Последний век мира

Трифон Никифоров

Три истории трех значимых персонажей, что раскроют три великие тайны их мира. Каждый столкнется с трудностями, что за пределами их сил, однако надежда всякий раз разгорается после поражения все сильнее. А может то — лишь слепая ярость, обманчиво ведущая их на погибель? Каждый стремится утолить свою жажду, будь то знания, мир или познание себя. И все же ими движет лишь одна цель: защита дорогих сердцу людей, поскольку лишь в их силах переломить рок, нависший над каждым живущим.

Глава 2

Юстос Эстин

Вести, меняющие судьбы

Прошёл огненный закат, ослепляющий неосторожный глаз. Его сменили первые звезды, такие молодые и чистые, представшие горестным взорам каменного острова, послужившие некоторым отрадой горестного вечера. Они напоминали суть бытия, чем оно задумано. И то, чем ему никогда не быть в силу человеческих пороков. Словно свет костра, угасающий без древесной пищи, Темунд накрыл поздний вечер, принёсший на своих плечах сумрачный плащ. Месяц пока не думал показываться, отчего тьма застила очи и без того скованные горем. Звездные лучи пытались прорвать завесу мрака, однако они находились так далеко… По этому случаю матросы зажигали факелы и фонари, поднося их скорбящим огненной рекой.

До того, как один из светочей достиг двух фигур, Юстос со Спирантой так и стояли, вглядываясь в черноту саркофага. Дети давно покинули их, отправившись на судно. Молодые легче принимают удары жизни, если рядом есть те, кто способен их защитить, направить и подсказать. Лишь свет факела коснулся лица верумия, как тот оживился и принял лучину. Девушка же стояла, словно мраморная статуя. Слишком много мыслей терзали её. Но, любящий мужчина не мог больше предаваться думам. Его теплые уста примкнули на секунду к её лбу, а руки ненадолго нежно обняли озябшее тело. Собрав все вопросы и возмущения, он отложил их до лучших дней и, с трудом передвигая казавшиеся каменными ногами, Юстос направился к кораблям.

Весь небольшой путь верумий не мог отвязаться от мысли, что все ответы хранятся на востоке. Однако, понять «почему?» он не мог. Словно, нечто подсказывало ему верный путь, не полагаясь на доводы. И, лишь нога ступила на судно, как мысль раскрылась сама собой. Первые отщепенцы Харрасса ушли на восток. И они были далеко не простые рабочие. Мудрецы и строители, кузнецы и философы, воины и законотворцы. Все они считались лучшими в своём деле, поскольку государь юга не отпустил бы невесть кого. Но, это знали не многие. Большинство до сих пор считают их дикими и свирепыми, поскольку добрая часть регнума располагалась севернее запада. Сам Дэмер явился из вулкана на востоке, коего встречали предвестники. И именно восток оставался верен неизменным традициям природы, духа и совести. Именно там нужно искать ответы!

На борту за столом у колдерштока громко что-то обсуждали боцман и капитан. Однако, стоило показаться правителю, как ругань мигом прекратилась.

— Гордмин, — начал он, — я отправляюсь в Древозар на сопровождающем судне и с тобой во главе. Возьми боцмана с собой, а всех остальных с головного корабля немедленно возвращайте в Мурумал! Капитаном поставьте Панрега, кажется. Того, что за главного на сопровождающем.

— Не на своём судне? — хотел было возразить Гордмин. Но, верумий ожидал такой реакции.

— Тебе я доверяю больше. Остальным ничего не грозит. Неизвестно, что произойдет на востоке, тогда как западный путь безопасен. Раздели воинов поровну и поставь одну часть на охрану головного корабля.

— Да будет так. — понурив голову, согласился капитан. До смерти Дуктора он мог возражать Юстосу, и даже отказать ему, но сейчас ситуация изменилась.

Все, включая Юстоса, были ошеломлены ночным событием, но никто не решался открыто это обсуждать. Мало кто знал, как отнесется к разговорам новый верумий, поэтому шептались за спинами.

Родственники покойного стремились поскорее уплыть с этого острова, в частности кузина Дуктора по матери — Флагиция Суперби. Она в пышном темно-коричневом платье подталкивала своего мужа, Неготия Суперби, к судну и постоянно ему твердила нервным тоном и противно тонким голосом:

— Я говорила тебе взять отдельный корабль, но ты пожелал плыть со всеми. Почему мы до сих пор не отплыли?

— Верумий Мурумала велел снарядить судно сопровождения для поездки в Винсемор. — спокойно ответил муж. — Поэтому такая задержка. А корабль я не взял потому, что он нужен для перевозки товаров с южного берега по прибрежным поселениям.

— Откуда знаешь про верумия? — осеклась Флагиция.

— Я случайно услышал разговор матросов, что покинули то судно.

— Может и нам отправиться туда? Там прекрасные зимние одежды из шкур диких зверей. Они лоснятся на свету, а хвост украшает ворот. И тепло и красиво! — мечтательно произнесла она. — Не то, что привозят твои караваны с юга. Они горазды только на теплую погоду. — упрекнула Неготия. — Ты только представь, какое там теплое и мягкое ложе можно купить!

— Восток и мягкость не совместимы. — также спокойно ответил мужчина, доставая из кармана сладость. — Изначально те, кто ушел в восточные края, были суровы и жестокие. Они варвары! — последние слова он произнес достаточно громко, что услышали все собравшиеся у пирса. Мгновенно большинство посмотрело на него, отчего Неготий замер, не успев донести еду до рта. Он округлил глаза, поняв, что эти слова могли быть услышаны и восприняты по отношению к семье нового верумия. Ситуацию спасла жена.

— Ну и останемся без теплой «варварской» одежды, согреваясь лишь у костра! — она быстро выхватила кусок сладкого из рук мужа и кинула его в воду.

Гробовое молчание, нависшее после её слов, нарушил верумий. Он подошёл к борту головного корабля и обратился к народу:

— Друзья, я знаю — вы встревожены ночным событием. Многое нам ещё неизвестно, а сверх того и не должны знать. Наши ожидания справедливого реуниона были нарушены, и посему на вопрос нужно найти ответ. Желаю вам благополучно добраться до Мурумала и забыться по пути в крепком сне. Я же отплываю в Винсемор. Надеюсь, князь Велибор поможет мне узнать больше. А теперь, прошу на борт! — он указал рукой на дверцу юта.

Народ долго не ждал и повалил, чуть не сшибая друг друга со сходень. За вечер, проведённый на холодном камне и под не менее ледяными каплями накатывающих волн, каждый успел озябнуть и желал лишь оказаться в своём юте под тёплым одеялом и согревающим настоем трав. Хотя порыв и был велик, люди соблюдали уважение к старшим и детям. Им помогали быстрее подняться на борт, дабы самим скорее покинуть холодный остров. По обычаю, последними на борт поднималась семья Юстоса. Уже достаточно взрослые дети помогали последним взобраться по скользким сходням. Даже молчаливый Долим поддерживал разделяющую горе семьи Эстинов женщину, идущую скорее наугад, из-за постоянного промачивания слёз платком.

Наконец, когда все приближённые и родственники расселились по своим кроватям, сыновья подошли к отцу. Они знали — бесполезно отговаривать его и потому решили быстро проститься.

— Не задерживайся там. Они хоть и живут по обычаям радушия, по рассказам путешественников восток опасен. — предостерег Фидеум.

— Не волнуйся. Общий язык найдем. — усмехнулся Юстос.

Старший сын обнял отца и встал в стороне. Вслед за ним радостно подошел Форут.

— Ну что, когда отплываем?

— Вы — сейчас. Я — чуть позже.

— Я еду с тобой! Давно хотел посмотреть на воинов востока. Они научат меня новому стилю боя и… — не успел сын поведать о планах, как его прервал Юстос.

— Поездка туда опасна. Вас я не буду подвергать прихоти судьбы.

— Но…

— Присмотри за мамой и братьями. Когда вернусь, все расскажу. Возможно, если князь Велибор будет благосклонен, позже мы все отправимся туда погостить. — верумий положил ему руку на плечо. — Ты их опора, пока меня нет. — пристальный взгляд отца заставил подчиниться, и понимающий Форут отошел к старшему.

Следом подбежал и Долим. Он был взъерошенный и запыхавшийся. Видно было, что его любопытство сподвигло на изучение пустого острова.

— Нашел что-нибудь? — поинтересовался Юстос.

— Один лишь камень и мох. — отдышался сын. — Я издалека тоже слышал, что ты плывешь в Винсемор. Привези мне книги о великих горах Пондера. Знаю, что на востоке вряд ли они найдутся, но я отправил письмо Химсину Фаранху с этой же просьбой.

— Ты состоишь в письменном разговоре с сыном южного государя? — удивился отец.

— Ого! — с неподдельным изумлением произнесли братья.

