Голоса блокчейна

Эльдар Адов

Сборник рассказов и эссе, написанных в 2018—2020 годах для медиаблокчейнов Golos и Steem. Фантастика, лирическая проза на русском и английском языках, рассуждения о внедрении технологии блокчейн в повседневную жизнь.

Избранные рассказы

Заброшка

Прикрывая зажигалку ладонью от ветра, я нажал кнопку. Из кусочка пластмассы в моей руке вырвалось пламя, подожгло сигарету. Я вдохнул дым, в воздухе разлился приятный аромат вишни. Люблю крепкие ароматизированные сигареты. Люблю курить их в одиночестве, особенно — наслаждаясь созерцанием красивого вида. Как сейчас.

Я сижу на крыше заброшенной бетонной коробки, стоящей посреди соснового леса. Когда-то, до моего рождения, это было советским военным объектом. Теперь здесь даже бомжи не живут и сатанисты не собираются — весёлые девяностые остались позади. Единственные редкие посетители этой заброшки — чуваки вроде меня. Российская молодёжь нашла странную романтику в том, чтобы лазить по ветхим заброшенным зданиям.

Впрочем, наша заброшенная станция связи популярностью не пользуется. Слишком далеко от больших городов, не огорожена, про неё не сочиняли городских легенд, как про Ховринскую больницу или «Синий Зуб». Здесь действительно не произошло ни одного таинственного самоубийства, нет сатанинских граффити. Всего лишь трёхэтажная бетонная коробка, крыша — чуть выше верхушек сосен. Дальше, на восток — десятки километров леса и болот, без единого человеческого жилья. На запад — маленький посёлок, от которого я шёл сюда пешком полтора часа. А до того посёлка двадцать минут ехать на автобусе от районного центра, где живу я.

Сегодня вторник, и к заброшке точно не припожалует ни одна экскурсия. Это бизнес моего друга — водить сюда желающих за небольшую плату. Рассказывает кучу баек и небылиц, разыгрывает «театр одного актёра», чтобы нагнетать мрачные предчувствия. Что ж, по крайней мере, заброшка служит ему отличной декорацией. Ах да, граффити здесь всё же есть. Теперь есть. Мы прошлым летом их нарисовали, когда вдвоём обследовали тут всё — осторожно, аккуратно, шарахаясь от каждого шороха.

Сейчас я знаю это здание как свои пять пальцев. Сегодня я здесь без друга и экскурсий. Не ради денег, ради себя. Докурил — можно и покушать. Достал из рюкзака термос и бутерброды. Хлеб и яичница с грибами. В термосе — крепкий пуэр. Люблю чёрный чай.

Вперив взгляд в хвойную даль, в самый горизонт, я подумал о Диане. На прошлой неделе она с большим чемоданом уехала в Москву. Навсегда. Раньше мы много говорили об этом, ругались, мирились. Но в итоге красавица твёрдо решила — ехать в столицу, чтобы выйти замуж за первого попавшегося скромного офисного клерка с московской квартирой. Два года назад так удачно вышла замуж её лучшая подруга. Благодаря вконтактику Диана узнавала от неё все новости: как в Москве весело и богато, как легко развести обычного московского паренька на подарки и обязательства. Главное — суметь от него забеременеть, после этого — дело в шляпе!

Теперь моя Диана залетит от какого-нибудь скромного представителя вида «офисный планктон». И этим обеспечит будущее себе и потомству. А я не смог её удержать.

Отпуск за свой счёт, бурную пьянку и тяжёлое похмелье я себе уже организовал на прошлой неделе. Теперь пришёл сюда подумать, как мне дальше жить без неё. Прокручивал в голове, как мы дружили в школе, вспоминал наш первый секс на учительском столе после уроков и вообще — всё то время, что мы были вместе. Дианка была моей первой и единственной женщиной. Кому я без неё нужен? Но она хотела большего — и ей уже двадцать один, как и мне. Выскочить замуж — как раз ещё не поздно. Но связать свою жизнь с простоватым провинциальным чуваком Дианка явно не хотела. Несмотря на то, что именно я учил её пить водку и правильно закусывать, я дарил ей розы и всякие девчачьи мелочи, я чинил её компьютер, а летом мы убегали с дачи далеко в лес, чтобы заняться сексом у маленького озера — там никто не мог нас увидеть.

