Тайная одержимость

Эльвира Дель'Искандер, 2012

Нелли становится свидетелем сверхъестественного убийства и, желая спасти свою жизнь, бежит из города. Она еще не знает, что подобно мотыльку приближается в самое пекло – в город Радлес, где ей предначертано стать официанткой и встретиться с недружелюбным Александром: таинственным мужчиной, который обращает на нее свой пристальный взор. Теперь и для него она – проблема, которую он должен срочно устранить. Но что же делать, если новый враг есть единственный путь к спасению? Если только он способен все объяснить и, ведомый скрытыми мотивами, защитить ее? …вот только захочет ли она такой защиты…

Глава 4

— Так откуда, говоришь, она?

Оторвавшись от лицезрения молодой симпатичной шатенки, с особой тщательностью протиравшей столики, Зойл обратил внимание на своего наблюдательного, недоверчивого бармена.

— Откуда-то с севера. С провинциального городка. Луза, кажется. Что-то не припомню такого.

— И ты не проверил?

— Проверил. Город Луза: к востоку от столицы, к северу от нас, население чуть более десяти тысяч.

Дмитрий досадливо поджал губы.

— Тебе не кажется, что она… подозрительна? — Он схватил со стойки стакан и стал протирать его сухим полотенцем.

— Правда? — улыбнулся Зойл.

— Брось, ты не хуже меня это понимаешь, возможно, даже лучше. Но все равно ее нанял. Зачем?

Зойл снова взглянул на девушку, работающую в именных одеждах бара: красной юбке и белой футболке с логотипом его заведения.

Нелли. Так ее звали, хотя не исключено, что имя вымышленное.

На пороге бара она появилась недавно, каких-то две недели назад. Взволнованная, какая-то нервная: постоянно оглядывалась по сторонам; изможденная, что бросилось в глаза моментально, и, как ни странно, в поисках работы. «Красной метке» и впрямь не хватало лишних рук, и Зойл не прочь был ее нанять. Но вот не задача — документов при ней не оказалось. Ай-яй-яй, насколько же все банально — потеряла сумку, деньги, документы. Как оказалось, путешествовала она автостопом, и вот теперь, чтобы вернуться домой, ей просто жизненно-необходимы деньги. Вот и стояла перед ним неприкаянная, готовая на любую «приличную» работу.

— Затем что у меня, Дмитрий, доброе сердце. — Отставив в сторону недопитый кофе, Зойл энергично поднялся с табурета.

Дмитрий звучно рассмеялся.

— Ах ты, старый хитрец! — Он постучал по стойке ножом, который чистил. — Быть может, у тебя и доброе сердце, но коварный ум. Признавайся, тебе любопытно. Тебя интригует та недосказанность, которая окружает эту девушку.

— А тебя нет? — поинтересовался Зойл.

— Проблемы в баре тебе не нужны.

— Вот поэтому я за ней и приглядываю. Нелли, во сколько заканчивается твоя смена? — Зойл обернулся и окликнул девушку, что убиралась за несколькими столиками от них.

Нелли резко вскинула голову.

— В шесть. А что? — спросила с недоверием.

Да, ей бы успокоиться. И не двигаться, словно заведенная, боясь остановиться хотя бы на мгновение.

— Ничего. Удостоверяюсь, чтобы быть в курсе. — Потеряв к ней внешний интерес, Зойл отправился в свой кабинет.

В шесть придет вторая смена и проработает до глубокой ночи. Нелли же придет уже завтра, к девяти часам утра.

Он не хуже нее знал ее расписание.

Нелли перевела дыхание и оторвала глаза от спины, только что скрывшейся за серой дверью, расположенной в дальнем конце зала.

Владелец. Вроде нормальный. Да что там, конечно, нормальный, ведь он устроил ее без каких-либо формальностей. И относился к ней хорошо. Не то, что неприветливый блондин за стойкой, что вечно искоса на нее поглядывал. Вот прямо как сейчас.

Нелли отвела от Дмитрия взгляд и сосредоточилась на протираемом столе. Все то время, что находилась в Радлесе, ее не на мгновение не отпускало напряжение. Она ни есть не могла, ни спать, поскольку каждый божий день ожидала появления перед глазами преследователей. Так, по-видимому, и бывает, когда оказываешься не там, где следует… Не о таком спокойствии она мечтала.

Она заставила себя глубоко вздохнуть. Вероятно, настало время рассмотреть варианты, в которых группа ненормальных головорезов не калечат ее и не убивают? Ведь кто знает, может быть, на этот раз ее не найдут?

