Отель «Синяя Птица»

Федот Атрепьев, 2022

Представь себе глубокоуважаемый и мудрый читатель, отправился ты на остров, отдохнуть, нервишки подлечить, познать истоки счастья, но все время тебя терзают смутные сомненья и бесконечные вопросы – «Есть ли идеал? Настоящий идеал, идеал для всех, идеал без изъяна? Вероятно. А есть ли идеал, обрамлённый грубой материей, оставшийся тем идеалом первичным? Возможно. Можно ли его пощупать руками? А есть ли счастье? Оно вероятно? Возможно? И как его измерить?». Точно есть Идея. Видят ее не все, только те, кому она позволяет видеть себя.

Терраса

Иван не заметил, как подошел к своему бунгало. Рядом с бунгало стояли четыре световые вышки, похожие на те, что освещают на стадионе футбольное поле. Они были задекорированные под хрустальные струи воды, падающие с неба. Толщиной сантиметров двадцать осветительные сооружения уходили ввысь, как в бесконечность, и исчезали там, словно не было их нигде и никогда. На разных уровнях висели прожектора, раскидывая свет вокруг дома. Реальность постоянно нас пытается обмануть. И это часто у нее получается. Если не сказать, что почти всегда. Мы этого не замечаем, и, как говорят поэты, «обманываться рады». Нам, по большому счету, все равно, какова реальность, важно внутреннее состояние, своя волна, а вопрос созерцания можно перенастроить или совсем отключить. А есть ли реальность одна для всех, или это все зеленый фон, на котором каждый рисует свою картинку, неизвестно. Иван шагнул на террасу.

— Добрый вечер, — мягкий голос Козинаки вкрадчиво раздался из глубины, — а мы уже Вас заждались. Вам, где накрыть ужин: на террасе или изволите внутри?

— Добрый, — коротко ответил Иван, — лучше на террасе, а что на ужин?

— По традиции первый ужин мы подаем на свое усмотрение, ничего сверх экзотического, чтобы не шокировать желудок. После Вы заказываете, что Вам угодно. Адель примет заказ утром после завтрака на обед, в обед на ужин и так далее. Сегодня после ужина закажите завтрак. Меню у нас нет, Вы просто говорите, что бы Вы хотели, можно примерно, Адель Вас поправит или подскажет, если конкретики не будет.

— Очень хорошо, я сейчас хочу принять душ, — усталым голосом произнес Иван.

— Да, конечно. Проходите внутрь, Адель все покажет и расскажет.

Иван направился к входу и поймал себя на мысли, что он еще не был внутри бунгало. На первый взгляд странно, но Иван не придал этому значения. Он хотел зайти, но Адель все время стояла в дверях, словно не пуская его. И опять его что-то остановило. Он повернулся к Козинаки.

— Я там встретил двоих. Случайно. Вы говорили, здесь не встречаются случайно.

Саша окатил Ивана улыбкой чеширского кота.

— Они Вас побеспокоили? — поинтересовался Козинаки.

— Нет, даже было интересно.

— Значит, это было не случайно.

— Желанно? — спросил Иван.

— Стечение обстоятельств. Мы все делаем для снижения контактов между гостями. Но Вы и нас поймите, предметы двигаются в пространстве и времени независимо. Мы не можем применять насилие. Все в рамках приличия. Эта редкость произошла.

— Я ничего не имею против редких встреч, — Иван вспомнил Наташу, от волнения волосики на всем теле встали и сами собой зашевелились, — все нормально.

Иван зашел в бунгало. Внутри было все обычно и скромно. Большая и просторная комната, светлые стены с оттенком слоновая кость, стеклянная, матовая дверь, вероятно в спальню, деревянная, белая дверь в санузел, который оказался совмещенным. Маленькая кушетка, над ней картина: уходящий вдаль парусник, секретер, стул, встроенный шкаф у входа, обеденный стол явно для одной персоны, кофейный столик и кресло — все эти предметы находились на своих местах и гармонировали друг с другом. Чувствовалась линия принадлежности всех вещей к одному стилю, словно они были сделаны одним человеком в одно время и в одном месте и именно для этого бунгало. Их объединяла идея, и эта идея делала их безукоризненными. Иван обошел комнату по периметру, заглянул за стеклянную дверь, наспех сбросил одежду и устремился в душ. Ванная комната ослепила Ивана безупречной белизной. Ванна, отдельная душевая, унитаз, биде и даже стиральная машина — все казалось не просто чистым и сверкающим, а новым. Иван зашел в душевую, и вода сама полилась нужной температурой и желаемым напором. Соль, песок, пот и пыль потекли, растворившись в воде по белоснежному каменному полу.

