Проклятие Тёмного

Элиф Аддерли, 2023

Жизнь женщин в Тенебрисе нельзя назвать легкой: ни прав, ни возможностей, ни защиты.Один день. Череда катастрофических событий и жизнь Катарины меняется навсегда. Она должна отправиться в замок Темного в качестве уплаты налога, но после того как гвардейцы заподозрили Катарину в запретных знаниях, удастся ли ей избежать смерти?Проклятие, вызванное Мориганой, впиталось в землю Тенебриса и Айден готов на все, чтобы его снять. Ему чуждо сочувствие и от этого проще идти на большие жертвы, даже если на кону чья-то жизнь. Удастся ли Катарине обрести свободу, а Айдену осуществить задуманное, когда на пути столько преград? Кажется, все уже никогда не будет, как прежде…

Катарина. Тенебрис

— Ты сегодня поздно, Катарина, что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Собирала заказ для господина Муту. Солнечный крапивник лучше срывать с первыми лучами.

Расположив баночки с травами на прилавке, я приступила к обслуживанию первых клиентов. Сегодня я потеряла много времени, готовя заказ для господина Муту, но он хорошо платил за солнечный крапивник и всегда брал мой фирменный чай от бессонницы.

Надеюсь, сегодня клиентов будет больше, завтра последний день уплаты налога. Нужная сумма у нас будет уже к вечеру, отцу должны заплатить за резные стулья для новой таверны на окраине. Я же старалась как можно больше отложить на переезд, за одного эта сумма большая, а за двоих тем более.

Отец противился уезжать, не желая оставлять место, где прожил всю жизнь, но он с детства рассказывал мне о других земля, говорил, что однажды я смогу перебраться на одну из них. С ранних лет я была вынуждена работать, чтобы это стало возможным: дохода отца хватало лишь на покрытие налога, еду и материал для работы.

Когда мне было восемь, в нашу деревню переехал мужчина, никто не знал кто он и откуда, мужчина не общался ни с кем, вел затворный образ жизни. Конечно, это давало пищу для сплетен, а они, в свою очередь, уже формировали отношение к нему. Сказать по правде, сплетен, где новый сосед является хорошим, было крайне мало, он не по своей воле выступал у нас в деревне как герой-антагонист. Ему приписывали проклятия, убийства, воровство, и даже палачом был, а все потому, что никогда не улыбался, не здоровался и в принципе не смотрел на своих соседей. Кем он был на самом деле, так и не удалось узнать, но назвать его плохим человеком язык не повернется.

Однажды, по ошибке почтальон принес к нам домой отправление для нашего недоброжелательного соседа, и меня послали отнести его. Пришлось долго стучать в дверь — никто не открывал; оставить посылку снаружи не решилась, посылка могла быть ценной, если пропадет или звери разорвут, мне же и достанется. Хотела дождаться хозяина дома, по наитию дернула за ручку, я честно не собиралась входить без приглашения, но раз дверь оказалась открыта, и мало ли что-то случилось и кому-то внутри требуется помощь. Кого я пытаюсь обмануть? Просто взыграло детское любопытство, очень уж хотелось узнать, как обитает наш таинственный сосед.

А жил он скромно и совершенно без уюта. Наше жилье тоже выглядело неприхотливо, но у нас все говорило, что дом очень любят, всячески стараются обустроить и наполнить уютом, а здесь… абсолютно не обжитое помещение, я бы подумала, что в нем давно никто и не живет. Мрачно, только что паутина с потолков не свисает. Поежившись, сразу вспомнились все самые жуткие рассказы о соседе. Решила оставить посылку на столе и скорее вернуться. Только положив ее, заметила, что так сильно отличает этот дом от других, кроме отсутствия уюта само собой.

Маг, лекарь, может быть травник? Столько разных растений, баночек с порошками… Я ходила с открытым ртом, рассматривая все, что попадалось на глаза. Тогда я не задавала правильные вопросы, чему сейчас безмерно рада, иначе умчалась бы из этого дома в ту же секунду, еще бы жителей села оповестила, с кем они соседствуют.

Дело в том, будь он магом, лекарем или травником, а одним из них он и являлся, возникал вопрос: что он делал в нашей Богами забытой деревушке, да еще и в таких условиях? Все вышеперечисленные хорошо зарабатывали и жили в столице, а те, кто был сослан работать в других городах или деревнях, состояли на учете, и каждый день их аура проверялась на предмет нарушения закона.

Такое не скроешь от жителей, а наш сосед жил очень обособленно, к нему гости не ходили, да и сам он редко покидал свою обитель. Получается, о нем, никто не знает? Сам правитель не осведомлен? А здесь уже веет опасностью. Но в голове моей крутилось не это, а только детский восторг.

Я так увлеклась травами, что не заметила возвращения хозяина. Влетело мне тогда знатно, сначала сосед напугал до чертиков, затем от родителя, при соседе, что в чужом доме без спросу находилась и вещи посторонние трогала, а когда мужчина удалился, к лицу отца краски начали возвращаться, да и переживания настоящие открылись. Все равно ему было, что я там трогала, на самом деле его беспокоило, что сосед наш неизвестно как отреагировать мог и что сделать со мной.

Я глаза вниз потупила, признала вину, а наутро снова к соседу побежала. Приходилось повод нелепый искать, чтобы бегать к нему, вопросы, беспокоящие меня, задавать, он каждый раз отмахивался да угрожал, а потом привык, и стала я к нему просто так ходить, без повода.

Так и сложилось, поначалу он мне про травы для общего развития рассказывал, а увидев глаза горящие интересом, стал обучать серьезно. У него много книг оказалось, что опять же должно было меня насторожить, ведь книги — роскошь, их у бедняка быть не может. Ну ладно одна-две, им можно было найти объяснения, у него их было очень много: энциклопедии, справочники и фолианты по травам, эликсирам и магии.

Я впитывала все, что он рассказывал; именно он обучил меня грамоте, позволял читать все, что найду, единственное правило: не выносить из дома и никому не рассказывать, чем мы здесь занимаемся.

Я оказалась старательной ученицей с предрасположенностью к лечебному делу. Наставник говорил, что будь у меня магия, я могла бы многого добиться, но что говорить, чего нет, того нет. Он не раз упоминал, что прошлое изменить нельзя, но ошибки прошлого исправить можно любые, главное — найти верный способ.

О себе он не рассказывал ничего, назвал лишь свое имя — Сута. Три года назад Сута ушел. Однажды утром я пришла к нему домой, а его не было, наставник оставил несколько книг и прощальное письмо. — До сих пор я надеюсь, что он вернется, хотя понимаю, что этому не суждено случиться. — За столько лет Сута стал для меня частью семьи. Даже отец принял это, пусть первые полгода очень переживал, но когда начал замечать, что я научилась писать и читать, догадался, чем мы занимаемся, и смягчился; они, конечно, общаться не начали, но в отношении меня пришли к согласию и отец стал доверять меня Суте.

В общем, Сута ушел, а знания, что он мне передал стали для меня бесценными. Понемногу я применяла их, чтобы заработать, ничего сложного: собирала разные травы, делала чаи, настойки. Показывать знания в лечении было нельзя, деревня слишком маленькая, слухи разносятся быстро, не ровен час, и к нам в дом бы пришли с проверкой. Ведь такие знания просто так нигде не раздобудешь, а для женщины и вовсе это недоступно.

Рынок был заполнен людьми, я зажгла шалфей и провела им над прилавком. Сута рассказывал, что шалфей помогает очистить пространство, я использовала его дома и на работе. На самом деле это помогало, рынок довольно склочное место, мне было всегда тяжело дышать здесь, да и в принципе везде, где встречается негатив. Это было со мной, с самого детства, только отец не знал, почему мне становится дурно, а Сута почти сразу сказал, что моя аура слишком восприимчива к внешней энергетике и научил меня работать с этим. Всем вокруг приходилось рассказывать байки о приятном запахе или отпугивание насекомых, заикаться про окуривания пространства ради очищения я не рисковала.

В дальней части рынка стало неспокойно, народ начал расходиться в стороны, некоторые торговцы спешно прятали товар. Я старалась всмотреться, что же так напугало их, но ничего не было видно, хаотичные движения жителей совершенно не помогали делу. Соседка была увлечена мужчиной, окучивая его на новую меховую накидку, которая, к слову, была совершенно не по сезону, ведь с каждым днем становилось все жарче. Видимо, из-за этого она и не отвлекалась на все, что происходит вокруг, боясь отпустить внимание потенциального покупателя.

Многие начали отпрыгивать в стороны, из толпы показались всадники, которые разбрелись к прилавкам. Двое из них направились к нам.

Лиц было не рассмотреть за широкими капюшонами черных мантий. Один спешился возле соседней палатки, второй остался немного позади, было непонятно куда он смотрит, но дурное предчувствие пронзило меня до костей. Все внутри говорило, что это не покупатели и нахождение их здесь не к добру. Так и оказалось. Я не могла расслышать, о чем они говорят с торговцем, но вид последнего, что сперва покрылся красными пятнами, затем побледнел, явно давал понять: разговор был не из приятных. Что-то у них пошло не так и торговец замахал руками, на что незнакомец слегка отодвинул плащ, доставая какую-то бумагу, и передал ее торговцу, ознакомившись, тот отошел на шаг назад и поник.

А все эти манипуляции позволили разглядеть рукоятку меча, что была при мужчине в плаще. О, что это мужчина сомнений не осталось, как и в том, кто именно стоял передо мной — гвардеец Темного. По мере того как мои глаза округлялись, гвардеец подходил к другой лавке и к большому несчастью, моя лавка была следующая.

Шестеренки в голове начали стремительно набирать обороты. Пока я не понимала, что им нужно, почему они здесь, но скоро мне предстояло это выяснить. Гвардейцы правителя в наших краях бывали редко, у нас ничего никогда не происходит, да и налоги собирает наместник, им просто незачем сюда приезжать. Возможно, что-то произошло? Сердце забилось в несколько раз быстрее, заставив сделать шаг назад, из-за чего я задела стоящую на дощечке ступку, в которой толкла неопалимый ясмин. Я добавляю его в чай для крепкого сна, у ясмина прекрасное действие и в напитке он не чувствуется. Чтобы трава сработала ее необходимо правильно подготовить, ведь в чистом виде растение ядовито, более того, попадание на открытую кожу довольно болезненно и приводит к жутким волдырям, если действие яда сразу не погасить.

Сегодня мне необычайно везло. Весь ясмин рассыпался на руки, которые, между прочим, были в перчатках, но они закрывали только кисти, а трава попала на предплечье. Я взвыла от резкой жгучей боли и, схватив сосуд с уксусом, полила на пострадавший участок. За руку можно было не переживать, еще немного буду чувствовать дискомфорт, но серьезных последствий удалось избежать… что не скажешь обо всем остальном.

Когда я подняла глаза, увидела, что привлекла внимание гвардейцев. И того, что еще минуту назад стоял у соседней лавки и всадника, который, кажется, подошел значительно ближе. Они внимательно наблюдали за мной. Тот, что был пешим, обошел лавку с моей стороны, поднял с пола ступку и поднес ее к лицу, понюхал, после чего поставил на стол, затем продвинулся дальше, изучая содержимое прилавка, пока не дошел до тлеющего шалфея. Я точно слышала, как он хмыкнул.

— Интересно, — его голос прозвучал тихо, бесстрастно. — Покажи свою лицензию, дева.

Вот и раскрылась причина их приезда. На торговлю ежегодно нужно покупать лицензию, а стоит она не дешево. Честно говоря, у меня есть лицензия, но она просрочена. Я планировала обновить ее после уплаты налога. К нам редко захаживали проверки, бывало, что и за год не было ни одного проверяющего, и я понадеялась, что в этот раз мне повезет. Что странно, проверку не проводят гвардейцы, обычно ей занимаются ревизоры.

С дрожащими руками я полезла в сумку, сердце выпрыгивало, но выбора не было, либо бежать, что было крайне глупо, либо дать просроченную лицензию и надеяться, что гвардеец не заметит, а если обнаружит, буду выкручиваться. Сейчас нужно было собраться, они не должны видеть мою нервозность, иначе сразу все поймут. Сделав глубокий вдох, я протянула гвардейцу бумагу.

— Вот господин, — мои губы растянулись в подобие улыбки, стараясь выглядеть доброжелательно, что было сложно не только в сложившейся ситуации, но и, не видя лица собеседника.

Гвардеец развернул лицензию и через несколько секунд спрятал ее под мантию.

