Сны длиною в жизнь

Тианна Ридак, 2021

Виктор выходит из многолетней комы, после аварии, в которой он ещё и потерял семью. Теперь он уникальный пациент научного центра, ради которого этот самый центр и был открыт. Виктор помнит всё, что с ним происходило во время комы и чувствует мощнейшую внутреннюю энергию. Он обладает ценными знаниями, и готов поделиться уже этим с прекрасным психоаналитиком – Вероникой Велес. Только что-то его настораживает, и появившиеся сомнения ставят под вопрос уникальность тех чудес, что происходили с ним за время комы. Так ли реален мир вокруг, и что будет с Виктором после того как он всё расскажет? Ради чего стоит жить, если рядом никого из близких уже нет?

Глава 2

Несколько лет назад

Виктор перестал ощущать себя даже в весе двадцати одного грамма. Космоса вокруг уже не было, врачей и подавно, лишь темнота и пустота. Ни холода, ни звуков, ничего и никого вокруг.

«Меня наверное уже нет, это всего лишь мысли мои летают в пустоте, как в невесомости? — сделал он окончательный вывод. — Какое-то странное ощущение непреодолимой пустоты вокруг и гармонии со всем миром одновременно».

Виктор не желал принимать всё происходящее всерьёз и ждал какого-то нереального чуда, ещё надеясь на то, что он всё-таки жив. Хотя ему было более чем комфортно, но в голове оставалось много вопросов и казалось, что кто-то должен дать на них ответ. А потом будь что будет, если только ответы не запутают всё окончательно.

Время шло. Виктор уже начал привыкать к нынешнему своему состоянию, бесконечно перебирая всевозможные вопросы и каждый раз находя на них другие ответы. Когда вдалеке, мерцающими точками еле заметно забрезжил свет, он не поверил своим глазам. Это были последние лучики надежды на спасение. Они начали собираться в пучок и наконец превратились в светящееся облако. Виктор начал лететь к этому шару-облаку, и желал лишь одного, — чтобы этот свет никогда не погас.

Кто-то таки услышал его молитвы и преодолевая расстояние, он всё летел и летел. Яркого света становилось всё больше, темнота отступала и от этого простого превращения появлялась теплота, где-то глубоко внутри.

— Здравствуйте! Вы можете открыть глаза, не бойтесь!

Голос прозвучал ниоткуда, Виктор даже не сразу определил, что уже сидит на чем-то твердом и его глаза закрыты. Пришлось для полной уверенности ущипнуть себя легонько.

— Вы слышите меня, Виктор? Попробуйте хоть что-нибудь сказать для ясности или мне придётся вас ударить, чтобы окончательно привести в чувства.

«Виктор?… Да, это я!» — отметил он про себя и открыл глаза. — Я слышу вас. — Произнес он каким-то не своим голосом, от чего в желудке предательски заурчало. — Объясните мне, пожалуйста: что со мной, кто вы? И где я?… Я умер или воскрес?… Где моя жена и дети? — Виктор хотел задать все вопросы сразу, но незнакомец его остановил.

— Я тот, кто ответит на все ваши вопросы и можете мне их не пересказывать! Я знаю всё, о чём вы думаете и даже то, о чём собираетесь подумать. Я знаю о вас всё, даже то, что вы сами о себе не знаете!

« О, как! Ну-ну…» — снова подумал Виктор, но всё-таки решил проявить сдержанность. Незнакомец напротив не выглядел зверем и не светился как ангел, скорее наоборот, ничего особенного в его внешности найти не удалось: на вид ему было чуть больше тридцати пяти лет, одет в темную спортивную куртку с капюшоном, немного худощавое телосложение, волосы русые, славянские черты лица. Вот только взгляд, было в нём что-то отталкивающее и если присмотреться. — О, нет! У этого парня нет зрачков, просто голубая радужная оболочка, немного тусклая и всё. А зрачки?…

— Они белые, зрачки мои, не удивляйся, это такая мелочь по сравнению с тем, что я тебе сейчас расскажу. Так что расслабься и слушай меня внимательно.

— Мы перешли на «Ты»? Что ж, это уже радует, тогда рассказывай, я по всей видимости никуда больше не спешу. Знаешь, как ни странно, но у меня ничего не болит, а главное, я стал до жути любопытен, после всего что случилось… Авария! — Виктора будто прошибло током и он вспомнил. — Вот чёрт — была авария! Маша — моя жена, детишки — мои самые главные человечки в жизни, моё всё! Где они? Скажи, они живы?

