Взрослые игры

Тереза Тотен, 2016

Жесткие законы выживания закрытой школы. Кейт пытается притворяться «своей», рассчитывая вызвать интерес богатых наследниц. Похожая на «барби», Оливия становится ее очередным «орудием» и средством подняться выше по социальной лестнице. Пока сама Оливия не становится жертвой другого «хищника».

24 октября, суббота

Оливия

Оливия пыталась взглянуть на комнату глазами Кейт, но не могла. Ее подруга была необычайно молчалива и все так же сжимала в руках довольно странный алюминиевый контейнер.

— Нормально? — спросила Оливия. — Можно поменять все, что хочешь. Тут простыни «Пратези», но если ты предпочитаешь «Фретте»,^[10] я пойму. У меня у самой «Фретте», так что никаких проблем, если… — Ей бы стоило принять ативан перед переездом Кейт.

— Оливия, я спала на простынях из полиэстера, там был нарисован человек-паук, и даже «Уоллмарт» постеснялся бы продавать их. — Она медленно обошла комнату. — Я еще и деньги за это платила. Кстати, это… хм, это для Анки. Я просто поставлю это на пол, пока не приду в себя, ладно?

— А за той дверью твоя ванная.

— Моя ванная? — Кейт открыла дверь и привалилась к ней.

— Ее использовали только как гостевую, ну а гостей у нас уже много лет не было.

Оливия окинула взглядом весь этот разгул кремового на кремовом: постельное белье, стены, мебель. Скукота. Она бы возненавидела эту комнату.

— Мы можем повесить несколько постеров или картин, чтобы разбавить все это.

— Господи, Оливия! Я всегда мечтала называть домом нечто подобное…

Она почувствовала моментальное облегчение.

— Тебе нравится? — Все не заглушенные лекарствами паучки беспокойства тут же были сметены прочь. Ну или по крайней мере они попрятались глубоко в трещины ее разума.

— Нравится? Ты серьезно? — Кейт плюхнулась на кровать, но тут же вскочила, расправляя одеяло.

— Садись, а еще лучше, ложись и поваляйся. Делай что хочешь. Это твоя кровать и твоя комната.

Кейт послушно легла, а Оливия прошла к двойным дверям и широко распахнула их.

— Это твой гардероб. Тут есть любые полки, для обуви, ящики складывать вещи и для украшения, и так далее. За этой дверью — зеркало в полный рост, и пусть тебя не смущает зеркальный комод. Мой отец велел искусственно его состарить, потому что гости психовали, когда заляпывали его отпечатками пальцев. — Оливия плюхнулась на постель рядом с Кейт. — Ты уверена, что тебе нравится?

— Заткнись, или я расплáчусь.

— Я так рада.

Некоторое время они обе молча пялились в потолок.

— А как твой папа относится ко всему этому?

— Он почувствовал большое облегчение, я серьезно. Беднягу угнетает то, что его неделями не было в то время, когда… ну, он, короче, в восторге.

Кейт села и принялась перекладывать гору подушек.

— Знаешь, для двух новоиспеченных лучших подруг… — Она повернулась к Оливии и, кажется, ждала одобрения, чтобы продолжить.

Что-то толкнуло Оливию изнутри.

— Лучших? Да, абсолютно.

— Окей, так вот, как лучшие подруги, а теперь еще и соседки, мы знаем друг о друге не так уж и много.

— Да, понимаю. — Оливия перекатилась на бок. — Отвратительно себя чувствую из-за того, что не спрашивала тебя, ну, обо всем… Я с ужасом думаю о твоих родителям, о том, через что тебе пришлось пройти. Честно, не представляю, каково это — быть на твоем месте. Правда-правда.

Кейт снова уставилась в потолок.

— Это случилось давно. Прошлое в прошлом. Нужно держать его там, иначе оно пожрет тебя заживо. — Она обхватила себя руками. — Смотри только вперед, Оливия. В настоящее и в будущее. Остальное — чушь собачья.

Оливия расхохоталась.

— Что? — Кейт села, насторожившись. — Что я такого сказала?

— Нет, нет, — пробормотала Оливия, прежде чем разразиться новым взрывом хохота.

— Оливия Самнер, ты смеешься над моей простотой?

— Нет! — Оливия вытерла слезы. — Если бы ты только знала, сколько мой отец только в прошлом году спустил на клиники и мозгоправов… «Остальное — чушь собачья»! Да ты оплатила свое проживание одной этой фразой. Погоди, вот я скажу это своему психологу! Идем. — Оливия хлопнула Кейт по бедру. — Я чувствую запах чего-то вкусненького. Там что, свинина в этой алюминиевой хрени? Она меня с ума сводит. У Анки выходной в субботу в полдень, да и по воскресеньям ее часто нет. Давай сообразим что-нибудь.

Прихватив контейнер, Кейт последовала за Оливией на кухню.

— Так ты ходишь к психотерапевту? Я знаю психологов, чего только они со мной не делали. Надеюсь, твои мозгоправы нравятся тебе больше, чем мне нравились мои.

— Мозгоправы? У тебя их было много? — Оливия обернулась. — Хотя это имеет смысл, если подумать, через что тебе пришлось пройти, но я не слышала, чтоб об этом говорили. Ты хорошо сохранила этот секрет. В отличие от меня.

— Ну, для начала, это все происходило не здесь. — Кейт положила свинину на кухонный стол. — Хочешь, я расскажу, что болтают о тебе?

