Имеющий уши, да услышит

Татьяна Степанова, 2021

Она. Клер Клермонт – англичанка, опередившая свое время, европейски образованная интеллектуалка, феминистка, красавица. Ей посвящал поэмы и стихотворения Байрон. Он. Евграф Комаровский – граф, генерал-адъютант Александра I, дуэлянт, жандарм и, как ни парадоксально, тоже писатель, автор знаменитых исторических «Записок». Детектив. 1826 год. Клер Клермонт и Евграф Комаровский становятся соратниками в расследовании серии ужасных преступлений. В поместье Иславское зверски убита семья – судейский чиновник, его юная дочь и служанка. И это лишь звено в цепи кровавых событий, потрясших Одинцовский уезд много лет назад, связанных с именем того, кого крестьяне называют Темным. Стараясь раскрыть мрачные мистические тайны прошлого и жестокие убийства, подвергаясь опасности, рискуя и не отступая, они проходят свой путь навстречу истине. Два харизматичных антагониста, два абсолютных антипода, которых тянет силой вспыхнувших чувств друг к другу…

Глава 10

Дом мертвецов и старое кладбище

Пробудилась Клер рано — в тот же час, что и вчера. Она высоко подколола свои густые темно-каштановые волосы, глянула на себя в зеркало — синяк на виске выглядел еще хуже, рубиновые ссадины тоже пока не заживали. Страшилище…

Ему, наверное, противно на меня смотреть, ну и пусть…

Клер оделась тщательно, она решила сегодня прихватить с собой флорентийскую соломенную шляпку — не ради кокетства, а дабы голову от солнца уберечь. Осмотрела свое платье и взяла две большие английские булавки, чтобы закалывать юбки при верховой езде. Однако, пройдясь по коридору до веранды, где в ранний час слуги накрывали завтрак для управляющего Гамбса (Юлия Борисовна так рано не вставала), она поняла, что ездить верхом сегодня вряд ли сможет. Спина и ноги болели, каждая косточка, каждая мышца ныла. Клер упрямо мотнула головой — я смогу, ничего, я все равно сяду на лошадь.

Она выпила за столом на веранде чашку крепкого чая, съела бисквит и взяла с собой горсть крыжовника, который обожала. Она ела его, пока спускалась в сад и шла по липовой аллее, которую в ранний час мел дворник усадьбы.

Евграфа Комаровского она увидела в конце аллеи — он стоял под липой в накинутом на плечи рединготе, сунув руки в карманы своих белых рейтуз армейского образца. Травинка во рту — он ее меланхолично жевал, поглядывая на аллею: выбрал такое место наблюдения, чтобы вся она просматривалась до самого барского дома.

Клер ощутила одновременно прилив радости и страха. Насчет того, что ее так обрадовало, она пока не разобралась, а вот страх… точнее, неприятное чувство смятения породили вчерашние гневные слова Юлии о том, что генерал присутствовал лично при экзекуции восставших солдат, которых прогнали сквозь строй, забив шомполами. Но затем она вспомнила ужасающую картину, что открылась ей в доме стряпчего — ладно, это сейчас важнее. Генерал — единственный человек, который способен в происходящем разобраться и поймать убийцу. Так уж вышло — такова русская современная жизнь.

— Доброе утро, мадемуазель Клер.

— Доброе утро, господин генера…

Он глянул на нее.

— Евграф Федоттчч, у меня из головы не идет несчастная немая! — Клер осторожно шагнула на нейтральную почву. — Нам надо… — Она запнулась. — Вы сказали надо разобраться, значит, и в этом тоже.

— Поэтому я вас здесь и жду, нам предстоит много дел сегодня, — просто ответил он. — Ночью все было спокойно в доме?

Клер кивнула — вроде, но она же спала очень крепко, смертельно устав.

— Когда я привез вас в тот первый день, я сразу предложил Юлии Борисовне вызвать стражников корпуса и оставить их в поместье для охраны. Но она отвергла это категорически, заявив, что я хочу под сим предлогом учредить за ней полицейский надзор.

— Она никогда не согласится на присутствие ваших стражников в своем поместье.

— Ну да. — Он кивнул, задумчиво кусая свою травинку. — Как она вам меня представила? Сатрап? Роялист, душитель свобод? Палачом меня не называла?

— Нет. — Клер совсем смутилась. Они шли по аллее — Комаровский куда-то целенаправленно ее вел.

— И на том merci beaucoup^[12].

— Меня вчерашнее происшествие у пруда не напугало, но сильно встревожило. — Клер благоразумно решила сменить тему. — Конечно, немая не в своем уме, однако почему именно та статуя вызвала ее агрессию и отчаяние?

— Актеон — охотник, в мифе он ведь за купающейся Артемидой подглядывал и за это поплатился. Она превратила его в оленя, и его загрызли собственные собаки. — Комаровский вспомнил греческий миф. — Вполне куртуазный сюжет для паркового ансамбля. И Охотничий павильон. Одно только странно — на кого они там охотились?

— На оленей, наверное.

— Оленей в здешних лесах нет, и косули редки. По осени окрестные помещики зайцев да лис травят по старинке, а потом это же не лес, а парк — по ландшафту видно. Нет, охотой настоящей у прудов и не пахло. Павильон был построен с какой-то иной целью, я так думаю.

— А вы сами охотник? — спросила Клер с любопытством.

— По долгу службы в качестве адъютанта его величества принимал участие в царской охоте, хотя наш прежний государь сие развлечение не особо жаловал. Но приходилось устраивать — русский стиль, царская охота. Двор выезжал в костромские дремучие леса, иностранные послы, свита, все с такой помпой было обставлено. Медвежья охота зимой — русские забавы.

— Забавы?

— На пари. — Евграф Комаровский усмехнулся уголком рта. — Показать иностранным послам большой русский стиль — поднять злого медведя в берлоге. Один на один — по традиции, как мужики с ножом и рогатиной, без ружей и пальбы. Чтобы потешить его величество, приходилось и так.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

12

Большое спасибо (фр.).