью решимости и обреченности. — Давай глянем, что можно сделать.

Девчонка сидела на том же стуле, на который сгрузил ее Сабурин, на ее коленях развалился Силантий. Вот уж где диво дивное! Похоже, котяра решил расширить свой ближний круг.

— Слышишь? — шепотом спросил Арсений.

— Что? — насторожился Сабурин.

— Он мурлычет.

— Силантий?

— Ну не я же?! Он вообще никогда не мурлычет. Я думал, у него какая-то врожденная аномалия, а он, оказывается, нормальный.

— Поздравляю вас с Силантием. А что с девчонкой?

— Сейчас посмотрим, — Арсений подкатился вплотную к стулу, спихнул кота на пол. Тот обиженно мяукнул и спрятался за системник. — Эй! — Арсений помахал рукой перед лицом девчонки — никакой реакции.

— Наркотики? — шепотом спросил Сабурин.

— Непохоже, зрачки нормальные.

— А что тогда?

— Транс.

— Какой транс?

— А хоть какой: религиозный, гипнотический.

— Гипнотический?

— Запросто. Сам же мне рассказывал, что она несла всякую ахинею про ангелов, князей и красную луну.

— И кто ее так… загрузил? — Сабурин присел перед девчонкой на корточки, заглянул в ее глаза: да, похоже на транс…

— Ну, если не ты, то, скорее всего, те, кто пытался ее похитить.

— А зачем?

— Чтобы весело было, — огрызнулся Арсений. — Слушай, а что это она вся какая-то блеклая? Кожа депигментированная, радужка прозрачная, волосы белые. Альбиноска, что ли?

— Похоже на то, — Сабурин пожал плечами.

— Любопытно, никогда не видел женщин-альбиносов.

Сабурин хотел было сказать, что друг и обыкновенных-то женщин нечасто видел, но вовремя прикусил язык.

— И как нам ее из этого транса выводить? — сказал он вместо этого.

— Понятия не имею. Я же не гипнотизер, — равнодушно пожал плечами Арсений.

— А если подумать?

— Пользуешься ты моей безграничной добротой, Бурый! — Арсений подкатился к компьютеру. — Сейчас спросим, что думает об этом Всемирная паутина.

Всемирная паутина думала много чего и вариантов выхода из ситуации предлагала целый вагон.

— Значит, так, — Арсений хлопнул ладонями по столу, — начнем с простейшего. Будем показывать нашей спящей красавице всякие картинки. Ну-ка, придвинь ее поближе к компу.

Сабурин поднял стул вместе с сидящей на нем девчонкой, поставил его перед монитором, на котором мелькали и истерично подмигивали неизвестно кому какие-то абстрактные картинки.

— Смотри! — Арсений тряхнул девчонку за плечо.

— Это что за метод? — От хаоса, творящегося на экране, в глазах зарябило, да и голова начала покруживаться.

— Этот метод называется «клин клином вышибают», — пояснил Арсений, внимательно наблюдая за девчонкой. — Типа, то, что может в транс ввести, то может из него и вывести.

— Я сейчас сам в транс впаду, — пожаловался Сабурин.

— Иди на тахте посиди, не мешай эксперименту, — буркнул друг.

Эксперимент длился минут пятнадцать, но результатов не принес. Девчонка тупо пялилась в экран и даже не моргала.

— С визуальной информацией вышел облом, — вынужден был констатировать Арсений. — Попробуем вербальную.

— Какую? — Сабурин зевнул.

— Вербальную, — друг, порывшись в забитой компакт-дисками коробке из-под обуви, выудил какой-то диск.

Через мгновение из колонок полилось невнятное бубнение — вербальная информация, надо полагать. От бубнения, определенно, был кое-какой эффект — Сабурина начало клонить в сон. Кажется, он даже успел подремать. Идиллию нарушил грубый тычок в бок и разочарованный голос Арсения:

— Ничего не выходит. Сидит истукан истуканом. Я ей уже и диск прокрутил, и картинки вместе с музыкой показывал, и маятником перед носом махал — дохлый номер!