— Что вы?.. — я хватала ртом воздух, не понимая, как реагировать на это действие.

— Довольно. Ты и сама понимаешь, что она просрочена. Если у тебя нет свежей, а ее у тебя нет, то следует воспринимать тебя как нарушительницу, верно?

Он не спрашивал. Вопрос звучал, но он не спрашивал.

— Что ты продаешь?

— Травы, господин, — опустив глаза вниз, я вспоминала все знакомые молитвы, но чем они могут помочь при таких обстоятельствах?

— Это интересно. Просто травы, никаких сборов?

— Только если в виде чая.

— Разбираешься в травах?

— Поверхностно. В самых элементарных, что используются в быту, господин.

— И никаких запрещенных?

— Что вы?! Нет. Только бытовые, самые элементарные, — мой голос подрагивал, вопросы становились опасными.

— Правда? То есть про неопалимый ясмин ты не знала, что он является ядовитым и запрещен? — гвардеец подошел ближе, взял в руки дымящийся шалфей. — А его подожгла, стало быть, случайно?

Теперь точно попала. Как я не подумала, что он обратит внимания на это, но далеко не каждый человек может почувствовать неопалимый ясмин по запаху, даже в чистом виде. Я вспомнила, что хотела показывать спокойствие, а не свою дрожь, ведь тому, кто ничего не нарушает нечего бояться и взяла себя в руки. Снова, надолго ли?

— Я не понимаю, на что вы намекаете, господин, — сложнее врать и строить из себя дурочку удавалось оттого, что я прекрасно знала, на что он намекает, но раз решила бороться, то до конца.

Мужчина схватил меня за руку, и я почувствовала, как по венам потекло что-то обжигающе холодное. Все попытки вырваться были тщетны.

— Она пустая, — он отпустил меня и вытащил такую же бумагу, как дал бледнеющему торговцу.

— Что это?

— К твоему счастью, только штраф за торговлю без лицензии. Советую пересмотреть свой ассортимент, так или иначе, ты не останешься без внимания.

Все, что я смогла это покорно кивнуть, продолжая пялиться на бумагу в своих руках, в то, что там было написано никак не хотелось верить. Штраф был непомерный, и оплатить его следовало не позже уплаты основного налога, то есть завтра. Это был конец. У нас точно не будет таких денег, даже если собрать все сбережения.

Налоги в Тенебрисе были большие, а про наказания за нарушение закона и вовсе нечего говорить. За серьезные проступки карали смертью, причем насколько она будет быстра и безболезненна, зависело от тяжести преступления. За менее серьезные проступки могли быть исправительные работы, что были хуже рабства и в разы тяжелее, а если назначался штраф, то сроки выплаты непременно малы, а сумма очень большая. Вообще, в отношении наказаний Темный был крайне изощрен, как и его окружение. Это еще одна из причин, почему в Тенебрисе жизнь была нелегкой. Многие скажут, что это ведь хорошо, суровые наказания понизят уровень преступности, отчасти они будут правы, но лишь отчасти.

Нужно было вернуться домой, поговорить с отцом, решить, как быть в сложившейся ситуации, к сожалению, я знала, что подобная ситуация для нашей семьи не решаема. Я только заставлю отца переживать, он обязательно попробует занять нужную сумму, но дать в долг нам сможет далеко не каждый, а те, кто имеет такую возможность, поставят высокий процент, и мы окажемся в еще более патовой ситуации.

Отцу решила ничего не говорить, не стоит его лишний раз волновать. Решение далось мне нелегко и несло за собой большие риски, но я не знала, как иначе заработать такую сумму. Из ценного у меня ничего нет, разве что книги, оставленные Сутой, но расстаться с ними я не могу, они мне были нужны и слишком дороги сердцу. Были еще мои знания и способности, ими-то я и решила воспользоваться, оставалось надеяться, что обо мне никто не узнает.

По возвращении домой отца я не застала, видимо, он задерживался в мастерской, такое случалось часто и сейчас меня это даже обрадовало. Ночь и следующий за ней день будет очень сложный, поэтому стоило немного вздремнуть, но сон, как назло, не шел, слишком много стресса, мыслей, эмоций. Чтобы хоть как-то отгородиться от этого всего, я взялась за одну из книг, оставленных Сутой. Она была как нельзя кстати. В ней описывались разные рецепты из трав: лекарственные, яды, наркотические, приворотные и прочие. Я использовала некоторые во время болезни и была впечатлена их возможностями. Именно этим я и хотела воспользоваться.

На простых чаях и травах много не заработать, какие бы они хорошие и действенные ни были, некоторые из описанных средств же могут принести большой доход за короткий период, это мне и нужно.

Сразу после полуночи я вышла из дома и спешно двинулась по уже знакомому маршруту к реке, именно там росло все, что мне было необходимо. На улице никого не было, жизнь в это время замирала в этой части деревни, только на окраине, где располагались увеселительные заведения, можно было встретить людей, но сейчас мне туда было не нужно.

На поляне вдоль реки мое сердце всегда замирало. Здесь росли прекрасные ночные цветы, которые под светом луны переливались всеми оттенками синего цвета, смотреть на них можно было бесконечно, хотя каждый житель знал: ни при каких условиях к ним нельзя прикасаться, ведь насколько они были прекрасны, настолько же и опасны. Это давало мне преимущество. Корневища этих цветов при правильной обработке было сильнодействующим средством, оно снимало даже самую сильную боль и кроме того, погружает человека в состояние длительной эйфории.

За такое готовы платить хорошие деньги. Прикрыв открытые участки кожи, и надев толстые перчатки, что немного затрудняли движение пальцев, но были хорошей защитой, я принялась за работу, откапывая один корень за другим. К счастью, я никак не вредила растению, мне достаточно было добраться до корневища и вытянуть из него немного сока. Когда было достаточно, я занялась тепловой обработкой, это был еще один важный этап, нельзя, чтобы сок растения подвергался обработке слишком долго, иначе он потеряет свои свойства, а если недостаточно времени уделить, то останутся опасные токсины, ведущие к плачевным последствиям.

И вот настал самый пугающий и тяжелый этап для меня. Теперь нужно было продать готовое средство, разлитое по маленьким колбочкам. У меня не было времени, чтобы подготовить для этого почву, более того, у меня нет его и сейчас. Делать это в своей деревне было очень опасно, и если откровенно, я не знала, как это сделать и остаться неузнанной. К тому же я не забыла, что здесь гвардейцы Темного.

Посему я пошла туда, где надеялась никогда не оказаться снова, чтобы встретиться с тем, кого так тщательно избегала.

Пробираясь сквозь заросли густого лиственного леса и периодически проклиная все и вся, что не имею ночного зрения, а свет луны, как назло, не проникает сквозь толщу листвы, я шла, можно сказать, на ощупь; использовать искусственное освещение, привлекая к себе нежелательное внимание, не хотелось.

Уже спустя час такого пути я, наконец, достигла цели. Вокруг было тихо, но это лишь маскировка. Найдя нужное дерево, я бросила в него монету, к которой привязала послание и принялась ждать, усевшись на пень неподалеку.

До рассвета еще было время, нервы были натянуты как струна, не хотелось думать, что запланированное может не получиться. Время шло, но ничего не происходило. От всматривания в темноту уже порядком резало глаза, закрыв их ненадолго, прислушиваясь, я вздрогнула, когда моего горла коснулась холодная сталь. Сжав в руках жесткую ткань накидки, я практически перестала дышать, лезвие же вдавилось чуть сильнее, и по шее потекла теплая струйка крови.

— Привет, Катарина, — вот черт, я даже не хотела думать, как он узнал меня, когда я вся была прикрыта с головы до пят. Этот голос, обманчиво мягкий, почти мелодичный я узнала, именно его я ждала, хотя признаться, когда он оказался за моей спиной, вся решительность сжалась в маленький клубочек, оставив больше места неуверенности и страху.

— Привет, Ансэль, — лезвие плавно прошло по овалу лица и пропало. Он снова играл. Вновь упивался страхом. Хотя нет, не в этот раз. Я не боялась его, больше нет. Ансэль сам научил меня этому. Теперь страх был только оттого, что могло ничего не получиться и с наступлением утра в моем кармане останется пусто. Но Ансэль меня не пугал. Поэтому я поднялась, не разворачиваясь. Все равно я не увижу его, пока Анс сам не захочет.

— Весьма удивлен твоим приходом, — голос звучал очень близко, и я была уверена, что на его лице ехидная улыбка. На самом деле мне даже не нужно было видеть, я прекрасно помнила его. Острые черты немного вытянутого лица, идеальная темная кожа, большие глаза, зрачки которых напоминали кроваво-красные озера. Тонкие губы, что чаще всего были в той самой саркастической улыбке. Слегка заостренные уши и длинные платиновые волосы. Его образ стоял перед глазами отчетливо, хоть сейчас я и не могла его видеть.

— Так удивлен, что пришел сам?

Он негромко рассмеялся.

— Именно так. Разве ты хотела, чтобы тебя встретил кто-то другой?

Я мотнула головой, понимая: Ансэль прекрасно видит все, что я делаю. Также я знала, что ему понравился мой ответ. В другое время мне не было бы дела, однако сейчас для меня было важно его расположение.

— Что привело тебя ко мне?

— Мы можем поговорить не здесь, где-нибудь без посторонних глаз и ушей?

С минуту не было слышно ни звука, а затем я почувствовала, как Ансэль берет меня за руку и тянет за собой. Когда-то этот жест заставлял сердце стучать чуть быстрее. Сейчас же мое тело помнило его прикосновение и реагировало спокойно, я не испытывала тот же трепет, что раньше, кажется, все былое начисто вымыто из сердца.

Я шла за ним, стараясь не отставать и ступать бесшумно, хотя идти быстро, не видя ничего перед собой, было непростой задачей. Затем мы остановились, и он заставил меня пригнуться, касаясь головы. Совсем скоро я заметила мерцание света вдалеке, мы зашли в туннель. Дроу всегда предпочитают находиться глубоко под землей, а я чувствую здесь себя странно. И если честно, страшно было бы остаться в этом месте одной.

Мы прошли еще немного, и он открыл передо мной дверь. Комната была освещена куда лучше, чем коридор. Мы были здесь одни, что не могло не радовать. Он не повел меня глубже в логово и не завел с парадного входа, иначе бы я точно не осталась незамеченной. Я не готова была увидеть все, что здесь происходит, не тогда, когда Ансэль для меня что-то значил, ни тем более сейчас, когда я старалась забыть, что мы были близки и в принципе знакомы. Но за то, что сейчас мы стояли посреди небольшой комнаты, вдали ото всех, я была благодарна.

Он указал мне на деревянную лавку возле стола, и пока я снимала накидку, принес несколько бокалов с напитками.

Сам сел у стены на деревянный стул, закинув ноги на край лавки. Его затяжной взгляд на бокал, поставленный около меня, значил, что Ансэль хотел, чтобы я выпила. Недоверчиво покосившись на бокал, я взяла его в руку, янтарная жидкость благоухала сладким цветочным ароматом — нектар. Я уже была знакома с тем, что высоко ценилось у дроу, хотя встречала их очень мало. Также я была знакома со свойствами нектара, это мог быть просто приятный напиток, что было скорее исключением, но чаще он влиял непредсказуемо. Видя мою настороженность, уголки его губ поползли вверх.

— Я помню время, когда ты безоговорочно доверяла мне.

— Я не помню этого времени, зато прекрасно помню то, где ты обманул меня, думаю, ты именно тогда растоптал то фантомное доверие, о котором говоришь, — вероятно, все пойдет не совсем так, как я хотела, смолчать оказалось сложнее, чем я думала.

Его глаза блеснули опасным огоньком:

— Катарина-Катарина, — он протягивал мое имя, будто смаковал. — Ты просто хотела меня видеть лучше, чем я есть, хотя не помню, чтобы давал тебе повод о таком подумать. Ты сама виновата в том, что тебе было больно, если бы не строила иллюзий, а приняла меня таким, какой я есть, все было бы иначе.

— Ты прав, — я действительно так считала, и скрывать это не было никакого смысла. Я была влюблена в Ансэля и наотрез отказывалась видеть его и наши отношения без розовых очков. Каждый раз закрывала глаза и затыкала уши, когда слышала что-то дурное о нем или о том, чем он занимается. Это и привело к тому, что по итогу из-за своей глупости и слепоты получила разбитое сердце.