Через десять минут Иван стоял в пахучем махровом халате на террасе. Стол был уже накрыт. Поодаль Адель все в той же позе — услужливого робота-домохозяйки.

— Желаете трапезничать в одиночестве? — спросил Козинаки.

— Я обожаю одиночество, в одиночестве каждый видит в себе то, что он есть на самом деле.

— Прекрасная мысль, — Козинаки уважительно посмотрел на Ивана, — Вы сами придумали?

— Нет, конечно, это Артур Шопенгауэр.

— Я считаю, знание цитат великих философов — это лучшее доказательство образованности человека.

— Несомненно.

— Так нам удалиться или составить Вам компанию?

— Составьте. Хочу расспросить Вас об отеле.

— С удовольствием Вам расскажу о нашем отеле «Синяя птица».

— А вот и первый вопрос. Как связано название отеля с пьесой Метерлинка?

— Синяя птица у некоторых народов Европы издавна служит символом счастья. Вам, как образованному человеку, скорей всего, известно, что гоняться за синей птицей, означает искать счастья. Но так как синих птиц в Европе нет, это означает, что искать синюю птицу — дело бесперспективное. Как, собственно, гоняться за призрачным счастьем. Сказка.

— Я так и знал, связано, — Иван принялся за ужин.

Козинаки сделал незаметный знак Адель, та подошла к столу и налила бокал вина.

— Но наш отель получил такое название благодаря тому, что каждый, кто посетит его, можно сказать, поймал птицу счастья завтрашнего дня.

— О-о, вот Вы как. Замахнулись на золотой дуэт советской эстрады.

— Не мы, а он, — Козинаки поднял указательный палец.

— Да, конечно, он, простите, — произнес Иван, уплетая салат с креветками.

— Мы лишь простые солдаты его армии счастья.

— Получается, все, кто сюда попал, обязательно станут счастливыми?

— Все, кто посетит наш отель, поймет многогранность понятия счастья. Потому что стать счастливым без понимания счастья невозможно.

— И какова первая грань?

— Покой. Ибо счастье заключается в покое, а не в суете.

— Знакомое изречение. Кажется, Будда.

— Нет, это Паскаль. Покой — первое правило нашего отеля.

— Очень хорошо. Покой — это то, что мне нужно. Я последнее время слишком беспокойный. Суета меня поглотила, — пожаловался Иван.

— Мы постараемся это исправить, — пообещал Саша.

— Было бы здорово, только я знаю, что каким бы ни был отдых, он ненадолго исправляет ситуацию. Обычно по прибытию в родные пенаты через короткое время все возвращается на круги своя. В этом и есть общая зависимость человека от постоянных поездок на курортные места отдыха.

— Наш отель не обычный, — уверенно сказал Козинаки.

— Необычен он тем, что нет меню и связи с внешним миром. И если отсутствие меню, а также баров и ресторанов я могу еще пережить, то без мобильной связи и интернета тяжело придется.

— Разве Вас не предупредили? Отель «Синяя птица» закрытая территория от внешнего мира. Наши постояльцы полностью погружаются в вакуум. Это одно из условий удачной терапии.

— Терапии? — удивился Иван.

— Да, у нас особая методика. Я уже говорил ранее, суета мешает покою. А покой необходим для познания счастья. Суета исходит из внешнего мира, и мы не можем этого позволить.

— Логично, — согласился Иван.

Козинаки довольно улыбнулся.

— Книги, фильмы, музыка — все это будет Вам предоставлена в любом количестве и по запросу. Есть, конечно, исключения, но об этом я расскажу позже. Также Вы можете написать письмо, так сказать, на большую землю, родным, близким или друзьям, если есть таковые. У Вас есть?

Иван отрицательно покачал головой. Саша продолжил:

— Контакты с бизнес-партнерами, клиентами и другими контрагентами невозможны. Насколько я знаю, Вас предупредили об этих нюансах.

— Да, меня предупредили, и я согласился с этими условиями.

— Вот и прекрасно. Теперь позвольте откланяться. Адель примет Ваши пожелания касательно завтрака. Приятных сновидений, — Козинаки удалился.

— Я Вас слушаю, — Адель открыла блокнот и приготовилась записывать.