Сабурин открыл глаза, посмотрел на застывшую перед компьютером девчонку и спросил:

— Она что-нибудь говорила?

— Говорила. Про какой-то ад. Жаловалась, что этот ад подаст на нее в суд.

— Про ад — это что-то новенькое, — Сабурин с кряхтением сполз с тахты, склонился над девчонкой, гаркнул: — Ау! Есть кто дома?!

— А в ответ — тишина, — прокомментировал ситуацию Арсений.

— И что делать будем? — Положение казалось патовым.

— Есть еще один способ, — Арсений взъерошил и без того растрепанные волосы. — Необходим физический контакт.

— Какого рода контакт? — насторожился Сабурин.

— Я же говорю — физического.

— А простым языком для не шибко грамотных?

— Попробуй ей врезать.

— Что?!

— Ну, ударь ее. Иногда это помогает, — сказал Арсений не слишком уверенно.

— Это помогает от истерик, а у нее транс.

— Не хочешь бить, вези в психушку. Пусть с ней специалисты разбираются.

Эта идея не нравилась Сабурину еще больше, чем предыдущая.

— Куда бить-то? — осторожно поинтересовался он, глядя на девчонку сверху вниз.

— Лучше, наверное, по голове. Только не очень сильно, а то мало ли, — Арсений в притворном ужасе вытаращил глаза.

— Хуже, чем есть, уже не будет, — пробормотал Сабурин, посматривая на свой кулак.

— Только не кулаком. Плашмя бей, — инструктировал друг.

— Ясное дело — не кулаком. А думаешь, поможет?

— Не навредит. Бей, чего смотришь?

— Да как-то не приучен я женщин бить, — Сабурин с сомнением покачал головой.

— А ты представь, что перед тобой не женщина, а боксерская груша, — хмыкнул Арсений. — Хотя стоп! Еще чего доброго увлечешься. Лучше представь, что она должна тебе десять штук баксов и не отдает.

— Лучше я ее просто так ударю, безо всяких прелюдий.

— Ну, дело хозяйское.

Сабурин постоял немного в раздумьях перед безучастной ко всему девчонкой, сделал глубокий вдох и шлепнул ее по щеке.

— Ерунда, — разочарованно сообщил Арсений. — Слабо ударил.

Сабурин и сам знал, что слабо, просто надеялся, что удастся обойтись малой кровью. Не вышло.

— Ну, извини, Белоснежка, — он погладил девчонку по мягким, как пух, волосам, — это для твоего же блага…

…А на сей раз, кажется, произошел перебор. От увесистой оплеухи голова девчонки откинулась назад, и Сабурин испугался, что сломал ей шею. Мгновение ничего не происходило, а потом по бледным щекам его жертвы потекли слезы, а взгляд утратил недавнюю отрешенность. Получилось?..

Порадоваться они с Арсением не успели — девчонка завизжала, бросилась на Сабурина разъяренной фурией. Арсений успел предусмотрительно откатиться на безопасное расстояние и сейчас следил за происходящим из-за шкафа.

— Как думаешь, это уже не транс? — Сабурин не без усилий сгреб вырывающуюся и вопящую девчонку в охапку, повалил на тахту, сам уселся сверху для пущей фиксации.

— Скорее всего, это уже истерика, — послышалось из-за шкафа.

— И что дальше? Как разбираться с истерикой?! — Девчонке удалось извернуться и больно куснуть его за руку. Сабурин взвыл.

— Надо посмотреть в Интернете.

— Очень ценный совет! Принеси воды!

— Много?

— Пол-литра.

Арсений опасливо выдвинулся из-за шкафа, попросил:

— Ты только держи ее покрепче. Ладно?

— Быстрее!

Девчонка орала как резаная, но зажимать ей рот не было ни малейшего желания, ему и так хватило прокушенной почти насквозь ладони.

— Не ори, зараза, соседей разбудишь!

— Вот вода, — Арсений сунул ему пол-литровую банку.