Только он

Эльвира Смелик, 2020

«Только он» ‒ про кого из трёх Алёна сможет так сказать? В одного она была влюблена ещё с детства, но он воспринимал её как младшую сестрёнку. Второй всегда находился рядом на правах лучшего друга и вроде бы никогда не претендовал на большее. Третий ‒ Алёнин студент и к тому же сын того самого, первого, её давней безнадёжной любви. Всё меняется именно в тот момент, когда вроде бы ничего уже не ждёшь.

9

Перед английским Ростик, взбудораженный и взбодрённый пробежкой по лёгкому морозцу на предшествующей физкультуре, опять разошёлся не на шутку.

— Димон, ну так чего ты решил?

Друг энтузиазма не выказал.

— Ничего, — выдал равнодушно.

Даже Ксюша промолчала.

С Димой они пересеклись ещё по дороге в универ, оказавшись в одном троллейбусе, а те, между прочим, проезжали раз в пять минут, потому случившееся всё-таки больше относилось к разряду маловероятного, и, похоже, Ксюша посчитала его за счастливый знак. И почти сразу спросила про вечер, а он, конечно, подтвердил, что всё в силе. А с чего бы планам меняться?

Вот она и взирала снисходительно на обычные Ростиковы выкрутасы, как взрослый на забавные детские шалости. Умиляться не умилялась, но строила уже не столь рьяно. Тот поначалу даже растерялся, а к третьей паре — ничего — привык и даже не пытался выяснять причину подобных странностей. Но предстоящий английский его слегка раззадорил.

— А как же Алёна Игоревна? — Ростик с негодованием уставился на Диму, но тот опять не проникся и не заинтересовался.

— Да ей и тебя будет достаточно.

Правда произнести эту фразу оказалось не слишком просто. Да в общем-то и не сложно, просто не получилось, насколько хотелось, беззаботно и безучастно. Но тут всё-таки Ксюша не выдержала, хмыкнула, смерила Ростика критичным взглядом.

— И не всех же… тянет… на старушек.

— Это ты, Ксюх, зря! — решительно возразил тот. — Алёна — не старушка. Ну, сколько ей? Лет двадцать семь или двадцать восемь?

— Ну, конечно, — Ксюша поморщилась неодобрительно. — Явно за тридцатник. Может, и все сорок.

— Да щас! — Ростик глянул на неё с пониманием, ухмыльнулся покровительственно, успокаивающе. — Ксюх, не завидуй. И не переживай. Ты тоже по-своему ничего. Просто я предпочитаю женщин постарше и поопытней. — Он опять ухмыльнулся, теперь уже чересчур многозначительно и пошловато. — Они ещё и чему-нибудь интересненькому научить могут. Да, Димон?

— Я-то при чём?

Они уже дошли до нужной аудитории, остановились возле дверей, не торопясь заходить внутрь. Точнее, Ростик всех затормозил, вцепился в Димин рукав, уставился в лицо и, продолжая сально лыбится, запричитал:

— Ой, только не говори мне, что ты ни разу не спал… ни с одной… чтобы старше. Гораздо.

Дима нахмурился раздражённо-устало.

— Да с чего я перед тобой отчитываться должен?

Опять забыл, что в случае с Ростиком на подобные вопросы надо отвечать однозначно и прямо, иначе так и получится — самодовольный смешок и нужный ему вывод:

— То есть, спал? Да? Спал!

Ксюха закатила глаза, собираясь в очередной раз высказать что-то весьма осуждающее и критичное, но тут прозвучало совсем рядом, достаточное громкое и твёрдое:

— Я могу пройти?

Слишком неожиданно. Дима резко дёрнулся, развернулся и оказался, ну, чуть ли не лицом к лицу. И глаза, нежно-голубые, те самые, выразительные, как-то уж чересчур близко. Загородили весь свет — кроме них и не увидеть больше ничего.

Радужка светлая, а зрачок тёмный, расширился — невозможно не заметить — и сразу опять сузился. И вместе с ним что-то там в груди точно так же распахнулось на мгновение или даже — разверзлось, ни границ, ни дна. Но тут же снова сжалось до обычного состояния. Вроде бы обычного. Но на самом деле — нет. Потому что успело, всё-таки успело вобрать в себя — чужеродное, лишнее. Не то, чтобы плохое, неудобное, но без него было точно и спокойнее, и комфортнее, и проще.

— Я могу пройти? — повторила Алёна Игоревна. Интонации по-прежнему ровные, прохладные.

Он тоже откликнулся вполне так спокойно:

— Конечно, — и вежливо отступил в сторону.

Англичанка шагнула в дверной проём, Ростик встрепенулся, бросился следом:

— Алёна Игоревна! Алёна Игоревна, а я вас так ждал, так ждал. Знаете, когда я перевод текста делал, у меня тут проблемы возникли. В одном месте.

Ага, проблемы у него — в одном месте.

Ксюша тихонечко фыркнула, провожая его взглядом, качнула головой.

— Вот ведь придурок озабоченный.

Алёна Игоревна отшила Ростика быстро и просто.

— Занятие вот-вот начнётся, на нём и разберём, где там у вас возникли трудности. Все вместе.

— Но-о… — обиженно протянул Ростик.

Алёна Игоревна чуть наклонила голову, улыбнулась сдержанно, проговорила негромко и мягко:

— Пройдите, пожалуйста, на место. — Коснулась пальчиком изящных часиков, обхватывавших тонкое запястье. — Уже пора.

Ростик, сделав трагическое лицо, протопал к свободному стулу, плюхнулся. Дима отвернулся к окну, вперился взглядом в низкое серое небо.

Реальность отодвинулась, даже разговоры не мешали, сливались в фоновый шум, лёгкие помехи эфира. А тот и сам по себе был как-то необъяснимо пуст, даже не думалось особо. Мысли текли медленным потоком, вязким и мутным — ничего не разобрать. Просто плыть, безвольно раскачиваясь на неторопливых волнах, и очнуться, только услышав громко произнесённую собственную фамилию.

— Решетников!