Осталось одно воскресенье

Элла Чудовская (2024)

В декорациях острова, на фоне размеренной жизни семьи Макара, появляется девочка-подросток. Она отмечает течение времени воскресеньями, совершенно потеряна в странном взрослом мире полуправд и, кажется, никому не нужна. Единственный близкий человек ушёл, лучшая подруга отправила её в бан, мать занята своей жизнью, а с отцом ещё только предстоит познакомиться. Она хочет понравиться. Хочет спрятаться. Пытается не быть как все. Играет. Сквозные герои и место развития событий объединяют третью книгу автора с двумя предыдущими — «Синева» и «Совсем немного дождя». История продолжается. Стало ли ошибкой̆ приобретение дома-мечты у самого синего моря? Кто заглядывает в окна по ночам? Что случится, когда придёт Зефир? Способны ли меняться взрослые? Кем предстанет Софи в последнее воскресенье лета?

7

Лариса совсем перестала спать. Поднималась среди ночи, выходила на веранду — могла просидеть в кресле, завернувшись в плед, до самого утра. Ей слышались шаги, шорохи, скрежет. Макар не разделял с ней этих бдений, злился и недоумевал: как можно расслышать шаги по траве, когда рядом постоянно вздыхает и шлепает по скалам море? Лариса, сходи к врачу, пусть тебе выпишут успокоительное, и тогда ты сможешь адекватно воспринимать этот натуральный мир, в котором ночные мыши машут крыльями, ежи шебуршат в траве, ящерицы карабкаются по камням…

Семья — это непрерывный психоэмоциональный обмен. Нервное напряжение жены не могло не отражаться на состоянии Макара. Смотрел на ее осунувшееся лицо и чувствовал жалость. Хотелось защитить, но от кого? Постоянно всплывали картинки из гангстерских фильмов: вот он выглядывает из-за угла, в руках пистолет, пиф-паф — черная тень падает навзничь. Интересно, как здесь получают разрешение на оружие? Скорей бы вернулся Слава — им срочно нужен источник здравомыслия.

Дипломированного специалиста ждали с последним паромом поздно вечером. Макар с утра съездил на рынок — Лариса решила порадовать сына любимыми варениками с ягодами. Бери всё, что увидишь, вишни всё равно еще нет! А Макар нашел ее, вишню, первую, тугую, налитую гранатового цвета соком. Торговые ряды пылали россыпями алой клубники, плотное душистое облако аромата перебивало все прочие запахи — казалось, и рыба, и сыры, и даже специи пахнут клубникой. Взял. Черешни, черной, крупной, взял. Мушмулы японской, желто-оранжевой, прихватил. Йогурта греческого, масла, брынзы, хлеба, зелени… Вышел с рынка, нагруженный как ослик.

Маша к вечеру оживилась и вызвалась помогать с варениками, да чуть всю черешню не съела. Лариса уже начала тревожиться — пронесет же девку… Но ее отвлек звонок телефона.

— Макар! Пьетро звонит! Возьми трубку — у меня руки в муке!

— Кто такой Пьетро? — спросит Маша, выбирая вишневые косточки.

— Старший по улице, сосед справа. — Макар поднесет телефон к лицу жены, разблокирует и перенаберет оборвавшийся звонок. — Алло! Пьетро, что случилось?

— Включи на громкую! — распорядится Лариса.

— Маркуше, беда!

— Что?! — выдохнут все на кухне.

— Прокопий дом продает!

— Как?!

— К нему приехал какой-то бандит, привез покупателя, и они уже оформляют сделку! Маркуше, ты меня слышишь, Маркуше?

— Слышу. Ты ничего не путаешь?

— Как я могу путать? Мне из мэрии позвонили, бандит этот ходит, везде свой нос сует!

— А Прокопий что говорит?

— Ничего не говорит. Маркуше, ты с ним поговори — он тебя одного слушает. Обманут старика!

— Хорошо. Спасибо.

Макар нажмет отбой, сядет на стул, поскребет ногтями лоб, потрет лицо и уставится на жену круглыми глазами, полными недоумения.

— Почему он так с нами? — у Ларисы от обиды задрожит подбородок. — Звони Прокопию.

— Я Стеше позвоню. На веранде поговорю.

