Изгой

Эль Кеннеди (2022)

Уже того, что твоя мама выходит замуж за богатого парня, которого ты никогда не встречал, достаточно, чтобы у любого восемнадцати летнего подростка закружилась голова. А вот у Эр Джея Шоу дела обстоят еще хуже: его отправляют в Академию Сэндовер на выпускной курс. Если и есть место, куда такой хакер-неудачник вписался бы хуже всего, так это увитая плющом школа-интернат для мальчиков, а точнее, для богатеньких преступников. Нет смысла пытаться с кем-то ладить. Так продолжалось до тех пор, пока он не встретил Слоан Тресскотт в лесу на окраине кампуса. Великолепная и острая на язык, она настоящее искушение. Вот только Слоан — единственная девушка, к которой Эр Джею запрещено прикасаться. Дочь директора. Да, Слоан решила, что в этом году ее не интересуют отношения. Но Эр Джей собирается завоевать расположение девушки, даже если это убьет его. Хотя, возможно, бывший парень Слоан, действующий «король» Сэндовера, справится с этим раньше. К счастью, у Эр Джея, неожиданно для него самого, появились друзья. Его новый сводный брат Фенн — симпатичный мальчик со склонностями к саморазрушению. Лоусон — самопровозглашенный агент хаоса. И Сайлас — настоящий хороший парень, который на самом деле не всегда такой милый, как кажется. Если Эр Джей хочет выжить в новой школе и завоевать сердце Слоан, ему нужно будет найти способ использовать все секреты, спрятанные в стенах Сэндовера.

Глава 9. Эр Джей

Это какая-то шутка. Я столько лет прожил, благополучно избегая всяких там командных бомберов или клубных футболок, только чтобы свернуть в тупик и попасть прямиком в блейзер и полосатый галстук. Когда Дэвид впервые упомянул Сендовер, я как-то и не подумал, что мне придется ежедневно носить школьную форму с мокасинами и гребаными рубашками. Если бы знал, свалил бы из города и даже записки не оставил.

— Да пошло оно. — Я срываю с шеи сине-зеленый галстук и швыряю его на пол. — Если бы я хотел выглядеть как бортпроводник, нарядился бы своей мамой на Хеллоуин.

— Чел, все же просто. — Фенн поднимает галстук с пола и пытается накинуть его мне на шею, пока я уворачиваюсь из чистого принципа. — Да иди сюда, что ты как маленький.

Прикусив язык, я стою смирно, пока он небрежно завязывает удавку.

— Видишь? Просто. Когда будешь снимать, просто ослабь и сними через голову. Я каждое утро этим заниматься не буду.

— Спасибо, мам.

Он показывает мне средний палец.

— Отсоси.

Никогда еще не испытывал такого сокрушительного чувства поражения, как глядя на свое отражение, одетое в идиотскую синюю униформу с безвкусным золотым крестом на кармане пиджака. Словно кто-то выдрал душу из моей груди и превратил меня в безжизненного зомби со стеклянными глазами.

— Не парься, сто раз еще научишься, как завязывать галстук, особенно если все выходные будешь прятаться в комнате.

— Я провожу время один, а не прячусь, — отвечаю я, пока мы влезаем в ботинки.

— Мы заселились три дня назад, и я ни разу не видел, чтобы ты выходил из комнаты куда-то кроме столовой, и даже там ты с нами не сидишь. Только и делаешь, что пялишься в компьютер. Братан, я понимаю, порнуха — это прикольно. Особенно та, которая с мамочками. Где такой молодой чел входит на кухню после тренировки по бейсболу, а там его хорошо сохранившаяся мачеха такая: «Ах, Джонатан, мне так одиноко. Твой отец меня совсем не удовлетворяет. Доставай член».

Я смотрю на него.

— Это ты по личному опыту? Твое супергеройское альтер эго — это парень по имени Джонатан, который трахает старух?