На самом деле это первая наша встреча за несколько лет. Я старалась не думать, какой она будет — даже если бы моя фантазия разыгралась, я бы не смогла представить, что она случится именно при таких обстоятельствах. Все же я сделала глоток, рот заполнился медовой жидкостью. Это было вкусно, что также могло ввести в заблуждение по незнанию. Я не верила, что Ансэль хочет по-настоящему навредить мне, он мог сколько угодно играть, даже быть несколько жесток, но Ансэль всегда знал грань, которую со мной не переступал ни разу.

— И что теперь будет? — я указала на поставленный бокал.

— Ничего не будет, просто напиток. Зачем мне затуманивать твой разум, если я не знаю цели визита. Может, ты хочешь того же что и я добровольно, — он хитро подмигнул.

— Хорошо, тогда к цели визита.

Я поставила одну колбочку на стол и подтолкнула Ансэлю. Он рассматривал ее с интересом, затем понюхал и изменился в лице.

— Серьезно? Это то, о чем я думаю?

Я лишь кивнула. Он точно догадался что это, у дроу отменное обоняние, к тому же он был знаком с жидким содержимым.

— И зачем ты мне это принесла?

— Мне нужно золото.

— Налог?

— Штраф. Я должна заплатить сегодня, но все, что было собрано, уйдет на уплату налога, я не хочу, чтобы отец лез в заем.

Он понимал меня… Ансэль был знаком с моим отцом. Вообще, Анс знал многое, о моих познаниях в том числе, мне пришлось поделиться с ним. Наша встреча и способствовало этому.

Мне было шестнадцать, когда мы познакомились. Я собирала ягоды в этой части леса, когда наткнулась на тело дроу истекающего кровью. Что он не собирался умирать, я узнала намного позже, но в тот момент его вид меня порядком напугал и, отбросив осторожность, я принялась за его исцеление. Конечно, его заинтересовали мои способности, после этого Ансэль еще не один раз хотел привлечь меня к своим делам, но я была непреклонна. Ансэль сохранил мою тайну так же, как я берегла его.

Мы были вместе год. Этот год был совершенно особенным для меня. Ансэль был моей первой любовью. До этого я не обращала внимания на мужчин, занятия с Сутой меня интересовали больше беготни по свиданиям, чем охотно занимались другие девочки. С появлением Ансэля моя жизнь изменилась, в ней появилось место для чувств. В отношениях с ним я испытала большую гамму эмоций. Я не встречала дроу до этого, его внешность, повадки все было диковинно и не могло не привлечь внимания. Хотя поначалу я немного боялась, истории про жестокость дроу дошла и до нашей деревни, а он не опровергал, иногда я замечала в нем это, местами Анс совершал поистине пугающие вещи. Но он научил не бояться, даже когда есть причины. С ним было интересно, необычно. Я узнала, что именно его ответственность многие незаконные вещи, происходящие в этой части Тенебриса, но старалась делать вид, что не замечаю этого, Ансэль прав, я не приняла его полностью.

Я слышала о дроу и когда начала отношение с Ансэлем, узнала еще больше. Многое он рассказал сам, а некоторые вещи проведала из разных источников. Когда я думала, что нет ничего, способного помешает нам быть вместе, мне было доказано обратное. Я была невинна, когда мы познакомились, Ансэль не раз хотел зайти дальше, но я была не готова, просила подождать, Ансэль соглашался, говорил, что это не проблема.

Однажды я пришла к Ансэлю, когда мы не договаривались, Сута перенес занятие, и я решила, что хочу провести это время с ним. Я оставила монету в дереве, как он и учил. Встретил меня один из его товарищей, он провел меня внутрь без лишних вопросов, так как все уже давно знали обо мне. Прошла по известному коридору и когда открыла дверь, все внутри меня оборвалось. Ансэль был не один. Эту картину я забыть не могу, как бы не старалась, как он вбивается в темноволосую девушку, а другая ласкает его, методами, о которых я даже не знала. Я убегала оттуда так быстро, не желая останавливаться, боялась, что все нахлынет на меня прямо здесь. Смогла выдохнуть только возле реки, шум воды заглушал всхлипы, я надеялась на это, хотя крик не глушил. Мне казалось, мое сердце рвется на части, такой боли я не испытывала никогда. В этот день больше не стало нас.

Ансэль нашел меня чуть позже. Он лег рядом со мной на траву и также уставился в небо, где уже виднелась луна.

— Почему? — все, что я смогла из себя выдавить, я хотела знать, почему Ансэль так поступил со мной, ведь сам сказал, что любит, неужели это все было пустым?

— Я дроу Катарина, я не скрывал своей натуры. Моногамия не наша сильная черта, — он сделал заминку, ненадолго. — Мне жаль, что ты увидела это и что испытала всю эту гамму эмоций, правда.

До меня не сразу дошел смысл его слов. Он не жалел о том, что изменил мне и в принципе не считал, что сделал что-то не так. Ему жаль, что это стало болезненно для меня.

— Разве когда любят, могут касаться других?

Он стер слезы с моих щек, едва заметным прикосновением. Тогда я перевела взгляд на него. Он был красив, своей особою красотой. Даже сейчас мне хотелось чувствовать его, казалось, что пока Ансэль не пришел, мне было больнее.

— Все дело в том, как ты на это смотришь. Для меня моя любовь к тебе и секс с другими не одно и то же. Я испытываю похоть к ним, но там нет места нежности, заботе и любви. Ни с кем из них не пойдешь на свидание, не будешь вести разговоры или просто лежать, касаясь друг друга, никого из них не хочется поцеловать, вкладывая в это всю свою душу, — Анс провел рукой по моей шее, уткнувшись носом в щеку. Хотелось кричать от такой несправедливости.

— Считаешь, это должно помочь?

— Я не знаю. Я не хочу, чтобы ты плакала из-за этого, не хочу, чтобы тебе было больно, но это возможно только, если примешь эту часть меня.

— Если бы я не хранила так невинность, если бы у нас было… — произнести это вслух было немного неловко, но я знала: он поймет и так, что я имею виду. — Это бы что-то изменило?

— Не думай об этом так. Я хочу тебя почти с самой первой встречи, и ты знаешь это, но также я уважаю твое решение подождать, пусть и не понимаю его до конца. Да, это бы изменило что-то, наши отношения стали бы ярче, крепче, но не саму суть меня, я не смогу быть физически только с тобой, может, временно да, но не всегда. И я надеялся и до сих пор надеюсь, что ты сможешь принять это и научишься смотреть на это с моей стороны. Мое сердце полностью занимаешь ты и так и будет, если захочешь.

— А если бы у меня были мужчины кроме тебя? — Ансэль посмотрел на меня, и на его губах заиграла лукавая улыбка.

А затем коснулся уголка моих губ поцелуем.

— Скорее нет, чем да. Ради эксперимента и нового опыта, почему нет? Но на постоянной основе вряд ли. Женщину ведет эмоциональная связь больше, чем мужчину. Меня не страшит, если ты переспишь с другим, но вероятность, что испытаешь к нему чувства, есть и вот она пугает.

— Это неправильно.

— Разве? — он немного отдалился, чтобы смотреть на меня было удобнее. — Все дело в том, что тебе прививали, какие отношения ты видела, но это все привычно, а не правильно. Для дроу, наоборот, правильно иначе. Но все это лишь навязанное обществом. Тебе нужно понять, как это для тебя на самом деле и чего ты сама хочешь.

Мы смотрели друг на друга, не отрываясь, и, кажется, я начинала понимать, о чем он говорит. Я протянула руку к его лицу, мне было жизненно важно его коснуться. Ансэль в ответ накрыл мои губы своими, поначалу нежным прикосновением, а, затем почувствовав податливость, он углубил поцелуй, кажется, это был самый страстный поцелуй из всех, что у нас был, волна жара прошла по телу и собралась внизу живота. Он касался меня, гладил, не прерывая поцелуя. Когда его рука добралась до сокровенного, я простонала в его губы, мое тело поддавалось ему навстречу, требовало большего. Я вцепилась в его плечи, Ансэль перешел на шею, дразня покусыванием и сменяя их горячими поцелуями не на секунду не останавливая движения пальцев.

— Анс…

— Скажи еще раз,

— Пожалуйста, Ансэль, — я знала, о чем просила, я была готова, хотела, чтобы он стал первым.

Оставив большой палец на самом чувствительном бугорке, и продолжая его ласкать, остальными он продолжал исследовать чувствительную зону, медленным движением вводя в меня еще один палец, я выгнулась сильнее, когда он наращивал темп и губами терзал набухший сосок, доводя меня до исступления. Яркий взрыв внутри, сжала ноги последний раз и обмякла. Я чувствовала, как он хватает губами мочку уха, как нежно языком проводит по шее, а пальцем рисует замысловатые узоры на животе, это все согревало меня изнутри. Я любила его.

Через пару минут я открыла глаза и посмотрела на Ансэля, он лежал рядом и с довольным видом рассматривал меня. Я улыбнулась в ответ, но как только мои глаза спустились от лица вниз, улыбка погасла. Меня будто окатило холодной водой. Анс был полностью одет. Да, он доставил мне удовольствие, но сам не взял ничего. Хотя сотню раз, даже не заходя так далеко, был на грани. Перед глазами снова всплыла недавняя картина, и мысли из головы уже не искоренить, он сейчас и так был сыт, у него был секс не больше получаса назад, ему и стараться не пришлось, чтобы не взять меня. К горлу подступил болезненный ком, а глаза снова накрыло пеленой слез.

— Эй, ты чего? — Ансэль привстал и потянулся ко мне, но в этот раз я не могла, не хотела его прикосновений. Я не смогу ни забыть, ни принять это, не сумею быть счастливой с ним, зная, что он в любой момент, когда не рядом со мной, может спать с кем-то другим.

— Анс, я не смогу, это не для меня. Это конец.

— Уверена? Может, обдумаешь все как следует?

— Перед глазами стоит картина, как ты с ними… и я чувствую себя преданной, обманутой. Думаю, это нужно было решать до того, как я стала свидетелем этой картины, а не после. Я знаю, что прощу тебя хоть тебе и не нужно мое прощение, но забыть не смогу, а от мысли, что это случалось уже много раз и неоднократно повториться в будущем к горлу подступает тошнота, возможно, я слишком моногамна для таких отношений.

Он смотрел на меня, не моргая.

— Катарина.

— Не нужно, прошу, мне необходимо время, чтобы остыть, я бы не хотела тебя видеть в этот период, не приходи, пожалуйста.

Я встала и на ватных ногах пошла в сторону дома. Он выполнил мою просьбу, я больше его не видела, хотя знала, что Ансэль был недалеко. Стряхнув нахлынувшие воспоминания, я вернулась в реальность. Избегая нашей встречи, я старалась взрастить к нему ненависть, понимая, что стоит Ансэлю появиться, и я не смогу от него отказаться. Местами у меня получалось, так мне казалось, но это было глупо. Я не испытываю к нему ненависти, смотрю на Ансэля и понимаю, что у меня нет причин его ненавидеть. У нас было много счастливых моментов, на время их перечеркнула та дикая боль, но по итогу ничего не осталось. Наверное, мне просто было страшно снова увидеть его, не как любимого человека, а как кого-то из прошлого. Все хорошо. Все, правда, хорошо.

Я выдохнула и подняла глаза на Ансэля. Он смотрел все это время на меня.

— Я тоже думал о том, какой будет наша встреча. Как ты?

— Я хорошо, правда. А ты?

— Тоже. Я рад, что ты пришла ко мне. Ты же знаешь, что тебе не обязательно было все это делать, — он потряс колбу. — Ты могла просто попросить.

— Наверное, но я бы не смогла. Мы же теперь не вместе, с чего тебе помогать мне просто так?

— Не говори глупости, Катарина. Какое это имеет значение? Это ты решила вычеркнуть меня из своей жизни, я такого решения не принимал.

Я не знала, что ответить.

Он подошел ко мне и за подбородок приподнял лицо, чтобы я смотрела на него, а затем присел, не позволяя мне опустить голову.

— Что ты делаешь?

— Тсс, — моей кожи коснулась влажная тряпка, он бережно стирал с шеи кровь. — Прости.

— Если бы не хотел, не сделал этого, так зачем извиняться?

— Ты права, хотел. Хотел убедиться, доверяешь ли ты мне.

— И поэтому пустил кровь?

— Не больше, чем царапина.

Он отстранился.

— Сколько ты хочешь?

— Четыреста золотых.

— Этого хватит?

— Да, это полностью покроет штраф.

Передо мной на стол упал мешок.

— Ты могла бы хорошо зарабатывать, не будь так принципиальна.