— А ты сам-то жив, Виктор?

— Ну, как видишь! — он уже было подумал, что это какой-то жуткий розыгрыш или галлюцинации после уколов. Сейчас это действие наркоза, а потом он, Виктор, проснётся и его любимая жена Маша, с дочкой Юлей и сыном Юрой, будут в соседней палате. Всего пара синяков и ссадин, это всё, что он мог себе на них представить, не более того! И жизнь продолжит бить ключом, главное чтобы не по голове.

— Так! Всё! Мне надоел этот спектакль, финита ля комедия, баста, что там ещё, — зэ энд!… Это уже не смешно, ты начинаешь меня раздражать, незнакомец! Ты мне прямо скажи, без философских премудростей, что со мной и где моя семья? — разозлился Виктор и решил немедленно прекратить этот неудачный розыгрыш или спектакль.

— Прямо, да?… Хорошо! Ты в коме, твоя жена и дети погибли, в данный момент ты там, где и должен быть — за облаками, потому что ещё окончательно не решено: умирать тебе или жить. Ты доволен ответом?

«За какими-такими ещё облаками? Кто решил? Нет, это какой-то псих», — подумал Виктор и решил немедленно покончить с этим бредом. В один момент он вскочил, но не смог скоординировать свои движения так, как хотелось. Пытаясь удержать равновесие, он будто бы двигался по подвесному мосту. Движения были плавными, шаги почти невесомыми, как в замедленной съемке. Ощущение, что ты желе или как Каспер из «Охотников за привидениями». Виктор был каким-то полупрозрачным и в то же время осязаемым, в одежде и обуви, но сквозь него можно было разглядеть предметы. Это окончательно его смутило, развеяв в пух и прах все надежды на то, что когда-нибудь всё станет прежним и то, что он жив вообще.

— Всё, ты успокоился, я могу продолжать? — мужчина напротив оставался невозмутим и даже мимика на его лице была минимальной. — Виктор, ты пойми, — продолжил тот, кто даже не удосужился назвать своё имя. — Чем больше глупых вопросов ты мне будешь задавать, точнее, чем больше в твоей голове будет возникать вопросов, тем запутаннее будут мои ответы. В двух-трёх слова описать твоё нынешнее положение не получится. Так что теперь попробуй сконцентрироваться и вникнуть в рассказ. Давай, попробуем на счёт: раз, два, три…

— Виктор опять присел и тупо начал продолжать считать числа за этим идиотом, пытаясь сосредоточиться и понять, что делать дальше. Странно, но на счете: девять, десять, — его мысли куда-то сами собой начали улетать. В голове стало пусто, будто кто-то стер все файлы и обновил систему, установив «заводские настройки». Он словно заново родился и был готов воспринимать любую информацию, его больше ничего не тревожило, и не пугало.

Оглядевшись, Виктор постепенно стал изучать обстановку: кафе или бар, но посетителей нет, даже за барной стойкой пусто. За окнами тоже не было ни людей ни машин, все казалось каким-то бутафорским. Предметы, если присмотреться поближе, можно было потрогать, но в то же время, сквозь них возможно было беспрепятственно пройти. Если тебе необходимо присесть, то стул или диван материализуется, а так его нет — сгусток цветной пыли в правильном силуэте. Чудеса да и только!

— А где народ, где этот незнакомец?

— Я рядом, Виктор. Как твоя голова?

— Норм голова, — машинально ответил он в пустоту, перебираясь с мыслями. Было ощущение, будто прошлое спрятано за дверью, и ты знаешь, что там происходило, но боли нет, чувств нет… Это он — Виктор и одновременно — не он. — А зачем ты спрашиваешь? Сам же сказал, что можешь читать меня, как открытую книгу, рыться без спроса в моей голове, знать наперёд мои мысли, — Виктор всё ещё продолжал оглядываться по сторонам.

— Для приличия. Мы не закончили разговор, вот и всё, — ответил незнакомец и посмотрел куда-то в сторону.

— Так мы его и не начинали, по-моему. Знаешь, всё это странно и не очень. Если я «за облаками», как ты говоришь, то я что-то такое себе и представлял, но где тогда остальные люди или души людей, может тут ещё где-то врата рая есть?

