Желание жизни

Татьяна Юрьевна Мохова, 2019

Благодаря магическому предмету фармацевт мистер Челленджворс встречается с другой стороной своей личности и начинает её открывать. Персонажу суждено пережить череду счастливых и повергающих в отчаяние событий: в один день всё выходит так, как он давно задумал, в другой – мужчина страдает от рокового невезения.Только спустя время Джон Челленджворс начинает догадываться, что неосторожно купленный им предмет обладает таинственной волшебной силой. С этим открытием приходит понимание пустоты всей его предшествующей жизни и острое желание избавиться от призраков прежних мечтаний. Однако беспощадный механизм не так просто остановить: машинка ничего не хочет знать о внутреннем преображении своего «клиента», и фармацевт решает отказаться от неё раз и навсегда, чтобы возродиться для обновлённого будущего. Сможет ли герой обрести наконец желанную гармонию и покой, когда его представления о счастье начинают роковым образом меняться?

В этой главе начинают происходит и странные, и закономерные вещи

Листок двигался так быстро, что мистеру Челленджворсу удалось прочитать первую строчку, только когда текст распечатался полностью и листок сам выпрыгнул из пишущей машинки.

Получишь радость ты, потом — печаль,

Души отвага так здесь пригодится;

Исчезнет сразу смех, потом беда умчится вдаль,

В желаниях своих заставив вновь кружиться

Получишь всё, что ты сейчас хотел,

И будешь королём своих мечтаний,

Осталось лишь, чтоб ты сумел

Избавиться от прелести страданий.

Ты будешь тем, кем быть ты так хотел,

Мир будет весь твоей мечтою,

Но будешь возвращаться под прицел

Тех мыслей, что сейчас с тобою.

Но если задохнёшься взаперти,

Ненужной станет вдруг вся сила,

Три грани должен ты найти

В кристалле, без которого нет мира

Эмили и миссис Томпсон что-то оживленно обсуждали в прихожей и, судя по всему, приближались к гостиной. Мистер Челленджворс поспешно запихнул листок в карман пиджака. «Что еще за тарабарщина на мою голову?», − подумал он в возмущении. Нелепость происходящего выводила его из себя.

— А! Добрый вечер, миссис Топмсон.

— Ох, добрый вечер, сэр. Как же хорошо получилось, что я передумала избавляться от своего старого фена. Вы знаете, он мне был всё это время не так уж и нужен…

Верная экономка с детской радостью посмотрела на мистера Челленджворса. Она не сомневалась, что в этот дождливый серый холодный вечер её преданность будет особенно вознаграждена. Однако мистер Челленджворс стоял у письменного стола, не обращая на неё ни малейшего внимания. Что касается мисс Джинджер, непродолжительная беседа с экономкой, видимо, хорошо на неё подействовала: девушка выглядела сейчас гораздо увереннее и оживленнее.

— Мм, да-да, — пробубнил Челленджворс куда-то в сторону.

Эмили топталась у двери и не решалась заговорить.

— Мистер Челленджворс, я, пожалуй, пойду. За чай… большое спасибо!

Аптекарь продолжал стоять неподвижно, как будто ничего не слышал. Наконец он очнулся, но ответил как-то приглушенно, всё с той же отрешенностью.

— Да-да, конечно… Разумеется, Эмили. Спасибо за бумаги… то есть за папку…

— Миссис Томпсон тоже уходит, — добавила девушка, виновато посмотрев на старушку, которая самоотверженно пыталась спрятать обиду.

— А-а, ну, конечно, да-да, до свидания!.. — рассеянно бросил Челленджворс.

Гримасы недовольства добропорядочной старушки не возымели своего действия: её патрон так и остался безучастным ко всему происходящему.

Женщины поспешно закрыли за собой дверь, и, только когда раздался звук поворачиваемого ключа, мистер Челленджворс быстро достал плотный лист бумаги с напечатанным на нём поразительным текстом.

«Что за ерунда, черт возьми. Я что, с ума схожу? Нет, всегда думать о работе всё-таки опасно… Но не мог же он сам… нет, это какое-то недоразумение, какая-то полная ерунда…»

В эту минуту джентльмен представлял собою довольно жалкое зрелище. Он вцепился в свои волосы и лихорадочно сновал из угла в угол, выпучив глаза.