Мне казалось, что всё идеально, но Диана явно думала иначе. Она не могла понять, почему я не хочу в Москву. Был там однажды. Москва оглушает. Слишком много всего. Слишком высокие дома, много шума, много людей. Но Диане нужно было это «много». А мне — как-то не очень.

Я ни разу не приводил её на эту заброшку — может, именно поэтому я сейчас здесь. Хоть одно место, не вызывающее ассоциаций с моей красавицей.

Я доел бутерброд, запил его чаем. Отлично — осталась половина термоса на обратную дорогу. Мне всегда нужно много воды.

Оторвав взгляд от леса, я оглядел крышу, бетонные плиты, лестницу, по которой забрался сюда. Всё это было построено с какой-то целью. Неважно, была ли эта цель «правильной», но у людей, приехавших сюда, в лес, расчистивших площадку, построивших трёхэтажное здание и наполнивших его радиоаппаратурой (давно уже вывезенной или украденной) — у этих людей была Цель. Их действия несли в себе смысл. Ради этого смысла люди старались, работая здесь каждый день… После что-то случилось — и смысл пропал. Просто растворился в воздухе. Раньше я всегда с удивлением думал — как это может так случиться, чтобы смысл взял и исчез? А вот так. Как в моих отношениях с Дианкой — был смысл и растворился. А заброшенное здание осталось — и остался я.

Какое-то время трёхэтажная бетонная конструкция просто стояла без дела. После — пришли другие люди и вынесли из неё всё ценное, что смогли. Даже двери и оконные рамы. После здесь, видимо, жили какие-то бездомные… но недолго — слишком далеко от посёлка. Да и зимы у нас суровые. Какой смысл жить здесь, если до большого города всего пара часов на поезде? А в больших городах — свои заброшки, свои тёплые подвалы… бр-р! Не люблю думать о бомжах. Мерзко. Всегда есть выбор: бомжевать в подвале или найти себе хоть какое-то занятие. Даже в нашем городке нужен сторож на склад с пустыми ящиками. Платят копейки, но можно жить на этом складе.

И снова здание какое-то время пустовало… пока не появилась мода на эту странную романтику — и мы с другом втянулись в способ заработка, всегда казавшийся мне… шизанутым. К счастью, у меня есть основная работа, и она мне нравится. Нашему райцентру повезло: здесь открылся «Макдоналдс», и я работаю в нём почти с самого открытия.

Бургеры, булочки, роллы, картошка — всё это на самом деле не важно. И гамбургеров я уже наелся на всю оставшуюся жизнь. Важно то, чем я наслаждаюсь на этой работе. Там есть смысл, есть система. Каждое движение повара и кассира, каждый жест, каждая фраза является частью системы. Нельзя, да и не нужно никакой отсебятины. Приходя в ресторан, я надеваю униформу и оставляю своё «Я» за дверью — в мире объятий Дианы и походов к заброшке. Переодевшись в униформу, я становлюсь другим человеком — и этот человек мне нравится. В «Макдоналдсе» мне не нужно много размышлять или выносить оценочные суждения. Я совершаю одни и те же действия, как автомат, винтик большого механизма. Включаясь в эту систему, я наслаждаюсь осознанием того факта, что она вообще существует — систему придумали задолго до нас, она покорила мир и протянула щупальце даже в ту глушь, где родился я.

Меня мало чему полезному научили в школе, но многому научили в ресторане. Если бы я попробовал открыть своё кафе, здесь и сейчас, с нуля — у меня бы ничего не получилось. Потому что я ничего не знал про Систему и вряд ли смог бы придумать её сам. Систему оказалось легко изучить, но с каждым днём я всё отчётливее понимал, как тяжело было её придумать.