— Если бы. В любом случае, сколько времени можно дрочить, прежде чем твой член сгниет и отвалится?

— Дай знать, когда проверишь, — отбриваю я, выходя из комнаты.

— Серьезно, чувак. Если бы ты хоть иногда вылезал из конуры, то узнал бы, что тут поблизости вообще-то богатый выбор. Давал бы руке передышку иногда.

— Боже, даже представить боюсь, насколько скучный секс с ново-англичанками и заносчивыми богатенькими девчонками.

— Будешь себя так вести, тебе и того не светит.

Мы заходим в столовую, хватаем по кексу и кофе, а потом отправляемся на первый урок понедельника. Фенн так и выносит мне мозг всю дорогу, потому что я отказался тусить с ним в выходные. Он всё продвигает мысль, что мне нужны друзья, но я как-то не вижу в этом смысла. В любых других обстоятельствах я бы не хотел иметь ничего общего с этими людьми, а они со мной. Так зачем притворяться?

Пока мы идем, Фенну приходит сообщение, и он лыбится, глядя на экран, прежде чем развернуть его ко мне.

— Видал? Вот об этом я и говорю.

Я кидаю взгляд на сообщение. Там девушка в бордовой униформе, скрывая лицо за краем кадра, показывает камере краешек груди.

— Твоя подружка? — удивленно спрашиваю я.

— На одну ночь. Не люблю повторяться.

Он пожимает плечами, удаляет сообщение и запихивает телефон в задний карман штанов. Надеюсь, те сиськи когда-нибудь найдут своего принца на белом коне.

— Итак, если ты не какой-то там порнозависимый с извращенными вкусами, то что ты весь день делаешь за компом? — спрашивает он, все еще явно возмущенный, что я не хочу водиться с ним, его друзьями и его случайными сисястыми девчонками из города.

— Ищу информацию, — размыто отвечаю я.

Множество парней кивают Фенну и здороваются с ним, пока мы идем по двору. Он явно считается чем-то вроде знаменитости в этом крохотном богатеньком мирке. Что касается меня, меня никогда особо не интересовали крутые ребята и их почитатели. Что может быть смешнее, чем старшеклассник на пьедестале?

— Информацию для чего?

— Для личных проектов.

— У-у-у, — передразнивает он меня, — как загадочно. Ты что, органы на черном рынке толкаешь? Или управляешь нелегальной крипто-империей?

— Как тебе больше нравится.

— Ты серьезно собираешься таить секреты? От собственного брата? — картинно обижается он.

Я пожимаю плечами, давя ухмылку. Секреты — это моя суперсила. Пока он доставал меня призывами гулять и знакомиться, я уже узнал все, что мне было нужно, как про моего нового братца, так и про остальных обитателей Сендовера.

Взломать дело Фенна в архивах школы было легче легкого, как и залезть в его личные сообщения. Сколько же он болтает с этой Кейси. Ощущение было, словно я наблюдал двух разных людей. Вот тут он напропалую пошлит с какими-то случайными телками, а вот они с Кейси болтают о каких-то мюзиклах с «ТикТока» или подобной фигне. Если он так к ней аккуратно яйца катит, то больно много усилий ради такой маленькой награды. Почти что хочется предупредить бедняжку. Она кажется милой. Но я не собираюсь лезть в чужие дела.

В моем мире знания — это настоящая сила. И я чертовски хорошо их добываю. На данный момент, впрочем, я совершенно не собираюсь доверять Феннели Бишопу и показывать ему размах своих способностей. Людям обычно не очень-то нравится узнавать, что стены у их воображаемого личного пространства — бумажные.

