Тысяча ночей без тебя

Федерико Моччиа, 2019

София не может признаться самой себе, что сбежала от проблем: брака с Андреа, воспоминаний о Танкерди, неопределенности чувств и безумной тоски по музыке. Софии придется взглянуть правде в лицо. Пришла пора взять судьбу в свои руки. Девушка возвращается обратно в Рим, к мужу и дорогому сердцу творчеству. Ей предстоит заново открыть для себя многогранность любви. Но вернуться к нормальной жизни не так-то просто. Софию поджидает множество сюрпризов. Чего только стоит появление Танкреди! Он изменился, но не смог забыть своих чувств и теперь намерен добиться взаимности. Чем же закончится эта история? И чего желает сердце пианистки? Нам только предстоит узнать…

Глава двадцатая

Бродя по своему собственному дому, София вдруг поняла, что чувствовала себя вором. Постепенно она успокоилась: «Ведь половина здесь все-таки моя, я тоже вложилась в покупку». Таким образом она превратилась из грабителя в детектива и стала агентом отдела научных исследований карабинеров. Она осмотрела каждый уголок дома и начала со шкафа, в который положила свою сумку. Она нашла счета, просмотрела их, но не нашла никаких улик, которые могли бы ее встревожить. Все это была обычная почта, квитанции на оплату, объявления, выписки по кредитной карте Андреа. Этот конверт был уже открыт, так что она достала то, что было внутри. Ее сердце забилось быстрее, ведь тут она наверняка могла что-нибудь найти. Но нет, нет ничего ни о ресторанах, ни о путешествиях, ни об отелях, ни о каких-то других особых расходах. Она подняла плечи: да и зачем ему платить за отель, если у него есть целая квартира? Он мог привести сюда любую женщину. Андреа не такой — он никогда бы этого не сделал, потому что очень уважал ее и их брак. Он бы никогда не изменил своей жене таким образом. «А женаты ли мы до сих пор? Я все еще его жена?» София положила бумагу обратно в конверт и убрала его на место вместе с другой корреспонденцией. Затем она продолжила исследовать дом. Холодильник не предложил ей ничего нового: в нем лежали яблоки, апельсины, полуобезжиренное молоко, негазированная вода — словом, все, что он всегда любил и покупал. Никаких признаков инопланетного присутствия. София прошла по коридору и осмотрела его — все было на месте, новых картин и фотографий не висело, только их старые. Она взяла одну из них в старинной серебряной оправе. Улыбающиеся Андреа и София целовались, она одета в белое, он в синее, но этого не видно, потому что фотография черно-белая. Тем не менее она выражала, насколько счастливы они были в тот момент. София посмотрела на себя: на фото глаза ее блестели, улыбка растянулась на все лицо, такая жизнерадостная, искренняя. Тогда она задала себе один непростой вопрос: «Стану ли я когда-нибудь вновь такой счастливой?» На него, однако, не последовало абсолютно никакого ответа: ни простого «возможно», ни даже более самонадеянного, безусловного «да». Так что она отложила фотографию и вошла в комнату, которая могла дать тысячу настоящих улик, — в ванную. Она осмотрела ее — на раковине стояла одна зубная щетка, зубная паста и расческа Андреа. Она открыла шкафчик, полный обычных средств для мужчин, затем медленно, немного боясь, открыла вторую дверь. Это женское отделение, но все, что в нем стояло, было ее. Крем для тела с ароматом белого мускуса, масло-спрей от секущихся кончиков, несколько баночек лака для ногтей, салфетки для снятия макияжа, мицеллярная вода, увлажняющая сыворотка для лица, крем для рук с яблоком и корицей. Но на сегодняшний день у многих из этих вещей истек срок годности либо же они просто высохли из-за того, что ими не пользовались. Она повертела несколько баночек, проверила названия. София прекрасно все помнила — да, это все ее вещи. Затем она открыла большой шкаф. Там лежало несколько свернутых полотенец и халат. София дотронулась до него, он был сухой, было видно, что им давно не пользовались. Закрыв шкаф, она прошла в последнюю комнату, самую интимную, самую компрометирующую — в спальню. Она медленно открыла дверь, словно боялась на кого-то наткнуться, но там было пусто. София осмотрелась по сторонам — все было аккуратно, чисто, и здесь тоже не было ничего постороннего. Сначала она заглянула в большой шкаф и увидела, что там лежала вся одежда Андреа, ничего нового не прибавилось. Разве что кроме темно-синей куртки и пиджака того же цвета. Затем она открыла свою половину шкафа и увидела, что вся ее одежда была на месте, даже в ящиках лежало все как раньше: рубашки, боксеры, носки Андреа; в другом ящике — ее трусы и комплекты нижнего белья. Она подошла к кровати и проверила покрывало — все было заправлено, но было видно, что использовалась только правая сторона кровати, та, где обычно спал он. На прикроватной тумбочке Андреа лежала книга. «А Legacy of Spies» Джона ле Карре. Он открыла ее на середине, где лежала закладка, — это была визитка одного местного клуба «The Race Club Speakeasy», но на ней ничего не было написано, кроме названия самого места. Она открыла ящик. Там лежали небольшой фонарик, пара конфет и куча других безделушек, среди которых была прозрачная пластиковая коробочка. София открыла ее и рассмеялась — там лежали беруши. И правда, иногда после того, как они занимались любовью, она шла к пианино и играла для него. Они сделали звукоизоляцию в гостиной и по всей квартире, чтобы не беспокоить соседей, но бывало и так, что София, охваченная страстью, играла несколько часов, так что у него не осталось выхода, кроме как надевать беруши. София закрыла коробочку и осторожно поставила ее на место. Затем она подошла к другой тумбочке. Сверху ничего не было, кроме светильника. Она прикоснулась к нему, он был холодный и пыльный. Женщине, которая приходила к ним убираться, стоило бы делать это тщательнее, хотя, похоже, что ее здесь не было уже давно.