Однако расслабиться было трудно, учитывая, что она задумала.

Напоследок вновь пройдясь по столешнице тряпкой, — по столешнице, которую протирала, наверное, больше часа, — она отправилась принимать заказы: в бар как раз вошли посетители. А спустя полтора изнурительных часа, после гор посуды, переношенной туда-обратно, она отправилась в комнату персонала: если не решится на задуманное сегодня, то уже никогда не решится. А раз так…

По дороге в комнату-раздевалку Нелли снова рассматривала интерьер заведения — уж больно ей приглянулся. Много дерева, «янтаря» и света, и очень теплая, дружественная атмосфера — именно на это обратила внимание, когда впервые ступила на территорию бара. В тот судьбоносный вечер здесь все блестело.

Справа от входа тянулась барная стойка, сделанная из массива красного дерева, по периметру стойки стояли табуреты. Всю просторную левую половину помещения занимали столы и стулья той же древесной породы. Да Нелли бы здесь ночевала, а не в той лачуге, в которой с некоторых пор жила.

Однако обо всем об этом следовало на время забыть, поскольку ожидался тяжелый вечер: предстояло отправиться на поиски человека, который поможет ей подделать документы. И Нелли было очень страшно. Ей предстояло искать подельника, которым наверняка окажется закоренелый преступник, и, как успела Нелли понять, искать в совершенно загадочной части города…

Нелли долго да окольными путями пыталась выведать у коллег и соседей, где у них здесь в Радлесе злачные места, в которые она могла бы пойти (этого, разумеется, им не говорила). Однако мест подобных либо не было, либо по причинам, ей неизведанным, люди не желали этого сообщать, что, по мнению Нелли, было маловероятно. Ну, зачем им это скрывать? От кого бы то ни было, в том числе от Нелли?

Поэтому Нелли подсуетилась лично, порылась в картографии и местных архивах и определила, что город Радлес состоит из пяти районов, два из которых на сегодняшний день не функционируют. Почему? На этот вопрос ответов не нашла. Но вовсе не это было самым странным: не информация о планировке Радлеса. Наиболее странное развитие событий последовало позже, когда Нелли стала расспрашивать о Мертвой зоне напрямую — а именно так именовались районы, по каким-то причинам непригодные для жизни.

Ей стали выдавать невнятные ответы, и вели себя при этом… нестандартно: забывались, отмахивались от вопроса, как-то резко переключались с темы и снова забывались, отмахивались. В общем, было от чего задуматься. И побеспокоиться.

Несмотря на то, что район Мертвой зоны было принято считать опустевшим, в нем по-прежнему обитали люди: об этом обмолвилась Ева, одна из официанток «Красной метки», из которой с трудом, словно клещами, Нелли вытаскивала крохи информации — местные сплетни дело не редкое. Жители «зоны» были либо бедняками, либо преступниками разных мастей. И те и другие являлись изгоями, некогда потерявшими законное место в ставшем чужеродным нормальном мире. Вот и вели убогое существование.

И вот в это место, рассадник порока, Нелли намеревалась сегодня пойти.

«Ты же журналист, — твердил ей внутренний голос. — Ни этого ли ты так хотела? Ни к этому ли так стремилась? К приключениям. Вот тебе и приключения. Раскрывай свой нераскрытый потенциал».

Нелли отогнала непрошеные мысли и проследила за временем: без пятнадцати шесть. Ничего не случится, если Нелли уйдет сегодня чуточку раньше. С Ликерией она договорилась, напарница выдержит с четверть часа без нее.

Нелли собралась, попрощалась с Дмитрием — вежливость превыше гордости, — и вышла на улицу.

Придя в свою новую, скромную квартиру, а в реальности — в крошечную комнатушку, которую снимала последнюю неделю, она переоделась в старые джинсы, сменила футболку на облезлую кофту, и поверх приобретенного в комиссионке добра надела куртку цвета «мокрый асфальт» — теперь она выглядела не лучше попрошайки. Соответствующий образ для соответствующего места. Если уж отправляться в местный притон, то не плохо бы вписаться в тамошний антураж. В то же время сборище непризнанных маргиналов — не фонд взаимопомощи, а значит, обезопасить себя не помешает. Поэтому положив в карман перочинный ножик, с которым не расставалась четвертый месяц кряду, Нелли выбежала на темнеющую улицу. Задерживаться никак не стоило, бродить в темноте да по таким владениям… Но и заявляться туда днем не имело смысла. Все плохие парни, словно тараканы, вылезали только по ночам.