После утренней алгебры с Фенном я оказываюсь в паре с Сайласом на лабе по физике. Сайлас, кажется, удивлен, что я прекрасно понимаю задание, а учитель так и вовсе в шоке. Так подумать, алгебраичку тоже смутили мои знания об обратной функции. Судя по всему, местные учителя ожидают, что я буду пещерным человеком, едва умеющим читать. Видимо, государственные школы в их понимании — это что-то вроде тех мест, куда собак водят, чтобы они не ссали на мебель. Ну, в чем-то они правы. Где-то три школы назад я был в продвинутых классах, пока меня не перестали туда брать из-за постоянных отчислений. Что бы они там ни думали о моем интеллекте, учеба никогда не казалась мне сложной, только исключительно занудной. Терпеть не могу атмосферу классического школьного урока. Невозможно сидеть на месте.

После обеда, заходя в класс современной литературы, я замечаю Лоусона. Он сидит на заднем ряду и пинает в мою сторону стул, настойчиво предлагая сесть рядом с ним. Парень явно тот еще козел, но мне это даже нравится. Ему плевать, что о нем думают. Да он вообще, кажется, о других вспоминает только если по приколу. Это я могу уважать. По крайней мере, у него все на лбу написано.

— И как тебе первый день в Шангри-Ла? — спрашивает он меня с ленивой улыбкой. Его пиджак висит на спинке стула, а галстук ослаблен.

Тем не менее есть в нем что-то, что меня нервирует. Он смотрит на тебя так, словно решает твою судьбу. Придумывает, как вписать тебя в его собственный сюжет. Мы все лишь персонажи в его лабиринте дьявольских проказ.

— Минут двадцать торчал снаружи и ждал, когда подъедет гольф-кар, но так и не дождался.

— Да вот, шоферы ушли на забастовку и сделали из нас пешеходов. Профсоюзы — это чума современного общества.

Более чем уверен, что он наполовину серьезен.

А вот теперь без шуток: без понятия, как я должен протянуть целый месяц, нося костюм при такой погоде. Когда выходишь на улицу, ощущение такое, словно ты попал в задницу толстого мужика в сауне. В чем прикол пафосной школы и всех этих бабок, если мы даже не можем позволить себе какие-нибудь скутеры?

— Фенн говорит, ты все выходные дрочил в комнате. — Лоусон одаряет меня великодушной улыбкой. — Если тебе надо помочь подцепить девчонку, ты только скажи.

Я закатываю глаза.

— Я и сам неплохо подцепляю, спасибо.

— Уверен? Я могу устроить пару знакомств. Есть тут одна девчонка, Рэй, она старшеклассница в Балларде. — Его взгляд подергивается дымкой. — Черт, душу бы дьяволу продал, чтобы еще раз ее трахнуть. Но она прямо как наш Фенн, понимаешь? Не повторяется. Говорит, это чтобы не привязываться.

Я неохотно улыбаюсь. Звучит как девушка моей мечты.

— На хрен привязанность, — соглашаюсь я.

— Подкинуть тебе номерок? Клянусь, тело у нее нереальное…

— Доброго дня, джентльмены.

Лоусон резко выпрямляется на стуле, переводя все внимание на источник звука.

— Это еще что?

— Меня зовут мистер Гудвин. — Учитель, подошедший к столу во главе класса, высок, аккуратен и выглядит так, словно провел свое лето за стойкой модного магазина одежды. Рукава белой рубашки закатаны и обнажают пару мускулистых рук с гладкой кожей без каких-либо старческих пятен. Он совершенно выбивается из пейзажа, который в основном состоит из преподов пенсионного возраста.

— У нас теперь литературу студенты преподают? — подкалывает Лоусон. По классу разносится приглушенный смех.

— Я пущу по рядам копии плана уроков и заодно моего паспорта, — отвечает мистер Гудвин, не моргнув и глазом. — Возьмите каждый по одной и передавайте дальше.

Мистер Гудвин молод. Ему двадцать с чем-то, а выглядит и вовсе на шестнадцать. Он явно слышит об этом достаточно часто, чтобы относиться с юмором.

— Каким образом «Ад» Данте — это современная литература? — возмущается Лоусон, пробежав взглядом план.