— Чему удивляетесь? Мы уже давно пишем друг другу. Чуть позже, того, как мы были в Харрасса. Но, сейчас не об этом. — он не замечал улыбок на лицах братьев. Они думали, что младший мастерски лжёт. — Так вот. Химсин написал, что таких книг очень мало. И то, они скорее о породах внешних и сокрытых, нежели о таинственных глубинах. Большинство книг забрали люди востока для обживания тех мест. Вот я и прошу, если князь согласится, мне их дать, то пожалуйста, привези мне их. — Долим деловито посмотрел на отца.

Такого многословия никто не ожидал от него. Было видно, что книги ему очень нужны.

— Хорошо. Если князь Велибор будет не против. — улыбнулся Юстос.

Младший сын подбежал и обнял отца. Он достигал ему пока до поясницы, потому и обхватил ее. Верумий погладил того по голове и посмотрел на одинокую Спиранту. Она весь вечер не отходила от места последнего пребывания ее отца в этом мире. Чувства не могли так просто его отпустить.

Освободившись от сына, Юстос пошел к ней. Необходимо было отправить её домой прежде, чем кончится безмолвие скорбящей. Однако на полпути к верумию подошел вестник Магориэна с грозным видом.

— Видел ли ты, сын степей, справедливость реуниона?

— Пусть я не столь близок к вашим обычаям, но это не ускользнуло от меня. — ответил Юстос, поглядывая на Спиранту.

— Тогда ведать должен и о равновесии ушедших предков и нами, живыми! — все также голос был его грозен.

— И это я знаю. К чему ты ведешь?

— К тому, что лихо подбирается к нам. Еще не было на Пондере подобного, дабы не воздалось по заслугам вершащему. И то — деяния владыки ужаса. Удалось ему перевесить чашу на свою сторону, иль Магориэн то допустил. Не то важно, а лишь — как явится подобное нам. Чую неладное близится, отчего спасения не будет.

Юстос хотел было спросить у него больше, но старик задумался и ушел на корабль, бормоча что-то под нос. Верумий же принял пищу для размышления и неспешно подошел к Спиранте.

— Мое сердце, корабль отплывает. — еще издали пытался начать разговор он. В ответ было только молчание. Верумий подошел сзади к Спиранте, обнял ее и поцеловал в волосы. Она стояла, словно живая статуя, холодная и неподвижная.

Лишь через минуту с ее губ сорвалось:

— Не справедливо! — пронесся шепот, словно ветер. Муж стоял, давая ей «оттаять» и выплеснуть накопившееся наружу. — Он был примером для нас. Для всех! Примером мужества, доброты, чести. Источником вдохновения, отваги и силы. Мы все опирались на его решимость, стойкость и дальновидность. И верумий нас не подводил. — девушка повернулась каменным и бледным лицом. — За что с ним так поступили? — слезы, казалось, не высыхали. Красные глаза вопросительно ждали ответа.

— Не мне судить его деяния. Хоть я и не признаю Магориэна, но то, что здесь произошло, у нас посчитали бы чародейством и искали бы виновного. Уж очень не терпят их у нас. — Юстос обнял ее еще крепче. Спиранта уткнулась ему щекой в шею. — Что бы здесь ни произошло, я узнаю истину и покараю совершившего это, если будет в моих силах. Вы отплываете назад в Мурумал. Я же — в Винсемор.

Девушка отпрянула от него. На лице взамен скорби пришло удивление.

— Зачем? Все тайны на юге. На востоке же дикость!

— В том то и дело. Чем ближе человек к природе — тем он ближе к духовному. Мы были детьми и не понимали старейшин. «Зачем сохранять погибшие растения?» Они отвечали: «Для жизни других». «Почему поверженному врагу нужно сохранить жизнь?». Они отвечали: «Для его изменения и преображения». Мы не трогали животных, которых не собирались есть. Мы верили, или даже чувствовали их бестелесное существование в далеких мирах Остагна.

— Что это за миры?

— Их много. И в каждом все любят друг друга. Им не нужно есть, спать, пить. Все дружат и делятся историями жизни. Хищники ходят рядом с едящими траву и не трогают их. Даже насекомые не кусаются, а летают мирно по лугам.

— И любой туда может попасть?

— Любой зверь. Человек же может кануть по делам его в единственный «мир Биверта». Это страшное место. Для тоски и увядания места там нет, как у вас. То тело, в котором ты умер, влочишь по небольшому островку, вокруг которого всезжигаемый пламень. Сам остров — ледяная глыба, студеней ледяной пустоши. Но там ты не один. Все, кто попал туда, умещаются на льдине, коих не так уж и много. Многие уже неисчислимое время горят, становясь скорее пылью того, кто попал туда. Те же, кто в ледяном плену, смотрят на свою участь.

— Но, если человек сгорит здесь, то тела не будет в том мире.

— Никто еще не пережил сожжения. Как только приходит смерть — приходит и остров. В еще несгоревшем теле ты появляешься там. Только самое страшное не то, что ты чувствуешь всю боль от огня и холода. Спустя долгое время битвы за место ты начинаешь думать о прыжке в огненную бездну. Когда приходит безумие — вот самое страшное.

— Что если Дуктор попал не в благословенные сады? Что если он «там» сражается, чтобы не сгореть?

— Прибудешь домой — ступай в святилище и проси Магориэна принять Дуктора. Я же буду искать ответ на востоке. Через половину луны вернусь. Не переживай. — Юстос поцеловал Спиранту и проводил на корабль.

Волны медленно уносили судно от берега. Боковой ветер позволял набрать скорость, но не в полном объеме. Кок из своего оконца по привычке отгонял чаек от остывающего мяса. Матросы бегали не так резво, ведь их теперь было больше, и работу выполняли быстрее.

На корме, возле развивающегося знамени Мурумала стояли Спиранта с детьми. Девушка и младший сын махали отцу, чем и отвечал им Юстос с берега. Остальные сыновья куда-то ушли, не удосужившись проводить отца. Однако, через какое-то время оба появились и помахали руками. В ответ отец поклонился, приложив правую руку к плечу наискосок, после чего протянул её ладонью вверх в сторону судна. То был знак признания величайшей чести и возможного прощания навсегда.

Когда корабль отплыл достаточно далеко, верумий еще раз взглянул на каменный саркофаг, тьму которого полнил лёд, и приказал отшвартовываться. Судно имело одну мачту и несколько дополнительных парусов. Из-за небольшой команды матросам приходилось быстрее бегать и расправлять их, привязывая к креплениям на шканцах. Была набрана хорошая скорость, и корабль полетел по волнам, рассекая их.

Кока на борту не было, но матросы успели подготовить завтрак из скромных запасов. Юстос не хотел есть, но нужно было набраться сил, ведь весь вечер никто не спал и не ел. После сносной трапезы он прилег отдохнуть. Размеренная качка быстро унесла его в дремоту, а оттуда — в глубокий сон.

«Дикий танец сабель в битве отдавались лязгом хищным. Две по две подруги алчных кровь пустить стремились рьяно. Вот одна с другой сомкнулись, третья метила по шее… Промах стался шибко горьким. Сталь второй, отбив атаку, вдарила по лбу без шлема. Кровь явилась почве жгучей. Воин пал назад, крутнулся, вновь нацелил обе сабли и с упора на колено прыгнул глотку рассекая. Но соперник оказался больно ловким и умелым. Лишь царапину оставил кончик вестницы забвенья. То не бой ради потехи, но на смерть сражались оба, потому и уступать не в почет ни в мыслей беге. Как два волка, ощетинясь, всяк бросок считали важным, потому с опаской строгой выдавали в лучшем виде. Сабли мало отличались друг от друга, и за этим преимущество не сталось в большей мере ни на долю. Бой техничен, быстр, равен. Всяк удар в глазах читался. Прибыл час, когда усталость верх взяла и прекратила танец боли, крови, смерти, дабы дух перевести.

— Я ведь знаю… все твои… приемы, планы. Остановить меня не в силах! — кричал противник в куртке длинной.

— Что-то — да. Но, есть иные… — отвечал мужчина с раной.

Бросив пыль в глаза изгою, шаг обманом правил влево для секущего удара. Но, пригнувшись под клинками, прыгнул вправо для наскока вслед за острыми «когтями». Вновь обманом метил в шею, но крутнулся ворог быстрый, дав клинку раздор прискорбный. Этот ход рассчитан не был, но судьба, решив иначе, мысль верную внушила. Взяв клинки концами в ноги, воин прыгнул между ступней, нанося порезы быстро. Кувырок и вновь в защите, воин ждал удара сразу. Но, противник, обессилев, лишь клинки коснулись почвы, рухнул на колени грузно. Кровь стекала из бедра, вторя ране выше пятки. Ноги боле не подвластны были, отчего и бой проигран. Чувствуя свою погибель, взгляд направил к оппоненту.

— Паршивый облик мой, уменья, что сохранил, тебя покинув.

— «Овце паршивой та же смерть» — твои слова в порыве злобы.

— Зло помнишь ты, но было благо… Мудрейшие учили нас иному: «Возможность дай врагу меняться! Преобразится твоим другом!».

— Рекли те также: «Плод не жди от гиблого цветка и древа. Кинь мертвое к живому сразу, дав крепости и сил родному».