— Чувство юмора у тебя отменное, — улыбнулся незнакомец. — А Бога, ты не хочешь тут увидеть? В рай захотелось? А чертей со сковородками, за барной стойкой, не боишься сейчас обнаружить? Поджарят тебя полуживого и съедят без соли!

Наши дни

Вероника вышла на улицу. Она так спешила выбраться из этого жуткого научного центра на свежий воздух, что второпях, на лестнице больно подвернула ногу.

— Главное, чтобы не опухла, и угораздило же меня надеть шпильки в такую погоду, — сказала она и едва не врезалась в своего водителя, который стоял столбом у её машины.

— О, ты, как всегда, вовремя, но стоишь в неположенном месте, Илья…богатырь, блин… Муромец! Давай, заводи и поехали в офис и, пожалуйста, найди мне лёд, я ногу подвернула, болит до жути!

— Давайте я посмотрю, Валерия Витальевна? Этому меня ещё мой дед в детстве учил.

— Чему учил: смотреть или оказывать первую медицинскую помощь? — Ника скривилась от боли и решив не упрямиться доверилась Илье. Она была благодарна этому двухметровому парню за своё спасение от маньяка-психопата, который несколько лет назад, под видом журналиста, проник в её кабинет и напал неожиданно. Как Илья оказался в нужное время и в нужном месте, точнее у дверей её кабинета, именно в этот момент, она до сих пор понять не могла. Случай свёл этих двух разных по характеру людей, да так что казалось, будто они были кровными братом и сестрой. Друг другу они доверяли на сто процентов, как самим себе, могли, как два давнишних приятеля, болтать подолгу обо всем, включая: политику, спорт и конечно же — книги. Они даже обращались друг к другу с каким-то интеллигентно-родственным уважением: он её вежливо называл — Вероника Витальевна, а она его — Илюша. За исключением тех редких случаев, как сейчас, она могла добавить к имени славное прозвище — Муромец, из-за сходства с богатырем, из русских былин. К тому же Илья был прекрасен внешне, даже слишком красив, для мужчины, но он этим не пользовался. По крайней мере, не был замечен среди мартовских котов по весне и уж тем более, что тоже важно, не пускал в ход свое обаяние, и не пытался заигрывать с клиентками Вероники или с её подругами. Ей иногда казалось, что в скором времени, Илья, как и его прототип, примет постриг и станет иноком. Доброта его сердца, чистые помыслы и какая-то несоизмеримая, всепрощающая любовь ко всем, и ко всему, очаровывала и возносила Илью на несколько ступеней выше всех, кого знала Ника. С того самого дня, как они познакомились, прошло больше двух лет, а Илья всё больше убеждал Нику, на примере своих поступков, что он надёжный и бескорыстный человечище. Ей очень хотелось, чтобы он встретил девушку, соответствующую его качествам и желала ему только всего самого наилучшего, как любимому сыну, брату, племяннику… Хотя, была у него на примете одна молодая особа, но что-то в последнее время Вероника о ней не слышала. В данный же момент Нике было важно, что у неё болит лодыжка, ей нужна первая медпомощь, а ещё важнее было дозвониться Роману — своему мужу, — звонок от которого Ника ждала долгих три месяца. И вот, когда долгожданный момент настал, она оказалась в этом научном центре, где по мобильной связи говорить было запрещено.

Удобно устроившись на заднем сидении авто, уже с перебинтованной ногой, Вероника стала поспешно набирать номер Ромы.

— Спасибо Илюша, руки у тебя «зо-ло-тые»!… Алло, Ром?

— Да, да — Ром… И ром, и коньяк с водкой тоже…/ ик / — послышалось из трубки.

— Ты когда успел так налакаться, Роман? — в данный момент Веронике захотелось оказаться рядом с ним и надавать затрещин, да так, чтобы он больше никогда не смог пить, и говорить тоже! — Ты бессовестный, бестолковый, бесчувственный болван, вот! — выпалила она на одном дыхании.

— О-о-о, / ик/… это всё? И что на букву «Б» у тебя уже все эпи-те-ты закончились, Ни — кушечка, /ик/ — кукушечка моя!

— Надо же, юмор прорезался! — нормальных слов Вероника подобрать больше не смогла, да и Роман, к сожалению или к счастью, был уже вне зоны доступа. Его телефон предательски выскользнул из рук, упал на кресло, отрикошетил на пол, у него откуда ни возьмись появились ножки и он убежал под диван, где и умер в вибросудорогах, издав напоследок писк выключающегося телефона. Что там дальше говорила Вероника, какими идиоматическими выражениями сопровождался её монолог, слышал только Илья, но предпочел дать ей выговориться и не останавливал.