— Я подумаю об этом. Хоть соглашусь вряд ли. Я хочу уехать, а если про меня станет известно, то без головы далеко не уедешь.

— Твоя безопасность была бы моей заботой.

— Знаю и это еще одна из причин. Мне пора.

— Я провожу.

Мы вернулись так же, как и пришли. Я хотела попрощаться раньше, но Ансэль проводил до выхода из леса. Только когда стали виднеться постройки, мы попрощались.

На улице уже было светло, если отец дома, придется объясниться, почему я в таком виде и только вернулась. Скорее всего, он и сам догадается, что все дело в моем увлечении травами.

На подходе к дому стояла тишина, душу грело, что проблема была решена, мешочек с золотом висел привязанный сбоку под накидкой. Сегодня мы расплатимся со всем и нужно подумать о лицензии, рисковать, вновь не стоит. С головы не выходили слова гвардейца, что за мной будут следить более тщательно, его интерес к товару тоже не осталось незамеченным.

За дверью было шумно, раздавались голоса. Странно, гости в такое время? Я зашла внутрь, сбросила капюшон и замерла, в доме были гвардейцы. Лиц было также не видно под мантиями, но не узнать их после вчерашней встречи было невозможно. Один стоял около входной двери, я чувствовала на себе его взгляд.

— Доброе утро, господа, — я прошла к отцу и тронула его за локоть, стараясь не смотреть на гвардейцев, и говорить как можно тише. — Что происходит?

Отец был бледен, но старался держаться мужественно.

— Все в порядке, сейчас мы все решим, и господа уйдут. Иди к себе, Катарина.

Значит, про штраф отец не знает, иначе бы он не просил меня оставить их. Ослушаться было сложно, дело не в том, что отец так же считал, что женщина не имеет никаких прав, нет, но показать это при других людях, особенно при гвардейцах Темного неразумно. Оставить отца наедине с ними, понимая, что не все в порядке я не могла к тому же если речь зайдет о штрафе, мне лучше быть здесь.

Я прошла к вешалке, возле которой расположился другой гвардеец, сняла накидку и сумку, что была со мной. Вид мой, мягко говоря, потрепанный после ковыряний в земле, а затем блужданий по густому лесу, предстал на всеобщее обозрение. Только сейчас я поняла: лучше бы сначала переоделась или вовсе не снимала накидку, которая скрывала все это, но принимать другое решение было поздно. Вытащив лист куста из светло-каштановой косы, я вернулась к отцу, важно было, чтобы он чувствовал, что не один.

Видимо, осознав, что уходить я не собираюсь, они продолжили с того, на чем остановились

— Господа, такое не случалось раньше, я всегда плачу вовремя, я не мог знать, что задержат оплату, но я все отдам, мне просто нужно немного времени. У меня ведь есть часть суммы, я оплачу ее сейчас, а оставшееся смогу вернуть в течение недели.

— На уплату налога предоставляется и так достаточно времени, ты мог подготовиться раньше, не надеясь на золото, которое тебе не заплатили.

Полагаю, мои глаза были величиной с яблоки. Это что же получается, они пришли собрать налог? Гвардейцы? Такого еще не случалось и именно в этот день у нас, оказывается, не хватает денег. Я резко развернулась к отцу, переживая, что ему может стать нехорошо.

— Папа, почему ты ничего не сказал?

— Милая, ничего ведь не изменилось бы, я надеялся, что успею собрать недостающую сумму.

— Я бы нашла золото, если бы знала. У меня была возможность, — я осеклась, не стоило делать таких заявлений, чтобы не нарваться на ненужные вопросы. — Сколько не хватает?

— Триста сорок золотых, это не так много, но ныне мы все отдали.

Я шумно выдохнула, у меня прямо сейчас висела на поясе недостающая сумма. Я могу отдать монеты за налог, но как быть со штрафом? Хотя о нем пока никто не заикался, в то, что про него забыли, веры нет, но может получиться оттянуть время до конца дня, тогда я придумаю, что делать, пусть даже придется снова идти к Ансэлю.

Вообще, вопрос не стоял отдавать золото или нет, скорее я боялась, что одна безвыходная ситуация перерастет в другую, собственно это уже произошло.

— Ты знаешь, что следует в случае неуплаты налога, старик.

— Стойте, — я отстегнула мешок с монетами, отсчитала лишние и протянула гвардейцу. — Возьмите. Вам нет причин задерживаться.

— Катарина, но откуда? — в настороженном взгляде отца, казалось, промелькнуло облегчение, но так мимолетно, что не уверена, не померещилось ли мне.

— Разве это сейчас так важно, отец? — мне придется объясниться, но пусть это произойдет позже, с него достаточно переживаний.

— Господа, значит, вопрос решен.

Так считали только мы с отцом, ни один из гвардейцев не пошевелился. Вперед выступил тот, что стоял возле вешалки. Когда он заговорил, все внутри оборвалось, я узнала голос гвардейца, с кем имела честь общаться на торговой площади.

— Все могло быть так. Если бы наш визит был связан только с налогом, ты же понимаешь о чем я, Катарина?

Отец бросил на меня непонимающий взгляд.

— О чем он говорит, дочка?

Я изучала потертость деревянного пола, не рискуя поднять глаза, оттянуть момент не получилось, а жаль.

— Пап, ты главное не переживай, я просто не успела тебе рассказать, — теребя платье, я выдала почти скороговоркой: — Я вовремя не продлила лицензию, и вчера при проверке получила за это штраф, срок уплаты за который сегодня, — а затем, пока отец не переварил сказанное, обратилась к гвардейцу. — У меня же есть еще время?

Он смотрел в мою сторону, ну, по крайней мере, его капюшон был направлен на меня, медленно повернул голову в сторону вешалки, провел рукой по накидке, а после присев к сумке заглянул и в нее. Я не видела, что он делал внутри, но когда встал и потер свои пальцы, вновь заговорил:

— Как ты заработала такую сумму меньше чем за сутки, Катарина?

Это была очень скользкая тема. Заработать четыреста золотых так быстро, для такой, как я — нереально, если только украсть или нарушить закон. Собственно, как-то так я их и получила.

— С чего вы взяли, что я заработала это за день? Я давно копила.

— Всегда носишь золото пристегнутым к поясу?

— Конечно, нет, но я не знала, в какой момент нужно будет платить за налог, и решила, что лучше они будут со мной.

— У тебя нет времени, оплатить необходимо сейчас.

— Но почему? День только начался, я внесу нужную сумму до конца заката.

— Способы, которые ты используешь, могут сделать только хуже. По сути, уже достаточно причин, чтобы этот разговор проходил совсем иначе. Нет смысла оттягивать неизбежное, — гвардеец покосился на сумку. И сомнений не осталось, это непустые намеки. Он может и не знал на сто процентов, но точно догадывался и даже был уверен в своих предположениях.

— О чем вы говорите? Катарину не в чем обвинить! Да, она просрочила лицензию, но ведь это первый раз, разве есть причина для подобных разговоров? Выписывайте уже пеню, и уходите, достаточно. Мы оплатим всю сумму, не сомневайтесь. Мы честные граждане!

Гвардеец, что говорил со мной, бросил взгляд на стоящего около двери все это время, и получил едва заметную отмашку.

— Катарина отправится с нами.

Отца пошатнуло, я еле успела подхватить его и усадить.

— О чем вы говорите? Куда отправиться?

— В Замок Айдена Аскара, правителя этих земель.

Теперь осела я.

— Зачем?

— А ты считаешь, причин недостаточно?

— Меня берут под стражу?

— Нет, если не будешь делать глупости.

— Когда я смогу вернуться домой?

Многозначительная тишина была более чем красноречивым ответом.

Отец вскочил и дернулся вперед, оставляя меня за спиной.

— Нет! Катарина никуда не поедет! Я отвечу перед Темным. Тем более, золото на штраф у нее было, а вот у меня на уплату налога не было, значит, вина полностью на мне и я должен ехать с вами.

Изумление исказило мое лицо, не от сказанного отцом, а от подрагивающих плеч того, что стоял у дверей. Он что, смеялся? Ему все это кажется забавным?

— Тебе не за что переживать, старик, с ней ничего не случиться, опять же, если она будет вести себя благоразумно. Не имеет значения, кто из вас не внес плату, она в любом случае идет с нами.

Это все было слишком нереально, начиная со вчерашнего дня.

— Что значит, идет с вами?

— У этого слова есть другие значения?

Мы все поняли, о чем речь. Решение было принято и неважно, кто и что скажет.

Отец не собирался отступать, он был решителен, как никогда, что видела не только я, двое молчаливых гвардейцев отодвинули плащи, освобождая мечи, это было немое предупреждение, которое отец проигнорировал. Он схватил стоящую недалеко кочергу, еще больше задвигая меня назад.

— Я не отдам вам свою дочь! Я не позволю ему… — то, что он недоговорил, повисло серым облаком надо мной.

Так не должно происходить, все могло быть иначе. Мы бы отдали все деньги, и они ушли, а наша жизнь продолжала бы течь своим ходом. Но случилось не так, совсем не так. Я знала, отец не отступит, будет бороться за меня до конца. Вот только шансов у него нет, даже против одного гвардейца, не то что четырех. Это нужно было заканчивать и молиться, что отца не накажут за неповиновение.

Гвардеец прав, если не лезть на рожон, все должно быть менее болезненно, в любом случае противостоять сейчас в открытую глупо, отец в этом случае пострадает.

Я выпрямила спину и шагнула вперед, так чтобы быть между отцом и гвардейцами.

— Я пойду с вами, куда скажете. Прошу лишь немного времени, чтобы собраться и попрощаться с отцом, — они ничего не ответили, я говорила почти шепотом, по моему мнению, именно так звучит покорность. — Пожалуйста, с нашей стороны не будет никаких проблем, мне нужно совсем немного времени.

Я вздрогнула, когда дверь захлопнулась за одним из них, но ответ получила:

— У тебя есть пятнадцать минут, вещей много не бери, они тебе не понадобятся, — он сделал паузу. — Не заставляй нас пожалеть об этом времени.

— Да, господин.

Я бросилась на шею отцу. Меня пугала неизвестность, но еще больше страшило оставлять его одного.

Глаза обжигало, но позволить себе плакать я не могла, мои слезы сделают только хуже.

— Катарина, дочка, ты не должна ехать с ними, мы что-то придумаем. Пусть заберут мастерскую за неуплату, мы обязательно придумаем что-то, — он шептал и гладил мои волосы. — Мы можем спрятать тебя, времени достаточно, если выйти через окно твоей комнаты и скрыться в лесу, они не найдут, по крайней мере, не так быстро, ты успеешь укрыться, а потом перейти на другую землю, тогда Темный тебя не достанет, никто из них. — Я чувствовала, как он дрожит, это было похоже на панику, пока еще тихую, но опасную. Даже если мне удастся выбраться, отец не сможет идти быстро и не захочет оставлять дом, я даже боюсь подумать, что с ним сделают за это.

Собравшись с силами, я отступила, взяв отца за плечи, от вида его красные влажные глаза, становилось больно.

— Папочка, ты же знаешь, что это не выход. Это только все усложнит. Со мной все будет хорошо, я обещаю. Я вернусь к тебе целая и невредимая, но ты должен позаботиться о себе. Должен меня дождаться, пообещай мне.

Он медленно кивнул, чем не добавил уверенности, что слышит меня и понимает.

— Пап, обещай, что дождешься меня, позаботишься о себе, скажи это.

— Я обещаю, обещаю.

Он согнулся и закрыл лицо руками. В таком состоянии я не видела его никогда.

— Я сдержу обещание, но и ты должен сдержать свое. Мне нужна причина вернуться, причина, чтобы бороться, понимаешь?

Кажется, эти слова на него повлияли, отец собрался и посмотрел на меня.

— Я буду ждать тебя, Катарина, я буду здесь, пока ты не вернешься, — он сказал это твердо, и его решимость передалась мне.

На душе была дикая пустота, но он должен знать — во мне нет страха, только уверенность в том, что делаю. Пусть это и ложь.

Оставить его совершенно одного я не могла, кто-то должен был присмотреть за ним. Как жаль, что времени на это не было совсем. Как поступить, я решила быстро, надеюсь, Ансэль простит, что раскрою место его расположения, я не видела другого выхода. Даже после всего, Ансэль был тем, кому я могла доверять и на кого могла положиться, жаль, что так долго избегала этой мысли.

Я написала записку на скорую руку и запечатала.