Стефания не удивится вопросу Макара — она еще вчера узнала о продаже дома и отъезде Прокопия, когда навещала деда. Ей удалось сфотографировать водительское удостоверение «так называемого внука». Да, она его видела. Да, она залезла в его барсетку. Да, он совсем не похож на грека, скорее на мексиканца — низкорослый широколицый крепыш с усами. И да, у него фамилия Прокопия, но это еще ничего не значит. Она попросила Марту и Людовика по своим каналам проверить личность гостя. Когда будет информация, сразу сообщит. Но если Макар съездит к деду и задаст ему все те вопросы, которые их так волнуют, то это будет очень здорово, ведь она — в состоянии шока от неожиданной новости — полностью сосредоточилась на охоте за документами проходимца.

— Мы все в шоке. Стеш, такие дела ведь быстро не делаются. Почему Прокопий с нами не поговорил, не посоветовался?

— Сама всё время об этом думаю. Не хотел советов, сомнений и раздумий?

— Завтра заеду к нему.

Славу привез Людовик самолично. А как же, именно он в айтишнике-стартапере открыл талант агронома, гордился им, как родной отец. Все их семейные переживания и восторги померкли на фоне ликующей радости Людо.

— Обмоем диплом! — Как обычно, Людовик привез пару бутылок продукции своей винодельни.

— Диплом пришлют месяца через два — процедура регистрации довольно долгая. — Слава, окруженный сыном, женой и собакой, которые жмутся к нему, чувствует себя немного неловко.

Макар с Ларисой торопятся накрыть стол — пусть все скорее рассядутся, за вкусной едой неудобство сгладится.

— А вот и варенички горяченькие! — Лариса ставит в центр стола несколько глиняных, в синей глазури салатников. — Вишня, черешня, клубника. Со сметанкой или йогуртом — кому как нравится. Приятного аппетита.

— Варенички? Это какая кухня? — Людовик заглядывает в миски, и Лариса ему первому накладывает угощение. — A-а, такие равиоли с ягодами.

— Русская, конечно! Пробуйте! — Лариса провожает глазами вареник, наколотый на вилку. — Ой, там же сок, аккуратно.

Людовик, естественно, поставил пятно на поло, но ему ли переживать из-за пятен. Восхитился русской кухней, попросил вареничный мастер-класс для своего повара. Лариса зарделась. Откупорили вино, поговорили о перспективах карьеры Вячеслава, обсудили гипотетическую постройку собственного дома.

— Макар, мы сразу говорили с тобой о том, что дом вам нужен большой. Этот хорош — Карла сама делала проект, контролировала каждый этап стройки. Дом простоит века. Я бы советовал подумать о расширении.

— Мне дурно от одной мысли о пристройках — это всегда убого. — Лариса не смогла не вмешаться в мужской разговор.

— Я знаю крутых ребят в архитектурном бюро, поставим перед ними задачу сделать из хорошего лучшее. Покрутят, порисуют — вы удивитесь. Обещаю.

— Попытка не пытка. Я прикинул кое-что, но мнение профессионалов всегда интересно. — И всё же в голосе Макара звучит сомнение.

— Пап, я беру финансирование на себя. Твой сын — высокооплачиваемый специалист! — Слава улыбается и выпячивает грудь.

Людовик поддерживает его слова кивком головы.

— Ого, — только и может ответить гордый отец, а мать опять покрывается краской: мой.

Макар провожал гостя до машины и боролся с искушением спросить о деле Прокопия, но вдруг понял, что обижен на старика и хочет услышать разъяснения из его уст. Неужели за все эти годы он не заслужил доверия? Всю ночь потом ворочался, жевал свою обиду. Ларка же, впервые за последние дни, спала как убитая.

Прокопий сам позвонил ему с утра пораньше. Приходи, говорит, большой разговор есть. О как, большой.

Макар накрутит себя так, что Лариса вложит ему в карман таблетки от давления. Ну, мало ли. К деду зайдет с улыбкой, шутками. Как поживаете и всё такое. Прокопий посмотрит на него больными глазами и пальцем укажет на стул: садись.

— Я знаю, что ты знаешь. Хотел сам всё рассказать, когда буду готов. Но как вышло, так вышло.

Макар промолчал.

— Лукас позвонил мне полгода назад.

Макар повел бровями и положил на колени сцепленные в замок руки.

— Я сразу принял решение и долго думал о том, когда вам сообщить. Вы бы отговаривали меня каждый день. Каждый день был бы отравлен предстоящим расставанием.

Макар покачал головой.

— Я старый. Очень старый. Я скоро умру. Не спорь. Этого никто не отменит. И я счастлив, пусть ненадолго, соединиться со своей семьей. Внук, трое правнуков. Я им нужен, я могу быть им полезен. Деньги за дом пойдут на образование детей. Хорошее образование. Они станут большими людьми. Что может быть лучше?