— Мой путь всех битв лежал чрез память, что наши предки завещали! Язык наш должен править крепью! То — наша отнятая быль! — персты его казали в стену, где бой утих в пылу пожара.

— Порыв души твоей низвергнул наш бы народ из памяти степей! Война и гибель с истребленьем — вот что оставил бы твой штурм. Победа в битве, захват замка — возликовать не дали бы над краем. Узрев войска востока, юга, чародея, лишился бы всего и нас собою утащил! За павших месть страшнее рока! Столь строгая, что память позабыла бы о нас. — стыдил его окрепший победитель. — Ты был мне братом, другом. Реугом нареченный, был за всех горой. Но лишь одно решение лихое врага мне кровного представило, как дар. Не в праве я судить поступки твоих разбойничьих плеяд. Но подвязался я исполнить наказ вождей, как долг пред родом! — рука дрожала, словно час клинок держала. Столь тяжела расправа стала над бывшим родичем и присным, что дух ослаб в момент свершенья. Вобрав решимость, волю, силу, клинок взметнулся в небо быстро, но лязг стрелы о сталь стал вестью о надвигающейся бойни. Взгляд оторвался от Реуга и повернул на север к стенам. Толпа разбойников с испуга снесла казнившего с уклона, забрав казнимого с собою».

Сон отступил. Юстос открыл глаза, ощущая липкий пот на коже. «Страх ли это? — размышлял он. — Откуда? Возможно, обычные переживания». Верумий встал, прислушиваясь к шуму волн, крикам чаек и свисту умеренного ветра. Неспешно он подошел к ведру с водой и умылся. Привычная прохлада не шибко исполнила свой долг. Тело привыкло к постоянным обливаниям, поэтому необходимо было искать новые средства пробуждения. Еще не ушедшие остатки сна держали его в полудреме. Собственное отражение в воде казалось лицом Реуга. Однако, не было в нём привычного оскала. Спокойная мина, лишённая чувств.

Остаток пути верумий провел, наблюдая за птицами, волнами и порывами беспокойного ветра в парусах с кормы, укутавшись в одеяло, то и дело размышляя о предстоящей встрече и недавних событиях. Его никто не тревожил, пока рано утром пятого дня путешествия удары колокола не разбудили его, сидящего возле борта, и задремавшего все в том же одеяле среди бочек, сообщая о прибытии в порт Древозара. Юстос часто предавался воспоминаниям о былой жизни и иногда мог погрузиться в раздумья не замечая смыкания глаз и лёгкой дрëме, перерастающей в глубокий сон. В такие моменты он отпускал «себя» и возносился к счастливым моментам, забывая свой титул, свои манеры. Верумий мог забрести туда, куда ноги приведут его, и зачастую это место было не столь приятным, как самый дешевый кабак на окраине.

Однако, сейчас он прибыл именно туда, куда хотел. Юстос был здесь впервые и знал лишь слухи и рассказы любимой Спиранты. Ему не терпелось узнать побольше. Однако, виду он не подавал. Не спеша, спустившись в ют, мужчина привел себя в порядок, надел простой плащ для отвода глаз, свернул в мешок дорогую одежду и вышел навстречу новому. Корабль был еще в паре километров от пристани, но вид, открывшийся на порт, был изумительный. Он выглядел, как маленький город, или большая деревня.

Каменная набережная из больших валунов снизу, маленьких наверху, а средних — меж ними, скрепленные песком и глиной, была украшением порта. Деревянные причалы для десятка судов были обработаны дегтем для твёрдости ног на скользких досках и каким-то раствором для маскировки запаха основного покрытия. По ним сновали рабочие торговых кораблей, разгружая и загружая товары. Были и просто путники, приплывшие с южного берега и Мурумала. Среди всех кораблей Пондера выделялся только один, пришедший из-за моря. Он был, как и все, двухпалубным, но с утолщением кормы, за счет чего каюта капитана была просторнее, а на палубе помещался стол капитана, два сидения и небольшая мачта за рулевым рычагом. Высокая мачта была в полтора раза выше мачты корабля Юстоса. Ванты были белоснежные, а штаги — темнее ночи. Паруса убраны, отчего сложно было определить народность, но верумий был уверен, что судно принадлежит новым врагам отвергнутых — гольфарам, прибывших издалека. Так их назвали в те времена, когда Юстос был десятником. Уже долгие годы южане совершали набеги на берега отвергнутых. Последние давали жесткий отпор и даже брали пленных, но выяснить их цель, а тем более прогнать насовсем — было невозможно. Новый враг, как чума, захватывал поселения, но его вскоре выжигали с насиженного места. Настороженность пришла мгновенно.

С палубы на причал выходили в шкурах животных могучие воины, но без оружия — таков был обычай гостеприимства. Между теми сновали худые, но жилистые мужчины. По их повадкам можно было определить, что они достаточно ловкие, а некоторые малость безумные. Тогда и пришла полная уверенность в сговоре восточного князя с гольфарами южных островов, или как их назвали более просвещённые — стальные. Юстос не желал ссоры из-за прошлых обид, потому — решил преодолеть путь до терема тенью.

На набережной были две широкие дороги, по которым доставляли груз на восток и с востока лошадьми. Однако, попасть на них, или с них в порт можно было через большой каменный дом трех этажей. Там проверяли все товары востока, идущие озером. Тракт был забит множеством повозок, а со стороны порта стояла толпа ругающихся людей. Люди терпеть не могли проволочек со свитками, а работники сего заведения пользовались этим и в обход правил пропускали контрабанду и прочие запрещённые товары за «благодарность» от щедрых торговцев. Навязанное условие существования союза от Харрасса востоку множество раз попиралось простыми гражданами. Однако, вот уже сотню лет оно не только не зачахло, но процветало на терпении проходящих.

Вправо от дома располагалось красивое строение, без которого ни один порт не мог обходиться. Его разноцветные ленты, цветочные венки и стены всех ярких цветов созывали к себе путников и некоторых жителей порта. У входа стояли девушки в вызывающих нарядах, оголяющих некоторые части тела и зазывающие путников зайти внутрь. Раскуривая трубки, они завораживали речами проходящих, будь то бедняк или богач. Нескромные одежды привлекали матросов кораблей, отчего манящее уединение быстро опустошало их карманы. Юстос отвел взгляд и стал всматриваться дальше.

Еще правее была лавка с морскими принадлежностями, что была в каждом порту, или в поселении у воды. На вывеске красовался якорь, снятый весьма давно, судя по ржавчине. Фасад здания был выкрашен в серый цвет, отражающий будни его владельцев. Однако, не смотря на скромный вид и не столь редкие товары, на пороге стояло несколько человек, желающих что-то купить.

Взгляд скользнул еще правее. Пара больших зданий, одно из которых наполовину стояло над водой на больших сваях, а второе поменьше примыкало к нему. Вместе они занимали добрую восьмую часть порта. То был единственный в союзе Пондера судовой док. В Харрасса и на южном берегу имелись такие же, но более скромные. И называли их не так уважительно. «Плотницкая», «Латная», «Лодочная» и другие менее известные названия прикрепились к ним. Но, именно здесь, в этом самом доке, строились новые корабли, ремонтировались морские суда в пользовании и разбирались ветхие. Сюда стекалось много знати и купцов, желающих преобрести торговый, или личный корабль по своим пожеланиям. Из ворот торчала часть начатого судна, но понять — какое оно, было сложно, тем более — издали.

По левую сторону от здания проверки и уплаты за ввоз и вывоз товаров, иначе говоря — здания портории, или на здешний манер «мытница», стоял не менее важный дом — управа. Созданный, как и все здания в порту, из дерева, он имел прочный каменный фасад в стиль набережной. Имея также три этажа, здание возвышалось над мытницей и являлось самым высоким в порту. Там работали управленцы порта и водами к нему прилегающими, но одно отличало его от гавани Мурумала — двери были открыты и не было столпотворения у них. Значит, люди верили в их работу и их вопросы решались быстро, чем запад не мог похвастаться.

Еще левее расположились пара зданий почти одинаковых, с большим количеством окон. Они располагались близко, но не соединялись. Одно из них носило вывеску «лазурь». Юстос понял, это был заезжий дом. Тут путники могли отдохнуть с дороги, или весело провести время за чаркой хмельного в приятной компании. В бытность свою отвергнутым ему доводилось бывать в таких местах. Провонявшие дешёвым алкоголем и жаренным мясом, они вмещали в себя народ разных мастей. И потому, засыпать в снятой комнате было опаснее, чем подхватить болезнь от вместилища похоти через два дома от него. Крепкая на вид дверь открывалась нужным нажатием в правильном месте, и постоялец оказывался в тесном помещении с алчущими его крови головорезами. Даже крик перебивался звонкой монетой кифаредам, которые поднимали общий настрой до восторженных голосов под чаркой пива.

В стороне от этих домов располагались несколько больших строений, каждый из которых имел по 2 входа и несколько окон с закрывающимися на засовы ставнями. Подле них стояла стража, а вокруг всего этого — забор с заостренными кольями на верхушках. То были — склады для товаров запрещенных, или на хранении.

