Грани одиночества

Терин Рем, 2019

Он монстр, которым пугают непослушных детей, но вся его жизнь – это служение тем, кто его боится и презирает. Она шутки ради изуродована тем, кто мог стать ее миром. Их свели вместе, чтобы избежать ответственности за подлость и безразличие, но что приготовила им судьба? Смогут ли они спасти умирающий мир и найти друг в друге свое счастье?

Пролог

*

Мир Суари

*В роскошно обставленном кабинете за столом скучал молодой император, всем своим видом излучая презрение и равнодушие. Пожилой советник по особо важным вопросам нервно постукивал по столу, желая привлечь внимание царственного юноши, но только сильнее раздражал его.

— Ваше величество, так больше продолжаться не может. Сурхи снова выбрались на поверхность и уничтожили деревню близ Вандерворта. Больше тысячи человек погибли страшной смертью. Народ волнуется, оппозиция распускает слух о вашем бездействии. При таком стечении обстоятельств возможен бунт. В столице поговаривают о ваших бесконечных кутежах и нежелании вникать в проблемы империи. Мы обязаны предпринять радикальные меры, если не хотим гражданской войны, — и это на фоне катастрофы с тварями.

— Так пошли туда пару отрядов гвардейцев, пусть зачистят ходы сурхов и уничтожат их, — безразличным тоном отозвался парень.

— Прошлый отряд мы почти весь потеряли в тоннелях, увеличив число жертв сурхов на пятьсот человек. Гвардейцам нечего противопоставить инсектоидам. На них не действует магия, а броня надежно защищает от ударов мечей. Под землей мы практически бессильны, — в отчаянии уговаривал молодого повесу советник.

— И что ты предлагаешь?

— Вам нужно обратиться к Сэпию Арахни. Только он вместе со своим гнездом может эффективно бороться с сурхами.

— Так обратись. Не хватало мне еще тратить время на этого паука-переростка, — брезгливо сморщился голубоглазый блондин.

— Я ходил в храм, но он только передал послание, — утирая пот со лба, мужчина положил свиток на стол.

— И что там? Ты предлагаешь мне читать эти каракули? — гневался император.

— Он требует выполнения договора в полной мере. Те женщины, что были направлены в храм, его не устроили. Герцогиня Дилейна Мирасс обязана выполнить древнюю клятву рода, или гнездо будет защищать только свою территорию, — с опаской поглядывая на правителя, сказал мужчина.

— Этому не бывать! — горячо воскликнул парень, но, взяв себя в руки, с гордостью изрек: — Я сам с ним поговорю.

Советник, не скрывая облегчения, удалился, а правитель стал нервно мерить шагами кабинет. Дверь открылась. Без стука и церемониального реверанса в комнату вплыла молодая женщина ослепительной красоты. Густые рыжие волосы завиты в тугой локон, на белом лице с нежным румянцем алеют пухлые губы и блестят крупные карие глаза, курносый нос слегка припорошен россыпью мелких веснушек, а фигуре могла бы позавидовать Елея — богиня красоты и плодородия.

— Ты опять хмуришься, мой император, — промурлыкала девушка, обнимая блондина со спины.

— Дили, давай не сейчас, мне нужно подумать, — хмуро отозвался парень.

— И что же так расстроило господина моего сердца, что радостям жизни он предпочитает такое никчемное занятие, как думать?

— Сэпий отказывается нас защищать. Его гнездо ослабло, он требует выполнения древней клятвы рода, — кратко ответил мужчина.

— Велиор, ты же не отдашь меня этому монстру? Мои тело и душа могут принадлежать лишь тебе! Я покончу с собой, но не позволю этому таракану коснуться меня, — театрально заламывая руки, кричала красавица.

— Успокойся. Конечно я не отдам тебя никому, — успокаивающе обнял девушку правитель.

— Пошли ему кого-то еще. В империи полно девиц. Со мной им не сравниться, но для него вполне сгодятся, — презрительно отозвалась Дилейна, морща свой хорошенький носик.

— Боюсь, что нет. Я посылал ему и аристократок, и деревенских девственниц, но он всех отверг. Мэтр Дастин мне прочитал целую лекцию о совместимости циклов арахнида и энергетической компланарности. Тот знак, что ты носишь с рождения, означает, что во всем нашем мире только ты можешь быть Аллаидой — дарующей жизнь — гнезда, — опять нахмурился император.

— Ты гений, мой повелитель! — льстиво воскликнула девица. — Помнишь ту выскочку, из богом забытого мира, которую мы на спор нашли с помощью поиска твоей истинной пары? Ту, которая подходит тебе даже больше, чем я.

— Та, которой я сжег пол-лица? Думаешь, его устроит изуродованная избранница? — с сомнением спросил парень.