— Помимо прочего, мы изучим влияние Данте на путь героя и современные романы, такие как «Куда приводят мечты» Ричарда Мэтисона, — отвечает мистер Гудвин, записывая номера страниц на доске.

— Ах да, — усмехается Лоусон, — видел. Там еще Дженнифер Коннели скачет на двойном дилдо с проституткой.

Все присутствующие давятся смехом. Мистер Гудвин замирает у доски, стоя к нам спиной.

— Вы путаете с «Реквиемом по мечте», фильмом Даррена Аронофски, основанном на романе Хьюберта Селби-младшего. — Он поворачивается к нам и садится на край стола. — Что интересно, вышел он тоже в 1978-м, как и «Куда приводят мечты» Мэтисона. И то, и другое произведение очень близко и детально изучает схождение человека в Ад, как метафорический, так и буквальный.

— Восхитительно. — Лоусон временно обыгран, но не побежден и отвечает со слегка угрожающей усмешкой, понимая, что у него не вышло задеть учителя. — Жду не дождусь.

Если бы такой диалог произошел в любой из моих старых школ, ученика бы уже дернул электрошокером и выволок из класса толстый коп, оставив позади дорожку мочи. Тут все как-то повеселее.

Весь остаток урока Лоусон продолжает прощупывать границы того, что мистер Гудвин стерпит, прежде чем выпадет в осадок или вышвырнет его за дверь. К моменту, когда урок, наконец, заканчивается, мне уже начинает казаться, что мы все просто невольные наблюдатели какой-то странной интимной прелюдии.

Позже, в конце дня, мы выходим из класса истории, и Фенн комкает в кулаке описание эссе и выкидывает за плечо.

— Бред какой-то. Кто задает писанину в первый же день?

Десять глав и две тысячи слов к пятнице. Как будто у нас других уроков нет.

— Садист, — отвечаю я, перекидывая лямку подаренной Сендовером сумки на другое плечо. — И чем им не угодили рюкзаки? Почему я должен таскать дамскую сумочку? Все они тут гребаные садисты. — Я трясу головой. — Увидимся в комнате.

— Чего? Хрена с два. — Фенн хватает меня за мою мужедамскую сумку, когда я пытаюсь свалить. — Пойдешь со мной.

— Куда?

— У меня тренировка по футболу. А ты там потусишь.

— Типа, посижу на трибуне с девчонками и фанатами? Ага, щас.

Мы выходим с задней стороны здания, где я еще не успел ничего изучить. Огромные старые деревья отбрасывают тень на лужайку и кирпичные дорожки, ведущие к целому комплексу спортплощадок. Даже в тени гигантских дубов все равно жарче, чем под капотом тюнингованной машины, и мои носки уже насквозь промокли от пота. Я стаскиваю с себя пиджак и срываю галстук. Фенн качает головой, заранее зная, что я опять буду мучиться с ним с утра.

— Так. Ладно. Стой, — приказывает он. — Стой, говорю. Нам надо поговорить.

Я давлю вздох.

— Точно надо?

— Да, — говорит он, скрещивая руки на груди.

— Какая же ты королева драмы. Ну, валяй.

— Ты симпатичный парень, — начинает он.

— Ты что, ко мне подкатываешь?

— Мечтай.

Вздох у меня таки вырывается.

— Я констатирую факт, ты симпатичный, а значит, у тебя нет причины быть таким ленивым, безынициативным, антисоциальным мудаком. Ты бы мог цеплять цыпочек направо и налево, если бы приложил усилия. Эти твои худи и рваные джинсы? Я понимаю. Весь такой из себя бунтарь. Но мне надо поддерживать репутацию…

— А, так все дело в тебе? — сухо перебиваю его я.

— Ну конечно же дело во мне! — Он звучит устало. — Я не могу быть братом странного затворника. Ладно еще, если бы ты был уродом, тогда все бы смотрели на твою недружелюбную морду и думали, что ты один, поскольку это я не хочу иметь дел с тобой. Понимаешь?

