«Титаник» и другие корабли

Чарльз Лайтоллер

Самое известное кораблекрушение, которое пережил Чарльз Лайтоллер – гибель в 1912 году самого большого на тот момент трансатлантического лайнера «Титаник», где он занимал должность второго офицера. Лайтоллер покинул тонущее судно одним из последних, вплавь добрался до перевернувшейся вверх дном спасательной шлюпки и всю ночь балансировал на ней вместе с тремя десятками других мужчин, пока их не спасли.

ГЛАВА 3. «САН-ФРАНЦИСКО В ВОСЬМИДЕСЯТЫХ»

Какую же странную смесь мы нашли в этом быстрорастущем городе. Красивые широкие улицы и великолепные здания, но почти полностью лишенные закона и порядка — если вы не можете за это заплатить. Одна часть города, известная как Чайна-таун, была буквально молодым Китаем. Редко, если вообще когда-либо белый человек пытался проникнуть в эту местность ночью. Нас, мальчишек, мало заботила репутация этого места; на самом деле мы даже не представляли себе, какую ужасную репутацию оно имеет, и тратили уйму времени, выискивая диковинки у китайца Джона. Великий пожар Сан-Франциско уничтожил эту хорошо известную достопримечательность, и китайцы расселились по всем сторонам света. Сейчас в Сан-Франциско их, конечно, уже не найдешь. Лучше ли Сан-Франциско без своего Чайна-тауна — вопрос открытый. Что касается меня, то я предпочитаю китайца Джона многим другим расам. По крайней мере, он держит свое слово, и вы можете полагаться на него до самого конца. Если он даст вам свое краткое: «Могу сделать», — вам не нужны будут никакие адвокаты или печати.

В то время Сан-Франциско имел честь нести бремя худшей репутации среди всех морских портов мира из-за беззакония, не исключая и Нью-Йорка. Ночная прогулка могла плохо закончиться, особенно если человек брал с собой больше нескольких долларов. Даже средь бела дня не было ничего необычного в том, что человека могли оглушить и ограбить. Посудите сами, каково это было для моряка, выходящего из судоходной конторы, у которого, как известно, в кармане лежала зарплата. Ему повезло, если он мог добраться до ближайшего почтового отделения, если у него хватало ума туда пойти, так как это случалось крайне редко.

Береговая линия Сан-Франциско удерживалась и управлялась множеством бездушных негодяев. Эти люди-стервятники не дожидались, пока человек доберется до судоходной конторы; на самом деле им было безразлично, заплатит ли человек им или нет. Все, что им было нужно — это он сам, и они будут бороться между собой за обладание им. Красный Джейк долгое время безраздельно властвовал над ними. Свое имя он получил из-за мрачного цвета лица и багрового носа; можно было бы также объяснить это его манерой речи — она подходила к его имени.

Любой корабль, прибывающий в Золотые Ворота (было ли когда-нибудь такое название неправильным?), сразу же был захвачен толпой из его банды. Они ждали на кабестане и забирались на корабль по натянутому швартовочному канату, а затем качались на лебедках, вытаскивая из карманов фляги с виски, и если матрос выпил с ними, то отныне он принадлежит им — привязанность этого человека была важнее жизни бандита.

У Красного Джейка для каждого корабля было с полдюжины матерых бегунов, так он держал свою монополию. После выпивки матросу дают деньги. Никакой квитанции или чего-то еще не просят взамен, но теперь они купили его, и он должен быть действительно ловким, чтобы выбраться из их сети. В ту же ночь он отправляется на берег под крылом члена банды, чтобы хорошо провести время. Ему дают все, что он просит, и в конце концов он отправляется в пансион, который держат бандиты.

Если есть корабль, готовый к отплытию и не имеющий команды, этот матрос будет одним из них. Сильно одурманенного, его доставляют на борт и берут квитанцию у владельца судна, которая, в свою очередь, обналичивается как месячное жалованье, вычитаемое из платежной ведомости матроса, уже пожертвовавшего всем своим месячным заработком ради того, чтобы попасть сюда.

Кому это выгодно?