«Что за глупый стих? Точно! — мистер Челленджорс хлопнул себя по голове, — его подложил авантюрист Грейтгрин! А кто ж ещё на такое способен? Только вот зачем это ему понадобилось? И почему машинка сама начала печатать?.. А-а, чёрт возьми, черт возьми!..»

Между тем за всеми заботами время приближалось к полуночи, а мистер Челленджворс ещё ни разу за свою сознательную жизнь не нарушил привычки ложиться строго до одиннадцати, поэтому, посмотрев на часы, несколько секунд не мог пошевелиться от ужаса.

«О боже мой, о боже мой! Да я что, совсем спятил?» — и аптекарь безжалостно скомкал листок и хотел выбросить его в корзину для мусора, как в последнюю секунду решил все-таки засунуть клочок бумаги в дальний ящик письменного стола, там, где хранил свои недавние научные разработки. Спустя несколько минут мистер Челленджворс на всех парусах помчался принимать вечерний душ, как будто от скорости, с которой он совершал этот ритуал, зависела его жизнь, и даже забыл при этом бросить прощальный взгляд на пишущий прибор, внесший сегодня столько сумятицы в его размеренную отлаженную жизнь.

Через полчаса он уже спал покорным, запланированным сном.

***

Утром мистера Челленджворса разбудило яркое солнце. Он не ожидал его увидеть с начала октября, когда город заволокли беспросветные тучи, а холодный ветерок разбивал все надежды насладиться хорошей погодой чуть дольше. Сетования на плохой климат давно вошли в привычку аптекаря. Можно сказать, что это было особым видом утренней зарядки: только так мужчина пробуждал не тело, а свой воинственный дух. Негативные эмоции заряжали его не меньшей энергией, чем положительные, поэтому, внезапно потеряв объект своего ворчания, мистер Челленджворс совсем растерялся. Что-то выходило из-под контроля.

«Хм, а солнце, однако, прямо как на заказ! Вот и небесная канцелярия начала ко мне прислушиваться, ха-ха!» В восторге от своей оригинальной мысли Челленджворс одним прыжком вскочил с постели и направился завтракать. Обычно утром он питался довольно однообразно и неплотно, так как миссис Томпсон приходила только к обеду, и завтрак приходилось готовить самому. Однако, к изумлению нашего героя, на столе уже красовался малиновый пудинг, три пирожных с апельсиновой, лимонной и шоколадной глазурью — любимое его лакомство — и большая чашка горячего кофе.

«Вот так дела, — изумился мужчина, — что это случилось со старушкой? Не помню, чтобы мы вчера о чём-то подобном договаривались».

Озадаченный, но, не скроем, счастливый, он осторожно присел на кончик стула, будто бы боялся, что великолепный завтрак исчезнет, если слишком быстро и резко к нему подойти. Лакомства выглядели так соблазнительно, что выдержать долгую паузу не хватило сил. Спустя всего несколько минут счастливый обладатель сладостей уминал последний кусочек.

«Просто с ума сойти можно, она никогда так вкусно не готовила! А мне это, черт побери, нравится!», — думал про себя мистер Челленджворс. Почему-то его совсем не озадачил тот факт, что сама миссис Томпсон как будто куда-то испарилась, ведь обычно она оставалась в квартире до позднего вечера. Однако задавать вопросы расслабленному Челленджворсу категорически не хотелось. Он чувствовал, что это опасное занятие может спугнуть благодатное настроение порядка и покоя, которое им сейчас полностью овладело.

По дороге на работу мистер Челленджворс с улыбкой снисхождения взирал на привычные витрины дорогих магазинов. Какие-то они были сегодня на удивление не раздражающими. Он даже специально остановился, чтобы похвалить вкус одного из декораторов. Детский визг также не представлял угрозы для его тонкой нервной системы. Аптекарь кружился в калейдоскопе стройных звуков, плавных линий и гармоничных форм. Какая-то лёгкость охватила все его тело, ему казалось, что он даже не прикладывает усилий, чтобы просто передвигаться по улице. «А мне это нравится! Вот что нужно сказать», — только и твердил джентльмен про себя.

