Падший ангел за левым плечом

Татьяна Степанова, 2015

Месть – блюдо холодное. И хотя в том гараже, на месте преступления все дышало яростью – ярость тоже была холодная. Убийца не проявлял ни паники, ни торопливости – он действовал. Шеф криминальной полиции области полковник Гущин уверен: смерть Полины Вавиловой связана с тем, чем занимался ее муж полковник Вавилов пять лет назад, когда служил начальником уголовного розыска в подмосковном Рождественске. В то время Вавилов вел три громких дела. Только какое из них дало о себе знать сейчас? Катя Петровская, капитан полиции, сотрудница Пресс-службы ГУВД Московской области недоумевала: зачем снова разбираться в этих старых несвязанных друг с другом историях?.. Тогда еще никто и предположить не мог, какой неожиданный оборот примет расследование убийства юной жены полковника Вавилова…

Глава 6

Вещи и окрестности

— Много отпечатков пальцев. Экспертам работы — непочатый край. — Оперативник повел полковника Гущина в холл.

Катя устремилась за ними. Она хотела слышать все, что скажут члены оперативно-следственной группы на этом первичном этапе осмотра.

Лишь бы не видеть то, что лучше не видеть…

— Нам предстоит выяснить, чьи отпечатки где — Вавилова, ее… Не сейчас же откатывать, когда ЭТО там на стене висит. А потом дом только что построен, тут бригада рабочих трудилась — отопление налаживали, кухню монтировали, нагреватели для воды. Все захватано — двери, косяки, поверхности. Определение давности следов пальцев рук — вещь ненадежная, сами знаете, Федор Матвеевич.

Гущин осторожно двигался — боком, как краб, чтобы ненароком не наступить на кровавый след волочения на полу — его обрабатывали эксперты, ползавшие на корточках.

В кухне, проходя мимо, Катя увидела врача в белом халате.

— Откуда он тут взялся? — спросила она шепотом.

— Наши вызвали через отдел полиции, привезли на машине из горбольницы. Не психолог. Просто терапевт дежурный. Игорю Петровичу психологическая помощь требуется, но психолог когда еще из Главка приедет. А этот укол успокоительного ему сейчас сделает.

Гущин кивком позвал из кухни помощника Вавилова Артема Ладейникова. Тот подошел.

— Ну как он там?

— Неважно.

— Я с его допросом погожу. А вы… ты нам расскажешь, что тут было, когда вы с ним приехали.

— Конечно. — Артем Ладейников кивнул.

— Еще что кроме отпечатков? — спросил Гущин оперативников.

— Вот смотрите сами в холле у двери, у вешалки — полно коробок. Судя по всему, это доставлено из интернет-магазинов. Часть коробок вскрыта, но товары внутри. А часть коробок пустые, видно к выбросу приготовленные.

— У них есть во дворе мусорный бак?

— Нет, мусор тут они копят, — сказал Артем. — Вынуждены копить. Игорь Петрович как-то жаловался — мол, по нескольку дней не может выбросить, набивал мешки и сам на машине отвозил на свалку. Здесь у них новое все в поселке. Еще не отлажено.

— А он что, сам товары в Интернете заказывал?

— Не знаю, вряд ли. Скорее всего это она, его жена.

Гущин подошел к входной двери — тяжелой, железной, обитой искусственной зеленой кожей, со множеством замков, с задвижкой и цепочкой.

— Полина Вавилова впустила убийцу в дом. Сама, — сказал он. — Никаких следов постороннего проникновения. И подбором ключа эту дверь снаружи не откроешь, такая конструкция. Я же говорю — бывший опер знает, как обезопасить дом от воров. Но убийца сюда вошел. Если Полина его не знала, значит, она открыла дверь по звонку и при этом не испытала никаких подозрений.

— Доставка товаров на дом? Курьер интернет-магазина? — спросила Катя. — Убийца прикинулся курьером?