Бандиты получают месячное жалованье матроса, владелец судна получает плату за этого матроса, а капитан — свою команду, которую никаким другим способом он не получит.

А кто может помешать им?

Скупердяй-судовладелец, владеющий судном, на котором приходит этот матрос, и живущий за тысячи миль отсюда, набивающий карманы и увеличивающий свои дивиденды?

Явно не он.

Кроме того, совестливый капитан, которому удастся удержать свою команду вместе, не получит никаких «подарков», когда вернется домой и столкнется с «корабельными расходами» в офисе.

Полиция Сан-Франциско также сняла свою ответственность в соответствии с напечатанным и принятым графиком, согласованным с бандитами.

Я рад сказать, что наш капитан был человеком с совестью. Я даже скажу, что таких бегунов нетрудно было найти на британских кораблях. Капитан дал понять экипажу, что они получат деньги из его собственного кармана, как только корабль остановится, и, если они покинут его в ту же ночь, что-ж, он будет в проигрыше. Он сказал им: «Идите на берег и хорошо проведите время. Но ради Бога, мужчины, не позволяйте бандитам овладеть вами». Мы действительно потеряли пару человек, прежде чем вновь отправились в путь. Собственно говоря, мы могли позволить себе потерять этих людей, но из действительно хороших членов команды мы не потеряли ни одного.

Конечно, хорошо было хоть немного побыть на берегу. Размять ноги, поесть и посмотреть достопримечательности. Какие же это были зрелища!!! Старая Дюпон-Стрит с ее зелеными ставнями и нарисованными ведьмами, подземный лабиринт Чайна-тауна, пляж на берегу реки с рядами ныряльщиков, куда входило больше людей, чем выходило.

Тяжело, очень тяжело бывает жить на корабле, но все же мы были рады видеть, как Золотые Ворота, со всем, что они символизировали, наконец исчезают за горизонтом. По крайней мере, море было чистым.

Для меня, как для вечно голодного новичка, единственное, что было хорошего в Сан-Франциско, — это печенье. Печенье «Сан-Франциско» известно во всем мире. Большое, хрустящее и съедобное, добрых шесть дюймов в поперечном разрезе, и даже корабельный маргарин не мог полностью испортить его вкус. Причина, по которой продовольствие, поставляемое британскими судовладельцами, должно было быть настолько плохим, что его едва хватало на то, чтобы не умереть от голода, непостижима. Корабли приносили доход, и причем хороший, но все же они экономили до последней унции на провизии. На самом деле, самой выдающейся чертой моего первого путешествия, по-видимому, было состояние полуголода, в котором мы, мальчики, жили, пока не получили печенье «Сан-Франциско».

Один из самых шикарных обедов, которых я когда-либо видел, по случаю был устроен в порту, который мы только что покинули. Стоя перед рестораном, очень маленький и очень голодный мальчик, я просто думал, что бы я мог сделать с долларом, сколько бы хороших вещей отведать, если бы у меня был шанс. Вдруг откуда-то сверху раздался голос с широким, протяжным западным акцентом: «Послушай, сынок, не хотел бы ты пойти поесть?» Я поднял глаза и увидел мужчину примерно шести футов пяти дюймов, крупного в пропорциях, одетого в грубую одежду шахтера или владельца ранчо, только что приехавшего в город. Хотел ли я поесть! Вот если бы деньги раздавались всем и каждому по щедрому курсу доллара в неделю! Ученики матросов или старшины, не было никакой разницы, однако, почему бы не позволить нам иметь часть собственных денег, знали только небеса и судовладельцы.

Этот мужчина взял меня к себе и дал мне вкуснейшую пищу всей моей юной жизни. Порция яичницы с ветчиной (основной рацион моряка на берегу), чашка густого шоколада и яблочный пирог. Он только ухмыльнулся, когда все это исчезло, и в конце концов, несмотря на его настойчивые уговоры, я больше не мог есть.

На следующий день он поднялся на борт нашего корабля с карманами, полными яблок, и попросил позвать «того юнца у гафельного топселя». Западная щедрость!