Несмотря на привычное оживление на улице в восемь часов утра, мистер Челленджворс ещё не успел разозлиться ни на одного попрошайку, и ни один невежа не умудрился толкнуть его локтем и вызвать приступ гнева, не попадались и «разряженные дамочки», как он привык называть излюбленный предмет своей критики. Челленджворс почувствовал, что он как будто огорожен невидимой стеной от всего неприятного, нервирующего, не вписывающегося в его систему ценностей. Он не замечал людей — это был просто круговорот лиц, ни на одном из которых не хотелось долго задерживаться. Странная размытость окружающего не отменяла бодрого настроя. Мужчина упивался ощущением подконтрольности этого дня собственным предпочтениям и желаниям.

Едва войдя в аптеку, он сразу же обратил внимание на свежую уборку. Эмили стояла за прилавком и протирала новые упаковки лекарств.

— Доброе утро, мисс Джинджер! — энергично поприветствовал девушку начальник.

— Доброе утро, мистер Челленджворс, — быстро ответила ассистентка и сразу же юркнула в огромную груду коробок, которую ей предстояло сегодня разгребать.

— Были у нас уже посетители? — продолжал жизнерадостный фармацевт, даже и не подумав вспомнить о вчерашнем происшествии.

— Нет, что вы, мистер Челленджворс, мы же открываемся в девять, а сейчас только без пятнадцати минут.

Девушка осторожно поставила тяжелую коробку на прилавок и опять принялась за свою кропотливую работу.

— Ах, ну да, ну да… Конечно, — мужчина положил свой портфель и начал рассеянно озираться по сторонам, не в силах подавить досаду, что его помощница пришла раньше и теперь каким-то немыслимым для него образом придётся поддерживать с ней беседу. Впрочем, его растерянность длилась недолго. Эмили, судя по всему, и сама не намерена была обращать на мистера Челленджворса повышенное внимание и спокойно занималась своей работой. В её движениях чувствовалась заданность и отточенность, что действовало на аптекаря упоительно.

Через десять минут раздался звонок.

— Мистер Челленджворс, это вас, — Эмили с едва уловимой улыбкой протянула патрону трубку.

— Спасибо, мисс Джинджер… Да-да, слушаю. А, мистер Грейтгрин? Рад, рад вас слышать. Да, у нас всё в порядке. Ах-ха-ха, ну, спасибо, спасибо!

Так уж получилось, что на протяжении непродолжительного разговора мистер Челленджворс менялся в лице несколько раз: из ярко-розового оно превращалось в бледное, и наоборот. Мужчина положил трубку и несколько секунд продолжал стоять в застывшей позе, затем он ликующе посмотрел на девушку.

— Мисс Джинджер… Я…

Эмили испугалась: глаза шефа выражали сложный, почти страшный оттенок из смеси чувств — он смотрел исступленно, в одну точку, и можно было подумать, что вот-вот упадет в обморок. Однако если мистер Челленджворс и мог сейчас потерять сознание, то исключительно от радости, сильной, небывалой, всеохватывающей.

— Я… — Челленджворс постарался собрать хладнокровие в кулак, но всё равно у него получилось нечто среднее между криком и взвизгом, − я теперь буду полновластным владельцем аптеки! Понимаете вы это? Полновластным хозяином!! На Грейтгрина свалилось какое-то заоблачное наследство, вот везунчик! Поэтому он решил открыть новый бизнес, и представьте себе, в Америке! Да, не спрашивайте, я сам пока до конца ничего не понял. Самое главное: «Дом Асклепия» он мне уступает за бесценок! Только вдумайтесь в это!

— Я очень рада за вас, сэр, — скромно ответила мисс Джинджер. Молодая ассистентка всегда стеснялась слишком сильного проявления чувств в присутствии коллег. К тому же ей самой было сейчас сложно понять — радоваться этой новости или из-за неё волноваться.

Аптекарь совсем не мог устоять на месте и вприпрыжку ходил из стороны в сторону, улыбаясь во всю ширину рта. Эмоции его настолько распирали, что он не выдержал и даже один раз подпрыгнул на месте, чем окончательно смутил помощницу.

Вдруг резко зазвонил колокольчик, и в аптеку стремительно ворвалась маленькая девочка.

— Бог мой, Линда! Как ты сюда попала? Что случилось? — Эмили одним движением перескочила от прилавка к входной двери; испуганный ребенок растерянно хлопал глазами.

— Алма гулять со мной не захотела.

— Что? Как так?

— У неё зуб заболел, она сказала, чтобы я шла сюда, что ты здесь.

— Вы гуляли в сквере?