Меня согревало это чувство причастности. Я знал, что каждый день во всей России и в Штатах, и в Аргентине, и даже в Китае — по всему миру люди, разные, непохожие на меня, точно так же приходят на работу, жарят такие же котлеты, стоят за такой же кассой. Это было здорово! Я ничем не хуже других. Не лучше, но и не хуже. Там, в Москве, Дианка однажды обязательно зайдёт скушать гамбургер или выпить колы. И такой же винтик Системы, как я, соберёт ей заказ. Такой же, как я… Значит, это я соберу для неё заказ. Чем я хуже работника московского ресторана? Ничем. Многие боятся становиться винтиками системы, потому что это роняет их самооценку. Моя самооценка и так всю жизнь была ниже плинтуса, так что «Макдоналдс» только поднял её. Были две ценности в моей жизни — Диана и ресторан. Остался только ресторан.

Мне бы хотелось сравнить себя с этой заброшкой, но не получалось. Или не хотелось думать, что из меня постепенно вынесут всё ценное, а через много лет молодёжь станет водить по мне экскурсии. Да я и не заброшен, я — часть большой семьи «Мака». А вот Россия точно похожа на это здание. Иногда говорят «страна-бензоколонка». Нет. «Страна-заброшка», в которой случайно забыли или бросили много-много бензина. Однажды всё ценное вынесут, уйдут даже бездомные — в поисках лучшей доли. А после придёт романтичная молодёжь, водить экскурсии по заброшенной северной стране. Вполне возможно.

Медленно спускаясь с крыши, я оказался на втором этаже, когда услышал голоса. Весёлый девичий смех донёсся со стороны тропы, по которой я пришёл. Чёрт! А так хотел побыть один: разложить покрывало в траве под деревьями и просто лениво валяться час-другой, глядя на заброшку, небо, ёлки и размышляя о своём. Совершенно не хочу сталкиваться с другими людьми. Но… если это компания симпатичных девчонок — почему бы и нет?

Я спрятался за рухнувшей бетонной плитой — из этой позиции я отлично видел поляну перед заброшкой через проём окна, а меня не было видно вообще. По крайней мере, при таком положении солнца. Я был в тени, бесшумным наблюдателем.

Гостей было двое — парень и девушка. Сначала я даже разочаровался. Подумал: может, выйти из укрытия и мимо них направиться обратно в лес? Они весело бегали по поляне, будучи уверенными, что здесь никого нет, обнимались, целовались. И вдруг я понял, что мне интересно за ними понаблюдать. Чёрт, я всегда был вуайеристом, но только недавно узнал, что это так называется. Мне с детства нравилось тайком подглядывать — не важно, за кем. Сам факт того, что я вижу то, чего видеть не должен, доставляет мне огромное наслаждение. Это не сравнить с сексом, это другое. Кайф от нарушения запрета. Нельзя смотреть — а я смотрю! И кайфую!

Помню, мне было лет семь. У нас в городке много старых домиков, обнесённых заборами, — частный сектор. Однажды я слонялся в одиночестве, придумывал себе всякие забавы. И целый час наблюдал через щель в заборе за женщиной. Нет, она просто пила чай на веранде и читала газету, кажется, разгадывала кроссворд. А я тихо-тихо стоял в кустах, прилипнув к тонкой щёлке в заборе — и смотрел на неё. Тогда я не знал слова «вуайеризм», мне просто нравилось подглядывать. Самый кайф был в том, что мне казалось — она чувствовала, что за ней наблюдают, несколько раз даже повернулась в мою сторону. Но я ловко отстранялся. Мне нравилось, что я заставил ту женщину понервничать. Но я ничего плохого не делал и даже не думал, просто смотрел на неё. Я — зритель. Я люблю смотреть.

Ну и после, сколько раз мы с Дианкой в это играли. Она приковывала меня наручниками к батарее и танцевала для меня, медленно стягивая одежду — а я мог только смотреть. Мне это нравилось.

И вот сейчас, без какой-либо причины, сработал тот же рефлекс. Я затаился за бетонной плитой — и смотрел во все глаза на прибывшую парочку. Им было весело, но парень всё же не терял головы и громко сказал:

— Пойдём посмотрим — точно внутри нет никого?

Я быстро осмотрелся. Да, я знал эту заброшку как свои пять пальцев. Три быстрых шага в коридор, закинул рюкзак в вентиляционную шахту, подпрыгнул, подтянулся и залез туда же. Немного повозился, устраиваясь поудобнее — и наконец улёгся так, что мог видеть лестницу.