— Отец, а теперь тебе нужно выслушать меня очень внимательно. — Я вложила записку в его руку и передала монету, что Ансэль мне вернул. Это была монета Биаты. Именно ее нужно кинуть в дупло, чтобы те, кто под землей знали — на поверхности их хотят видеть свои. Я рассказала, куда идти и что делать. — Ты должен найти Ансэля. Он будет рядом и если что случиться или тебе потребуется помощь, ты должен обратиться к нему, Анс поможет, хорошо?

— Вы общаетесь? — отец знал, что мы встречались, и был в курсе расставания, хоть причина ему неизвестна. Отец изначально был настроен к нему негативно, ведая, кто он, но со временем его отношение изменилось. Несмотря на то, чем занимался Ансэль, он заботился о нас, не только обо мне, об отце тоже.

— Мы виделись с ним недавно. Он поможет, ты знаешь Ансэля, остальное не так важно, я не хочу, чтобы ты оставался один, мне будет спокойнее, если я буду знать, что тебе есть на кого положиться. Ты сходишь к нему?

— Схожу, не сейчас, может, позже, но я встречусь с ним. Не думаю, что стоит беспокоить его просто так.

Я лишь помотала головой, но спорить нет смысла, я сама обратилась к Ансэлю, только когда оказалась в безвыходной ситуации. По крайней мере, он знает, где его найти.

Времени оставалось совсем мало, а нужно было еще собраться. Я переоделась в обтягивающие штаны, что не сковывали движения и фиалковую приталенную тунику, застегнула теплую накидку с капюшоном, брать вещей больше не стала. Волосы завязала в высокий хвост, обмотав его дополнительно лентой по длине, чтобы пряди не выбивались в пути, дорога была не ближняя.

Тяжелее всего было оставить книги, что достались от Суты. Хотелось забрать все книги до единой, но вместо этого я спрятала их под половицу — если никто не будет разбирать дом, найти не должны. Я же к ним обязательно вернусь. Захватив с собой тетрадь, в которой записаны выборочно рецепты и прочие полезные вещи, я завернула ее в палантин, было непонятно, что может пригодиться, но спокойнее, если она будет со мной.

Обнявшись на прощание с отцом, я покинула дом. На улице топтались несколько всадников, они развернулись ко мне, видимо, ожидая моего дальнейшего действия.

По итогу, пусть у меня был один, и я по нему шагнула, но, оказавшись ближе к лошадям, остановилась, не понимая, что делать дальше.

Всадник протянул руку, я секунду сомневалась, но вложила свою. Он помог забраться на коня, хотя скорее поднял меня, усадив перед собой. Обе мои ноги оказались по левую сторону и когда я почувствовала, как руки всадника напряглись на поводьях, решила, что раз уж так сложилось, и мне придется проделать с ним на одном коне длинный путь, то никто не будет против, если я сяду удобно.

— Секунду, — при маленьком пространстве для маневра, я взялась за седло и стала сгибать ногу, чтобы перекинуть, стараясь не зацепить ни коня, ни всадника. Задача была невыполнимой, когда я уже было, психанула и вернулась в прежнюю позу, меня крепко обхватили за талию и потянули на себя, прижимая мою спину к груди, я охнула и замерла, совершенно растерявшись.

— Может, уже перекинешь ногу, или тебя устраивает такое положение? — голос был с легкой хрипотцой, немного приглушенный, и совершенно незнакомый. Было непонятно, он насмехается или раздражен, чтобы не выяснять это, я, не мешкая, перебросила ногу, удобнее устраиваясь в седле.

— Спасибо, — все, что смогла сказать, полушепотом, с надрывом, и сразу прочистила горло.

Бросив последний взгляд на дом, мы отправились в путь, я знала, что отец смотрел, и не вышел только из-за моей просьбы. Я не хотела, чтобы он снова предпринял какие-то действия к моему освобождению, уже мало на что можно повлиять. Мы шли по городу, я то и дело ловила на себе взгляды прохожих: сочувствующие, любопытствующие. Хотелось провалиться сквозь землю, чтобы никто не видел меня, и я не притягивала эти взгляды. С каждым пройденным метром я сильнее вжималась в седло.

— У тебя есть капюшон, если ты забыла.

Я быстро перебросила волосы и накинула капюшон, про него я совсем не подумала, стало немного проще. Конечно, я продолжала привлекать внимание, и все понимали, кто едет, но я чувствовала себя лучше, могла представить, что этих взглядов нет.

Так, мы ехали, пока солнце не стало палить невыносимо, прошло часа четыре от начала пути, тело затекло, всю дорогу я сидела как палка, ведь стоит расслабиться, и я почувствую своего спутника, от этого спина ныла, а про мягкое место и говорить нечего. Не знаю, как они держатся в седле весь день.

Я ерзала с каждым шагом все больше, накидка была сброшена еще час назад, при этом все гвардейцы были по-прежнему укутаны, как будто солнце жарило только меня. Более того, за все время пути они не проронили ни слова.

Невыносимо мучила жажда, да и голод тоже, я не ела со вчерашнего дня, а последняя жидкость, что была в моем рту — нектар. Дома в стрессе это не ощущалось так, как сейчас. Просить воду или остановиться не хотелось, возможно, это было глупо, но я не была готова получить отказ, да и пока не придумала как себя вести с ними, вот и решила, что лучше терпеть и молчать. Рано или поздно, они должны остановиться или ощутить жажду, в конце концов, у нас же одни потребности, по крайней мере, я надеялась на это.

Я не знала, кем были гвардейцы, может, они вовсе ни в чем не нуждаются, такая вероятность была, это работало не в мою пользу.

В какой-то момент я увидела перед собой лес, точнее, вначале был лес, а потом он начал походить на зеленый туман: сильнее растекаясь перед глазами. Тело практически не ощущалось, только лишь то, что больше не сижу вертикально.

Приятный прохладный ветер обдувал кожу, шум листвы успокаивал, на секунду мне даже удалось забыть обо всех событиях, произошедших сегодня. Все правдивее была мысль, что стоит открыть глаза, и ничего этого не было — я просто задремала на свежем воздухе.

Между тем в сознание начал пробиваться запах еды, живот предательски заурчал, притворяться дальше спящей было большим соблазном, но именно сейчас я начала ощущать, что по мне кто-то ползет. Я открыла глаза, сдула в траву нарушителя покоя и осмотрелась: лошади паслись на поляне под солнцем, рядом с ними был один гвардеец; в другой стороне был разведен костер, возле которого сидели еще двое и по-прежнему они не сняли свои капюшоны, что теперь, вдали от жилых селений, казалось странным.

— Если ты, таким образом, решила избежать своей участи, все напрасно, это тебе не поможет, — я вздрогнула от неожиданности и повернула голову на звук. Чуть за моей спиной, оперевшись о дерево, сидел четвертый гвардеец, по голосу определила, что именно с ним ехала всю дорогу. Он бросил мне флягу с водой. И я не без удовольствия ее приняла. Хотя жажда мучила уже не так сильно, как в дороге, возможно, меня пытались напоить.

— Спасибо. Как долго я здесь лежу? — мои вопросы гвардейца интересовали мало, он не ответил и вообще сделал вид, будто и не слышал.

— Твои потребности абсолютно никого не интересуют, но ты должна сообщать, если тебе нужна вода, еда или справить нужду. Каждый раз откачивать тебя и ждать твоего пробуждения у нас нет ни времени, ни желания.

— Я поняла. Я думала, что дотяну до момента, когда мы остановимся.

— А ты уверена, что нам нужны остановки?

— Нет.

— Кто бы сомневался. Занятное чтиво, — он поднял с колен тетрадь, и я перестала дышать, это была та самая тетрадь, что я взяла с собой. Я не знала, что сказать, кажется, когда мне казалось, что все плохо я не ожидала такого поворота. — Интересно, откуда у деревенской девушки, без магических способностей подобные знания? Я же не ошибся, что писала это ты?

— Я не…, это не то…

— Могу предположить, что все подозрения в отношении тебя нашли свое подтверждение, силы в тебе нет, но твоя тесная связь с травами о многом говорит. Так кто и за что заплатил тебе четыреста золотых?

— Эти деньги я накопила. Это все совсем не то чем кажется.

— Я послушаю твою историю на заседании, хотя вряд ли оно потребуется: преступление налицо.

Видимо, так себя чувствует загнанный зверь, ситуация усугублялась все больше и я сама этому способствовала. Он прав. Вот ведь дура, иначе не скажешь. Взяла с собой тетрадь и надеялась, что ее никто не найдет, просто глупо.

— Зачем вы так? Я не преступница!

— Можешь тешить себя этой мыслью, хотя это опять же, ничего не меняет. И как сильно ты преуспела в этом деле?

Это уже было похоже на какую-то насмешку.

— Могу приготовить чай или отравить, — как это сорвалось с языка, не понимаю, но что сказано, то сказано. Я обещала отцу вернуться, а такими темпами доехать бы до замка.

Из мысленного самобичевания меня вывел тихий смех и кажется, его трясущиеся плечи вполне могут быть теми самыми плечами, что стояли в моем доме около двери. Ну, либо у нас собралась крайне веселая компания.

Гвардеец встал и направился к лошади, я не сводила с него глаз, пока мужчина открывал свою сумку и клал в нее тетрадь. Затем он развернулся и направился к уже затушенному огню. Меньше чем через минуту, ко мне подошел другой гвардеец, тот, с кем общалась на рыночной площади. Вообще, неплохо было бы узнать их имена, чтобы хоть как-то их различать. Возможно, стоит дать им прозвища, чтобы хотя бы в моей голове они не были безымянными? Он протянул мне мясо на самодельном шампуре и кусок хлеба.

— Поешь, следующая остановка будет уже после заката.

Либо я была чрезвычайно голодна, либо мясо было очень вкусным, хотя скорее первое, так как и хлеб не сильно ему уступал.

В этот раз я не ждала приглашения, а сама подошла к лошади, решив ждать там. Конь был вороной масти, его шерсть играла на солнце, длинная гладкая грива, на ощупь хоть и была жесткой, но она и близко не сравнится с тем, что я видела у других лошадей. Конь стал переминаться с ноги на ногу, за ним хорошо ухаживали, это было видно. В деревне были лошади, но ни одна из них не выглядела так благородно. Я любовалась и поглаживала коня, стараясь не придавать значения тому, как он искоса поглядывал на меня, при этом фыркая. Видимо, он мне нравился больше, чем я ему. Но заняться мне было нечем, поэтому ему пришлось смириться.

Рядом со мной оказался один из гвардейцев, он дал мне яблоко для коня. Осторожно протянув яблоко к морде, я обрадовалась, когда конь с удовольствием его умял, кажется, я могу рассчитывать на его благосклонность.

— Как вас зовут? Не очень удобно, что все знают мое имя, а я не знаю даже как обращаться к кому-то конкретному.

— Тебе это не нужно, можешь обращаться к тому, кто к тебе окажется ближе.

Вот и поговорили, ну и ладно, больно надо.

— Нам пора.

Остальные тоже вернулись, я решила, что не совсем беспомощная и смогу забраться в седло сама и пока они о чем-то говорили, обошла коня и начала взбираться. Схватившись за гриву и засунув ногу в стремя, я залезла на коня, уже было загордилась своей изворотливостью, как конь начал брыкается, и подниматься на дыбы, он топтался, намереваясь меня сбросить. Я взвизгнула, прижалась к его шее, обхватив крепко руками. Поводья то и дело хлестало меня, но ухватиться за него я не могла, просто боялась отпустить шею. Казалось, вот-вот и сил держаться больше не будет, я упаду, конь меня затопчет и все, из всех ожидающих меня опасностей, умру такой глупой смертью.

Спасение пришло, откуда не ждали, вру, конечно, очень ждали. Мой всадник остановил коня какими-то незамысловатыми движениями, сначала он мелькнул сбоку и заставил животное опустить передники ноги на землю, затем ухватил стремя и потянул на себя, заставил сделать шаг. Конь фыркнул, но послушно выполнил все указания. Когда я убедилась, что тот ведет себя спокойно, оторвалась от шеи, выпрямилась и только заметила, как сильно дрожали руки.

— Видимо, яблоком его расположение не заполучить…

— Мы едва отъехали, а это уже твоя вторая попытка попрощаться с жизнью.

Это было неприкрытым упреком, брошенным перед тем, как запрыгнуть за мою спину.

