Перекресток трех дорог

Татьяна Степанова, 2021

Может ли жертва стать убийцей?! Более загадочного дела в своей профессиональной практике они еще не встречали – серия странных, обставленных с устрашающей и нарочитой жестокостью убийств… Каждый раз новую жертву находят на перекрестке трех дорог – как известно, месте сакральном и мистическом… Однако неопровержимые улики доказывают, что убийцы – это разные люди… Но серийные маньяки – всегда одиночки! Шефу криминальной полиции области полковнику Гущину и его напарникам Клавдию Мамонтову и Макару Псалтырникову предстоит разгадать эту детективно-мистическую головоломку. И ответить на самый неоднозначный и парадоксальный вопрос – может ли жертва стать убийцей?!

Глава 8

Чудо

— Это кто, по-вашему? — воскликнул схиигумен Афиноген.

И ткнул скрюченным пальцем в сторону ворот монастыря.

Они все, как по команде, подчиняясь его властному окрику, оглянулись — и паства, и противники, и полиция, и телевизионщики.

В пустых воротах — приземистая фигура. Полная грудастая женщина в долгополой юбке с туго набитой хозяйственной сумкой на колесиках, которую она волочила за собой. А сейчас остановилась — сняла платок, обмотанный вокруг шеи, и начала повязывать его на голову «комсомолочкой». Клавдий Мамонтов успел заметить ее тусклые светлые крашеные волосы. На ней, кроме юбки и кроссовок, была черная футболка. Теплая вязаная кофта обвязана вокруг широкой талии.

Монастырские смотрели на нее изумленно и вроде как со страхом. Полиция с недоумением.

— Серафима… Это ты?! — тревожно-испуганно выкрикнула одна из монашек — противниц отца Афиногена.

— Я… а вы чего здесь все? Митингуете? — женщина с сумкой на колесиках выглядела удивленной.

— Так как же это… ты же… ты с того света, что ли, к нам? Вестником? Явление?

— Каким вестником? Наташа, очумела? Ты что так на меня смотришь? Что вы все на меня уставились?

— Тебя же убили! — воскликнула монашка страстно. — Они! Изверги! — Она ткнула в сторону схиигумена. — Они же тебя мученической смерти предали. Полиция здесь — арестовывает их за это!

— Как вас зовут? Назовите свое имя и фамилию, — громко попросил полковник Гущин.

— Серафима я… Воскобойникова… Николаевна по отчеству. А ты, Наталья, что плетешь, когда это меня убили… Типун тебе на язык!

— Вы откуда идете? Где вы находились все это время? — снова задал вопрос полковник Гущин.

— В Москву ездила, — ответила целая-невредимая Серафима Воскобойникова. — По делам.

— По каким делам? Вас не было в монастыре трое суток.

— А вам какое дело? Да вы кто такой, чтобы допрашивать меня? Я человек вольный, пострига не принимала и отчет никому не обязана давать. — Серафима подбоченилась. — Я у подружки ночевала — у сестры своей названой. Мы, детдомовские, на похороны нашего собрались. От «короны» он умер, несчастный. А мы все приехали — потому как брат наш. И там кого только не было — и юрист среди наших есть, и даже замкоманидра этой… как ее… Гвардии! Я с ними переговорила. Найдем на тебя управу, Афиноген! Думаешь, тихие мы, покорные? А ты творить можешь, что хочешь, и никто тебе не указ? Так у меня такие связи теперь! Вот позвоню замначальнику Росгвардии — детдомовскому моему корешу, — она выхватила из кармана юбки мобильный, — так он мигом сюда спецназ пригонит — выкинет тебя с приспешниками из нашего монастыря!

— Мы полиция, — объявил ей Клавдий Мамонтов, — мы вам звонили на ваш номер. Почему вы не отвечали?

— Я с электрички слезала, мобила у меня трезвонила. Недосуг мне было. Да чего здесь стряслось-то без меня?

— Говорю же — вроде как убили они тебя, — уже тише объявила ей монашка, — Наши девочки тебя опознали… ну, тело твое… долго жить теперь будешь. И полиция сюда явилась его арестовывать, твоего убийцу — схиигумена с его бандой.

— Я ему так убью! — Монастырская Серафима-Иезавель бросила свою сумку на колесиках и зашагала к отцу Афиногену. — Ах ты, гнилушка подзаборная… я тебе так убью! Кувырком у меня полетишь, костей не соберешь… Бороденку твою всю по волоску повыдеру! Да ты что?! Ты со мной тягаться вздумал? Я до самого патриарха дойду, а выкурю тебя из нашего монастыря! Самозванец! Мерзавец! Еретик!

Монастырская Иезавель орала на весь двор, грозя увесистым кулаком хилому схиигумену.

— Господь порой совершает чудо, — философски изрек отец Афиноген. — Но лучше бы он его не совершал. Ну что, есть у вас еще ко мне вопросы, господа-товарищи из полиции?

— Что же это такое, Федор Матвеевич? — тихо спросил начальник местного отдела у Гущина.

— Ошибка. Свидетельницы с перепуга обознались. Серафима Воскобойникова жива. А у нас женский неопознанный труп на перекрестке. И жертва необязательно из ваших мест. — Полковник Гущин направился к воротам. — Всем мероприятиям — отбой. Мы покидаем монастырь.

— Да, это уже здесь дела внутренние, церковные, — с облегчение согласился и начальник отдела. — Разбирайтесь без нас.

— Бросаете нас? — взвыли противницы схиигумена. — И это называется — полиция? Ноги в руки и бегом? А нас-то на растерзание еретикам оставляете? Ах вы, ироды, приспешники царя Новуходоносора! Семя антихристово!

Монашки окружили свою разгневанную Иезавель. Сторонники отца Афиногена сгрудились вокруг него, выпятив нечесаные бороды. Телевизионщики вели «прямой репортаж» и лезли в самую гущу событий.

— Вот поэтому я не хожу в церковь, — изрек Макар Псалтырников. — Несмотря на то что в предках моих, судя по фамилии, наверняка имелся какой-то сельский дьячок.

— Значит, неопознанный труп, Федор Матвеевич? — осведомился Клавдий Мамонтов.

— И потерянное утро. — Гущин глянул на часы. — Начинаем все сначала.

— А я бы не считал это утро потерянным, — заметил Макар.

— Почему? — спросил его Гущин.

— Так. Интуиция. Мы все равно узнали с вами и нечто весьма важное. Только мы пока не знаем, что именно.

— Твой кузен из Англии загадками изъясняется, — сказал Гущин Мамонтову.

— Да, он у меня такой, — согласился тот.