Эти двое осторожно зашли и осмотрели второй этаж, после сходили на третий, побывали на крыше. Кажется, они убедились, что тут нет ни единой живой души. Интересно, можно ли вообще считать меня «живой душой»?..

Я услышал крики с крыши — вопли, обращённые в пустоту. Почти все, кого мы сюда приводили, любили поорать в направлении леса.

— Я свободна!!! — кричала девушка.

Парень посылал нахер своё начальство, кричал много непристойного о разных людях — посылал этих неведомых мне личностей в разные направления и отверстия. Вот такая бесплатная психотерапия.

Дальше, судя по смеху девушки, он помочился в пустоту с края крыши. Наконец, они спустились, какое-то время бродили мимо меня, осматривая тут всё. Я поймал себя на мысли, что эти двое мне нравятся. Вот, бывает: вижу влюблённую парочку, и они не вызывают никаких эмоций. Или — вызывают ревность. Бывает, смотрю и думаю: «Что такая красавица нашла в этом быдловатом дебиле?» А иногда: «Почему этот нормальный парень с такой уродиной?»

Но эти двое как-то гармонично смотрелись. Мне нравилось слушать, как они перешучиваются, иногда я давил улыбку. После они долго целовались — но мне совсем ничего не было видно, а пошевелиться я боялся. Наконец, девушка прошептала:

— Давай не здесь… тут всё мёртвое. Давай на улице, на травке!

Когда затихли их шаги на лестнице, я тихонько выбрался из вентиляционной шахты. Вся одежда была в грязи — придётся долго стираться, отмываться… но сейчас это неважно, сейчас я хочу посмотреть на этих двоих!

Они расстелили на траве большое покрывало… Вот как описать словами возбуждение, охватывающее вуайериста? Это совсем не то чувство, что испытывают мальчики во время просмотра порнографических роликов. Это другое… Что-то вроде лёгкого опьянения, и приятная щекотка во всём теле, и… будто подташнивает от счастья. Если даже в детстве, подглядывая за соседкой, разгадывающей кроссворд, я испытал нечто вроде вуайеристского оргазма, то сейчас… меня накрыло цунами эмоций, ощущений, блаженства. Хотелось орать от радости, но я не смел издать ни звука — чтобы не спугнуть тех двоих, занявшихся любовью на покрывале посреди леса, подальше от людских глаз.

Моё горло сжималось, голова кружилась, по щекам стекали слёзы — всё это от невероятного переживания счастья. Я смотрю на то, чего видеть не должен, ломаю все барьеры — даже те, что никогда и не мечтал сломать, считая, что это невозможно. Дыхания не хватает, в ногах дрожь… моё тело с трудом переваривало поток чистейшего счастья, низвергавшийся с мощью Ниагарского водопада.

Я пожирал глазами двух влюблённых. Девушка несколько раз подозрительно посмотрела в мою сторону — явно чувствовала, что за ней наблюдают, но увидеть меня не могла. Я не шевелился и почти не дышал. Вот она посмотрела прямо мне в глаза… не зная, что именно в этой точке куска темноты за бетонной плитой — мои глаза. Не зная, но чувствуя…

Впрочем, парень был очень страстным, и она перестала оглядываться, сосредоточившись на нём. Я поймал себя на мысли, что этот парень мне даже нравится. Нет, не в сексуальном смысле. Он был чём-то похож на меня, только было заметно, что он — из более богатой семьи. Но я испытывал к нему не зависть, а интерес. Будто разглядывал версию меня же из недалёкого будущего. Предположим, однажды я разбогатею и стану вот таким. И у меня будет красотка, похожая на эту девушку. И я буду любить её именно вот так… Надо же, а вот этого Дианка мне никогда не позволяла!

Двоё влюблённых на покрывале приближались к пику. Моё внимание было неотрывно приковано к ним — я буквально физически ощущал, как мой взгляд образует прозрачные нити, вплетающиеся в их тела. На каком-то уровне реальности нас троих связали этими нитями с применением невероятной техники вроде японского шибари. Мой ритм дыхания изменился — казалось, что мы втроём дышим в унисон… Нити моего взгляда будто добавляли в их ласки более острые ощущения — я прямо чувствовал, как делаю приятное им обоим, следя за движениями рук парня и за языком девушки…

Конец ознакомительного фрагмента.