— Не особо.

— Но нет же, тебе надо быть гребаным красавцем. И теперь все качают головами и думают: и почему же этот парень не хочет водиться с Бишопом? Иди ты на хрен, Ремингтон, вот что. Не в мою смену. Ты развалишься, что ли, если хоть немного пошевелишься?

— А мне не насрать на твою репутацию?

— Да тебе на все насрать, — отрезает он.

В принципе, он прав. Я никогда ни о чем особо не волновался, кроме, может, моей техники. Разбейте мои мониторы, вот тогда я очень даже разволнуюсь. А все остальное, друзья, школа, телки… Я плыву по течению и никогда ни во что не вкладываюсь всерьез. И чего в этом плохого? В чужие дела не лезу, занимаюсь своими. Если бы больше народа брало с меня пример, мы бы, может, уже достигли всемирной гармонии.

— Встреться с пацанами, — раздраженно говорит Фенн. — Социализируйся хоть немного, чтоб тебя. Я не дам тебе торчать в нашей комнате весь семестр, как какому-то социопату.

В горле встает ком. Он клянчит у меня завести друзей, как собака просит кость. Мне вообще плевать, но черт с ним. Если это его угомонит на пару дней, то ладно, я появлюсь ненадолго и сольюсь, когда он отвлечется.

— Только ненадолго, — соглашаюсь я.

По дороге к футбольному полю нет ни одного административного здания, так что я достаю из сумки косяк.

— Чел, ну серьезно? — Фенн косится на меня.

— Ты не куришь?

— Курю, но на вечеринках или вроде того. Не перед тренировкой. И уж точно не так открыто.

— Это в медицинских целях. На трезвую голову я могу вас, богачей, терпеть не больше восьми часов.

— Слушай. — Он останавливается и нетерпеливо вздыхает.

— Что, опять поговорить?

Он игнорирует мой подкол.

— Здесь существуют определенные правила. Парни делают, что хотят, но всему свое время и место. Ходить постоянно обкуренным — не круто. Мы это не выпячиваем.

— Ты все время забываешь, что я не один из вас и быть им не хочу, — напоминаю я.

Для меня это всего лишь очередная школа из длинного списка. Отличается только бюджет. Меня это не меняет.

— Да будь ты кем хочешь, но имей хоть немного такта.

Мой первый порыв — послать его куда подальше. Какое мне дело до их условных традиций? Ни вижу ни одной причины, почему это должно касаться меня, и что я получу от того, что сольюсь с толпой? Но тут в моей голове проклевывается надоедливый голос, напоминающий, что он не просто мой сосед по комнате. Мы теперь навеки связаны, две жертвы жестокой шутки, которую с нами сыграли родители. И не то чтобы я ненавидел парня, поэтому зачем делать из него врага, когда он хочет быть союзниками? По крайней мере пока. Я все еще не собираюсь слепо ему доверять.

— Я помочь пытаюсь, — говорит он, словно может видеть, как нерешительность в моей голове превращается в заключение.

Так что я затыкаю косяк за ухо. Назовем это компромиссом.

— И никогда не говори, что со мной нельзя договориться.

Фенн закатывает глаза, но в принципе удовлетворен.

Мы подходим к зданию со спортзалом и раздевалками. Снаружи группа парней балуется с мячом, вытворяя едва ли впечатляющие трюки.

— Это будет весело, — бормочет Фенн, когда мы подходим к ним.

Один из парней пинает мячик в Фенна, и тот подкидывает его несколько раз на коленке, прежде чем вернуть обратно.

— Это твой новый парень? — кричит кто-то.

Фенн лишь снова закатывает глаза. Его, кажется, вообще мало что трогает. Ну, кроме того, что я отказываюсь доверять ему свою социальную жизнь. Это ему как раз очень не нравится.

— Ребята, это Эр Джей, мой новый брат.

