Ромео и Джульетта. Перевод Юрия Лифшица

Уильям Шекспир

«Ромео и Джульетта» У. Шекспира – одна из величайших и трагических историй о любви во всей мировой литературе. Эта драма неоднократно переводилась на русский язык. Данный перевод поэта и переводчика Юрия Лифшица отличается новизной и свежестью трактовки, изящным слогом и глубоким проникновением в оригинал. Для читателей, интересующихся современным прочтением классики. В оформлении обложки использована картина английского художника Джеймса Норткота (1746—1831) «Ромео и Джульетта».

Акт первый. Сцена четвертая

Улица.

Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО, БЕНВОЛИО, пять-шесть ЧЕЛОВЕК в масках и СЛУГИ с факелами.

РОМЕО. Войдем с любезной речью иль, войдя,

Не извинимся даже за вторженье?

БЕНВОЛИО. На что нам это словоизверженье?

Зачем Амура пугалом рядить:

Шарфом ему завязывать глаза,

Татарский лук раскрашенный вручать?

Чтоб женщины в испуге разбежались?

Не будем мы разыгрывать пролог,

Прислушиваясь к шепоту суфлера.

Хозяйский тон нас с тона не собьет,

И танец наш не будет слишком тонным.

РОМЕО. Мне эта интонация — не в тон.

Моей души тональность — тяжкий стон.

Когда ж на сердце тяжесть — не до танцев.

Подай мне факел, буду разгонять

Я мрак небес со стоном или без.

МЕРКУЦИО. Ну, что ты расстонался, мракобес?

Ведь мы же собирались танцевать.

РОМЕО. Ты в легких башмаках идешь, танцуя,

А в танце, как на крыльях, воспаришь.

Но нелегки, нелегкая возьми их,

Свинцовые крыла моей души:

Не до паренья мне и не до па.

МЕРКУЦИО. Но ты влюблен. Возьми у Купидона

Его крыла, подпрыгни и пари.

Два-три прыжка — и стон твой испарится.

РОМЕО. Я, кажется, допрыгался уже:

Сбит на лету стрелою Купидона

И намертво к печали пригвожден.

Я, тяжестью любви обремененный,

Не в силах прыгнуть выше головы.

МЕРКУЦИО. Чем тяготиться бременем любовным,

Ты лучше б сам любовь обременил.

Но не снести ей: чересчур нежна.

РОМЕО. Нежна? Она груба невыносимо,

Несносна, неотесанна, черства!

В занозах я от нежности подобной.

МЕРКУЦИО. И ты будь погрубее с грубиянкой,

Заносчивей с занозистою будь —

И сбросишь это бремя. Где же маски?

Давайте маску личную — лицо —

Маскировать безликою личиной.

И пусть она сгорает от стыда,

Когда нас пристыдят хоть в чем-нибудь.

БЕНВОЛИО. Вот дверь. Заходим и без разговоров

Своим ногам работу задаем.

РОМЕО. Подайте факел. Лишь весельчаки

Вонзают с легким сердцем каблуки

В бесчувственный настил из камыша.

А я, как говорили в старину,

Светильником побуду до поры:

Не наигравшись, выйду из игры.

МЕРКУЦИО. Ромео, переигрываешь ты.

Твоя любовь, прости меня, — болото.

Ты в нем погряз; тебя мы за ушко

На солнышко из грязи извлечем —

И незачем шататься днем с огнем.

РОМЕО. Но мне темно.

МЕРКУЦИО. И впрямь стемнеет скоро

Средь темного такого разговора.

Хоть ты умен, но нас тут пять голов:

В пять раз умней, а корчим дураков.

РОМЕО. Вот почему вам маскарад — отрада,

А умному не надо маскарада.

МЕРКУЦИО. Но почему?

РОМЕО. Я видел сон.

МЕРКУЦИО. Я тоже.

РОМЕО. Что видел ты?

МЕРКУЦИО. Что верить снам негоже,

А кто им верит, тот умом ослаб.

РОМЕО. Но сны не лгут.

МЕРКУЦИО. Зато царица Маб…

РОМЕО. Что за царица?

МЕРКУЦИО. Акушерка фей.

Видал агат в кольце у олдермена?

Царица Маб росточком с камень тот.

Она по лицам спящих разъезжает.

В ее упряжке — бусинки росы,

На них попонки — крылья светляков,

В колесах спицы — лапки паука,

Постромки и подпруги — паутинки,

Хомут — чешуйка лунного луча,

Кнут — волоконце дымки предрассветной,

А кнутовище — косточка сверчка.

На козлах и запятках — мотыльки,

Не больше червячков, что под ногтями

Плодятся у бездельниц молодых.

А сделана карета из ореха

Мастеровыми — белкой и бобром,

Работающим издавна для фей.

Из ночи в ночь царица заезжает

Влюбленным в мозг — и снится им любовь;

Придворным на колено залетит —

Им снится двор коленопреклоненный;

Мздоимцам в горсть — им снятся горсти мзды;

Девицам в губы — снятся губы девам;

Им, чье дыханье сладостями веет,

Прыщами мстит разгневанная Маб;

Прокатится по носу адвоката —

Он гонорар почует и во сне;

Порой щетинкой свинки десятинной

У пастора под носом проведет —

Он спит и видит прибыльный приход;

Порой по горлу воина проскачет —

И тот во сне врагу вонзает в горло

Испанский меч и рушит все кругом,

И пьет пятисаженными ковшами;

А рев трубы пригрезится ему, —

Он вскакивает, молится в испуге

И — снова спать. Еще старуха Маб

Хвосты коней и волосы людей

Сплетает в колтуны, и их нельзя

Расчесывать — накликаешь беду.

Давая спящим девушкам понять,

Чего им ждать в замужестве, она

Их тяжестью неведомой гнетет.

А то еще…

РОМЕО. Меркуцио, молчи!

Все это вздор.

МЕРКУЦИО. Все это — сны твои,

Химеры обленившегося мозга,

Воображенья тощего ростки.

Они бесплотны, словно пустота;

Они непредсказуемы, как ветер:

То к северу он с пылкостью стремится,

То с яростью холодною — на юг.

БЕНВОЛИО. Боюсь я, ветер вашей болтовни

Нам сдует ужин. Надо поспешить.

РОМЕО. Помедлить надо. Чувствую душою, —

Моя судьба на ниточке висит:

Того и жди — сорвется с высоты.

Чудовищное что-то предвещает

Мне этот бал: возмездье за грехи,

Моей постылой жизни угасанье

И мерзкую безвременную смерть.

Но смертник я на паруснике смерти,

А у руля — бессмертный капитан.

Друзья, идемте.

БЕНВОЛИО. Бейте в барабан.

(Уходят.)