***

После моих долгих мытарств и поиска самого себя и пережитых еще нескольких бизнес-неудач и личных разочарований Мама устроила меня на работу в свое ателье. Под руководством Дяди, ее брата, я стал заниматься поставками ткани. Непростая задача во времена тотального дефицита. Тогда легкая промышленность лежала в руинах. Импорта еще не было, а отечественные производители ничего не могли предложить стоящего. Но Дядя умудрялся выкручиваться из затруднительного положения. Находил не только ткани, но и заказчиков. Однажды приехали ребята из Прибалтики с большим заказом. Привезли ткань, выкройки. Надо было только пошить мужские плащи. Вся наша честная компания очень обрадовалась такому развитию событий. Местные совсем перестали обращаться в ателье, только с ремонтом одежды: молнию вставить, укоротить, ушить и прочая мелочь. Тяжелое время безденежья. А здесь такой заказ. Изготовили тысячу плащей. Прибалтийцы были очень довольны. Оставили лекала и немного ткани. Мне достался плащ, но не нравился его фасон. И вот на корпоративе по случаю крупного и удачно выполненного заказа я высказался по этому поводу. Мама предложила мне нарисовать так, как я вижу. Сразу признаюсь, я никогда не рисовал, хотя навыки в начертательной геометрии были, плюс наследственность, Мама прекрасно рисовала и придумывала эскизы будущей одежды, чем и прославилась в районе. Еще в советское время к ней была огромная запись на пошив индивидуальной модной одежды. Жены партийных боссов были постоянными клиентами ателье № 1. Я сделал эскиз, Мама одобрила и выделила мне закройщицу Леночку. С ней мы провели не один вечер за закроечным столом, испортили кучу ткани, чем вызвали гнев Дяди. В результате получилась шикарная вещь. Сделали мы ее по Дядиным размерам. Когда он померил плащ, все ахнули: денди лондонский предстал перед нами. Он надел мой плащ на сходняк новых русских. И тут началось: пошли заказы — богатые кооператоры стали обновлять гардероб. Все желали прикрыть свое безобразное тело. Я с радостью им помогал. Каждый хотел эксклюзив. Я готов был им его предоставить. Прибалтийцы присылали импортные ткани. Я нашел себя. Я стал модельером. Хотя мне больше по душе другое название. Так, как называла себя Мама. Так называю себя я. Я портной.

***

Иван проснулся в гамаке на террасе. После ужина и наставлений касательно завтрака он решил полистать найденный в бунгало сборник стихов Сергея Есенина, но, как только прилег на гамак, тут же провалился в глубокий сон. Под утро приснилась некая странность. Люди в белых халатах и респираторах опрыскивали кусты роз вблизи бунгало белым газом, похожим на дым. Растения некоторое время были покрыты сверкающим инеем, но восходящее солнце растопило эту несуразицу. Иван пытался расшифровать смысл сновидения, но, перебрав несколько вариантов, оставил это безнадежное дело. Уханье ночных птиц с появлением солнца сменилось щебетанием их дневных собратьев. Иван потянулся и направился принимать утренние водные процедуры. Как только он вошел в комнату, раздался звонок телефонного аппарата.

— Доброе утро. Это Козинаки. Адель уже выехала к Вам с завтраком. Приятного дня.

— Доброе утро, мистер Козинаки, — зевнув, сказал Иван.

— Мистер не очень подходит, можно просто — Козинаки, на крайний случай — мсье Козинаки, а лучше всего — товарищ Козинаки.

— Товарищ? — переспросил Иван.

— Мсье — потому что я наполовину француз, а товарищ — потому что, в первую очередь, человек человеку товарищ.

— Хорошо, товарищ Козинаки.

Иван зашел в ванную и, к своему удивлению, не смог вспомнить, что же он заказал на завтрак вчера вечером. Он посмотрел в зеркало, ища подсказку у своего отражения. Отражение безмолвствовало. Иван провел рукой по щеке, та выглядела, словно ей было уже несколько дней, хотя он был уверен, что брился перед отлетом. Или не брился? Сомнение в своей твердой памяти на секунду испугало его, но, не придав этому казусу никакого значения, он потянулся за бритвенным станком. Бритье всегда приносило ему облегчение и свежесть ума. Иван старался проделывать эту процедуру почти каждый день. Ловко орудуя станком, он удалил всю растительность с лица, умылся, вытерся душистым полотенцем, запах которого он никак не мог идентифицировать еще с того момента, когда первый раз принял душ, нанес на лицо свою любимую эмульсию после бритья и вышел на террасу.

По коричневой дорожке на дамском велосипеде катила Адель. На багажнике переднего колеса красовалась большая корзина.

— Доброе утро, — поприветствовала звонким голосом Адель, — а я Вам привезла завтрак. Вам где накрыть: на террасе или в комнате?