Пока верумий примечал красоты порта, судно пришвартовалось и начало готовиться к досмотру по команде капитана. Юстос же подошёл к сходням, ожидая их установки. Внезапно, один из его стражей заметил, что по причалу в их сторону идет человек, и сразу доложил Юстосу. Все внимание устремилось на гостя. Незнакомец же ускорил шаг. Урилии быстро сомкнулись плотным щитом перед господином и вынули мечи. Человек остановился. Смуглый тон кожи и сильно вьющиеся волосы выдавали в нём южанина. Однако, одежда и посох в руках — восточные.

— Кто ты и что замышляешь? — спросил мужчину один из стражей.

— Я — посланник князя Велибора. Мне велено с почестями встретить верумия Мурумала и проводить его в чертог моего правителя. — он слегка замешкался. — Однако, мне неизвестен корабль и лицо господина Юстоса… — он сделал паузу, а затем добавил: — Эстина.

«Он знает? — подумал Юстос. — Даже сюда дошли слухи. Нужно узнать, тот ли он, за кого говорит».

— Как твое имя? — спросил верумий.

— Перилл из рода Карстов.

— Это далеко не восточное имя и род твой явно не здешний.

— Верно. Мои корни за морями. Несколько лет назад мы приплыли сюда и стали прославлять свое имя. Однако, не столь успешно, как хотелось бы. Мы не закалены в боях, как вы, но ведем иные войны. Судя по вашей одежде, — а ее Юстос сменил на простую для тайного прибытия к князю, — по вашему взгляду и охране, вы — тот, кого я ищу! И я понимаю ваши опасения. Прошу вас довериться мне. — человек улыбнулся.

«Довериться, как же. Лучше я доверюсь встречной собаке, чем незнакомцу! — размышлял верумий. — Однако, я пришел за ответами. И я их получу! — твердо решил он.» — Как мне верить тебе, что ты от князя?

— Он передал мне это. — из внутреннего кармана незнакомец вытащил сверток и протянул его стражнику. Тот осторожно развернул его и, достав свиток, передал Юстосу. Гербовая печать на туго свернутом целом листе походила на те, что попадались верумию в письмах от князя.

— На западном троне я недавно, и не со всем успел ознакомиться. Веди же нас, Перилл и рассказывай о своем господине.

— Как будет угодно. — ответил мужчина и услужливо указал рукой путь по тракту.

Юстос, не отрывая глаз от проводника, нагнулся к одному из стражей и прошептал:

— Поставить сзади одного из метателей. Чуть не так себя поведет — быстрая смерть.

Воин лишь кивнул и шепотом передал его слова тощему мужичку в сером кафтане. Тот взглядом дал понять, что готов исполнить приказ и побрел позади в след за остальными на нужном расстоянии для мгновенного броска.

Без задержек они миновали порторию, поскольку товаров не ввозили. На задворках порта взяли лошадей и двинулись в Винсемор. Дорога была обширнее, чем предполагал Юстос, и кони спокойно разъезжались со встречными повозками. Не сказать, чтобы много людей выезжало с востока, ведь прибывало не меньше. Только, товаров везли намного больше, чем вывозили. Из этого следовало лишь одно: купцы, торговцы, ростовщики и прочие «слуги злата» охотнее сбывали свой товар в Древозаре за его золото, нежели за западное. Люди поддерживали этот край более в силу их потребностей при постоянных битвах с порождениями флоры. Запад же ни с кем не воевал, а потому производил больше. Однако, что нельзя было сопоставить, так это злаки. Горная почва запада не позволяла вырастить ту же пшеницу, овес и другую крупу более восточной. Всякий раз, когда урожай Мурумала был больше предыдущего, Древозар мог похвалиться вдвое большим, а то и втрое. Могущество востока произрастало не только из ярости их воинов и богатства плодородия. Великую поддержку им оказывали золотоносные шахты на севере, что и подталкивало влиятельных особ вкладывать средства в процветание Древозара. Однако, эту ситуацию Юстос намерен был изменить.

От порта Перилл не умолкал и рассказывал все, что верумий итак знал от Дуктора, поэтому на середине пути он его прервал:

— Безусловно, твои слова может подтвердить любой подданный, некоторые и проверить нельзя. Но, скажи мне: чем увлекается князь Велибор, когда думает, что его никто не видит?

— Это интересный вопрос. — сощурился проводник. — Если князь думает, что никто его не видит — так оно и есть.

— Хоть я и принял верумство не так давно, как ты знаешь, однако, это понять успел. Не увиливай!

— Как пожелаете. — мужчина глянул на стражников позади. — Слышал я… — Юстос серьезно взглянул на него. — Да! Именно слышал, поскольку больше времени провожу за пределами чертога. Так вот. Дошел до меня слух, что князь Велибор Райс любит рисовать.

— Решил пошутить? — сердитым тоном верумий дал понять, что терпение его на исходе.

— Серьезно. Он рисует карты.

— Карты? — удивился Юстос, сменив гнев на размышления.

— Да, карты. Совершенно разные. Старые крепости, леса, пустыню и много чего еще. Однако, примечательно то, что после этого он составляет на них план атаки сооружения, или врага не присущего восточной местности. Эти места скорее на западе, или на юге. Но и это еще не все. После окончания, князь долго смотрит на полотно, а затем сжигает.

Наступило молчание. Верумий обдумывал: не готовит ли князь войну против союза? Но, он будет безумцем, если решит выступить против чародея. Способна ли армия востока тягаться с возрождающейся армией запада и скрытной — юга? Или самоуверенность князя Велибора застила здравый рассудок? Это нужно было выяснить, причем немедленно. Однако, не лжёт ли ему Перилл? Истину нужно было выявить.

— Скажи, — Юстос решил на мгновение довериться этому человеку, — а карт Мурумала, или Ласпека он не писал? — он пристально посмотрел на провожатого. — Может, Харрасса?

— Если верумий Юстос Эстин обещает не говорить об этом никому — я отвечу. — с лёгким беспокойством произнёс Перилл.

— Даю слово. Будь уверен. — в чем, в чем, а в слове верумия нельзя было сомневаться. Лишь в крайней необходимости тайна покидала уста правителя, если она угрожала жизни и здоровью его подданных.

— Эти карты, — он подъехал ближе к верумию. Юстос ухватил эфес сабли, предупреждая атаку. Несколько ближайших стражей двинулись было к мужчине, а метатель пригнулся и взял сокрытый в полах одежды метательный нож, но верумий свободной рукой остановил их. Однако, мужчина без оглядки приблизился и шепнул на ухо: — единственные, которые он не сжег.

Оставшуюся дорогу они ехали молча. Перилл не решался нарушить молчание, а Юстос думал над словами, что откроют замыслы Велибора в разговоре.

« — Карта Мурумала должна быть спрятана, как и Ласпека. Но, что толку, если князю известны планы строений? Нужно выведать у него, а лучше — разузнать самому! Но, как мне попасть в покои незамеченным в неизвестном чертоге? Может узнать у этого? Нет. Таким доверять нельзя. Почему он вообще мне это рассказал? Может хочет, чтобы я попался при обыске? Нельзя самому искать подтверждение и посылать кого-то. Только разговором можно добиться. Но, спрашивать прямо, или скрытыми вопросами? Там видно будет». — размышлял он.

От порта до Древозара они доехали за пару часов. Всю дорогу Юстоса тяготила не только новость от провожатого, но и то, что при отбытии из конюшни с окна управы вылетел ворон в сторону города.

«Князь Велибор знает о моем прибытии! — понял Юстос. — Но, что здесь делают гольфары? Неужели, с их помощью восток намерен покорить юг, как сильнейший регнум, а после и запад? Даже если и так. Остатки их армии сметут отвергнутые. Те не станут тихо отсиживаться за горами».

В пучине дум верумий не заметил, как перед ним вдали показался Древозар. На большом пригорке, окруженный двойным частоколом, а за ним — высокой бревенчатой стеной, стоял деревянный град. Терем князя был на возвышении и виден из любой точки долины.

Хоромы князя заслуживали отдельного описания. Несколько золотистых на солнце зданий были соединены переходами, да настолько отбеленными, что походили на корону со скрепляющим белым металлом меж злотых зубцов.

Посреди двора стоял высокий сводчатый терем — украшение всего града. Его червонная крыша была увенчана двумя коньками: резной головой лошади с открытой пастью и столь же красивым волнистым хвостом, изгибающимся подобно морской волне. На вершине фронтона красовалась восьмиконечная звезда, так же вырезанная искусным умельцем.

На верхнем этаже бросались в глаза красные сдвоенные окна с открытыми решетчатыми ставнями. Вообще резьба была повсюду, словно кому-то было скучно, и он красиво обрезал все лишнее в отсутствии князя.

По углам терема были пристроены четыре небольших башни, где могли поместиться лишь двое смотрящих. Однако, на них резьбы не было. Обычные коричневые с деревянной черепицей цилиндры гнездились к терему, как птенцы к матери в холодную погоду. Здесь они носили простое название, отражающее их принадлежность — «смотрильни». И действительно, в окне одной из них мелькнула чья-то фигура. Неусыпная стража в любой момент сообщала об угрозе ещё до её подступов к стенам.