— Да, — выдавила из себя девочка и, казалось, очень хотела при этом картинно заплакать. Потом её взгляд упал на незнакомого мужчину.

— Простите, сэр. Это… этой мой ребенок, — сконфуженно объяснила Эмили.

Челленджворс поднял брови.

— Ну… то есть не мой. Моя сестра, вы знаете, в прошлом году уехала в Австралию… На стажировку. И вот, всё еще не вернулась… Поэтому девочка пока живет у меня.

— Да, ваша сестра, похоже, сама организует стажировки. И вы будете практиковаться в воспитании детей, — мистер Челленджворс никогда не терял способности к бодрящему скептицизму.

— Ну, мне только в радость быть с Линдой…

Ребенок робко посмотрел на мужчину, самодовольно раскачивающегося из стороны в сторону.

— Можно она сегодня побудет здесь, со мной? Моя соседка такая ненадежная, — Эмили замялась и старалась не смотреть в глаза начальнику, — хотя я, конечно, понимаю: у человека всегда может заболеть зуб… Но ведь можно было хотя бы привести ребенка самой?.. Я так перепугалась за девочку, — девушка села на карточки и принялась отряхивать и без того чистую курточку любимицы.

— Хорошо, мисс Джинджер, — снисходительно сказал мистер Челленджворс. — Если ребенок не будет мешать нам работать, я согласен оставить её здесь. Вон там, за прилавком, есть кресло. Я надеюсь, вы найдете чем её занять?

— О, можете не беспокоиться! Девочка очень тихая и послушная. Я уверена, она не доставит нам… то есть вам… никаких хлопот.

Челленджворс кокетливо улыбнулся одним уголком рта и, словно актер мюзикла, франтовским жестом повернулся вокруг своей оси.

— Мисс Джинджер, впрочем, у меня сегодня слишком хорошее настроение, чтобы я что-то вам запрещал. — и не сказав больше ни слова, он подпрыгивающей походкой направился в сторону кабинета мистера Грейтгрина.

— Садись сюда. Не бойся, — Эмили усадила девочку на небольшое низенькое плюшевое кресло под прилавком, скрытое от глаз посетителей, а затем смоделировала небольшой «столик» из оставшихся после выгрузки лекарств коробок. — Возьми свою книжку. Я тебе раскраску тоже взяла. Бери! — Эмили протянула ребенку тоненькую книжку с черно-белыми изображениями, которую девочка сразу же хмуро отклонила.

— Мне, что, здесь весь день сидеть? — выдавила Линда, растягивая слова и тряся ногами.

— Не капризничай, пожалуйста. Других вариантов у нас всё равно нет. Ты, что, не рада, что сейчас со мной, а не одна на улице? — сурово оборвала строптивицу тетя, после чего девочка притихла и уже не пыталась обратить на себя внимание капризами.

Было без пяти девять, и в магазин, напевая модную глупую песенку, ворвалась мисс Лара Пуш, молоденькая студентка, работающая в аптеке продавщицей. У неё не было медицинского образования, как и у Эмили, но в отличие от неё, она даже не пыталась разобраться в препаратах и о многих лекарствах знала только понаслышке. Ни мистер Челленджворс, ни даже терпеливая Эмили не питали особой симпатии к шумной и легкокрылой Ларе, главным и любимым развлечением которой были свежие сплетни города. Девушке было всего девятнадцать, и она училась в институте на менеджера по продажам: и спроси её саму, что это за специальность и чему её учат, вряд ли бы она ответила. Мистер Челленджворс вызывал помощницу только два раза в неделю, когда сам должен был составлять отчёты и оформлять сделки с поставщиками. Каждый раз, когда мисс Пуш появлялась в дверях магазина, у него моментально портилось настроение. Аптекарь очень боялся, что своей фамильярностью эта девица способна подпортить репутацию целого предприятия, и, даже сидя в кабинете за стенкой, он иногда не выдерживал и бросал административную работу при звуке входного колокольчика. «Я спасу хотя бы одного клиента сегодня!» — думал он про себя, героически перехватывая инициативу и не давая Ларе раскрыть рот. Вы думаете, девушка при этом смущалась? Чувствовала себя виноватой и пыталась исправиться? Вообразите себе, что мисс Пуш и в голову не приходило стесняться, когда она радостно потирала руки и с идиотическим смешком шептала Эмили: «Ты посмотри, сам всё за меня делает. Ну, не работа — мечта!». Эмили старалась как можно деликатнее отстраниться от таких разговоров, но Лара, кажется, совсем не понимала намеков…