Мы тронулись и, как только покинули лес, понеслись галопом, лицо приятно обдувало, пусть и тряска вызывала дискомфорт. Я старалась держаться крепче, но оттого, что я была в седле не одна, было спокойнее. Зеленые леса сменялись полями: сначала были цветы, затем снова леса и вот виднеется поле пшеницы, значит, не так далеко будет поселение. Так и было, вдалеке вырисовывались крыши домов, мы проезжали их на достаточном расстоянии, постройки мелькали перед глазами и временами сливались в красочное пятно, моя потеря сознания не сильно восполнила то, что я не спала уже вторые сутки. Держаться удавалось все хуже и хуже, голова постоянно склонялась набок, и я заваливалась.

Ощущение крепкой руки на талии, прижавшей меня к себе, в первую секунду смутило, но я поняла, что меня держали, и отпустила ситуацию, позволив себе отклониться назад, на мужскую грудь, и положить голову на плечо. Под размеренное сердцебиение и топот копыт я погрузилась в крепкий сон.

Несколько недель в пути выматывали, особенно без подготовки. Мы делали пару коротких остановок в день, а ночные привалы длились часа четыре от силы. Все чаще мне приходилось спать в седле. Мои спутники, казалось, не испытывают усталости от такой дороги, если бы не лошади, и правда, могли бы не совершать остановок вовсе. За все это время, мне так и не удалось узнать их имен и даже увидеть лиц. Они не отличались особой разговорчивостью, но, по крайней мере, я успела привыкнуть к тому, кто ехал со мной. Теперь я не задумывалась, как соблюсти дистанцию в седле, а ехала, как мне было удобно. Подозреваю, что когда наш путь будет окончен, я еще долго не смогу сидеть нормально. На границе с пробуждением я услышала разговор:

— Остановимся за Долиной, возле озера Луар.

— Может, в трактире, что перед Долиной?

— Не в этот раз. Нужно попасть в город как можно быстрее. Если не пересечем Долину сегодня, завтра придется ждать полудня. Ты будешь рад вспомнить, как это спать на земле.

— Не могу сказать, что успел забыть, но кто я такой, чтобы спорить с тобой?

— Тоже верно.

Сквозь сон не удавалось разобрать все слова, и не уверена, что это мне и вовсе не приснилось. Но дальше стало интереснее:

— А что с девчонкой?

— А что с ней?

— Ее увлечения вызывают вопросы. Как далеко она зашла в этом? А еще интереснее, откуда эти знания. Тетрадь, что ты показал, в ней слишком точные знания, как по учебнику, а некоторые сноски явно взяты из опыта практикующего мага, но в деревне таких магов нет, кто ей это передал?

— Тоже задаюсь этим вопросом. По приезде запроси списки всех, кто мог, так или иначе, владеть этими знаниями и находился в той части Тенебриса.

— Сделаю. Но ты же знаешь, что, помимо этого, она имела тесный контакт с корнем венума. Следы были свежие, подозреваю, именно это и помогло ей раздобыть такую сумму за короткий срок.

— Уверен, так и есть. Когда средство всплывет, мы узнаем об этом, и кто изготовитель вопроса не возникнет.

— И что тогда?

— Тоже, что происходит в этих случаях, разве она чем-то отличается от остальных?

— А пока под стражу?

— А пока не распространяйся. Я еще не решил, как с ней поступить.

Это точно был не сон, потому что после упоминания обо мне, я проснулась окончательно, но продолжала лежать с закрытыми глазами. Страх сковывал тело и мысли — они знали о венуме. Я вспомнила, как гвардеец внимательно изучал мой прилавок на рынке, как его привлек шалфей и ступка, а после, что именно он стоял возле вещей, с которыми я вернулась. Значит, он прекрасно разбирается в травах, скорее всего, он маг.

Их разговор был странным, они общались без имен и статусов, но не были равны, возможно, тот, с кем я еду на лошади командир? Но почему он будет решать, что со мной делать, если меня везут к Темному? Тысяча мыслей и вариантов проносились в голове, одна была хуже другой. Они обо всем знают, наказание за это может быть очень суровым, тогда почему они не хотят об этом распространяться? Почему не взяли под стражу, как пленницу? Я точно была пленницей, но мне не предъявили никаких обвинений, хотя у них были неопровержимые доказательства.

— Твое сердце стучит громче копыт, — шепот командира возле моего уха.

Я открыла глаза, поднимая голову вверх, в таком положении я по-прежнему не видела его полностью, лишь резко очерченный квадратный подбородок и губы, мне хотелось увидеть больше, но капюшон не позволял. Заметив мой взгляд, на его лице появилась улыбка с белыми ровными зубами. Его рука по-прежнему держала меня за талию, а я не спешила принимать другое положение. Он знал, что я не сплю, а слушаю, тогда почему продолжали обсуждать мою судьбу, а до этого едва ли говорили при мне? Я не уверена, правильно ли я поступаю, но тянуть дальше не было смысла, поэтому я решила узнать хоть что-то.

— Что со мной будет? — я старалась говорить тихо, чтобы слышал только он. В этом не было нужды, когда он заговорил, маг отъехал вперед и поравнялся с тем, кто уже был там, еще один ехал где-то за спиной, о чем свидетельствовал топот копыт, но судя по звуку не сильно близко.

— Ты невнимательно слушала?

— Ты еще не решил? — это прозвучало не с сарказмом, как хотелось, — сильно мягче, но вот переход на ты остался именно от моего желания съязвить, получилось странно, но он меня не исправил, лишь кивнул. — Разве ты должен решать мою судьбу, а не правитель?

Он немного опустил голову, как будто хотел на меня посмотреть, а может, именно это он и сделал.

— А ты бы хотела, чтобы твою судьбу решал Темный? Считаешь, он может быть более благосклонен к тебе, Катарина?

— Все дело в неоплаченном штрафе?

Он рассмеялся:

— Думаешь, если бы дело было в штрафе, кто-то бы стал заморачиваться? Неуплата штрафа грозит лишь пеней, так же как и неуплата налога, и только когда сумма превышает тысячу золотых — работами, разве ты не знала? Быть может, не знал твой отец, всю жизнь проживший в Тенебрисе?

— Я… — о, боги, я не знала, точнее, знала, но гвардейцы пришли в мой дом первый раз, и это просто вылетело из моей головы, но отец ведь точно знал, тогда почему не сказал? Я резко выпрямилась и развернулась к нему почти всем корпусом, насколько позволяла поза наездницы. — Тогда почему я здесь?

— Может быть, потому, что ты используешь травы, которые вне закона для магов без лицензии, тем более для женщины, которая не имеет никаких магических сил? Может, потому что твоя аура отливает золотом и это делает тебя потенциальным носителем силы или потому, что тебя выбрал Темный? А может, это все чушь собачья и ты не доедешь до замка: тебя используют гвардейцы из-за милой мордашки и выкинут? Как думаешь, какая версия правдоподобнее?

Ком встал в горле, я старалась проглотить его, но он был словно острый камень, что с нажимом обдирал горло.

Они знали про травы, значит, это и правда могла быть причиной, но разговор, который был между ними ранее, подсказывал — освещать это они не планируют, по крайней мере, сейчас. Значит, это неосновная причина, по которой я здесь. Он сказал, про мою ауру, что она отливает золотом, но ведь это только байки. Когда-то Сута рассказывал, что после того, как женщины лишились всех дарованных сил, независимо кем они были: магами, эльфами, оборотнями, дроу, метаморфом или первозданными, он стали отличны от людей лишь внешне. Изредка встречались имеющие золотое свечение, что значило — магия не покинула их окончательно, но воспользоваться они ей не могли, ибо внутренний резерв был пуст. Моригана приказала найти всех, кого смогут. На женщин с золотистой аурой началась охота. Вначале она пыталась вернуть им магию разными способами, а затем, решив, что у каждого в отдельности ее просто недостаточно, с помощью ритуалов вытянула ее из всех, кого к ней привели. В итоге все, кто был там, погибли — ритуал высосал из них жизнь, ведь магии в них либо не было, либо она была запечатана, и что с этим сделать не смогли понять до сих пор. Но тех, кто имел такую ауру — забирали, и что с ними было дальше — неизвестно. Точнее, официально заявлено, что они служат Темному, только их никто не встречал после.

Скорее всего, это все выдумки и таких женщин не существует. Но если это правда, то Сута никогда не говорил, что моя аура была с золотым свечением, хотя не уверена, что он видел ауру, думаю, это как раз то, что он назвал чушью собачьей.

Вариант, что меня выбрал Темный, совершенно невозможен, он про меня слышать не слышал. Девушка, из небогатой семьи, живущая почти на краю Тенебриса, зачем я ему? Ерунда получается. Истории про наложниц Темного облетели весь Тенебрис, а может, и вышли за его пределы. Он превращал в нее любую девушку, которую хотел, и все считались красавицами. По слухам, участь у них вовсе незавидная, он прослыл жестоким не только к своим врагам.

А вот последнее заявление пугало больше всего. Ведь правда, я совершенно не защищена, они могут сделать все, что захотят и вряд ли кто-то им может помешать.

— Они все звучать как бредни.

— Но ты их тщательно обдумала.

— Так поступают скорее разбойники, чем гвардейцы!

— И как много ты встречала тех или других?

Я уставилась перед собой. Что я могла ответить? Разговор совершенно не клеился. Все стало мрачнее и запутаннее. История со штрафом — полная ерунда, оказалось, мне просто должны были назначить пеню, а значит, я могла никуда не ехать. Но при этом мои познания не остались тайной, и откажись я ехать, они спокойно вынесли бы обвинение, поменяв мой статус на осужденную, а пока вроде и нет клейма.

Дальше мы ехали в тишине. Я оставила все попытки выяснить хоть какую-то информацию, все равно они ничего не дают. А услышать еще что-то подобное я была не готова.

Солнце близилось к горизонту. Мы приближались к Долине. Место жуткое. Я никогда не была здесь раньше, но знаю, что после полуночи и до полудня Долину пересекать запрещено. В это время здесь небезопасно. Периметр Долины блокируется защитой купольного типа, ибо именно в это время здесь охотятся дикие и опасные существа. Редко кому удается пересечь ее живыми, если купол накрылся — отсюда нет выхода, спрятаться негде, да и не получится.

Это место появилось задолго до моего рождения, знаю, что правители и мирные жители пытались бороться с тварями много лет, но в какой-то момент Айден взял обитателей Долины под свою защиту и запретил убивать их. Причин никто не знает, был создан купол, что защищал жителей и самих существ.

При входе в Долину гвардейцы стали более насторожены, ехали мы очень быстро, после такого, лошади просто должны слечь.

Я держалась всеми конечностями, прижимаясь ближе к лошади, меня то и дело подбрасывало, отрывая от седла, но лошади ход не сбавляли. До того, как купол опустится, оставалось не так много времени, а Долина не маленькая. Я не была уверена, что в это время здесь нельзя никого встретить. Оглядываясь по сторонам, я перестала моргать.

Со стороны раздался громкий рык и скрежет, я уже забыла про все обиды и прижалась ближе к своему всаднику. Душераздирающее завывание и снова скрежет, по коже пробежали мурашки.

— Они могут охотиться в это время?

— Могут, но их не должно быть много, — командир притянул меня за талию, это движение уже становилось привычным, я поддалась, сейчас хотелось чувствовать себя хоть немного в безопасности. Но потряхивать меня не перестало. Видимо, предчувствуя мое состояние, он сжал слегка мой живот.

— Перестань трястись. Тебе не стоит бояться обитателей Долины, ты все это время находишься с тем, кто опаснее их.

— У кого-то слишком высокая самооценка?

Он рассмеялся. Хоть я не понимала, как можно сейчас испытывать веселье, когда в любую секунду ты можешь стать чьей-то едой.

В какой-то момент я услышала шум за нами, где был еще один гвардеец. Мы развернули коня, и только благодаря крепко удерживающей меня руке, я осталась сидеть на месте. Я испытала шок и ужас, когда увидела, как перед гвардейцем опускается серебристо-черная птица, и превращается в прекрасную женщину в платье аналогичных цветов, длинные серебристые волосы развивались, совершенно не подаваясь природе, они завивались, вздымались вокруг нее. Она приближалась к гвардейцу и что-то ему нашептывала, с расстояния не было слышно ее слов, но губы продолжали шевелиться. Ее улыбка становилась шире с каждым шагом. Почему никто ничего не делает? Кто это вообще?

Гвардеец не шевелился, меч безвольно болтался.

— Кто это?

— Бааван-Ши.

— Почему он ничего не делает?

— Он околдован.

Я с возмущением дернулась.

— Тогда почему остальные просто смотрят?

— Тсс, молчи, сиди и не подходи ближе.

Он подал знак магу, и они вместе спешились, подходя ближе к существу.