В девятнадцать ноль пять она была на месте: стояла на улице Двойной перекресток перед клубом под названием «Пепел». Да, звучало не обнадеживающе, но именно здесь ей следовало быть, поскольку центром притяжения всех нечистот по слухам являлся именно этот клуб.

Вероятно, поэтому пойманное такси до Мертвой зоны вести отказалось: дальше Пограничной они ездят — на это сослался таксист, стоило назвать ему вычитанный адрес. Пограничная, стоило понимать, это пограничная улица между Мертвой и… немертвой зонами. Надо же, как все просто.

В общем, дальше пришлось идти пешком.

Местные пейзажи, наблюдаемые Нелли на долгом подходе к выискиваемому клубу, оставляли двоякое впечатление. Неразличимые друг от друга здания, обветшалые, лишенные жизни, удручали и вызывали отторжение, но в то же время, как ни странно, пробуждали непонятный интерес: в них проглядывалась своя красота — страшная, грубая, старческая, но в том и заключалась их уникальность — в не всеми понятом и замеченном очаровании.

Правда, очарование замечала недолго. Ей постоянно слышались звуки, какой-то скрежет, шуршание, шепот, поэтому Нелли непрерывно оглядывалась: в немногих окнах горел слабый свет — единственный признак жизни, но на улицах — пустота, ни единого человека, даже собаки бездомной. Может, показываться на глаза здесь не принято? Боятся нападения и потери имущества? Какое-никакое наверняка имелось…

Нелли старалась себя не накручивать: «Не думать. Не думать о плохом…». А потому сосредоточилась на строении клуба: ветхое двухэтажное здание, грязного песочного цвета. Еще бы храбрости набраться, чтоб войти туда… Разводы, осыпающаяся штукатурка, немытые стекла за раскрытыми ставнями… Может, не поздно еще уйти?

Взгляд остановился на стальных дверях, которые так же оптимизма не внушали. Словно тюрьма какая-то. Почему железо?

Тем временем, проверяя наличие денег, Нелли поводила правой ступней: лучшего места, чем ботинок, для сохранности придумать не смогла.

Чтобы достать необходимые наличные, ей пришлось заложить единственную ценность, которая у нее еще сохранилась: кольцо с изумрудом покойной матери. Нелли до последнего откладывала момент, когда пришлось бы расстаться с украшением, уповала на удачу, рассчитывала на лучшее, но откладывать и дальше возможности не было. Деньги нужны были сейчас, а получаемых еженедельных выплат никак не хватило бы на оплату столь непростой и грязной работы. Но Нелли верила, что все обойдется: она накопит необходимую сумму и сумеет выкупить мамино кольцо. Она определенно это сделает. Для нее кольцо — не просто драгоценность. Для нее оно — реликвия, для нее оно — память, которую необходимо было сохранить.

А сейчас необходимо действовать. Пора принять свою судьбу, какой бы она ни была. Возможно, Нелли и самоубийца, но иного выхода не было.

Она подошла к пугающим дверям и потянула ручку на себя — дверь оказалась тяжелой.

На входе никто не стоял. Странно. Хотя чего здесь странного? Вряд ли в подобных местах двери открывает швейцар. Даже охрана — несусветная роскошь.

Нелли оказалась в небольшом фойе, которое ни чистотой, ни красотой не отличалось. Вдоль желтых стен тянулись кислотно-зеленые диванчики, поверх диванчиков висели зеркала: увесистые, в узорчатых рамах, как и окна, покрытые застарелыми пятнами. На этом все: ни портье, ни даже гардеробной.

На одном из диванчиков сидел мужчина, на коленях которого, раздвинув ноги, устроилась привлекательная блондинка. Нетрудно было догадаться, чем они занимались, стоило взглянуть на блуждающую по женским бедрам руку. А потому пополнения в своей интимной компании они не заметили. И слава богу.

Что же будет дальше?

Ответ на вопрос волновал ее особо рьяно еще и потому, что из соседнего зала доносились звуки томной, навязчивой музыки. Нелли пошла на звуки.

Возле широкого прямоугольного прохода стояли трое нелицеприятных мужчин, о чем-то разговаривая на повышенных тонах — паника в Нелли возросла. Возросла вдвойне, когда они грубо засмеялись, и втройне, когда снова заспорили.

И как проскочить незамеченной?

Однако вопрос отпал сам собой, когда внезапно один из низкорослых повернулся и взглянул на нее — Нелли тут же потянуло бежать, и только сила воли удержала на месте.