Этот светильник уже давно не включали. Затем она открыла ящичек и нашла там письмо с надписью: «Для тебя». Ее сердце замерло и тут же начало бешено колотиться. Несколько мгновений ей не хватало воздуха. Наконец она успокоилась, но все еще не знала, что ей делать — закрыть ящик или взять письмо и прочитать его? Она колебалась. В конце концов решилась.

«Итак, есть две вещи, которые мне нужно сказать… — Она начала читать. — Если ты вор, то мне жаль, потому что хотя я и против использования силы и оружия (теперь в вас стреляют, даже если вы не успели сделать ничего плохого), ты проник в мой дом, на территорию частной собственности, и в этом совершил ошибку. Как бы то ни было, я прошу тебя взять другой конверт, тот, что лежал под этим, там лежит 1200 евро. Забирай и не громи мой дом в поисках неизвестных сокровищ, потому что, уверяю тебя, больше здесь ничего нет. Если же ты возьмешь какие-нибудь вещи, то знай — они ничего не стоят, но ты причинишь мне большую боль, потому что я люблю здесь все, абсолютно все, до самой дурацкой вещички. Честно говоря, жена постоянно ругает меня за то, что я ничего не выбрасываю. Так вот, а теперь о моей жене… Здесь вопрос стоит совершенно иначе, потому что если это ты читаешь это письмо, значит, ты вернулась, и я очень, очень счастлив. Все это время я не переставал мечтать и надеяться на твое возвращение. Потому что сейчас я люблю тебя больше, чем когда-либо».

София была растрогана и удивлена. Она счастливо улыбнулась, свернула письмо и положила его обратно в ящик. Затем она достала другой конверт и увидела, что там действительно лежали тысяча двести евро. Она задвинула ящичек и вышла в гостиную. В ее конце была еще одна последняя комната, которую ей предстояло увидеть, — кладовка. Дверь была закрыта, но ключ торчал из замка. Она повернула его и открыла. Внутри лежало все, что было им нужно, когда Андреа был прикован к кровати из-за паралича: утка, ручки, чтобы держаться за них, поднимаясь с постели, и всякое другое оборудование, необходимое для его удобства. Он мог бы выбросить все, чтобы освободить кладовку. Но, возможно, он не хотел забывать о том, что ему был дан второй шанс, о том, что вот из этого могла состоять его жизнь. Тогда София расплакалась. На мгновение она забыла, что все это произошло по ее вине. По ее щекам текли слезы, плач постепенно превращался в рыдания. Ей было стыдно за то, какой она была невнимательной, бесчувственной, равнодушной. Когда слезы у нее кончились, она разделась, взяла халат и залезла в душ. Горячая вода помогла ей взять себя в руки, сняла ее усталость от путешествия и меланхолию. «Все кончено, — повторяла про себя София, — все уже позади». Потом она быстро высушилась, вышла в спальню и оделась. Какое-то время она еще побродила по квартире и, наконец, чтобы скоротать ожидание, села за пианино в гостиной и начала играть Сати Гимнопедию № 1. После того как она взяла последний аккорд, ей показалось, что она почувствовала, как он возвращается. Она подбежала к окну в гостиной, выходящему на дорогу, и действительно увидела его. Андреа ехал по улице, он был веселый, но больше всего Софию взволновало то, что он возвращался на велосипеде.