Бааван-Ши не отводила глаз от мужчины, к которому шла, она была уже очень близко. Гвардейцы остановились. Они позволяли ей продолжить.

Околдованный гвардеец был неестественно спокоен. Она встала вплотную к нему, не касаясь, но остальные так и не предпринимали никаких действий. От переживаний я не могла усидеть на месте, не понимая, почему они тянут, ведь намерения ее, очевидно, не благие.

Вмиг вся ее красота исказилась, и перед моими глазами предстало чудовище: длинное полупрозрачное тело, через которое виднелись кости, отросли клыки, остальные зубы напоминали рот плотоядной рыбы, уши вытянулись неестественно вверх, а ноги стали копытами. Удлиненными пальцами с когтями, она обхватила гвардейца и впилась в его шею. Именно в этот момент свет вспыхнул в руках одного из гвардейцев, он был сине-красным, и тот направил его на Бааван-Ши. Ее охватило пламя. Она закричала и дернулась назад, с ее рта текла кровь. Гвардеец, которого она выпивала упал на землю.

На него никто не обратил внимания, гвардейцы продолжали наступать. Маг удерживал ее, а командир подошел к ней почти вплотную, и тогда в его руках я увидела огненный хлыст, которым он замахнулся и обвил тело Бааван-Ши. Она пыталась выбраться, но это не удавалось. Маг прекратил воздействовать силой, он прижал руку к голове извивающегося существа, что-то, нашептывая, пока командир, удерживал ее хлыстом. Бааван-Ши обмякла и мешком упала. Теперь на земле лежало два тела.

Я не могла больше сидеть, видя, как гвардеец на земле истекает кровью, если ему не помочь, он просто умрет. Я слезла с коня и бросилась к нему, захватив с собой флягу с водой и свою сумку.

Пока другие были над телом Бааван-Ши, я присела перед почти безжизненным телом гвардейца. Это был молодой мужчина, с высоким лбом и вьющимися волосами. Оголив шею сильнее, я ужаснулась, на ней были шесть рваных глубоких отметин, из которых продолжала течь кровь. Стараясь не медлить, а действовать собранно, я промыла рану и прижала к ней руку, надавливая. Второй рукой нашла листочки тысячелистника в сумке и закинула их в рот, тщательно жуя. Приложила к ранам пережеванные в кашу листы и обмотала шею палантином, в который раньше была завернута тетрадь, завязав плотно, но чтобы он мог дышать. Пытаясь услышать его дыхание, пусть даже слабое, я села на землю рядом с ним и расплакалась. Он дышал. Все переживания за эти недели, накрыли в одночасье. Руки были в крови гвардейца, я терла их об плащ и тихо рыдала.

На плечо легла рука и крепко сжала. Я не смотрела кто это, мне было неважно. Хотела, только чтобы это все кончилось, и гвардеец выжил. Перед раненым гвардейцем сел маг. Он поднес к его груди руку, из которой начал литься свет.

— Что ты приложила к ране? — немного приходя в себя, я осознала, что была права, называя его магом и судя по увиденному, не только он обладал подобной силой в этой компании. Странно, среди гвардейцев обычно нет прямых магов. Мужчины, что владели силой — да, но чистых магов нет, так говорили.

— Тысячелистник, он должен остановить кровотечение и предотвратить заражение.

— Все верно, — он поднял глаза на командира, что стоял за моей спиной. — Ему потребуется немного времени, чтобы прийти в себя, и поправится.

— Хорошо, но нам нужно пересечь Долину, здесь дольше оставаться нельзя.

— Бааван-Ши поедет со мной, ты возьми девчонку.

— Уверен? Она крепко спит.

Тот кинул на меня взгляд и качнул головой:

— Нет, не хочу рисковать.

— Зачем вам она? — в уме не укладывалось, что они собираются взять ее с собой.

— Понравилась.

Я не могла поверить, что он шутит, обхватывая бессознательное тело существа. Дальше я ехала с магом. На самом деле, первое время было непривычно и не комфортно. Как бы странно это ни было — я успела привыкнуть к своему всаднику, а сейчас переживать весь дискомфорт по новой.

— Как вы допустили, что Бааван-Ши почти убила его? — эта мысль не давала покоя. Ведь они ничего не делали, чтобы предотвратить это — просто стояли. И только когда она напала, решили что-то предпринять. По тому, что я видела, они остановили ее без особого труда.

Он молчал, я уже не надеялась на ответ, но все-таки он заговорил:

— Что ты знаешь о существах, обитающих здесь?

— Ничего. Я ничего не знаю о тех, кто здесь живет, кроме того, что они очень опасны.

— Все так, они действительно очень опасны… Бааван-Ши — весьма кровожадное существо. Обычно она испивает жертву до дна, а та ничего не может сделать, подпадая под чары, пока Бааван-Ши в образе прекрасной женщины. — Он делал паузы, подбирая слова или обдумывая, а я терпеливо ждала. Маг был единственным, кто хоть что-то мне рассказывал, и как бы странно это ни было, я боялась спугнуть удачу. — Ее можно остановить, только отрезав голову, но обычно никто не может это сделать. Жертва под чарами испытывает чувство безусловной любви и привязанности, и даже при смерти не понимает, что с ней происходит. Бааван-Ши слабы в момент, когда кормятся, тогда их остановить легче. Мы не собирались убивать Бааван-Ши, поэтому пришлось допустить такую жертву, иначе было ее не схватить.

— Но разве не лучше убить ее?

— Только если это безвыходная ситуация. Живой она принесет нам больше пользы, чем мертвой.

Я не понимала этого, мне было жаль гвардейца, которого использовали как приманку.

Оставшуюся часть пути мы преодолели без происшествий. Успели пересечь Долину уже в темноте, лишь свет луны освещал дорогу.

Привал сделали возле озера Луар. Один из гвардейцев отправился на охоту. Бааван-Ши заставили принять форму птицы и поместили в созданную магией клетку. Она все также оставалась без сознания оплетенная кнутом, и выглядела не так пугающе.

Пока мужчины сооружали лагерь, я бродила по окрестностям, выискивая травы и собирая те, что могли приходиться. Мне нужны травы, которые могли помочь гвардейцу или пойти на чай.

Гвардеец вернулся с олениной и пока готовился ужин, я занялась перевязкой. У раненого был жар, я надеялась, что приготовленный отвар понизит температуру и снимет боль. Страха использовать свои знания больше не было, какой смысл, если и так все знают? А так я могу быть полезной и хоть немного помочь.

А когда все было сделано: гвардеец перевязан, плащ постиран — вернулась ко всем. К ужину я заварила чай с мятой и мелиссой, что должно помочь уснуть и успокоить нервы.

— Попытка избавиться от нас?

— Ты следил за тем, что я делаю, значит, и так знаешь ответ, — чем дольше мы находились рядом, тем сильнее размывались границы в нашем общении, а его, кажется, только забавляла моя вольность в словах и обращении.

Ужин был сытный и долгожданный, длительная дорога и пережитое за сегодня нагнали зверский аппетит, даже сон в палатке казался сегодня наградой.

— Завтра выезжаем на рассвете, если хотите выспаться, стоит лечь сейчас. Я останусь на карауле первый, через два часа Рэйтан, затем Равиен.

Они кивнули, а я расплылась в улыбке, чем привлекла всеобщее внимание. Присутствующие недоумевающе смотрели на меня, но даже это не могло убрать ликующую улыбку с лица: теперь я знала, что мага зовут — Рэйтан, а второго гвардейца — Равиен. То есть остались лишь мой всадник и раненый.

— Что тебя так обрадовало?

— Двое из вас только что лишились порядкового номера.

— И под каким номером у тебя шел я?

— Вторым.

— Это, по какому признаку?

— Ну, первым, кого я встретила, был Рэйтан, затем ты, а с остальными я и словом не перекинулась. Если вас я могла различить по голосу, то с Равиеном и раненым гвардейцем все прояснилось только в Долине.

— Рауль — имя раненого.

— А твое?

— А мое пусть будет для тебя сюрпризом.

— Что же в нем такого, чтобы стать сюрпризом, оно начинается на другую букву?

Он рассмеялся, я уже не в первый раз слышала, как он смеется, и каждый раз его смех был живым, настоящим.

— Думаю, ответ на этот вопрос ты получишь, когда узнаешь имя.

— Ладно, как хочешь, тогда до того момента останешься гвардейцем под номером два.

— Насколько понимаю, я здесь единственный, чье имя для тебя неизвестно, так к чему эти номера? Можешь звать меня единственным, — он снова смеялся надо мной. Каждый раз, когда я хотела съязвить или ответить сарказмом он выворачивал все так, что уязвлено и глупо себя, чувствовала я.

Все отправились спать, в этот раз не было палаток, а был сооружен навес и под ним разместили спальники. Это значило — сегодня мы все должны были спать рядом, сначала мне такая идея не понравилась, но поразмыслив, я убедила себя, что не так она и плоха. По крайней мере, так я буду чувствовать себя в безопасности, когда рядом Бааван-Ши. Я выбрала крайний спальник. Рэйтан разместился ближе к Раулю, чтобы быть рядом, если тому станет хуже. Равиен занял место у входа.

Сон совершенно не шел, адреналин, гуляющий в крови, не давал покоя. Я ворочалась, до тех пор, пока в голову не пришла гениальная мысль: раз все спят, неплохо было бы смыть с себя вчерашний день в озере, ведь так удачно Луар под боком. По ровному дыханию и тихому сопению я уверилась, что все спят, и выбралась из убежища на улицу. Мой таинственный всадник сидел возле костра, вычерчивая что-то на земле.

Стараясь проскочить и не привлечь к себе ненужного внимания, я пошла немного вбок, где меня не должно быть видно.

— Далеко собралась? — он стоял за моей спиной.

— Не спиться, хотела искупаться.

— Не стоит отходить далеко, здесь для тебя может быть небезопасно.

Я метнула взгляд на птицу, что так и лежала в клетке, внутри все съежилось: желание стать чьим-то кормом так и не появилось, но искупаться очень хотелось. Он проследил за моим взглядом.

— Для тебя она не опасна. Ей по вкусу мужчины. Хотя нет, скорее всего, она убила бы и тебя.

— А ты умеешь подбодрить.

— Зачем мне тебя подбадривать?

— Действительно, — я фыркнула и скривилась, не пытаясь скрыть свое недовольство, но изначальный курс не изменила. Неожиданно он схватил меня за руку, не давая сделать шаг.

— Ты можешь искупаться здесь, — он указал на ту часть озера, что была прямо перед нами.

Я посмотрела на вход в озеро, затем на палатку, потом снова на озеро. По нему красиво пролегала лунная дорожка, вода была спокойная, и на самом деле залезть в нее захотелось еще больше.

— Я не буду заходить в озеро перед тобой.

— Почему?

— Ты серьезно спрашиваешь это?

Он кивнул, а испытала раздражение.

— Может быть, потому, что для этого нужно раздеться?

— Так разденься, — гвардеец нагло провел рукой по моим волосам, перебрасывая их за спину. — Могу в этом поспособствовать.

— Да ты издеваешься! Я не стану перед тобой раздеваться! Имени своего не говоришь, но при этом хочешь, чтобы я перед тобой голышом ходила?!

— То есть, если скажу свое имя, ты будешь ходить передо мной голышом?

— Нет же! — я не желала разбудить никого своим криком, но сдерживать эмоции было сложно, и я ведь понимала, что он специально провоцирует меня, видимо, решил поразвлечься таким образом.

— О, определенно будешь, — голос его выдавал, что он улыбался, причем самой самодовольной улыбкой, а из моих глаз вот-вот должны были посыпаться искры.

Я злилась на него, на всю ситуацию, что происходила. На то, что он так близко стоял. На его безразличие и то, что он смеялся надо мной, даже то, что я не знала его имени и как он выглядит, выводило меня из себя. Только голос: бархатный, с легкой хрипотцой и властный. О, голос был определенно властный.

Я сверлила взглядом темное пятно в капюшоне, где должно быть лицо. Мне хотелось видеть глаза, когда он это все произносит, я уже нарисовала их крайне бесстыжими.

Он рассмеялся… снова. У него красивый смех, очень напоминающий искренний, хоть и страшно раздражал, но злость постепенно отступала.

— Иди, Катарина, принимай водные процедуры, вставать придется рано, — он убрал руку, а я даже не поверила в такую перемену в нем. Нужно было быстрее с этим закончить и постараться уснуть. Я развернулась, чтобы двинуться по выбранному изначально маршруту.