Оливия застыла. Никто не мог знать, что случилось на самом деле. Это было невозможно.

— Конечно, — ответила она, пожав плечами. — Но поскольку я была вроде как королевой вечеринок до того, как все пошло прахом, то догадаться несложно.

— Да, есть такое дело. В основном несут стандартную чепуху. — Кейт уселась на табурет, пока Оливия распаковывала «му шу».^[11] — Предположительно, был некий парень, таинственный мальчик. Или наркотики, может быть, передоз. А еще говорят, что у тебя был нервный срыв, синдром навязчивых состояний и все такое, сначала ты лечилась сама, а потом тебя положили в больницу. Ни одна из версий не подтверждена. Ни одна не повлияла на твою репутацию. И при любом раскладе вокруг тебя теперь образовался сияющий ореол тайны. Если что-нибудь изменится, я дам тебе знать. Ну, предупрежу, понимаешь?

— Ага, в Вэйверли всегда любили легкий налет загадочности. — Оливия не почувствовала ни облегчения, ни раздражения. Она могла справиться с этим. — Ха. А все это не так уж далеко от истины.

— Да? — Передавая тарелку, Кейт не стала смотреть ей в глаза.

— Ага. — Оливия кивнула. — Мальчик был. Я просто голову потеряла, ну, то есть совсем. Он учился в общеобразовательной школе, такой неотесанный, с проблемами. Сначала я думала, что он очень крут, что он настоящий, понимаешь? Мы все так думали. Я говорю о своих тогдашних подругах. Все обычные школьники казались нам такими. Другие девочки тоже ловили рыбку в этой речке, но они…

— Сумели сами не попасться на крючок, — закончила Кейт.

— Вроде того. — Оливия замолчала. Ее голос стал безжизненным. Она услышала это. И попыталась исправиться. — Но у меня не получилось. — Голос оставался все таким же неживым. Девушка выдавила из себя улыбку. Она знала, что улыбка часто меняет настроение. — Я не совру, если скажу, что это был кайф. До этого я была примерной, немного не уверенной в себе маленькой перфекционисткой — как и семьдесят три процента моих одноклассниц. Нервной, но очень трудолюбивой.

— Я знакома с таким типом людей. — Кейт склонилась над тарелкой.

— В результате неизбежный срыв и принудительная реабилитация в Хьюстонской больнице. С этим там справились на отлично.

Кейт потянулась к ее руке.

— Сочувствую, Оливия. Такие вещи бьют больно. Окажись я тогда рядом, я бы сама его поколотила.

На мгновение Оливия задумалась над этим.

— Ну, а то, что ты обещала следить за слухами и предупредить меня… ты сделаешь это?

— Сразу же. Эй, ты, может, не заметила, но ты моя единственная лучшая подруга. Ты уже знаешь обо мне такое, чего не знает никто. Теперь я живу здесь, Оливия. Если кто-то захочет тебя обидеть, ему придется сначала иметь дело со мной.

— Я верю тебе, — шепнула Оливия. И она действительно ей верила. Верить было приятно.

— И что более важно, прошлое…

— Чушь собачья! — одновременно закончили они.

— Бокал вина? — Оливия уже направилась к бару.

— Конечно.

— Ну, Кейт, детка моя, у меня, как видишь, разбито сердце. А что насчет тебя?

Кейт подняла наполненный бокал.

— Чиста как свежевыпавший снег. Мальчишки сводят тебя с ума, потому что у них всегда есть план. Я не доверяю ни одному из них.

Они чокнулись.

— Я тоже. Лучше поздно, чем никогда. — Оливия вздохнула над бокалом. — Ну, я хочу сказать, что, конечно же, я верю своему отцу. Он надежный. Так что моя стратегия — найти мужчину, который старше меня. Настоящего мужчину. — До этого момента Оливия даже не осознавала, что у нее есть стратегия. Кейт помогала ей разобраться в себе. Кейт справлялась с этим лучше доктора Тэмблина.

— Я понимаю твои резоны. — Кейт бросила взгляд на алюминиевый контейнер. — Нас ранят, мы вооружаемся.

— Опять ты говоришь как поэт-философ. Кейт взяла себе еще мяса.

— Суть в том, что мы не должны жить, словно монашки в заточении. Пофлиртуй с кем-нибудь, чтобы дать подпитку слухам, а мне нужно вести себя так, будто я наслаждаюсь «здоровым социальным взаимодействием».

Оливия закатила глаза.

— Мы должны нагрянуть хотя бы на парочку лучших вечеринок, — сказала Кейт.

Оливия знала, что должна появляться на публике. В этом был один из плюсов дружбы с Кейт — видимость общения. Эта видимость была важна, хотя она уже и не могла бы сказать с уверенностью почему.

— Ну ладно, я понимаю. Это тоже не в моем вкусе. Я говорю о паре вечеринок в семестре, не больше. Твой мозгоправ будет счастлив, твой папа будет счастлив, а Крюгер наконец перестанет наседать на меня во время ежемесячных отчетов.

Оливия внимательно посмотрела на подругу.

— Да, ты снова права. — И она была права. Если Кейт останется с ней, все пройдет хорошо. — Мы подходим друг другу. Я знала это с того момента, как мы познакомились на английском. Я знала, что мы друг другу подойдем.

— За нас! — Кейт подняла бокал.

Примечания

10

Марки итальянского постельного белья.

11

Свинина по-китайски.