— Какая ему разница, как она выглядит, а энергетически она даже сильнее меня, — довольная собой, высказалась Дилейна.

— Ну что же, решено. Вечером отправимся за девчонкой, а пока… — молодой повеса засунул руки в лиф, опуская и без того нескромное декольте, на что девушка ответила лишь томным вздохом.

*

Земля

*

Алла Миркина

*

Сегодня я опять проснулась от собственного крика. Мой извечный кошмар снова посетил меня в мире грез. Недовольная соседка по комнате проворчала что-то про чокнутых уродок и заняла ванную комнату. Я давно привыкла к такому отношению окружающих меня людей. Единицы могли смотреть на меня и не кривиться, и всего несколько человек разговаривали со мной нормально, не принимая за умалишенную, но даже их я не считаю друзьями. Почему? Вы не поверите. Я и сама уже не верю. Только эти ужасные сны и уродливый шрам напоминают мне о случившемся. Но даже я не могу с уверенностью сказать, было ли это на самом деле, или это плод моей детской фантазии, позволяющей убежать от пережитой боли.

Все произошло десять лет назад. Я в то время ничем не отличалась от сверстников — веселая рыжеволосая девчонка одиннадцати лет, гордость родителей, душа компании, но один день разделил мою жизнь на до и после.

Мы со старшей сестрой Викой гостили у бабушки в деревне. В тот день было солнечно и знойно. Легкий ветерок немного трепал высокую траву, но не приносил прохлады. Мы с Викулей и ее подружкой без спроса ушли на речку. Все было чудесно: мы плескались, бросали мяч, играли в водные салочки, не оглядываясь по сторонам.

Внезапно мир как будто замер: перестали петь птицы, вечно подвижная вода и та остановилась. Я огляделась по сторонам. Девчата тоже застыли, как восковые фигуры, только я могла двигаться в этой неестественной тишине. Потом я увидела на берегу молодую парочку — ослепительно красивую рыжеволосую девушку, чем-то напоминающую мою более взрослую и ухоженную копию, и невероятно красивого юношу. Высокий, статный, плечистый блондин с правильными, аристократически тонкими чертами лица и льдистыми холодными глазами. Они брезгливо разглядывали меня, как лягушонка, который каким-то неведомым образом упал к ним в тарелку, — с презрением и раздражением. Я была довольно далеко от них и не слышала, о чем они вели беседу. В определенный момент красавица на что-то разозлилась, затопала ногами, а парень взмахнул рукой — и в меня ударил луч света, опалив лицо дикой болью. В себя я пришла уже в больнице. На все расспросы взрослых отвечала честно, но меня постоянно переспрашивали. Потом были уже совсем другие больницы и другие врачи; таблетки, от которых я не понимала, день сейчас или ночь; болезненные процедуры с электрошоком, пока я не стала говорить, что ничего не помню, а историю с необычной парой и застывшим временем придумала.

Меня отпустили домой, но моя жизнь уже не могла быть прежней. Родные сторонились меня. Сестра, которая даже мои проделки брала на себя когда-то, теперь смотрела на меня как на опасное животное, а знакомые сочувствовали родителям: дескать, надо же так ребенка потерять. Я пыталась быть прежней, быть терпеливой и послушной, но для них я перестала существовать и только злила своими попытками общаться. Со временем я смирилась. Привыкнуть к одиночеству невозможно, можно только принять и жить с ним как с добрым другом. Вот я и живу уже десять лет.

С моей справкой из психбольницы устроиться нормально в жизни нельзя, но я старалась. Сейчас я учусь в зооветеринарном техникуме и живу в общежитии. Подруг у меня так и нет. Вечерами работаю техничкой в местном интернате для умалишенных. Ирония, правда.

Сегодняшний день ничем не отличался от других. Я сходила на занятия, провела несколько часов в библиотеке в поисках материала для курсовой, а вечером ушла на работу.

Угрюмые серые стены интерната и стоны больных напоминали мое безрадостное детство, поэтому, не желая продлевать время пребывания в этих коридорах, я старалась мыть быстрее. В какой-то момент обратила внимание, что стало неестественно тихо — не скрипели старые двери, смолкли вскрики и стоны. По коже морозными стайками пробежали мурашки от ассоциаций с такой же тишиной. Я решила трусливо сбежать и домыть полы утром, но не успела. Мой детский кошмар снова ожил: передо мной стояла та самая парочка, что заставляла меня кричать по ночам.

— Это она? Ты уверен? Такая замухрышка тощая. На вид ей не больше пятнадцати, а должна быть постарше, — разочарованно сказала рыжая красавица, морща курносый нос.

— Она. На лице моя печать отторжения, — скривившись, ответил парень.

В меня снова ударил свет, и мир померк перед глазами.