— Доброе утро, Адель, разумеется, на свежем воздухе. Вы очень вовремя, я умираю с голода.

— Это нормально, морской воздух способствует хорошему аппетиту, — Адель ловко соскочила с велосипеда, поставила его на подножку, отстегнула корзину и зашла на террасу.

— Не одолжите велосипед? Страсть как люблю кататься, — спросил Иван.

— Я скажу Саше, у нас есть велосипеды для гостей. Свой велосипед, к сожалению, не могу дать, простите, — она виновато улыбнулась.

— Не стоит извиняться, я понимаю, — успокоил ее Иван.

Адель быстро и уверенно сервировала стол.

— Можете приступать к трапезе, а я пока сделаю влажную уборку в номере, — сказала она и скрылась за дверью комнаты.

Иван махом справился с завтраком и уселся с чашечкой кофе на ротанговое кресло-качалку. Теплый ветерок разносил по террасе запахи цветов и щебетание птиц. Ни о чем не было желания думать, просто наблюдать, как огромный фикус, словно живой, неторопливо танцевал, повинуясь воздушным массам. Периодически Иван закрывал глаза и впадал в беспамятство. Время шло медленно, так что его можно было потрогать руками. Допив кофе, Иван привстал и двинулся к выходу с террасы. Велосипед Адель еще стоял, дожидаясь хозяйки. Очень захотелось сесть на него и умчаться в путешествие по острову, но он сдержался, подошел к нему и погладил седло.

— Я закончила, — раздался голос Адель.

Иван поднял глаза и посмотрел на девушку, находившуюся на верхней ступеньке террасы. Он еще раз оценивающе пробежался глазами по ней. Одежда хорошо сидела на слаженном теле, дополняла и украшала его. Очень гармонично и почти идеально. Он любил это слово — почти. Оно оставляло место для маневра. У него было убеждение, что восхитительные прилагательные никогда не соответствовали действительности. Всегда был изъян. Особенно в человеческом теле. Одежда помогала его исправить, но не всегда это получалось. Как только одежда исчезала, все становилось видно и осязаемо. Вот и сейчас, позволь ей раздеться, и восхищение целостностью человеческого тела и его обертки растает, как снег на опушке леса в солнечную и ветреную погоду. Без «почти» не обойтись.

— Вам очень идет униформа, она подчеркивает все Ваши прелести и скрывает возможные недостатки, — неожиданно произнес Иван.

— Спасибо за комплимент, если это можно назвать комплиментом, учитывая, что Вы предполагаете наличие недостатков во мне.

— Недостатки есть у всех. Про Вас я сказал, что они возможны. Это комплимент.

Адель звонко засмеялась:

— У меня нет недостатков.

— Это привычное человеческое заблуждение. Если бы их не было, людям не приходилось прикрывать недостатки одеждой.

— Интересный развод. Вы как бы говорите: нет недостатков — докажи, сними одежды и покажи их отсутствие.

— Я совсем не это имею в виду и никого не развожу и не требую доказательств. Я просто хорошо знаю человеческое тело.

— Вы доктор? Гинеколог? — поинтересовалась Адель.

— Нет, я не доктор. Холодно.

— Тогда скульптор и ваяете с обнаженной натуры.

— Теплее, но все равно мимо. Неважно, кто я. Просто поверьте без доказательств.

— Хорошо, я Вам поверю. Но Вам докажу, — она расстегнула верхнюю пуговицу, затем вторую, третью.

— Не надо, что Вы делаете, не разрушайте целостность единства.

Адель опять засмеялась, быстро застегнула пуговицы обратно и сказала:

— Я и не собиралась раздеваться, Вас проверяла, — она спустилась с террасы и шустро запрыгнула на велосипед.

— Вы так хорошо говорите по-русски. Тоже, как Саша, учились в России?

— Нет, все гораздо проще, я русская. Кстати, чуть не забыла, — она протянула коричневую коробочку, напоминающую старый телефон, только намного меньше, чем первые модели мобильников, и больше смахивал на игрушечный, с двумя кнопками — на одной светилась буква «К», на другой «А», — это средство связи, если что-нибудь понадобиться, нажмите кнопку. «К» — это Козинаки, соответственно «А» — Адель. Придумаете, что хотите на обед, сообщите.

— Спасибо, — поблагодарил Иван и взял аппарат. — Скажите, Адель, а Вы давно здесь живете?

— Давно, очень давно, мне кажется, всю жизни, — она улыбнулась и укатила по дорожке вглубь тропического леса.

Конец ознакомительного фрагмента.