Почему же шумная и непредсказуемая мисс Пуш всё еще оставалась работать в фармацевтическом магазине, который ну никак не вписывался в её жизненные планы? Всё дело было в мощной протекции самого мистера Грейтгрина. Ничего не поделаешь: отец девушки сыграл ключевую роль в его блестящей карьере предпринимателя (правда, подробности этой загадочной истории не знали даже близкие друзья мистера Грейтгрина), поэтому владельцу самой крупной аптеки в городе просто нельзя было отказать в такой небольшой услуге своему покровителю. Мистер Пуш искренне полагал, что дочери работа необходима в чисто терапевтических целях — от излишней болтливости, расхлябанности и неделикатности в общении. Знал бы только этот почтенный господин, что побочные эффекты впоследствии оказались сильнее самого лекарства.

— Привет, Эмили! — в меховой накидке и с большой сумкой на плече Лара уверенно двинулась к прилавку. — Сегодня среда, не забыла? А это значит, я здесь, ха-ха! Заждались меня?

— Доброе утро, Лара, — не поднимая глаз, тихо ответила Эмили.

— А что такая кислая?

— Мне нужно рассортировать упаковки, я должна работать, извини, — всё еще вполголоса и не удостаивая коллегу взглядом попыталась закончить разговор Эмили.

— Да вы только посмотрите: с самого утра — и сразу в бой!

— Будь добра, не клади сумку на прилавок. Всё-таки она у тебя не пёрышко. Да и стекло потом опять протирать… Ты же знаешь, мистер Челленджворс это не любит.

— Ха-ха-ха, ты что, всё еще называешь его мистером Челленджворсом? Эмили, да это просто умора! Тебе не приходило в голову, что всё может быть попроще?

Лара уперла одну руку в бок, а вторую положила на прилавок; она не обращала никакого внимания на отстранённость напарницы и широко ей улыбалась, наклонив голову.

— Мистер Челленджворс сам с нами уважительно общается. Мы должны это ценить и отвечать тем же.

Лара лукаво посмотрела на Эмили и секунды три помолчала.

— И почему ты только такая упрямая и не хочешь со мной подружиться? Ты знаешь, мне кажется, тебе пригодилась бы такая подруга, как я.

Опять резко зазвонил колокольчик, и обе девушки встрепенулись.

— О нет, опять принесла нелегкая доходягу, — Пуш закатила глаза и изобразила головокружение.

— Тише! — шикнула в ответ Эмили. — С ума ты сошла, а если он услышит?

— Этот? Услышит? Скорее, я полечу завтра в космос, дорогуша.

В дверях растерянно топтался аккуратный старичок небольшого роста и скромно улыбался. Одной рукой он опирался на деревянную трость, в другой держал авоську с яблоками и картофелем. Расстояние от входа до прилавка давалось ему очень нелегко, поэтому Эмили быстро подбежала, чтобы помочь с сумками.

— Давайте яблоки, сэр, я помогу вам.

–Спасибо, спасибо, моя дорогая. Как же приятно старику начинать утро встречей с такими прекрасными юными леди.

Вторая прекрасная леди покачала головой и не удержалась от громкого фырканья. Волноваться было не о чем: рядом со старичком можно было хоть стучать кувалдой — его слуховой аппарат нуждался в серьёзной реставрации.

— Достань, пожалуйста, «Акустин», Лара, — мягко попросила Эмили, осторожно взяв посетителя под руку.

— Ясно дело, могла бы и не напоминать. Он у меня всегда по средам здесь, — девушка указала на выдвижной ящик прямо у кассового аппарата. — Да и рано ты меня просишь. Пока вы с этой улиткой доползете до прилавка, я смогу добежать до поставщиков в соседнем городе, чтобы закупить «Акустина» на два года вперед.

Эмили только вздохнула.

Внезапно дверь кабинета открылась.

— Мисс Джинжер, можно вас на минутку? А, мисс Пуш, доброе утро, — добавил мистер Челленджорс упавшим голосом.

— Здравствуйте, мистер Челленджорс! Ну меня-то вы можете называть просто Ларой, ЛА-РОЙ, — девушка одарила мужчину жеманной улыбкой.