Макар пожал плечами:

— Прокопий, всё и так им бы досталось.

— Не уверен. Ты видел моего родственничка, Артемия. Хотел бы, чтоб он здесь хозяйничал?

— Пожалуй, нет.

— Вот и я тоже. Мои последние дни пройдут в кругу моей семьи, моих потомков. Они не успеют привязаться ко мне, а вы не увидите меня прахом. Не сиди с такой кислой физиономией. Порадуйся за старика.

— Я порадуюсь, дед. Привыкну к этой мысли и порадуюсь. Обидно, что ты думал, будто мы не способны понять значения семьи для тебя.

Прокопий отвел взгляд в сторону.

— Спасибо, что ты был у нас. Когда отъезд?

— Лукас сейчас подъедет и скажет. У меня просьба к тебе.

— Какая?

— Отвези его к Афине.

Дорога к скальному мысу, где Прокопий развеял прах своей дорогой супруги, где когда-то утонул их младший сын, заняла полчаса. Подвижный, непоседливый Лукас успел показать фотографии всей своей семьи: я-то метис, а жена моя гречанка, и сын старший, смотри, копия Прокопий. У парня были синие, глубоко посаженные глаза, высокий лоб, широкие брови, массивная переносица, крупный рот — вполне можно было представить, что в молодости Прокопий был таким же красавчиком. С не меньшей гордостью Лукас продемонстрировал фотографию своего бара на пляже Сан-Диего и проката для серфингистов. Приезжайте в гости — всех поставим на доску! Снимки дома во всех ракурсах, небольшого, но симпатичного. Вот это окно, смотри, вот, справа — здесь комната деда будет…

Козырек скалы, нависающий над морем, на котором они с Прокопием когда-то сидели и разговаривали о дорогом и болючем, частично обрушился. Макара пробрало мелкой дрожью. Из трещин разлома торчали сухие корни кустарника. Гнездо сердитых птичек унесло ветром.

— В общем, это здесь. — Макар указал на оборванную каменистую тропку. — Не будем подходить близко. Может быть опасно.

Они отошли немного в сторону, к более пологому и низкому участку. Постояли, посмотрели на воду, помолчали. Море было всё таким же — прозрачной зелени, с длинными густыми прядями светлых водорослей. Оно тяжело ворочалось под высоким берегом.

— Океан совсем другой, — прокомментировал увиденное Лукас.

— На то он и океан. Послушай, я тебя совсем не знаю… без обид. Если всё дело в деньгах, забирай и проваливай. Деда оставь в покое. Нам Прокопий как родной — в обиду не дадим.

— Да, ты меня не знаешь. А про тебя я давно слышу много хорошего и просто отвечу: спасибо, но и нам он родной. Родной без «как».

— Где же вы были всё это время?

— Отец умер…

— Соболезную.

— Он умер, я стал разбирать его вещи — нашел записную книжку и начал звонить по всем номерам. Дед у него был записан под одной буквой. Тема греческих родственников у нас в семье была табуирована. Обида, ревность, ненависть — ядреная смесь, в которую не хотелось без нужды погружаться. Мне всегда были интересны наши корни. Понять, что это за люди, как так вышло. Отец-то не очень хорошим человеком был. Думаю, в нем причина. А дед классный.

— Классный.

Макар вернется домой разбитым, выжатым как лимон.

— Ты не заболел? — встревожится Лариса. Коснется его лба тыльной стороной ладони. — Пообедаешь?

— Нет, милая. Пойду полежу.

— Как Прокопий?

— Прокопий уезжает и оставляет нам свой немеркнущий свет, как далекая звезда.

— Не говорил он так.

— Это моя вольная интерпретация. Прощание с дедом предлагаю провести перед паромом на Большую землю.

— Фу, как некрасиво ты сказал. А внук этот его — настоящий. Я со Стешей разговаривала.

— Я видел фото правнука Прокопия, и это лучшее свидетельство правды. Чао, дорогие.

Машка посмотрит вслед его удаляющейся печальной спине и спросит у Ларисы:

— Чего это он такой?

— Без старшего деда не быть ему младшим, то есть молодым, дедом. Теперь он просто дед, вот и расстроился. Лишь бы не расклеился наш дед.

Здравствуй, Карла!

Николь заболела, и ее забрала мама.

Кто заберет меня, если я заболею?

Теперь у меня осталась только Ириска.

Ты заберёшь меня, бабушка?

Твоя Софи, 6 лет ♥