— Так, всё! — Вероника бросила трубку рядом на сидение и посмотрела на забинтованную ногу, потом в окно, на мелькающие витрины. — Илья, извини…

— Ничего, ничего, Вероника Витальевна, дела семейные, понимаю.

— Да какие, к чёрту, семейные… Нет её, семьи этой давно уже и не будет. Я ж как сапожник без сапог: психолог-психоаналитик, а разобраться со своей семейной жизнью не могу. К счастью об этом знаешь только ты и Роман, ну и ещё пару-тройку человек, которые, надеюсь, дорожат своей работой и не любят сплетничать, — вздохнула Вероника.

— Прошу тебя, отвези меня домой, рабочий день на сегодня закончен. Две последние консультации я могу провести и по телефону или перенести на завтра. Нет, стоп, завтра я должна поговорить с этим Виктором, который в коме больше трёх лет провёл. Представь себе картину, Илья, что живешь ты хорошо, здорово, без забот и хлопот: любимая жена, двое детишек-погодок, престижная работа. И в один прекрасный день, точнее ужасный, всё это летит в тартарары, потому что один пьяный водитель врезается в твою машину, лоб в лоб. За руль в этот день села твоя жена, вы мчались в аэропорт, тебе надо улетать на переговоры и поэтому ты хотел побыть с малышами рядом. Вы прекрасно расположились на заднем сидении, ты за креслом водителя, что в итоге тебя и спасло, дети рядом, вам весело и хорошо. До аэропорта дорога неблизкая, но трасса новая, гладкая, без пробок, время не час пик, — получается не езда, а одно удовольствие. Но вдруг из редкого встречного потока машин выскакивает какой-то пьяный лихач, решивший, что ему именно здесь надо развернуться, но не поворачивает, а продолжает движение, но уже по твоей полосе. Он несётся с бешеной скоростью на твою машину. И если бы ты был за рулём, то возможно и вырулил, увернулся, но шофер сегодня — твоя жена. Она растерялась и по тормозам, в итоге лобовое столкновение. Ну, и где справедливость? Жена с детьми погибли, водила тоже, а ты жив, даром что в коме.

— Вы знаете, Вероника Витальевна, я тут недавно вычитал, что случайностей не бывает и возможно с вашим этим Виктором тоже всё не случайно произошло и…

Илья начал увлеченно рассказывать, что если бы в своё время Арнольд Шварценеггер случайно не познакомился с Юрием Власовым, советским тяжелоатлетом, обладатель тридцати одного мирового рекорда… писателем, и политическим деятелем к тому же, — может и не узнал бы мир никогда великого Арни…

— Ну, и к чему ты мне это сейчас начал рассказывать, Илья? — перебила его Ника. — Я тебе совсем о другом говорю, — как всё несправедливо в жизни! Ой, — она махнула рукой. — Про тебя Илюш я и так всё знаю — Власов и твой кумир тоже, тем не менее, Арнольда знает весь мир, а ты тут… Ну и что? Закончил ты филфак, но в лихие девяностые это вообще никому не было нужно. Пришлось открыть, в каком-то подвале, свой тренажёрный зал. Потом дела немного пошли в гору, потому что ты, со своим лучшим другом, стал перегонять подержанные иномарки из-за границы, на перепродажу. Короче, крутился как мог! Но в итоге, тебя же этот лучший друг и подставил, навесив кучу долгов. И чем закончилась твоя депрессия? Ты попал ко мне в приемную. Тоже хочешь списать на закономерность?

— Да дело не во мне, а в случайности, которая потом оказывается закономерностью, вот!

— Тогда, почему ты до сих пор не женился?

— Ну-у, вы умеете переключаться с темы на тему, Вероника Витальевна! При чем тут я? Может поэтому и не хочу жениться, вдруг такой же пьяный попадётся, как у вашего Виктора и буду я где-то лежать, как овощ, несколько лет, и потом опять один останусь… Не-е-е, спасибо!