Чем-то озабоченный, мистер Челленджворс на секунду задержал на ней взгляд, но выражение его лица при этом осталось неизменным. Эффекта от ремарки мисс Пуш было не больше, чем от пролетающего комара — глубоко погруженному в свои мысли аптекарю требовалась встряска куда посерьёзнее, чем прямолинейные ужимки.

— Д-да, конечно, мисс Пуш, поставщики обязательно учтут это, — ответил он быстро и тут же захлопнул дверь.

Лара развела руками и скорчила гримасу.

— Беги-беги к своему патрону, милочка! Кстати, что это он в кабинете шефа, не знаешь? Не иначе с ума сошел от зависти и решил примерить роль главного в его отсутствие?

— Пожалуйста, займись нашим покупателем. Лара, пожалуйста, надо всё сделать хорошо, — умоляюще прошептала Эмили.

— Да успокойся ты. Знаешь же, что могу, когда захочу.

Лара вальяжной походочкой подошла к пожилому господину, встретившему её лучезарной улыбкой.

Эмили постучала. За дверью раздался вкрадчивый голос.

— Проходите, проходите, мисс Джинджер. Есть пара-тройка организационных вопросов, — Челленджворс раскладывал на столе стопки бумаг, — надо бы их с вами уладить. До сих пор поверить не могу, — он поднял светящиеся от ликования глаза, — теперь я здесь главный, главный!

— Да, мистер Челленджворс, это очень хорошая новость для всех нас.

— Да полно вам, — аптекарь слабо улыбнулся, — бьюсь об заклад, что то легкокрылое создание, которое приходит к нам по средам и…

— Пятницам, сэр.

–… Да, пятницам. Будет в ужасе от этой вести, — мистер Челленджворс беззвучно, по-шерлокхолмовски засмеялся и постучал тонкими пальцами по дубовому столу. — Впрочем, вернёмся к нашим делам. Мисс Джинджер, мне сегодня везет. Мне невероятно, прямо-таки сверхъестественно везет, и я, право же, не знаю, кого за это благодарить…

— Это закономерно, сэр. Мистер Грейтгрин всегда считал вас своим преемником. Вы заслужили стать владельцем аптеки своим трудолюбием и преданностью работе.

Челленджворс чуть заметно улыбнулся, но тут же напустил на себя строгий вид, в страхе, что девушка могла заметить это непроизвольное проявление чувств.

— Спасибо, Эмили. Но я не об этом. Не прошло и часа после моего назначения, как позвонил Роджерс… Вы помните Роджерса?

— Это тот самый предприниматель, который приходил к нам в прошлом году, чтобы попросить часть аптеки на аренду?

— Да-да, в аренду, — поправил девушку аптекарь, — и вот теперь он хочет не просто воспользоваться нашим вторым залом, а купить его!

— К-купить? А…

— Понимаю вашу растерянность, мисс Джинджер. Для меня самого это было большим сюрпризом и заставило серьёзно понервничать, но в итоге…

— И вы продали?

Эмили не сдержалась и перебила начальника. Обычно спокойная, она густо покраснела, её голубые глаза округлились, а губы задрожали. Следы такого сильного эмоционального беспокойства на её лице можно было увидеть очень редко, поэтому аптекарь невольно задержал на ней взгляд дольше обычного.

— Зачем же так волноваться, мисс Джинджер? Во-первых, переговоры ещё только предстоят: он к нам заедет в ближайшие два-три часа. А во-вторых, как я понял по его голосу, предложенная сумма с лихвой окупит все наши возможные убытки. Не забывайте, мы всё-таки будем располагать ещё одним залом…

— Но, сэр. Работа аптеки была так хорошо отлажена, да и на прибыль вы никогда не жаловались. И к тому же мистер Роджерс такой… ну вы знаете… я ему не очень-то доверяю… Чего стоят увольнения в его фирме каждый месяц. Одна моя знакомая рассказывала…

Но поток незапланированного радушия мистера Челленджворса, вызванного сегодняшней эйфорией, внезапно иссяк, и на его место пришло привычное сдержанное высокомерие. Он вдруг осознал, что дистанция между ним и подчинённой сокращается до угрожающей отметки, поэтому сухо попросил девушку продолжить работу и постараться не лезть в дела руководства.

Эмили, не мешкая, удалилась.