Вокруг терема на уровне второго этажа по всему периметру был один сплошной балкон с перилами и крышей. По нему бродила пара людей, что-то обсуждая. От этих балконов, называемые «гульбищами» отходила пара крытых переходов — сени. Они в свою очередь соединяли второй этаж терема с жилищем князя — его выдавал размах и простор, а также печная труба — и с хозяйским домом, где принимали почетных гостей и пиршествовали.

Хотя весь град отстроен был из дерева, его красоте, а тем более прочности, завидовали западный народ. Зодчие-мастера развили свои таланты укладки и приданию формы древесине настолько, что оборона Древозара могла длиться непрерывно не меньше осады белокаменного Мурумала.

Гости приблизились к воротам града. Но не со стороны большого тракта, где толпились повозки и кони. Перилл показал другой вход, где никого не было, а врата сливались со стеной. Навстречу вышел из маленькой боковой двери, служившей входом в сторожку, из-за стены, рослый богатырь. Кольчуга ему явно была мала, а шлем он и вовсе не надел, видно не нашелся по размеру. В руках красовалось увесистое копье, а на поясе висел меч.

Он окинул взглядом отряд и спросил спокойным басом:

— Кто будете? И зачем пожаловали?

— Ты меня знаешь. — первым высказался Перилл. — Я веду досточтимых господ в чертог князя.

— Князь не принимает кого попало! — по его виду стало заметно раздражение. — Сын Карстов может проходить. Вас я не ведаю.

— Мы — не «кто попало». Перед тобой новый верумий Мурумала — Юстос Эстин. И, судя по всему, князь уже знает о моем визите.

Богатырь почесал бороду и задумался:

— Эстин… Эстин… — словно в дремоте произносил он. — Погодите-ка, неужто что-то случилось с великим Дуктором Эстином? — тревога появилась на лице воина.

— Мы возвращаемся с реуниона Дуктора.

— Кто? — возмутился витязь. — Кто смог одолеть великого воина? — его глаза загорелись злобой.

— Не с тобой мне об этом говорить. — серьезно сказал Юстос. — Отворяй врата. Мне нужен князь!

Богатырь приблизился к лошади собеседника. В его лице не было и намека на угрозу, лишь сожаление. Но, не смотря на это, стражники Юстоса сомкнулись перед ним и положили руки на рукояти сабель, однако, верумий взмахом руки их отстранил.

— Молю тебя, господин, скажи, как это произошло? Все воины Гобинворга имели честь пировать с ним. Иной раз чаще раза в год, ведь он был «своим». Его предков почитают здесь до сих пор, в бытность свою советниками князя Беломира, деда Велибора.

— Как твое имя, воин?

— Я — Ингар, сын Вейта.

— Знай же, Ингар, что великий верумий пал от руки того, кто более могущественнее его. Остального сказать не могу. А теперь, отворяй врата!

Витязь подчинился и со скорбным видом вошел в сторожку. Дверь он не прикрыл, и было видно, что в стене есть небольшое спрятанное окошко. Через него Ингар велел кому-то открыть ворота. Послышался звук вынимаемых засовов. Одна воротина скрипнула, за ней другая. И, наконец, путь за стену открылся перед ними.

Казавшийся маленьким со стороны Древозар был огромным внутри. Сами стены, снаружи — хлипкий частокол, внутри были укреплены тройным слоем толстых обработанных стволов, называемые здесь «городнями». Над ними по всему периметру стояла дюжина башен в три боевых яруса бойницами для стрельбы. Между башнями вдоль городней на уровне второго этажа были надстроены боевые ходы, защищенные деревянной оградой с бойницами и крышей, по-здешнему — «забралом».

Такую стену часами пришлось бы брать, как бы ни днями. Однако, при наличии метких стрельцов, чем ещё славился восток, ее не возьмет ничто, кроме чародейства. В дополнении к такой обороне, вдоль стен снаружи выкопан ров в три взрослых человека, а стены явно обработаны негорючей жидкостью.

— От кого они так защищаются? — спросил Юстос проводника.

— От недругов иных мест обитания, но чаще — от фауны лесной и пустынной. — ответил Перилл.

— Я слышал про вашу беду. Но, как мне говорили, они являются по одиночке, или вдвоем…

— Все так. Однако, они сильны, отчего приходиться биться с ними в чистом поле. Иначе, материалов для стен не запасешься.

— Часто гибнут дружинники?

— Когда один — почти никогда. Если двое — только самые невнимательные. В худую битву и по трое покидали нас.

— Лихо. А что государь юга? Он не помогает вам?

— Фейхран прислал ответ: «Покуда не очищу Тахсал от врат врага — не помощник вам». Справляемся своими силами.

— Откуда ведаешь ответ?

— Я не последний человек в чертоге. И паче — в граде.

Юстос вновь задумался: «Почему государь не в силах помочь союзникам? Неужто есть заботы выше таинственного леса Ковалдис? Тайны окружают чародея, как сорняк цветок. И вязнет он в них, как в трясине». Они проехали скопы, малые мастерские, дома ремесленников и бани.

Проезжая мимо кузни, Юстос остановился и решил присмотреть хороший меч. Он слез с коня и подошел к столу с оружием. Стражи последовали за ним. Обычное горнило с мехами, наковальня, каменное полотно и корыто с водой не особо бросались в глаза. Однако, выставленные на показ клинки, притягивали взор опытного воина. Кузнец, плечистый и сильный мужик, но ростом ниже Юстоса, прекратил работу, завидев важного господина с охраной и молча стоял, ожидая обращения.

«Он знает этикет. Для обычного кузнеца — это необычно». — подумал верумий.

— Здравствуй, хозяин. Я бы хотел прикупить хороший меч для сына. Что посоветуешь?

— И ты будь здрав, господин. Те, что на столе — самое худое из моих товаров. Лучшие я делаю на заказ.

— Долго ждать?

— Через пять светил будет готов лучший клинок.

— Столько я здесь не пробуду. Нет ли у тебя в запасах доброго металла? Я ищу нечто особенное.

— Если господин желает, к вечеру я дам ответ. — кузнец поклонился.

— Да будет так! Перед заходом светила я буду здесь. — с этими словами Юстос развернулся, сел на коня и отправился со свитой дальше.

С приближением к площади «трех», что была в каждом регнуме, маленькие домики становились обширнее. Появлялись богатые дома местных купцов, более дорогие лавки и совсем немного — фонтаны и статуи. На площади красовалась огромная статуя, высеченная из камня искусным скульптором. Именно он в далекие времена создал три величественных монумента в регнумах союза, отражающих могущество каждого и их троих в целом. Каждому великое творение что-то приносило, будь то память о защите, или же об угрозе в любой момент. Однако, и те и другие любовались мастерством уже почившего, но не забытого Флиамуна — бедного подмастерья и самоотверженного гражданина.

Все трое изображённых стояли спиной друг к другу, словно окружённые. Один был молод в простом одеянии, в которых обычно ходят бродяги. Воздев одну руку к небу, а другую вперед, он ехидно улыбался. Юстос слышал о нём, кто затеял покарать непокорных и сжечь Ласпек. Его буйный нрав сподвиг множество прений, и все они заканчивались чьей-то смертью. Это был отец Фейхрана Фаранха — безымянный чародей. Однако, не смотря на его поступки, свою задачу он выполнил — спас смертных ценой своего бессмертия. Второй был средних лет, в одеянии богатого странника. В руке у него лежал шар, а вторая рука, словно высасывала из него силу, со скрюченными пальцами была над ним. О нём не осталось записей и слухов. Каким был наречён, таким и почил. Последний же — старик в одеждах столь красивых, что любой правитель бы позавидовал. Они были из тончайшего шелка с мягким бархатом в подкладке, его выдавал ворот и распахнутая в области шеи платье. Рукава из атласа, а штаны — сочетание велюра и кожи горностая с мехом. Ботинки были тоже бархатные, но жесткая подошва, словно из неизвестного материала, придавала им вид немыслимой для изготовления обуви. Все части одеяния были украшены дорогими камнями. На голове у него красовался обруч с пятью гранатами, а на шее висело ожерелье с тремя сапфирами. Каждую руку обрамлял браслет с мелкими агатами. Все камни светились, словно подпитывали хозяина. Сам же старик держал металлический посох, созданный из сплетенных ветвей, и направлял его вперед. Лицо его было спокойное и умудренное долгими веками жизни. Негласный глава их ордена — таким он жил и защищал людей от гнева прочих двух. Ликом добродетели явился перед всеми и мудростью неоспоримой. Лишь он уговорил других сражаться с Дэмером в открытом поле, к чьей битве вермерты примкнули. Сложил он вечность ради мимолетной жизни, чего осмыслить отец Фейхрана до конца не смог.