— О-о-о, это ты сейчас утрировал так, что в итоге и рождаться не стоит, вдруг ты в младенчестве умрешь, захлебнувшись грудным молоком матери?! Ну?… Так что там, в твоих умных книжках написано, а то мы совсем сейчас до другого договоримся, что и жить не захочется? Вот чего я с тобой бесконечно вожусь, как с маленьким? Нет, чтобы сделать тебя своим пациентом с самого начала — уже который год имела бы с тебя, за визиты и консультации, постоянный доход, — улыбаясь продолжала Ника. — Так нет же ж, этот маньяк-журналист, чуть не убил меня, и если бы ты вовремя за меня не заступился, лежать бы мне где-нибудь на местном кладбище, и кормить червячков, — закончила свой монолог Вероника и поняла, что надо немного успокоиться. — Но ты бы хоть прислушивался к моим словам, Илюша, ведь ты как был флегматично настроен по отношению к своей жизни, так и по сей день. Какой-то ты несобранный, читаешь много, а знания не используешь. Ведь ты умнейшая голова и сила в тебе есть, и дух крепкий… А самое главное это что?

— Что? — переспросил Илья автоматически.

— Самое главное, это уверенность в себе! И когда ты это поймешь, тогда и мир вокруг тебя перестанет быть таким тусклым и унылым… Страха нет, это придуманное, выдуманное людьми чувство, чтобы было с чем бороться! Труд и борьба заложены в нас на уровне подсознания с рождения… Хорошо, что ты ещё не списал свои неудачи в прошлом на чёрную магию или проклятье, — заулыбалась Ника и добавила. — А то, как наслушаешься от какой-нибудь пациентки, что её сглазили или мужа приворожили, так хочется построить машину времени и отправить её назад к язычникам…

— Почему именно к ним? — не выдержал Илья и проявил своё любопытство. Его-то как раз с малых лет интересовала тема магии и колдовства.

— Да потому что, это всё идёт от пронизанной страхом веры в некую противоположную силу… А вера в дьявола, в злые силы, которую приписывают в противовес всевышнему, основывается на давнишних предрассудках. В нас заложена огромная энергия, сила, которую нам не дано явно ощущать, но она проявляется в каких-то экстренных случаях, экстремальных ситуациях, понимаешь, Илюша? Вот например: ребёнок на глазах матери оказывается под машиной, и она, ощущая опасность, легко может поднять эту самую машину, несмотря на огромный вес транспорта. Это самый простой случай, но очень наглядный. И это я к тому, что когда люди используют свою внутреннюю энергию гармонично и конструктивно, во имя мира и любви, то они чувствуют себя частью вселенной, называя это верой в Высшие силы, в Бога. Потому что они не желают ничего взамен… Я понятно излагаю?

Илья кивнул и смотря на дорогу продолжил слушать, не задавая лишних вопросов. А их у него возникало всё больше и больше, но он решил набраться терпения и попытаться понять самую суть. Ника же, казалось, вошла в роль учительницы, и продолжала свой монолог:

— Так вот — у людей достаточно внутри энергии, той самой любви, чтобы не «вампирить» её у других. Отдавая, они получают намного больше, чувствуя себя частью целого мира, а не одиноким ничтожеством в нём. Если же люди, по своей глупости или невежеству, используют свою энергию во вред кому-то, ну или… чему-то, то сами же и называют это — сатанизмом, дьяволизмом и прочими злыми духами… Потому что энергия тратится на пустое…от самого банального: пустых разговоров и сплетен, до создания сект и желанием всем управлять. О! Мы приехали, давай ко мне поднимайся, пожуем чего-нибудь и чайку попьём, а? У тебя же наверняка накопилось много вопросов? Ты не можешь себе представить, что всё, на самом деле, просто в этом мире.

— Всё-то вы знаете, — засмущался Илья. — Конечно я зайду… Только может я за едой схожу, вон в тот Маркет напротив, куплю ваших любимых пельмешек, хотите? Вкусно: со сметанкой, с маслицем, с чёрным перцем… У вас фигура не пострадает, не бойтесь. Совсем вы исхудали за эти три месяца, пока ждали звонка своего Романа. Ну, так я сбегаю?

— Моих любимых, да? Ладно, давай и вправду пельмени сварим. Иди, а я пока воду вскипячу и… Ой, нога! Помоги выйти, я совсем забыла, что поломалась немного сегодня. Пельмени отменяются, у меня в морозилки есть парочка антрекотов, ну и что-то из зелени в холодильнике. Хватит для ужина, нечего тесто с непонятной начинкой в желудок пихать, куда лучше налепить домашние, но времени нет совсем. Давай руку, вот так, аккуратно, пожалуйста, ценный груз я, весом чуть больше мешка сахара.