— Я говорил серьезно, тебе лучше искупаться здесь. Я не поверну головы, пока ты не позволишь, даю слово гвардейца.

Я сощурила глаза, в чем-то он был прав, идти в кромешную темень и оставаться там не только небезопасно, но и страшно, если честно.

— Даешь слово?

— Гвардейца, — что-то в его словах не давало покоя, пусть сейчас его голос звучал серьезно, но закравшееся сомнение уже пустило росток. Пока я раздумывала, что именно меня смутило — он отошел, сев ко мне спиной и потеряв всяческий интерес.

Что же, если он не будет на меня смотреть, но при этом будет охранять, тогда почему нет?

Вода была слегка прохладной, она успела прогреться за день, но все же недостаточно. Я не собиралась плескаться в ней долго, хотела лишь смыть с себя этот день. Думаю, после освежающей воды, мне будет казаться еще теплее в спальном мешке. Убедившись, что мой страж держит свое слово, я разделась. Сейчас я жалела, что не взяла с собой запасную одежду, спать в том же, в чем провела несколько недель активной поездки, было неприятно, но выбора нет и думать об этом не стоило.

Штаны и тунику аккуратно сложила на берегу, стоять полностью нагой было немного странно, осознавая, что рядом четыре мужчины и пусть один из них без сознания, он все равно был мужчиной и совсем близко. Да уж, Катарина, жизнь заставляет перешагнуть границы морали. Не став долго задерживаться в таком виде на суше, я шагнула в воду, распуская на ходу волосы. Прохладная вода пробрала до костей, вся кожа покрылась мурашками, но это сейчас не было отталкивающе, наоборот, это вызывало секундное напряжение, а затем отступало и дарило легкость, я нырнула и поплыла чуть дальше. Мысленно похвалив себя за то, что все-таки решилась искупаться, это было мне действительно нужно. Так, я легла на спину и засмотрелась на звездное небо, теперь я не была уверена, что захочу отсюда вылезать. Часть меня была под водой, от этого я слышала все искаженно, это тоже было как-то успокаивающе, волосы извивались в воде, лаская кожу. Слабый ветерок, глади те части тела, что были на поверхности, кожа то и дело покрывалась мурашками, а грудь налилась и стала еще более чувствительной, но я не собиралась, что-то менять, не сейчас. Сейчас хотелось быть в моменте, насладиться им, и я определенно с этим справлялась. Стараясь моргать реже, разглядывая причудливые образы, созданные звездами, представляла, что кто-то сейчас также смотрит на звезды, интересно было бы узнать, что где-то есть те, кто чувствуют то же, что и ты.

Легкое прикосновение от пупка и выше к шее вырвало меня из размышлений, я вздрогнула и сразу ушла под воду, но чьи-то руки вернули меня на поверхность. Я схватила ртом воздух и перед тем как успела открыть глаза, услышала его.

— Решила утопиться перед сном? — насмешливо, но в этот раз я смогла не только слышать его, но и видеть. Я замерла, забыв совершенно, что ситуация требует моего возмущения. Сильные плечи покрывали черные вьющиеся волосы, крепкая шея, уже знакомый подбородок и улыбка и правда, лукавая: уголок губ с одной стороны был вздернут чуть сильнее. Глаза, о Боги, не может быть, зрачки — в них был огонь, буквально в них горело пламя. Передо мной был первозданный. Я расфокусировала зрение и снова сфокусировала, только теперь не на отдельных участках, а на картинке в целом и издала что-то похожее на стон или протяжный выдох честно, сама не поняла, что это было. Но разве это важно, когда перед тобой Айден Аскар, правитель этих земель? Это просто невозможно. Я снова пошла под воду, именно к этому приводит прекращение движения в воде. Только сейчас меня держали его руки, крепко обхватившие талию. Айден сократил между нами расстояние настолько, что я касалась его горячего тела.

— Прекрати.

— Прости?

— Прекрати так смотреть на меня.

Я медленно моргнула, еще раз, стараясь вернуться в перевернутую с ног на голову реальность.

— Катарина, я серьезно, — его лицо стало слишком близко, настолько, что я ощущала дыхание. — Прикрой рот, поверь, соблазна сейчас достаточно и так, — он повел взглядом от моих губ ниже по шее и к обнаженной стоячей груди. Зубы стукнули между собой, когда я резко захлопнула рот. Ситуация казалась невозможной.

— Это не может быть правдой.

— Думаешь это твоя фантазия?

— Ты… вы не можете быть реальным.

— Так прикоснись, если тебе нужно подтверждение, — он прижался сильнее, я чувствовала каждую часть тела, включая ту, что упиралась мне в бедро. Айден не двигался, но мы не шли ко дну, не было сомнений, что и здесь он применил свою силу. Дыхание стало прерывистым, я не могла отвести взгляд от его лица. Он был красив, его внешность была грубой, мужской, но это делало его стократ привлекательнее. Он положил мои руки себе на плечи, и я вцепилась в них, как в спасательный круг. Я не находила объяснения своим ощущениям рядом с ним, словно пьяная, одурманенная, была ли это магия, может страх?

Слишком близко, слишком интимно, слишком горячо. Он прикоснулся губами к моей шее и прошелся ими до подбородка. Я задрожала в его руках.

— Тебе холодно?

— Кажется, мне слишком жарко, — и снова самодовольная улыбка, ему нравилось мое состояние: растерянность, податливость, как тело реагировало на него, при каждом прикосновении выгибаясь навстречу.

Он коснулся моих губ, сначала оставив лишь легкий поцелуй, а затем повторил, но уже более настойчиво, оттягивая нижнюю губу, овладевая ей, посасывая и снова возвращая. Углубляя поцелуй, его язык пробрался в мой рот, и я застонала. Я закрыла глаза и, неожиданно для себя, ответила на поцелуй, стараясь не думать о том, что и с кем сейчас происходит, просто отдавшись моменту. В голове все было затуманено, поцелуй и его ласка опьяняли. Айден взял меня за волосы и немного оттянул назад, открывая для себя шею. Я чувствовала его губы, сменяющие зубы: резкий укус и снова нежный поцелуй. Открыла глаза — звездное небо, сейчас они казались ярче.

Меня захлестнули эмоции, которые не должны были возникнуть, не здесь, не сейчас, не с ним. Его рука блуждала все свободнее, все откровеннее. Я уперла руки в его плечи, пытаясь создать немного пространства между нами, отчаянно стараясь вернуть самообладание. Он поддался и посмотрел на меня затуманенным взглядом, хотя скорее, так смотрела я.

— Разве ты не должен следить за периметром?

— Я слежу.

— Сейчас ты, кажется, следишь за мной.

— Они в безопасности, не думай об этом. Это все, что ты хотела узнать? Можем продолжить?

Я отрицательно мотнула головой.

— Мы не можем.

— В чем проблема?

— Я не хочу.

— Твое тело говорит обратное.

Лицо густо покраснело, мое тело и правда, вело себя развязно. Я постаралась вырваться, а он без сопротивления отпустил, из-за чего я снова ушла под воду, хлебнув воды. Пришлось быстро шевелить руками, чтобы выбраться на поверхность. Необдуманно уцепившись за его корпус, как за спасательный круг, выбиралась на поверхность, выплевывая пресную воду — закашлялась.

Когда пришла в себя, туман в голове рассеялся. Он был напротив. Не шевелился, не прикасался ко мне, только смотрел. Вокруг было так умиротворенно, так красиво, вода ощущалась теплее. Я не сразу это заметила, скорее, думала, что меня просто бросает в жар, но он точно приложил к этому руку. Странное чувство. Все боялись Айдена Аскара, считая его жестоким, но все эти дни, он был обычным гвардейцем. Я не увидела жестокости, и гвардейцы общались с ним вполне обычно, по крайней мере, Рэйтан не выказывал никакого страха по отношению к нему. А теперь он здесь, передо мной, абсолютно обнаженный, как и я перед ним. Было ощущение, что сейчас я проснусь в своем спальном мешке, а это лишь игры разума.

Сегодняшний день поменял все в моей жизни, я не уверена, что будет завтра, как дальше сложится моя судьба. Но было еще и другое чувство: частички от любопытства, предвкушения, страха и трепета. Произошедшее между нами было неправильно, но таких ощущений я не испытывала никогда, и вот они казались правильными.

Весь ужас последних недель был стерт настойчивым поцелуем. Мысль, что пришла следующей, не напугала, она вписалась как что-то очень похожее на все эти события. Если я не знаю, что будет завтра со мной, так почему не представить, что сегодня все именно так, как должно быть?

Я провела пальцами от его бедра к груди, рисуя незамысловатые узоры. Глазами, следуя за пальцами, наблюдая, как вздымается его грудь. И только когда рука поднялась по шее и коснулась лица, я подняла глаза не него, Айден внимательно наблюдал за мной с небольшим прищуром, но не останавливал. Поэтому не остановилась и я, в это раз хочу быть смелее, хочу быть другой. Придвинувшись к нему вплотную — закопавшись рукой в его волосах. По ощущениям они были как самый мягкий шелк, я потянулась к губам, коснулась сначала уголка, затем прошлась языком по нижней губе и захватила ее, как до этого делал он. Кажется, именно в этот момент он перестал ждать: впившись в меня, обхватив руками за ягодицы и крепко сжав, я вскрикнула от неожиданности, но послушно обвила его ногами, между нами не осталось пустого пространства. Айден продолжал целовать и поглаживать. В этот раз я сама откинула шею назад, давая ему возможность целовать меня так, как он хотел. Не знаю, сколько времени прошло за нашими ласками, я очнулась, лишь, когда почувствовала, как его твердая плоть упирается в меня, пытаясь проникнуть.

— Айден! — это было тихим вскриком. Он сжал мой бок чуть сильнее.

— Скажи еще раз, Катарина, — я знала, чего он хотел, понимала, но чувствовала, что если произнесу его имя снова, он не остановится, точно нет.

— Подожди, мы не можем.

— Снова не хочешь?

— Дело не в этом, — я опустила глаза, не зная как сказать, но, к моему счастью, он догадался сам. Айден поднял мое лицо, заставляя посмотреть на себя.

— Ты девственница?

Я зажмурилась, испытывая стыд, за все, что происходит, но Айден слегка ослабил напор.

— Не вижу никаких препятствий, это легко исправить, — эти слова заставили меня напрячься, а на лице Айдена появилась хитрая улыбка.

На самом деле пусть мое тело и желало этого — мозг подавал сигналы бедствия.

— Расслабься, Катарина, так и быть, займемся этим в другой раз, — поначалу я наплевала на то, что будет дальше, но тогда я была не в себе. Сейчас же, одна только мысль о том, как будет развиваться дальнейшее наше общение, вызывала спазмы в животе, но обдумать все и задать вопрос он мне не дал:

— Нам пора возвращаться, — с этими словами он развернулся и поплыл в сторону берега, то же самое сделала и я.

Айден вышел из воды, когда я только подплывала и исчез в тени деревьев. Когда я уже могла стоять и двигалась к берегу пешком, он вновь появился. Его волосы были слегка влажными, штаны надеты, но не застегнуты, при этом крепко держались на бедрах, а выше он был обнажен. Я залюбовалась им. Его сильным, мускулистым телом, прошла глазами по всем открытым участкам, но продолжала двигаться, поглядывая, как мне казалось, совершенно незаметно, из-под опущенной головы. Мне стало неловко от осознания, что сейчас он смотрит, как я выхожу из воды обнаженная. Его взгляд обжигал, особенно после того, что между нами произошло.

Айден подошел, не позволяя сделать шаг дальше, закутал в свой плащ и на руках понес к палатке, я не спускала с него глаз, крепко обхватив за шею. Уже на подходе я заметила, что палатку покрывает светло-голубое свечение.

— Что это?

— Защитный купол. Ты же не думала, что я буду развлекаться с тобой, оставив своих людей без присмотра?

От его развлекаться неприятно кольнуло в груди. Для Айдена это было лишь развлечение не более… что вообще произошло? Я знаю его всего ничего, не как правителя — как мужчину, и так себя вела.

Я убрала руки с шеи и хотела слезть на землю, но он не позволил. Занес меня в палатку и опустил в мой спальник. Там было тихо, по-прежнему все спали. Возможно, скоро ему нужно будет смениться, но не сейчас. Он поцеловал меня на прощание и вышел, не сказав ни слова. А я осталась со смешанными чувствами, не осознавая, что сегодня произошло между нами, но день однозначно выдался запоминающимся. Сама не заметив как, я погрузилась в глубокий сон.