Вокруг троих обручами выплескивалась энергия, образуя круги снизу вверх от мала до велика. Над головами мужчин сияла звезда о восьми концах. И то прекрасно сочеталось с любым народом из союза. Юноша — источник безмерной мощи и горячей головы, отражал восток, готовый подчиняться лишь себе, но и прислушиваться к старшим. Неизвестный — зеркалом для запада стоял. Такой же скрытный, верный до конца, но сторону свою всегда предпочитает. Старик же, югом оглашенный, оплотом мудрости и тайн прослыл. И жертву приносил всегда свою.

Статуя впечатляла своим великолепием. Глядя на нее, хотелось броситься в атаку на недруга, порвать его пополам и пировать до рассвета. Но, то было рвение, свойственное местным жителям. Путешественники же наслаждались творением единственного скульптора, получившего благословение каждого правителя поставить его на главных площадях. Прошло неприлично много времени для людей с момента ухода троих, но память их деяний остаётся и по ныне. Особо чтят их на востоке, прославляя на каждом пиру. Витязи перед боем берут из этого источника отвагу и свой неповторимый натиск в бою против постоянных нападений странных «соседей». Эта статуя была больше, чем красивым творением. Покуда она воодушевляла воинов перед каждым боем, её значение превосходило даже обереги и талисманы.

Вокруг скульптуры ровным квадратом лежал деревянный помост. Он был небольшим, но красивым. Гражданам почтенного возраста разрешалось расположиться на нём у ног троих и отдохнуть под защитой могущественных чародеев. Множество полевых цветов украшали его. Каждый день садовники приносили радость лугов и убирали увядшие. Люди любили троих, кто спас их от бедствий Дэмера и его предвестников. Однако, мало кто помнил о десятерых близнецах, которые внесли гораздо больший вклад в сохранение Пондера и всего Темунда. Лишь историки и владыки ведали столь важную тайну.

Не желая больше задерживаться, Юстос тронул коня и через сотню метров прибыл наконец к хоромам князя. При входе стояла стража с алебардами, а на стенах, окружающих двор, из бойниц выглядывали стрельцы. Отряд спешился и направился к закрытой решётке.

— Кто будете? — поинтересовался стражник ещё до того, как верумий приблизился.

«Они знают о моём прибытии. Неужели князь желает унизить меня, не доложив своим соглядатаем? Так и быть, перешагну через гордость. В конце концов, помощь нужна мне». Юстос было хотел ответить, но его перебил Перилл:

— Позвольте мне, господин. — верумий не удивился, но настороженно кивнул в знак согласия.

— Отважные Полов и Гъярд, — начал проводник. Стражники с каменными лицами перекинули взгляд на Перилла. — Возможно вам передали, что верумий Мурумала, Юстос Эстин, прибыл к князю Велибору Райсу. — на удивление они оба кивнули. — Тогда, будьте любезны, пропустите нас дабы избежать гневных слов от владыки.

— Нам известно о прибытии верумия, однако, не будет сказано в обиду путникам, откуда нам знать, что вы тот, за кого себя кличете?

— Вы меня не знаете, или не верите мне?

— Мы знаем тебя, Перилл Карст. Однако, не видели нового верумия Мурумала. — сказал второй.

— Вот это подойдет? — наконец выступил Юстос, показав свой нагрудный символ — регалию запада. На золотой цепочке большой золотой диск, обрамленный самоцветами символами « W» и «М», что означало «Верумий Мурумала».

Оба витязя, как увидели этот символ власти, переглянулись и удивились. Пару мгновений спустя один молвил:

— Прошу, проезжайте. Коней оставьте, где удобно. Конюх из заберет. Только прошу, ответьте: что случилось с верумием Дуктором Эстином? — не дождавшись ответа он добавил: — Мы стоим здесь уже долгое время спорим — жив ли он или приказ князя неправильно поняли.

— Весь Гобинворг узнает об этом после нашего убытия. Вам лично сказать я ничего не могу. — с этими словами Юстос продолжил путь мимо опечаленных стражей.

Решётка поднялась, открыв все великолепие княжеского двора. Слуги, или как здесь их кличали «смерды» спокойно ходили по двору, как по своему уделу, и занимались каждый своими делами. Не было ни одного надсмотрщика за ними, но никто и не работал вполсилы. Один человек схватил телегу и без какой-либо помощи укатил её в другой конец двора. В Мурумале как минимум четверо катили бы её с причитаниями.

«За что они работают, не жалея себя? В чем смысл их трудов для них самих без угроз и подстегивания? „Действительно, варвары!“ — сказала бы Флагиция Суперби. Однако, здесь кроется нечто иное! Словно, свободный народ они трудятся для общего блага. Но, для чего им слуги, если работа итак делается?» — размышлял Юстос.

Не в силах понять, он обратился к проводнику:

— Перилл, я знаю, что это — смерды. Расскажи, чем они отличаются от западных слуг?

— Видишь ли, владыка, за провинность слуг могут убить. В Древозаре — это запрещено. Смерду-закупу, или смерду-рядовичу могут назначить несколько лун работ, показательная порка, или понижение его сословия до холопа. Но, и пониженные могут вернуть себе звание смерда.

— Хорошо. Но, холопы — уже ниже, а значит их можно истязать…

— Снова не так. Холопов можно наказать отбиранием у них всего, чем он владеет, сослать в другую часть регнума в услужение тому же смерду. Однако, за смерть гражданина Древозара, или союзных с ним народов, полагается искупление.

— Жизнь за жизнь?

— Смерть для смерти.

Верумий слегка удивился.

— Снова убить человека?

— Не человека. — Перилл загадочно ухмыльнулся и пригласил Юстоса в терем.

Краем глаза западный правитель осмотрел двор, убеждаясь в наличии амбара для хранения запасов к столу князя и пары хлевов со скотиной, подтвердив свою догадку на тракте.

Велибор Райс

Долг зовет

Всю ночь князь не смыкал глаз. Мысли о заставе беспокоили его. Если поначалу вино расслабило его, и дремота слегка коснулась, но также быстро отступила, то, с наступлением трезвости, глаза вообще не закрывались. Тревога полнила сердце, как хмельное чарку. Слишком много напастей даже для такого сильного войска, как у него. Если его предкам часто приходила помощь с юга и запада, то сейчас от союза остались лишь торговые отношения. Полагаться приходилось лишь на свои силы и смекалку. Волхв был весьма вольным, отчего на его помощь нельзя было надеяться. Необходимо было разделить дружину и отвести часть на помощь стражам. Иного выхода он не видел.

Князь бродил в темноте по комнате и поглядывал в окно. Рассвет все не приходил. Снова кровать и снова бессонница, круг до окна и обратно в кровать. Кувшин с вином опустошился слишком быстро, поэтому решено было сходить за другим. В повалуше не было ни души, но столы стояли накрыты. Велибор взял попавшиеся на глаза вино и пиво и вернулся в опочивальню. Вся ночь пролетела чередой хмельных и трезвых размышлений, пока перед первыми лучами солнца дремота не настигла его на полу в обнимку с пустым кувшином.

Под утро крики петухов отогнали только пришедший сон. Тяжелые веки, как и в прошлое утро, с трудом поднялись, норовя тут же свалиться обратно. С гневом и туманом в голове тело поднялось, подошло к кадке с холодной водой и окунулось в нее до плеч. Ледяная вода быстро смыла остатки сна и взбодрила очнувшуюся душу. С минуту он держал так голову, затем выпрямился, растерся и оделся к трапезе. Весьма простая рубаха с сермяжными штанами — была очень удобна и по сердцу правителю во время кушанья. Вглядываясь в окно, из которого открывался прекрасный вид на весь город, он окидывал взором быт простого люда, который так тяжко было защищать.

«Испокон веков мой род оберегал вас от полчищ тварей, коим нет счета. Многие полегли на поле брани, токмо устоял славный град. Ныне надобно подымать меч своего предка всяк воину, аль умельцу, аль смерду. Сдюжат ли они сберечь стены души Гобинворга, иль падут в яростной схватке?»

Звуки утреннего сбора князя услышал его родич, поджидающий снаружи, и постучал в дверь.

— Почто тревожите так рано? Кто? — громогласно осведомился князь, отвлекшись от глубокой мысли.

— Ратидар, владыка. — был ответ.

— Входи!

Дверь отворилась и на пороге показался воевода. Он казался бодрым, свежим, но красные глаза выдавали такую же бессонную ночь. Иной раз друг дождался бы его в повалуше, или во дворе. Однако, этот раз был исключением.

Князь, не сводя глаз с картины за окном, попытался побыстрее подтолкнуть Коула к важной мысли:

— Как ночь тебе?

— Звучно молчалива. То ли не мирное безмолвие пред бурей?

— Думается мне: была та ночь конечной для пригожего сна.

— Эд, почто молвишь так? — пытался переубедить его воевода. — Еще будет не одна такая. Будь уверен.

— То-то и оно! Осталась лишь вера среди бессчётных вопросов. — хмуро ответил князь. — Дружина готова следовать в путь?

Осознание с быстротой молнии явилось со сменой темы. «Неужто Ратидар рвется со мной на заставу? Не стоит этого допустить! Место воеводы — с его войском!».

— Почитай так. Дал им последний указ. Кто прощается с семьями, а кто творит молитву. Надобны нам все силы для защиты рубежа! И…, — замялся он, — … лучшие воины! — его улыбка лишь подтвердила намерение Ратидара направиться на заставу.