Вид у мужчины был отталкивающий: грязный, помятый, взъерошенный. Он смотрел на нее маленькими глазками, заинтересованным, изучающим взглядом, и как-то мерзко пощелкивал языком.

Нелли боялась пошевелиться, хотя понимала, что пошевелиться стоит. Хотя бы для того, чтоб не сочли за жертву и не налетели как свора шакалов. Наверное, следует что-то сказать. Но только что? Или просто протиснуться мимо, словно находиться здесь — дело привычное?

Пальцы сами потянулись к ножу. Нащупали. Стало спокойнее. И решение пришло мгновенно.

Для чего она сюда пришла? Правильно, чтобы наработать связей. Вот и следовало их нарабатывать. Нелли следовало показаться «своей» и как можно скорее задать вопрос, который не прекращал ее терзать: как выйти на нужного человека?

Однако шансом, неожиданно представившимся, воспользоваться было не суждено. В направлении выхода из темного зала шел мужчина. Ей навстречу шел мужчина. Знакомый мужчина, ужасный, лица которого не забудет никогда. Так же как лиц его дружков.

Моментально нахлынули воспоминания: невыносимые, тяжелые картины, что заставили повторно окунуться в пережитый страх…

Вот она следует за подозрительным типом в красной «кричащей» кожанке. Выходит из бара, выжидает мгновения, давая возможность ему оторваться, а после снова идет за ним. Под ногами похрустывает мокрый снег. Она в волнении, но душа трепещет — вот он, выпрашиваемый шанс. Вот она, возможность проявиться, показать, на что способна.

Она идет по ночному тротуару, наготове держит любимый агрегат — фотоаппарат, купленный когда-то, который всегда носила с собой. Свернув в переулок, подбегает к кирпичному зданию, в дверях которого скрылся объект. В это мгновение из дверей вылетают несколько молодых людей и скрываются в темени улицы. Она выдыхает и заходит в здание, подходит к ближайшей открытой двери, осторожно заглядывает. И застывает. То, что видит в дальнейшем, противоречит всем существующим законам.

Белая пребелая комната, издалека доносится музыка…

Начало развернувшегося действа Нелли пропустила, позволив преследуемой личности уйти вперед.

Мужчина сидел на полу, и сперва она не заметила черного пистолета, который находился у него в руке. Но оружие было, и было приставлено к объекту ее наблюдения. Вторая рука сжимала рану, что кровоточила на правом плече.

Нелли сначала растерялась, не зная как на такое реагировать. Она ожидала что-то увидеть, что-то незаконное, и возможно даже страшное, но что именно — объяснить не смогла бы. На что она рассчитывала? Глупая, глупая, глупая! И не понятно, кто прав, кто виноват.

Рядом с «красной курткой» находились еще двое, такие же мрачные, преступные и опасные. Они сидели на крутящихся стульях, со всех сторон окружив мужчину.

Оружие выстрелило, выстрелило трижды. И все три раза — в «красную куртку».

Нелли хотелось закричать. Ей хотелось кинуться на помощь пострадавшему. Вот только мужчина в красной кожанке не упал. Нет-нет. Он слегка покачнулся, да и только.

Крик так и не вырвался, да и Нелли стояла на месте. А в следующую минуту наблюдала за тем, как человеку сжимают горло, аж приподняв его с пола. С пола, одной рукой!

Движение кисти, и человек упал. Упал, как оказалось, замертво.

Нелли попятилась назад. Это происходило не с ней. Она этого не видела. Любой человек — нормальный человек — от трех пуль должен погибнуть. Хотя бы упасть из-за серьезности ранений. Он просто не мог оставаться на ногах и не ощущать возникшего дискомфорта. Но «красная куртка», судя по бодрости, дискомфорта не ощущал. Он был… ненормален? Ужасно ненормален!

Должно быть, Нелли выдала свое присутствие (как? — разве это важно?), так как один из троицы, сидевший к ней ближе, обернулся и посмотрел на нее. Прямо в глаза, холодным взглядом.

Нелли бросилась бежать. Не оборачиваясь, ни о чем не думая. Она бежала, бежала и бежала. Она бежала до этих самых пор. И, кажется, будет бежать всю жизнь…

Мужчина ее не замечал, все буравя взглядом истертый пол. Темные волосы, большие глаза, тонкие губы, сложенные в линию. Мужчина не был «красной курткой». Он был тем самым, первым ее заметившим.