Гущин попросил эксперта в перчатках открыть входную дверь. Но тут внезапно к нему подбежал другой эксперт:

— Сиваков просит вас в гараж вернуться, срочно!

Гущин повернул назад. Его грузное, полное тело вытянулось в струнку, когда он проходил по узкой полосе ламината, там, где не было на полу кровавого следа. Катя тоже шла осторожно, балансируя как на жердочке.

— Что еще у тебя? — спросил он Сивакова в гараже.

Тут уже было полно экспертов. Один из них с помощью пульта открывал подъемную дверь, чтобы выгнать из гаража серебристый «Ниссан» Полины Вавиловой, освобождая место для тотального осмотра.

Сиваков указал на валявшийся у стены деревянный ящик:

— Вот здесь могут быть следы убийцы.

— Как на пиле и на пневматическом молотке?

— Там мы с тобой ничего не найдем. — Сиваков не строил иллюзий. — Он не такой идиот, чтобы оставлять свою визитку на подручных инструментах. Я не о пальчиках говорю. Я говорю о следах других — почва, микрочастицы, пыль с подошв его чертовых ног.

— Как на полу?

— С пола мы тоже ничего не соберем. Пол бетонный, это дохлый номер. А ящик деревянный. Это другое. Он на этот ящик вставал.

— Почему ты так решил?

Сиваков повернулся к страшной «инсталляции» на стене.

— Люди обычно пишут на уровне своих глаз. Это непроизвольно получается — во многих случаях так удобнее. А по этой детали мы можем установить рост убийцы. Только не в этом случае. Он и это предусмотрел. С определением роста не получится, потому что надпись — я сразу это увидел — слишком высоко.

— Да, высоковата. Не то чтобы очень, но…

— Убийца вставал на ящик, когда все тут прибивал и писал. Потом отшвырнул его подальше за машину.

— Ты хочешь сказать, что убийца мог быть и небольшого роста?

Сиваков молчал.

— А как насчет физической силы?

— Пила — электрическая, молоток пневматический. Инструменты полдела сами делают, облегчают задачу. — Сиваков говорил все это цинично, но на стену… на стену он смотрел, не отводя глаз. — Труп он из холла не перенес, а волоком приволок. Может, и надпись столь короткая «Мщу», потому что ему рукой отрезанной тяжеловато было орудовать. Кость у нее, у Полины, широкая. Так что не могу я сказать, что тут большая физическая сила потребовалась. Но и опровергнуть это мне пока нечем.

Гущин молча созерцал участок, открывшийся им из-за поднятой двери гаража.

Катя пыталась составить себе о доме полковника Вавилова цельное представление. Двухэтажный дом, новый. Сам построил его себе, взял кредит, ипотеку? Внизу — просторный холл, переходящий в гостиную с диваном и телевизором, и кухня. Супружеская спальня и другие комнаты наверху.

Тело Полины Вавиловой до сих пор лежало в гараже. Эксперты делали свою работу.

Такая молодая…

Она такая молодая…

Крашеные светлые волосы…

Эта рана на ее горле как алый цветок…

Ноги согнуты, неестественно подвернуты…

Ну да, ОН же «работал» тут с ее телом, орудовал электропилой… Это называется манипуляция. ОН манипулировал с трупом, потому что хотел, как сказал Сиваков, получить «подручный материал» для надписи.

Чтобы оставить нам указание на ясный и недвусмысленный мотив.

И чтобы вселить ужас в наши сердца.

Катя видела женские руки — там, на стене.

И женское тело, лишенное рук.

Хорошо, что полковник Вавилов больше не смеется там, за стеной… И не называет ЕЕ Венерой Милосской…

Когда бывшие начальники уголовного розыска бьются вот так в истерике, в бессильном отчаянии, потеряв самое дорогое…

Какая же она молодая — эта Полина, его жена. Ей всего двадцать лет.