— Дай им еще малость времени. Идём в повалушу! — князь пытался найти слова для удержания порыва друга по пути, что оказался слишком коротким.

Скрипя половицами, они спустились на первый этаж, где их уже ожидали постельничий и стряпчий, готовые в любой момент выступить куда угодно лишь по воле князя.

— Почивать стану на заставе. — обратился князь к первому. — Сготовь все надобное. В вечор двинемся. — взор скользнул на воеводу, что стоял поодаль, о чем-то задумавшись.

«Не стоит его брать! Сколь не была бы велика его сила, защитить Древозар — его долг!».

— Будет исполнено, великий князь. — поклонился ему постельничий.

— Тебе ведомо что делать. — сказал Велибор второму. Тот в ответ молча поклонился. — Что с трапезой?

Стряпчий указал рукой, отступив в сторону, на горячий завтрак, ожидающий его на столе. Однако, на этот раз князь трапезничал почти в одиночестве. Лишь приближенные были рядом. Закон был таков: коли недруга одолел — место за княжеским столом, коли недруг не явился — жди его. Ночь прошла без нападений, а значит — без пиршества.

Владыка наедался на неделю вперед. Он знал, что в ближайшие дни такой стряпни ему не отведать. Ратидар с двумя советниками при Древозаре составили компанию к трапезе. Их угощали жаренными перепелами в винограде, зайчатиной тушеной, икрой заморского государства, южным вином, отварными овощами, а на последок — лепешки в меду под травяной настой. Музыканты играли знакомые песни, что послужило отличной возможностью еще раз обдумать поход на север.

Время пролетело незаметно под гнетом не отпускающих мыслей, и Велибор не заметил, как трапеза кончилась. Чаша опустела, миска сохранила лишь напоминание еды, потому воевода и послал за конюшим. Тот не замедлил явиться и получил распоряжение готовить скаковых к дороге. Мальчишка откланялся и убежал.

Князь сидел в смятении, что заметил Ратидар.

— Что гнетет тебя, княже? — поспешил пододвинуть другу корзинку с плодами из южного регнума.

— Незванный гость. — ответил Велибор. — Некто желает меня видеть без должной вести. Наш волхв, стал шибко вольным. Гольфары, чей скрытный умысел мне не по нраву. Лихо заставы, ставшее напастью, как с лесными. Наш уклад, в конце концов, ставший паче образа судьбы малого острова в бурю с приливом. — князь в гневе ударил кулаком по столу, отчего корзинка подскочила и перевернулась, раскидав плоды по столу и полу.

— Помнится, предки Райсов любую напасть ладили. — уставившись на разбросанные плоды, проговорил воевода. — С улыбкой на устах встречали недруга, со светлой главой — судьбу владыки. — взглядом он указал другу на кувшин с вином, отчего князь пристально и серьезно на него посмотрел, словно лев, что вот-вот бросится на свою добычу.

И, вдруг, вслед за этими словами прибежал воронничий и, не замечая гридей и свиты князя, лез напролом к Велибору. Пара гридей схватила его, и один спросил:

— Ты обезумел?

Мужичок в годах весь растрепанный с несколькими белыми пятнами на одежде — наверняка результат пищеварения птиц — стремился все ближе к господину с куском бумаги в руках.

— Княже, ворон прилетел с порта!

Велибор рукой дал знак, чтобы его пропустили, но, увидев замаранный кафтан, слегка отстранил воронничего от стола. Вновь его взор скользнул в сторону Ратидара и вернулся обратно, давая понять, что этот разговор будет продолжен позднее.

— Продолжай. — все внимание было нацелено на мужичка.

Гонец отряхнулся, поправил взъерошенный стражей кафтан и сказал:

— Так вот, с порта прибыл ворон с вестью о явлении нового верумия запада! Он взял провожатого, коего послал ты, княже, и направился сюда. Должно быть, он уже явился к вратам нашего града. Исповедую: не сразу я заприметил послание, ибо отлучился по естественным делам, а после — по делам насущным.

— Сиречь весь путь его ты был в отхожем месте и в стряпуще. — воронничий печально кивнул. Велибор посмотрел на командира стражи и сказал: — Дать ему два обеда дружинника, а после — не дать «делам естественным», — повторил он слова мужичка, — покинуть чрево до вечора!

— Слушаюсь! — ответил тот, махнув рукой на двух стражников. Те в свою очередь быстро уволокли беднягу под руки из повалуши.

— Сготовьте чертог для верумия. — уже с задумчивостью приказал он. — Да живее!

Командир поклонился и махнул самому молодому стражнику. Тот мигом испарился из зала, осознавая всю важность задачи.

— Что ж, поведай нам, кто ты, верумий запада. — усмехнулся Велибор. — Так ли ты добр, как старый правитель. — кувшин с вином отдал ему свое богатство.

Спустя некоторое время в чертог, где на престоле сидел князь, а свита стояла у стен, распахнулись врата. Первым вошёл Перилл Карст, поклонился и объявил:

— Верумий Мурумала, правитель западного регнума, славный воин и мудрый командующий — Юстос Эстин! — он поклонился и отошёл в сторону, открывая путь для гостей.

В праздном шествии без оружия в окружении верных соратников, гордой походкой, но с присуще лишь отвергнутому, оценкой опасности, легко ступал по ковру верумий Юстос Эстин. Князь в свою очередь тоже оценивал гостя, но скорее его характер и отношение к гостеприимству Велибора. Краем уха он слышал короткие переговоры советников и командующих, описывающих одежды, походку и прямой взгляд верумия.

Велибор знал из рассказов отца о внезапных атаках отвергнутых и хитрого получения знаний обо всем вокруг. Пока предводитель шёл с прямым взглядом к неизвестному, изучая его характер, слабости и силу, сопровождающий отряд примечал скрытую угрозу, пути отступления, безопасные места для боя и прочее. И каждый воин отвечал за свое направление, передавая скрытыми сигналами обстановку, будь то шмыгание носом, или случайно громкий шаг, звякание оружием, или глухой удар рукой по ноге. Этот раз не был исключением. Со стороны походило на привычную глазу процессию с небольшим пренебрежением правил этикета. Однако, князь видел каждое движение воинов, сообщающих верумию все, что видят.

Ровно посреди чертога на ковре была явная отметка, где особые гости останавливались и обращались к князю. Вышитый цветок с прекрасными лепестками. Таким образом, пришедшие проходили свои двадцать шагов и, если князь будет благосклонен к ним, он спустится и пройдет свои двадцать шагов. Юстос не желал нарушать обычаи своего рода, но вспомнил малую хитрость из времен, когда население на в регнуме только начало расти. Когда правитель приезжал к князю за личной помощью, но не хотел, чтобы кто-то кроме князя узнал об этом, он делал специально лишний шаг, как бы невзначай, чтобы князь прошел лишь девятнадцать своих. Тогда тайные дела будут обсуждаться за закрытыми дверями. Велибор также помнил позабытый многими жест, и внимательно наблюдал за верумием.

Правитель запада тем временем остановился ровно в центре и возвестил четко и громко:

— Здрав будь владыка Гобинворга, князь Велибор из рода Райсов! Да не оскудеет твой край и не зачахнет бравая дружина! Пусть обретет покой в садах Магориэна твоя супруга, а чадо твое — дает повод для гордости! — произнес он, расставив руки.

— И тебе долгих лет жизни, правитель запада, верумий Юстос… — он сделал еле заметную паузу, — Эстин. — гость понял, что союзник решил поиздеваться над ним. — С чем пожаловал в мой чертог? — Велибор притворно оперся на сложенные «домиком» пальцы, давая понять, что очень внимательно слушает. Однако, правитель следил за любым мановением, или сигналом, что выдаст Юстоса только перед ним. Однако, не упускал и возможную угрозу с его стороны.

— Прибытие мое знаменует лишь горькую утрату любимого, не только у нас, как я заметил, верумия Дуктора Эстина. В этом славном граде, — верумий обвел всех присутствующих рукой, — до сего дня его считали живым героем, воплощением мужества, славы и душой любого пиршества. — Юстос с прищуром посмотрел на князя. Велибор не моргая выдержал взгляд верумия. — Да, жители Вокалтуса, мне тяжело это говорить, но болезнь сердца трудно предугадать, тем более лечить. Тебе, князь, — он указал раскрытой ладонью вверх на Велибора. В этот момент восточная свита взглянула на князя, а Юстос, воспользовавшись моментом, шагнул к престолу. Когда все снова повернулись, верумий продолжил: — я благодарен за учтивый прием. Мы многое должны обсудить.

Наступило молчание. Каждый ожидал ответа князя. Даже птицы за окном, казалось, стихли.

«Если Велибор мудр, то сердце подскажет ему ответить на мой зов! — размышлял Юстос. — Сойди с престола! Позволь донести до тебя истину! Но, если твоя гордость возвысится над договором — тайно проберусь и добуду ответы!». Терпение верумия подходило к концу с каждой секундой. Долгое ожидание ответа сулило насмешкой над союзным правителем.