Стараясь сохранить остатки самоконтроля, Нелли подумала, что нужно скрыться и на этот раз как можно незаметнее, когда мужчина поднял глаза. И увидел ее. Конечно же, увидел.

Как там обычно говорят: «Земля ушла у нее из-под ног»? Так вот, у нее ушла. Поскольку он узнал ее, Нелли сразу это поняла: по удивлению и оживлению в глазах.

И Нелли снова бросилась бежать. Бежать как несколькими месяцами ранее.

Распахнув тяжелые двери, Нелли полетела вниз по улице. По безлюдной, темной улице, где ей некому было помочь, где ей не к кому было обратиться. И даже если кто-то внезапно и появится, помогать ей вряд ли станет: ни те законы, ни та мораль. Нелли так и погибнет в зловонном месте, одна, вдалеке от дома. И опознать ее будет некому, да и трупа никогда не найдут…

Преследователь бежал за ней. Он нагонял и очень быстро. А Нелли выдыхалась. Если бы не заядлое увлечение аэробикой, то выдохлась бы еще на выходе из клуба.

Перед глазами простиралась дорога, такая длинная и такая бесконечная. Ну почему же ты бесконечная, ведущая прямо, прямо, прямо…

Ей необходимо сменить маневр: повернуть направо, прыгнуть в люк. Она мечтала спрыгнуть в люк, уйти под землю, провалиться в щель, ведь ему оставалось лишь протянуть к ней руку…

А затем улыбнулась улица, что была запрятана за серыми домами. Нелли резко свернула налево. И так же резко врезалась в стену. В стену человеческого тела.

***

Александр остался стоять, тогда как человек удержаться не смог и приземлился на пятую точку.

Женщина. Местная пария. И все туда же, в беззаконный мир.

Александр не выносил это грязное место именно по причине деятельности тех, кто это грязное место населял. Поскольку именно эти низкопробные твари, что не гнушались любой омерзительной работы, превращали зону, и без того отвратную, в то, чем она была — в контейнер человеческих отбросов.

Потому и женщину эту не жалел, несмотря на то что, как он понял, она не поделила что-то с врагом. С его врагом, Александра. Вроде бы враг моего врага — мой друг?

Враг моего врага — идиотка, которая вместо того, чтобы греть дома задницу или заниматься другими, полезными, вещами, занималась непонятно чем. Порядочные люди здесь не бегали, а те, что бегали, порядочными не являлись, а значит, заслуживали тех испытаний, которым подвергала их Мертвая зона.

Потому, обойдя вниманием человечку, которую готов был хватить удар, Александр сосредоточился на другом объекте, куда более интересном и ценном. Он сосредоточился на собственной цели.

— Ну, сколько можно ждать? — заговорил Александр. — По-твоему, мне нечем себя больше занять? — Александр смотрел на молодого мужчину, который, как и женщина приостановил свой бег, с той лишь разницей, что женщина сделала это принудительно.

Догмар. Именно он интересовал Александра. Именно его Александр искал на протяжении нескольких дней. Но все догмары словно вымерли, что было совсем уму непостижимо. Раньше, в прошлой реальности, догмары вели активную общественную жизнь, ничем не различимую с жизнью людей: работали, ходили на учебу, растили детей, кутили в кабаках. Ferus временами с ними пересекались: в переходах, в очереди за пивом, в «закрытых» барах, в аэропортах и метро. Пересекались, невзирая на то, что догмары, как и ferus, селились в разных городах и странах. Разве что в Радлесе их раньше не было, в том числе поэтому Александр здесь когда-то и осел. Однако про ferus писали в большинстве своем газеты Радлеса, догмары определенно хотели, чтобы они прибыли сюда. Потому Александр ожидал иного приема — активного, даже наступательного. Тогда как на деле… догмары прятались?

А тот, что стоял перед ним, был удивлен. Поскольку моментально определил, перед кем оказался. Одна из особенностей догмар — сенсетивность: они улавливали потусторонние импульсы, тонкие энергетические вибрации ferus, а также вибрации людей, наделенных экстрасенсорными способностями, благодаря своей природной чувствительности к подобного рода вещам.

Вот и этот уловил. Да так смотрел… Что ж он с ferus никогда не встречался?

Вероятно, и не встречался. Встречаться с ferus догмары отправляли совершенно других представителей расы, обладающих иного рода способностями. А этот экземпляр был заурядным прожигателем жизни, каких хватало, как среди людей, так и среди догмар.

— Александр… — прошептал догмар.

— Мы уже встречались? — был вежлив Александр.