— А справка от врача у тебя есть, брат? — Пацан, одетый в жутко облегающую футболку и, похоже, компенсирующий маленький член количеством кубиков на прессе, кивает на мой косяк.

— Да, вот она. — Я сую руку в карман и достаю обратно, оттопырив средний палец.

У Фенна вырывается смешок, но мистер Пресс явно не впечатлен.

— Твой братец, похоже, еще не понял, как тут все устроено, — говорит он Фенну, ступая в мое личное пространство.

Фенн пожимает плечами.

— Что тебе сказать, Дюк. Делает что хочет.

Дюк. Так это, значит, криминальный король Города Мальчишек. Не знаю почему, но я надеялся, что у него хотя бы будет крутой шрам или типа того. Ну да, он большой и накачанный, но так выглядят все парни в «Ривердейле», а я более чем уверен, что смог бы уложить придурка вроде Арчи Эндрюса.

— Ты тут новенький, — начинает Дюк, показательно скрещивая руки на груди. — Так что я тебе поясню. Если ты собираешься здесь что-то толкать, то мне полагается доля. Все сделки в этой общаге проходят через меня.

— Это что, вымогательство? Прости, я не смотрел «Славных Парней».

Его ответный смешок истекает заносчивостью.

— Знаешь, комедианты всегда ломаются быстрее всех.

— А что, вышло смешно? — Я бросаю взгляд на Фенна. — А я-то пытался тебя грубо послать.

Голос Дюка становится еще тише, и он давит из себя улыбку, чтобы показать своим дружкам, что мое безразличие никак его не задевает.

— Ты быстро поймешь, что я не тот парень, с которым стоит враждовать.

Ну, не знаю. Я был во многих школах и видел все варианты задир, которые может предложить подростковая Америка. Как мне кажется, в нем нет ничего уникального. Задира в моей предыдущей школе мог похвастаться татуировкой на шее, коллекцией метательных ножей и привычкой пырять людей. Я мысленно делаю заметку написать потом Жюли и спросить, арестовали старину Гэвина за что-нибудь, наконец, или нет.

— Принято, — говорю я. — Вот только ты-то обо мне ничего не знаешь. Какой парень, по-твоему, я?

Он щурится.

Парни вроде Дюка никогда не знают заранее, что им есть чего терять. И насколько легко кто-то может у них это что-то забрать, при правильной мотивации.

Я тот парень, которому не стоит давать эту самую мотивацию.

Проигнорировав мой вопрос, Дюк переводит взгляд на Фенна.

— Приводи брата в субботу на бои, — говорит он, уходя вместе со своей компанией. — Буду рад его там видеть.

Фенн качает головой, как только они скрываются из виду.

— Прошло ровно так, как я ожидал, — говорит он скорее себе, чем мне.

— Бои? — спрашиваю я, лишь слегка заинтересованный.

— Сам увидишь.

Мы подходим к боковому входу в здание, и я резко понимаю, где мы. На той стороне лужайки, среди деревьев, виднеется узенькая тропинка, на которой я столкнулся с сердитой девушкой.

— Я там недавно девчонку встретил, — говорю я Фенну.

Он озадаченно смотрит на лес.

— Ты там что, хижину строил?

— Я бродил вокруг в поисках места для перекура и пошел по тропинке. А потом подбегает эта девка и, по сути, говорит, что в следующий раз меня там пристрелят.

Фенн толкает дверь.

— А, да. На ту тропинку нельзя. Она ведет к дому Слоан. — Он смотрит на меня через плечо. — Лучше держаться подальше.

— Она горячая была. Такого, «наступит-тебе-на-яйца-и-скажет-звать-ее-госпожой» типа.

Он фыркает.

— Бедный ты болван.

— А что, кто она?

— Слоан Тресскотт. Дочка директора. — Он продолжает хмыкать себе под нос, проходя вперед. — То есть единственный человек на территории, которого нельзя поиметь.