«Коли молвишь лишь эту весть, — размышлял князь, — несешь за собой тайну глубокую! Токмо, сотворив паче шаг, тайна достигнет моих ушей. Дуктор наказал, иль сам узнал? Прозорлив усопший правитель! Этот не так догадлив. Что ж, послушаем тебя, Юстос „не“ Эстин…».

Наконец, Велибор встал. Восточная свита переглянулась и оживилась. Юстос так и стоял на шаг ближе к престолу. Князь неторопливо подошел к верумию с явно гневным видом. Деревянные половицы хоть и были не новы, но ни одна не скрипнула под шагами правителя, даже когда его свита последовала за ним. С минуту длилось молчание, после чего Велибор хмыкнул и ответил:

— Твоя горестная весть обогнала тебя, но лишь в узком кругу. Великий Дуктор Эстин хорошо подготовил тебя. Будь мне дорогим гостем и пользуйся здешними благами, как я. — они обхватили друг другу руки и улыбнулись. После недолгого молчания князь добавил уже еле слышно: — Встретимся в книговнике на вершине терема в средине светила.

На том и разошлись. Более Перилл не сопровождал его, удалившись по своим делам. По обычаю с дальней дороги гостю предлагали переодеться, вкусить плоды местного урожая и вина. Только после всего этого начинались обсуждения дел. Однако, Юстос пренебрег обычаем и собирался уже выходить. Восточные стражи его не сопровождали и не охраняли покои. Поэтому оставив личную охрану в горнице, он направился за ответами.

Велибор же, покинув чертог, направился сразу в свои покои. Там, сняв одеяния, каждый раз сдавливающие во всех местах, он тайным ходом проник в библиотеку. Важного гостя ещё не было, а значит, стоило позаботиться об удобстве. Князь поставил два деревянных стула со спинками и убедился в отсутствии лишних ушей. Заглянув за каждый стеллаж и проверив надёжность замков на прочих дверях, он зажег несколько свечей на каждой полке и уселся поудобнее на деревянном кресле.

Юстос двигался коридорами в неизвестность. Заветная дверь в библиотеку ускальзывала от него, затерянная где-то среди прочих тяжёлых и прочных. В конце коридора послышались шаги, отчего верумий тут же скрылся в одной из комнат. Некто громким шагом в молчании прошёл мимо него и свернул в другой коридор. С облегчением правитель выдохнул, но сзади послышался шорох.

— Тебе нельзя здесь! — проговорил гневно детский голосок. — Ступай прочь!

Юстос обернулся и увидел девочку лет десяти. В руках у неё лежали два кинжала весьма искусной работы. Позади неё стояла массивная дубовая кровать, а в стороне — прижат к стене небольшой стол с плетенными куклами и вырезанными фигурками. Было очевидно, что верумий случайно попал в её горницу, отчего вполне она могла убить названного гостя. Настрой у нее был чрезмерно твёрдый — уничтожить чужака! Однако, мужчина не смел провоцировать дочь князя.

— Уже ступаю. — мягко сказал Юстос. — Я ищу книговник. Может, ты подскажешь?

— Вторить себе не буду! Проткну и позову батюшку!

— Ты меня не знаешь? Я ведь прибыл сюда к князю Велибору… — «маленькая рысь, — подумал он, — только не сглупи!».

— Меня не было в чертоге, потому и не ведаю тебя! Книги там, за дверью в конце, справа. Теперь ступай!

Верумий вспомнил, как зовут её из разговоров с Дуктором. Однако, это могло разъярить неопытную воительницу. Вслушавшись в тишину коридора и убедившись в отсутствии случайных глаз, правитель произнёс:

— Благодарю, Агнимира! — поклонившись, он закрыл за собой дверь.

Быстрым шагом пересёк Юстос несколько комнат и оказался у искомого входа. Дверца со скрипом приоткрылась и показала хранилище истории и учений. Невысокие стеллажи стояли рядами, имея на себе вырезанные символы животных и явлений природы. В центре библиотеки в окружении тишины и потрескивающих свечей сидел Велибор Райс, увлекшийся одной из книг. Позади него висели два погасших факела.

— Сюда, Юстос. — из полумрака донесся грубый голос князя. — Коли не против.

— Позволю на согласие в твою же сторону, Велибор. — верумий подошел к свободному креслу и разместился в нем, расстегнув верхнюю полу одежды.

— Здесь можешь молвить без утайки. Тебе требуется моя помощь, и я помогу преемнику Дуктора. Тебе удалось крадучись явиться сюда тайно, я надеюсь?

— Случайно встретился с твоей дочерью…

— Случайно? — насторожился князь.

— Забрел в её комнату и чуть не лишился жизни.

— Хм…

— Она всегда ходит с кинжалами?

В ответ Велибор громогласно рассмеялся. Юстос не мог понять, но ждал ответа в безмолвии. Сквозь хохот князь проговорил:

— То дар от местного кузнеца на её десятый яр. Токмо, я изъял их после того, как она стала бить скотину. Видимо, вернула себе дар тайно от меня.

— Так или иначе, её нужно обучить!

— Ведаю то. Токмо, всех наставников отвергает, а манеру боя выдумывает. Таких вольностей для натиска не бывает даже у самого проворного разбойника. Однако, вернемся к молве…

— Да, просьба будет не из легких. — Юстос наклонился ближе. — Дуктор Эстин, как было сказано, погиб от болезни сердца. Он был с рождения болен пресянкой, и это послужило его ранней кончине.

— Таак. — протянул князь. В отличие от других, ему ведомо было, что прежний верумий исцелился от хвори еще в юношестве.

— Только эту историю должны знать все. Я же поведаю иную, истинную причину гибели правителя Мурумала.

И Юстос, не упуская ни детали, ни словечка повторил все, что знал сам с момента поступления вести и до странного реуниона. Велибор молча выслушал с задумчивым видом. По его лицу можно было судить о горьком переживании за старого друга. Печаль окутала его мысли, а скорбь послала свою влагу. После окончания рассказа, был задан лишь один вопрос, окутанный печалью:

— Что хочешь от меня?

— Мудрейший Фейхран Фаранх сейчас вне досягаемости даже собственного сына. Никто не ведает где он. Химсин же лишь недавно достиг полных пятнадцати лет для замещения отца на троне. Он не в силах оказать такую помощь в силу малой мудрости. Лишь Велибор Райс, князь Гобинворга, чьи поселенцы забрали с собой мудрость юга разных областей, способен на это. Или никто. Бессмысленно искать ответы на западе, ведь туда ушли не столь мудрые и воинственные народы.

— Мудрено то, — князь сделал паузу, затем продолжил, — но дозволено. Раз мой волхв в отлучке, надобно нам прибегнуть к тайнам закрытой части книговника, где хранятся знания «того» мира.

— Неужели кто-то побывал уже «там»? — интерес хлестнул по сердцу верумия.

— Множество книг писано теми, кто хоть раз слышал, о пределах Пондера. Множество меньше — о низах и высотах. Токмо, трое… Да! Те самые «Трое» писали единый трактат под именем «Запредельные глубины». Там изложили все, о том месте. Диву дается другое — Фейхран сам отдал его нам в дар. Не ведаю с какой целью. Видимо чуял его пользу. Видишь ли, Трое дважды вторгались в царство Дэмера, а на третий — исчезли.

— Что ты говоришь? Известно, что они были лишь один раз, когда запечатали «его» там, а сами проникнув за завесу, закрыли вход изнутри.

— Я его читал! — тихо, но твердо заверил Велибор. — Верь мне, они трижды были там. Однако, не все слова были постигнуты разумами малыми. Люди не в силах постигнуть всей мудрости. Будь тут! Я сейчас. — С этими словами князь встал, прошел вдоль стеллажей, завернул внутрь между двух предпоследних и подошел к стене.

Рука проникла между книгами и нащупала привычный веревочный канат, за который с силой потянула. В стене с тихим щелчком слегка приоткрылась дверца. Велибор ее толкнул и оказался в темной комнате. Глаз не мог разобрать даже очертания, поэтому владыка вернулся к столу Юстоса, взял с подставки факел и молча скрылся за стеной.

В закрытом зале стояли расписные шкафы с изображениями тех книг, что хранились внутри: три рыбины — тайны воды, сокол — загадки неба, скорпион — устройство почвы, и еще несколько. Вдали посередине стоял шкаф с резным черепом. Князь подошел к нему и открыл. На самих дверцах в деревянных кармашках ожидали читателя книги про жизнь и смерть. На полках ниже середины — про смысл жизни, а выше — философские размышления о смерти и божественности Магориэна. Ровно посередине на металлической подставке под углом, скованный цепью, звенья которой были из разных металлов, включая метеоритный и серебристую сталь, лежал трактат. Одним своим видом он «кричал»: — Не тронь великую мудрость, не имея великий ум!». Сотканный из удивительной кожи, переплёт сохранял без единой пылинки не одну сотню лет загадочную книгу. Попади она в руки тех же гольфаров — мир стал бы иным.

Конец ознакомительного фрагмента.