Горечь пепла

Эллен Фоллен, 2017

Они были поглощены любовью и не могли представить, что когда-нибудь смогут испытать на себе предательство. Он забывается в компании привлекательных и безотказных женщин, она – погружается с головой в своё любимое дело. Он понятия не имеет, как ему отпустить прошлое и продолжать жить дальше, пока она пытается жить настоящим. Он ни за что бы не заметил её в толпе среди прохожих, она, в свою очередь, не стала бы тратить своё время на такого, как он. И, если бы его брат не обратил однажды на неё внимания? Не случись несчастье, которое их объединило. Что было бы тогда? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Дилан

Смена все никак не заканчивалась. В промежутках между приемами пациентов я только и делаю, что напиваюсь кофе. Из операционной для наблюдения перемещаюсь в палаты, затем меня перекидывают в приемную. И ни одна из этих работ не является хуже другой. Мы низшее звено — омываем, зашиваем, делаем уколы, берем анализы и бегаем по кругу. Сегодня уже третьи сутки моего пребывания в госпитале, поэтому я чувствую себя словно робот.

— Вскрыть, отрезать, зашить… — повторяю раз за разом. Эта мысль крутится у меня в голове после операции на аппендицит.

— Вскрыть, отрезать, зашить… зашить… — врезаюсь в парня из реанимации.

— Дилан, очнись. Двое — на приход, — показывает мне рукой на дверь приемной.

Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и бегу со всех ног на улицу. Сирена скорой помощи звучит очень близко. Машина выезжает из-за угла, и сразу же открываются двери.

— Мужчина, сорок восемь лет. Лобовое столкновение. На стекле трещины от удара. Давление нестабильное. Требуется обследование. В сознании. — Вытягиваю каталку и направляюсь в открывшиеся двери.

— Вызовите доктора Томпсона! — кричу я и направляю её в рентген-кабинет. — Не переживайте, вами займется наш нейрохирург. А пока мы сделаем вам снимок, чтоб исключить кровоизлияния, — обращаюсь к пациенту.

Мы поднимаемся в лифте, и для дальнейших действий я передаю пациента медсестре. Возвращаясь в приемную, облокачиваюсь на стену и закрываю глаза. Двери лифта открываются, и входит мой отец.

— Дилан, ты почему все еще на работе? Твоя смена закончилась двенадцать часов назад. Ты хоть спала сегодня? — Отец обеспокоен, и это сразу заметно по его дрожащему голосу.

— Все хорошо, я поспала в ординаторской четыре часа и чувствую себя нормально. Осталось каких-то шесть часов, и я буду дома. Завтра обед у вас, я помню, — пытаюсь вымучить улыбку и кидаюсь ему в объятия, пока никто не видит.

— Родная, сон и еда. Не забывай. Надеюсь, этого больше не произойдет. Майкл и мизинца твоего не стоит. — Отец гладит меня по голове и отходит на шаг, когда открываются двери.

— Хорошо. — Прохожу мимо него, не оглядываясь. Не хочу, чтобы он видел, как я вымотана.

В приемной на пострадавшего заполняю документы. Вокруг много пациентов, в основном с травмами. Доктора осматривают и берут анализы.

— Эй, малышка, не хочешь побыть моим доктором? — глубокий мужской голос заставляет меня поднять голову от заполнения бумаг.

Вижу недалеко от себя высокого и широкоплечего мужчину. У него недовольный вид. И складывается такое впечатление, что он кутил всю прошлую ночь. Да что тут гадать, когда я прямо-таки ощущаю в воздухе этот запах перегара.

Господи, когда уже закончится моя смена?

Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что все заняты.

— Я сейчас к вам подойду, — отвечаю ему. А если серьезно, пинка бы ему под зад за «малышку». Мы что, в баре? Ставлю подпись на документах и отдаю в регистрацию.

— Здравствуйте, мне необходимы ваши документы для заполнения, мистер… — улыбаюсь ему.

— Коулмен. Кейн Коулмен. И сотри, детка, со своего лица эту дежурную улыбочку. Мне необходимо просто промыть и зашить чертову рану, — смотрит на меня из-под нахмуренных бровей и медленно стягивает с себя кожаную куртку, похожую на байкерскую.

Его рука опухшая, бордово-красная, рана воспаленная, края неровные. Это не ножевое. Тогда что? Осколок?

— Чтобы избежать осложнений с переломом, мне необходимо сделать вам рентген, если вы не против. Сейчас я обработаю вашу рану и введу обезболивающий укол. Обследование не займет много времени, — натягиваю перчатки и тянусь к его руке, чтобы нащупать масштабы.

— Нет там никакого перелома. Просто хотел хорошенько надавать парню, который дерется как девчонка, — бубнит он.

— То есть вас избила девчонка? — приподнимаю бровь.

— А ты смелая, малышка… Дилан. Неплохая шутка. Запомню, — здоровой рукой он прикасается к моему бейджу, слегка задевая мою грудь.

— Сидите смирно, — отхожу от него на шаг. — Для вас я доктор Барлоу, — начинаю обрабатывать его рану и ощупываю на предмет перелома. Вроде все спокойно.

— Никаких рентгенов и обезболивающих. Я не мальчик, — кряхтит он от боли, когда я надавливаю сильнее.

