Гаргантюа и Пантагрюэль

Франсуа Рабле

Перед Вами самое значительное произведение эпохи французского Ренессанса – сатирический роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Созданный на богатой и разнообразной фольклорной основе, роман повествует о двух великанах – отце и сыне. Рабле мастерски высмеивает человеческие пороки, современный ему общественный уклад, а в особенности – церковь и духовенство. Гениальный автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» при помощи сатиры и юмора обличает окружающую его действительность и противопоставляет ей новый мир, свободный от условностей и предрассудков. Уникальность данной книги состоит в том, что она издана по переводу, сделанному в 1552 г. и богато иллюстрирована офортами. В книгу включено более 60 уникальных изображений.

ГЛАВА XIII. Как Грангузье узнал об изумительном уме Гаргантюа, когда тот изобрел подтирку

К концу пятого года Грангузье, возвратившись после поражения канарийцев, навестил своего сына Гаргантюа и был этим обрадован так, как мог обрадоваться такой отец при виде такого своего сына. Целуя его и обнимая, он расспрашивал о том и о сем из области Ребячьих интересов. При этом он выпил и с сыном и с нянюшками, у которых тщательно расспрашивал, держат ли они его в чистоте и опрятности. На это сам Гаргантюа ответил, что он завел такой порядок, что во всей стране нет мальчика чище его.

— Как так? — спросил Грангузье.

— После настойчивых и любопытных опытов, — отвечал Гаргантюа, — я изобрел способ подтираться, самый знатный, самый блестящий, самый удобный, какой только когда-либо видели.

— Какой способ? — спросил Грангузье.

— Сейчас вам расскажу, — сказал Гаргантюа. — Однажды я подтерся бархатным кашнэ одной барышни и нашел это неплохим, потому что мягкость шелка доставила очень большое наслаждение. Другой раз шапочкой — то же самое. Третий раз — шейным платком; затем — атласными наушниками; но чертова куча золотых шариков ободрала мне весь зад. Антонов огонь в кишки ювелиру, который их сделал, и барышне, которая их носила! Боль прошла, когда подтерся шляпой пажа, отделанной перьями по-швейцарски. Присев однажды под кустом, я нашел мартовскую кошку и подтерся ей, но ее когти изъязвили мне весь задний проход. На следующий день я вылечился, подтершись перчатками матери, надушенными бензоем. Подтирался шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, ботвой от тыквы, свеклы, капустными листьями, виноградными, девичьей кожей, травой-акулинкой (она краснеет от этого), салатом латук, шпинатом… Все это было весьма полезно для ног. Потом еще брал крапиву, бурьян, почечуй, живокость, но у меня сделалось кровотечение. Вылечился, подтираясь гульфиком.

«Я обратился затем к простыням, одеялам, занавескам, скатертям, салфеткам, носовым платкам, женским халатам.

Все это мне доставило большее удовольствие, чем шелудивому, когда его скребут.

— Вот как! — сказал Грангузье. — Но чем же подтираться лучше всего?

— Я уже подошел к этому, скоро и вы все узнаете. Подтирался я сеном, соломой, паклей и волосом, шерстью, бумагой. Но:

Всегда на передочке замарает,

Кто зад бумагой подтирает.

— Как, мое яичко золотое, — сказал Грангузье, — ты уж и стихами говоришь?

— Да, да, мои король, — ответил Гаргантюа.

— Ну, — сказал Грангузье, — вернемся к нашему предмету.

— К какому предмету?

— К подтиранию.

— А не хотите выставить большой бочонок бретонского, если я припру вас к стенке?

— Непременно, — сказал Грангузье.

— Нет нужды подтираться, если нет г… А г… не бывает, не… потому, значит, надо раньше…, чем подтираться.

— Ого, — сказал Грангузье, — какой ты здравомыслящий мальчуган!

Я тебя на этих же днях представлю к докторской степени, ты умен не по возрасту. Но продолжай, пожалуйста, свое подтиральное рассуждение. Клянусь бородой, вместо одного бочонка, ты получишь шестьдесят бочек хорошего бретонского, которое, однако, идет не из Бретани, а из доброго Веррона^[20].

— Потом я подтирался, — продолжал Гаргантюа, — колпаком, подушкой, туфлей, охотничьим ягдташем, корзинкой. Какая скверная подтирка! Затем — шляпами. Обратите ваше внимание: есть шляпы гладкие, есть шерстистые, есть ворсисто-бархатные, есть шелковистые, атласные. Но лучше всех шерстистые: отлично подчищают. Затем приходилось подтираться курицей, петухом, цыпленком, телячьей шкурой, зайцем, голубем, бакланом, адвокатской сумкой, капюшонами, чепцами, птичьим чучелом.

«В заключение говорю вам и удостоверяю, что нет лучшей подтирки, чем гусенок с нежным пушком, только надо его взять за голову, когда кладешь между ног. Тогда чувствуешь удивительную приятность нежности его пуха, и от теплоты самого гусенка, которая передается по прямой кишке и по другим внутренностям доходит до области и мозга.

«И не верьте, что блаженство героев и полубогов в Елисейских Полях проистекает от златоцвета, нектара и амврозии, как болт старухи. По моему мнению, блаженство их в том, что они подтираются гусятами; таково и мнение магистра Иоанна Шотландского».

Примечания

20

Веррон (Вернон) — область, расположенная между Луарой и Вьенной.