— Во всем этом есть что-то нечеловеческое. — Эксперт Сиваков в который раз повторил эту фразу. — Я никак не могу отделаться от этой мысли. Но это не проявление маниакального психоза.

— А что это, по-твоему? — спросил Гущин.

— Демонстрация и торжество.

— Над чем?

— А над чем, по-твоему, торжествует месть?

— Мы сейчас попытаемся все это снять, — сказал эксперт-криминалист Сивакову.

Гущин как-то неприлично быстро повернул к двери — назад в холл. Катя, чувствуя, как к горлу подкатывает ком тошноты, заспешила за ним.

Прочь, прочь, прочь! Прочь отсюда.

Дверь в кухню закрыта. Там врач с Вавиловым. У распахнутой входной двери Артем Ладейников разговаривал с экспертами.

В холле пахло кровью и свежим, холодным ветром. Кате хотелось, чтобы это был просто ветер. И она безмерно обрадовалась, когда Гущин кивнул Ладейникову:

— Пойдемте пройдемся.

Они вышли, их окутали вечерние сумерки. Катя поежилась от холода, застегнула молнию стеганого пальто-дутика до подбородка. Апрель, а тут в низинах в окрестных рощах еще лежит снег. Красивое здесь место, озеро недалеко. И не скажешь, что под самым боком с одной стороны подмосковный город Рождественск, а с другой — Москва подступает.

А тут — поля в вечерней дымке. Дорога, к федеральному шоссе. У шоссе — кондоминимум, напоминающий слепившиеся друг с другом птичьи гнезда. А здесь — простор. Новые дома стоят отдельно друг от друга.

— Нет никакого забора. Доступ на участок открыт, — сказал Гущин.

— Это экопоселок. Тут такие правила. — Артем Ладейников огляделся. — Они сами так захотели — жители, владельцы коттеджей. Игорь Петрович говорил — современный экоурбанистический стиль. Как в Европе.

— Или на Рублевке, — хмыкнул Гущин. — И здесь тоже все чертовски дорогое. И земля, и участки. И дома.

— Тут у них ветряки для электричества. — Артем махнул куда-то в сумерки. — С дороги видно.

— А въезжать как сюда, в поселок? Я ехал — здесь уже наши везде, ГИБДД, все перекрыли. А вы как въезжали с Вавиловым? Там у них КПП, сторож?

— Никакого сторожа. Они поставили шлагбаум. И у них пульты у каждого. Они сами въезд открывают.

— А как же экстренные службы сюда попадают?

— Я не знаю. — Артем пожал плечами. — Это надо у Игоря Петровича спросить.

— Как только он адекватным станет. А пока что вы можете сказать?

— Мы приехали, а тут это. — Артем Ладейников умолк, потом продолжил: — Мы как вошли… А она — в гараже… А на стене… Он как это увидел… Честное слово, я больше за него в тот миг испугался. Думал, если у него табельный в кобуре, он застрелится прямо там. Но вроде с табельным на совещание к губернатору не ездят. А он на совещании был. Потом мне позвонил, мол, собирайся, я тебя у метро захвачу.

Полковник Гущин слушал, а сам осматривал участок. Катя глядела себе под ноги — все заасфальтировано тут, и плитка везде от самой подъездной дороги. Вавилов, видно, грязь дорожную не терпит. А в результате — каменный дворик, и никаких следов убийцы. Деревья тоже повырублены, пни выкорчеваны. Вон соседние дома — там старые деревья постарались сохранить. А Вавилов сделал «место пусто».

Окна двух соседних домов закрыты металлическими жалюзи изнутри. Наверное, никто не живет там.

— Что, еще не купили дома? — спросил Гущин.

— Я не знаю, — ответил Ладейников.

— А вы, Артем… на «ты» буду к тебе обращаться, хорошо?

— Хорошо, Федор Матвеевич.

— А ты бывал тут прежде — у него дома?