— Хорошо, мистер Коулмен. Но я, подписав только что документы, несу ответственность за вашу жизнь. Поэтому извините, — ставлю его перед фактом, — сидите спокойно. Иначе, боюсь, мы с вами далеко не уедем. Хотите быть героем и терпеть боль? Поиграем в героев, без проблем, но рентген сделаем. У нас есть детское отделение. Вы кем предпочитаете быть? Дартом Вейдером или сладким Бэтменом? — он смотрит на меня, как на полоумную. — Все понятно, значит, делаем рентген.

Он неохотно садится в кресло, и мы едем в рентген-кабинет. Там он тоже бубнит и дерзит. Я молча занимаюсь им, у меня нет сил бороться с его тупостью и обращать внимание на его глупое поведение. Снимок показал, что все кости целы. Поэтому я собираюсь зашивать его рану.

Пока я продеваю нить и нахожусь в поисках необходимых мне инструментов, он хватает со стола медицинский степлер и, не издавая ни единого звука, закрепляет им свою рваную рану.

— Господи, что же вы творите? — пытаюсь выхватить у него степлер. Не напрягаясь, он удерживает меня одной рукой. Конечно, с такими-то ручищами.

— Ты слишком сонная и медлительная, малышка Дилан. У меня нет желания еще полчаса смотреть на твою кислую физиономию, — грубо отрезает он, тут же хватает бинт и начинает затягивать рану.

— Но вас… вам необходим курс антибиотиков, — впиваюсь в него взглядом. — Да и черт с вами. Ходите с уродливым шрамом. Ваше дело. Просто выпишу вам лекарства.

Отхожу от этого ненормального к столику регистрации.

Да пошел он к чертям собачьим! Ношусь с ним по всей больнице, а он только и знает, что ему надо, а что нет. Как капризная принцесса. Еще теперь эта уродливая рана. Он хоть понимает, что она на всю жизнь?

Медлительная! Да ты, козлина, сам отработай три смены и потом играй в героя. Осел.

От гнева меня разрывает на части, и растекается по венам адреналин. Хочется плюнуть на этику больницы и послать придурка куда подальше.

— О, Дилан Девис. Ты все так же прекрасна, — Джон целует меня в щеку.

Джон — полицейский в управлении, и ему часто приходится приезжать для снятия показаний с потерпевших.

— А ты, Джонни, все такой же неотразимый и такой гигант, — смеюсь я, в то время как он обнимает меня. Его медвежьи объятия становятся привычными.

— Неужели у тебя был дерьмовый день? — вопросительно приподнимает брови.

— Ага, это уже третьи сутки, и последний пациент — заноза в заднице, — шепчу ему, вставая на носочки так, чтобы немного дотянуться до его уха.

— Это кто такой? Сейчас я ему кое-что надеру! — грозно выдает Джон.

— Да вот этот, что сидит со степлером в руках. Сил моих нет бороться с такой глыбой. — Взглядом показываю на пациента.

— Ну, не все Коулмены такие задницы. Просто один из нас не любит уколы, — смеется он, прикусывая нижнюю губу в виноватой улыбке.

Боже, я идиотка. Кейн Коулмен — это же младший брат Джона.

— Вот его лекарства, — протягиваю таблетки Джону. — Обрабатывайте рану и один раз в день делайте укол. Надеюсь, он больше тут не появится. Странно, что у тебя, такого милого и вежливого человека, есть такой хамоватый родственник, — морщу в разочаровании свое лицо. — Ты уверен в том, что он твой родной брат? — подшучивая над ним, толкаю в бок и прохожу мимо.

Сейчас я устрою тебе, засранец. Значит, уколов боишься, герой.

— Мистер Коулмен, спустите свои штаны. Я не могу позволить вам уйти без укола от столбняка. Это правило больницы, — киваю ему головой, чтобы встал и повернулся ко мне спиной.

— Это действительно необходимо? — с недоверием смотрит на меня. Его взгляд останавливается на шторке.

— Если только хотите умереть от страшной болезни, в ужасных муках, молодым… Что с вами, неужели брат полицейского боится уколов? — открыто смеюсь над ним. — Я могу и громче сказать, чтоб все услышали?

Молча поворачивается и спускает штаны до колен, выставляя в очень откровенном виде свою накаченную задницу. Задыхаясь от его наглости, всаживаю внутримышечно антибиотик без предупреждения. Он издает достаточно громкий вздох.

— Одевайтесь. Если не будете делать уколы на дому, отправлю к вам медсестру. — Открываю ширму и иду в ординаторскую под недоброе бурчание Коулмена.

Упрямый пациент выходит, потирая пятую точку, и косится на меня. Улыбаюсь ему самой милой улыбкой и машу ладошкой.

Да, сладкий. Я такая.

Гневно отводит от меня взгляд и что-то говорит Джону. Тот оборачивается, посылая мне что-то вроде воздушного поцелуя.

Смотрю на часы и вижу, что, на удивление, моя смена уже закончилась. Пока я возилась Коулменом, время пролетело незаметно. Не знаю, виной тому его бурчание или взгляды исподлобья. Еще раз оборачиваюсь, чтобы взглянуть через окно на братьев, которые стоят на стоянке. Оба высокие и красивые. Один улыбчивый, второй — угрюмый.

— Кто-то приглянулся? — Майкл облокачивается возле меня на стойку и смотрит в том же направлении.

— Думаю, это не твое дело, — своим тоном я показываю ему, что тема закрыта. — Всего доброго.