Все оказалось куда как прозаичней: его превратили в местную легенду.

Догмар приосанился — взял себя в руки.

— Лично нет, но я наслышан. Заставили же вы нас напрячься. — Он достал из кармана ветровки прибор, чем-то похожий на машинный брелок.

— Правда? — ответил Александр, понимая, что именно противник держал в руках. Догмар, очевидно, был не глуп, и понимал, что перспективы его на этот вечер не столь радужны и привлекательны. Главное, успеть стрясти с него информацию.

— Столько сил было затрачено, столько времени. И, очевидно, не зря. Ох, не зря. — Догмар поглаживал пальцем предмет со ставшей обозримой посередине кнопкой.

— Где все? — был краток Александр.

Догмар приосанился больше, и Александра совсем не разозлило выражение торжества, отразившееся на пропитом лице. Нет, совсем не разозлило.

— А ты отыщи, — дерзнул догмар.

В груди шевельнулся гнев. Александру не нравился этот разговор.

Догмар «из народа» ferus не трогали, поскольку «народники» не трогали их. Сейчас перед ним стоял «народник», но какой-то пустоголовый. Ему бы бежать, а этот… Что он собирался противопоставить Александру? В то же время пустоголовый подготовлен к встрече. Вот Александр и думал: что с ним делать? Напрягаться лень, однако оставлять все как есть, нельзя, да и раздражал он его, что уж скрывать. Очень сильно раздрожал…

— Не следует со мной играть. Лучше просто отвечать на вопросы. Где все и что вы задумали? — Александр шагнул вперед и заметил, как обитавшая у ног его женщина, потихоньку отползает в сторону. Умное решение, мудрое, судя по тому, к чему все движется.

— А шашкой вас не снабдить, чтобы все и сразу — и адрес, и тела на вынос?

— Учитывая, какую свинью вы нам подложили, одной шашки будет маловато. Благодаря вам мы становимся местными знаменитостями.

— Ах, ты об этом…

— Да, я об этом.

Внутри просыпалась сила: древняя, темная, повелительная, и пока что Александр ее контролировал, однако она не любила принимать компромиссы…

Догмар прекратил ухмыляться и ткнул в него сигнальным прибором.

— Жаль разочаровывать тебя, Александр, но права голоса ты больше не имеешь. Теперь не ты задаешь тон событиям, так что будешь принимать ситуацию постфактум. Времена твоей экспансии прошли.

И это ему не понравилось. Почему все давили на больные мозоли? Взывали к давно похороненным чувствам? Либо он обманывал себя, считая, что они похоронены?

— Значит, ответов я не дождусь? — Александр продолжал усмирять просыпающуюся ярость. Трансформация в его паны не входила. Не здесь и не перед людьми. Однако от одного только взгляда на этих мерзких тварей, от воспоминаний трагедии, виновниками которой они явились, от сцен насилия, крови и вражды, его буквально сводило с ума. Он не мог, да и не хотел противиться инстинктам, которые кричали взять реванш. И начать требовали сейчас.

— Единственное, чего ты дождешься, так это долгой и мучительной смерти. Но перед этим понаблюдаешь за тем, как будет уничтожена вся твоя раса и каждый твой друг.

И догмар нажал на кнопку — то было оповещение. Сигнал, сообщавший своим некую важную и срочную новость. По всей видимости, новость о возвращении ferus.

— Спасибо, — сказал Александр. — Этого я и ждал. — И в следующий миг, оказавшись перед противником, со всей силы приложился к его челюсти.

Догмар оказался на земле.

Перед глазами стало темнеть, мир терял цветные краски и превращался в черно-белое марево с прозрачными, алыми полосами. Александр пытался сохранять рассудок. Он пытался держать себя в руках и не переходить границу разума, но, сколько же злобы накопилось за это время, сколько боли и ядовитых чувств. Он потерял уважение ferus, он навеки лишился части своих подопечных, тогда как другая часть пропала без вести, и все из-за них, из-за этих ублюдков, которые все никак не могли успокоиться…

Александр вывернул руку догмара и с яростью раненного зверя впечатал его в ближайшую стену. Лицевые суставы твари расщепились, превратились в месиво, брызнула кровь, при виде которой глаза Александра застила темно-красная пелена. Он чувствовал, что становится выше, плечи расширяются, суставы зудят. По телу пробежала электрическая волна, голова, казалось, набухла и от перенапряжения готова взорваться… Он пытался себя остановить, он пытался… Но не мог… Он не мог…