— Однажды. Мы из Шатуры ехали. Игорь Петрович там информационно-аналитическую работу проверял. Обычно я в приемной у него сижу, я же фактически секретарь-помощник. А в тот раз он меня с собой взял. И на обратном пути заехали к нему домой обедать, то есть ужинать уже.

— Ты Полину видел?

— Да, видел в тот день. — Артем вздохнул. — Она ничего не умеет готовить. Сделала нам омлет. Игорь Петрович ел и хвалил. Мы с его водителем тоже ели, потом меня водитель домой отвез.

— А сегодня Вавилов водителя не брал и служебную машину тоже? — спросил Гущин, бросая взор на стоящий у дома серебристый внедорожник Вавилова.

— Сегодня нет. Он в выходные старается водителям дать отдых.

— А тебя что же на работу выдернул?

— Не на работу. — Артем покачал головой. — Он меня помочь попросил. Вчера сказал: не окажешь услугу? У жены Полины, мол, что-то там с ноутбуком. То ли зависает, то ли что-то с программой. Я согласился, конечно, посмотрю, сделаю что могу. Он сказал, что во второй половине дня, после совещания позвонит. И позвонил.

— Во сколько?

— Около половины четвертого. Мы у метро встретились, он из центра ехал, а я от себя. Забрал меня.

— Сам за рулем на этой машине?

— Да.

— И что дальше?

— Мы сюда приехали.

— Он там, на дороге, пультом открыл шлагбаум?

— Ну да, я же сказал, а это важно?

— Нет. И что тут у дома?

— Ничего, он позвонил. Никто не открывает. Он сказал: дом большой, Полина наверху. И полез за ключами.

— Он ключом открыл дверь?

— Да.

— Так у них же там задвижка, цепочка изнутри. Он что же, знал, что на задвижку не закрыто?

— Я понятия не имею.

Катя слушала Гущина. Вот о чем он сейчас спрашивает этого парня, секретаря? Ведь он уже выяснил, что у Вавилова на момент убийства — алиби. Тот находился на совещании у губернатора вместе с начальством Главка. К чему все эти вопросы?

Или Гущин до конца Вавилову, что ли, не верит? Что тот организовал себе алиби и нанял киллера — жену убить?

— Значит, дверь открытой оказалась? — уточнил Гущин.

— Нет, закрытой, он ключом открывал.

— Я имею в виду не на задвижку и цепочку.

— Так она же мертвая уже была к тому времени. — Артем всплеснул руками. — Кто же там задвижку задвинул бы изнутри?

— Я имею в виду то, что Вавилов открыл дверь своим ключом. А не стал дальше громко звонить в дверь. И по мобильному он ей, кстати… звонил с дороги?

— Нет, при мне в машине нет.

— Ладно. И что дальше?

— Мы вошли, а там кровища на полу. Он сразу по следу этому — в гараж. А там… — Артем Ладейников умолк. — Я поначалу растерялся. Потом стал в Главк звонить дежурному.

— А Вавилов?

— Он к жене бросился. И стал словно помешанный. Когда увидел… ее и то, что там на стене. Руки… эту жуть… и то, что там намалевано. Потом из ОВД приехали — им из дежурной Главка сообщили. Когда много народа — легче. А то я не знал, что мне с ним, когда он в таком шоке, делать.

К дому со стороны дороги двигалась «Скорая». Нет, не «Скорая», а «труповозка». Сейчас там, в доме, тело Полины Вавиловой упакуют в черный пластиковый мешок и повезут в бюро судебных экспертиз.

Катя не желала возвращаться в этот страшный дом, где жил бывший начальник уголовного розыска.

Где-то в голых, лишенных листвы кустах тенькала птаха-невидимка, провожая стремительно заканчивающийся день.

Птица что-то вещала тоненьким надтреснутым, как мертвый колокольчик, голоском.

Катя не желала прислушиваться. Она чувствовала, как ее колотит дрожь.